I will believe.

Боль — чувство, появляющееся благодаря специфическим реакциям организма на угрозу.       Это защитный механизм. Боль бывает разная. Физическая или духовная это не важно, важна сама суть.       В нашей жизни присутствует множество факторов, которые причиняют нам боль, заставляют нервничать. Таков её уклад и ничто его не изменит, это повторяется из года в год.       Утро в доме вице-президента академии Шико прошло не так, как того ожидал хозяин дома. Наследница рода Соулин, хоть она и не знает об этом пока, наконец пришла в себя и медленно, словно борясь с собственным бессилием, открыла свои лазурные глаза. Девушка почувствовала тёплое размерное дыхание где-то в области шеи. Ей пришлось повернуть голову, чтобы понять, что происходит. Каждое движение отдавалось дикой болью. Рядом с ней, на другой половине кровати немного беспокойным сном спал он, Согами Уриэ.       Аня вздохнула и чуть-чуть придвинулась ближе, чувствуя, как его рука слегка сжимает её талию. Его карамельные волосы слегка небрежно лежали на подушке. Голубоглазая посмотрела на него, он был такой милый сейчас. Размерное сердцебиение отчего-то сменилось более быстрым, а на бледных щеках появился едва — едва заметный румянец. Девушка прикрыла глаза и вздохнула, пытаясь привести сердцебиение в порядок.       Уриэ словно почувствовав, что его драгоценная бабочка пришла в себя, проснулся и посмотрел на девушку своими завораживающими золотыми глазами. — Доброе утро, бабочка, я знаю, что ты не спишь, не притворяйся, — его ладонь коснулась её щеки.       Соул чуть — чуть виновато улыбнулась, слегка приподнимаясь и опираясь о спинку кровати, слегка скривившись. Спина ужасно болела. — Доброе утро, почему я здесь? — её голос звучит тихо, а голубые глаза смотрят на свои руки в белых, как молоко, шёлковых перчатках до локтя. — Милая бабочка, а ты бы предпочла остаться в том ужасном месте? — Уриэ придвинулся к ней и посмотрел на неё. — Нет, что вы, — шатенка посмотрела наконец на него. — Зови меня просто Уриэ, бабочка, — златоглазый поцеловал её тыльную сторону ладони, а после встал с кровати, — Пойдём, покормлю тебя хотя бы.       Шатенка похлопала ресницами, а после слегка вскрикнула, когда её взяли на руки. Согами слегка посмеялся и понёс свою бабочку в столовую. У него были очень нежные и сильные руки, что внушало доверие.       Столовая была просторной, по середине стоял большой зеркальный стол, на котором уже были все возможные вкусности и конечно же ваза с букетом алых роз. Расписной потолок и винтажные стулья. Солнечные лучи пробирались в комнату через большие панорамные окна, которые выходили на величественный сад. Молодой человек аккуратно посадил девушку на стул, после чего сел рядом с ней на соседний стул.       Голубоглазка неуверенно посмотрела на хозяина дома, пытаясь не показывать ту боль, что сейчас разрывала её. Вчерашний день буквально убил её. Согами лишь улыбнулся и взял в руки тост с клубничным джемом. — Я, конечно, не знаю, что ты привыкла кушать на завтрак, милая бабочка, но думаю, что это тебе понравится, — Уриэ положил тост ей на тарелку. В воздухе витал аромат фруктового зелёного чая.       Девушка кивнула, аккуратно снимая перчатки со своих рук. Наверное, не стоило этого делать. Её до этого такие аккуратные чистые руки, все были в синяках, которые по-тихоньку начинали сходить, где-то ещё виднелись царапины. Шатенка трясущимися руками взяла тост в руки и аккуратно откусила, стараясь не смотреть на рыжеволосого. Тот покачал головой и принялся за завтрак. Молчание угнетало, ей было плохо, стыдно и больно. Аня и сама не понимала отчего такие чувства. — Благодарю за завтрак, Уриэ, я… — Соул попыталась надеть перчатки, но у неё не получилось. — Бабочка, бабочка, — демон покачал головой и поднял перчатки с пола. Завтрак давно был съеден. — Пойдём, я помогу тебе обработать раны, — парень протянул руку, тем самым помогая встать.       Движение — физическая боль. Да, может её и носили на руках как принцессу, но всё равно. Снова та самая комната, его комната. Сейчас она могла рассмотреть её. Уриэ посадил девушку на кровать, а после взял что-то со столика. Демон присел рядом с ней и взял в руку её руку. Он открыл крем и стал аккуратно смазывать синяки на её нежных маленьких ручках. Аня готова поклясться, что ещё никогда не видела его таким. Сосредоточенным, беспокойным и кажется взволнованным.       Соул была благодарна ему за заботу. То, как он аккуратно обрабатывал её раны, то как он нежно прятал её израненные руки в перчатки, то как он в принципе вёл себя. Даже Андрэ не делал для неё то, что за эти два дня уже сделал этот демон. Девушка помнила слова Линдо о том, что должна держаться подальше. Должна, но не может. Она обязана ему жизнью. Ведь если так подумать, то её бы попросту убили.       Сейчас сидя напротив вице-президента, девушка искренне благодарила и его, и судьбу за своё спасение из лап коварных вампиров. Золотые глаза завораживали, буквально влюбляли в себя. Кстати говоря, ни Андрэ, ни Линдо не пришли на помощь, а он пришёл, может быть он не так уж и плох, как говорили и Линдо, и Азуна. Воспоминания того дня, дня её похищения мгновенно пронеслись перед глазами, заставляя девушку погрустнеть, что не осталось не замеченным демоном Любви. — Бабочка, что случилось? Что тебя тревожит? — голос Уриэ звучал мягко, а сам он взял её руки в свои и чуть-чуть сжал их, заставив тем самым посмотреть себе в глаза.       Шатенка посмотрела на него, чуть — чуть вздохнула, борясь с желанием заплакать. — Я… Что теперь будет? Они снова придут за мной, как тогда. Я плохо помню, как именно они меня забрали, помню, что это был вечер после бала, Линдо и Азуна защищали меня и Рицуку. Больше ничего не помню, а дальше, а дальше начался ад. Я стала пленницей, меня хотели выдать замуж за принца Вампиров. Ты спас меня, как раз за несколько дней до свадьбы. Я не понимаю, зачем и почему я им нужна, — девушка почувствовала, как начинают подрагивать плечи, — Уриэ, прошу, что случилось в тот вечер, расскажи. Я не понимаю, почему это происходит со мной.       Согами буквально завис на минуту, обдумывая всё то, что сказала ему сейчас девушка. А, вампиры не так уж и глупы, как он думал. Решили сделать своей, значит. Ну да, лучший способ сделать девушку своей — переспать с ней. Силу рода Соулин получить и просто, и сложно одновременно. В отличии от гримуара крови им было бы недостаточно. Бедняжка, ну ничего, теперь он её не отпустит. — Я мало что знаю, милая бабочка, единственное, что я знаю, то, что Азуну убили в тот день. Понимаешь, ты не совсем обычный человек, — Уриэ посмотрел на девушку. В её глазах была боль, смешенная с ужасом и не пониманием. Парень достал из тумбочки старинную тетрадь в кожаной обложке, — ты наследница рода Соулин. Древнейшего рода, способного разорвать равновесие в мире. Понимаешь, твоя мама — сбежавшая принцесса мира демонов, сестра бывшего владыки. В тебе течёт кровь экзорциста и демона. Запретная любовь.       Уриэ показывал ей изображения того, о чём говорил. Аня не могла поверить в это. Это невозможно. Для демонов ложь — излюбленное занятие, не так ли? Но что, если это правда? Что если всё, что с ней происходит из-за этого? — Я… Я не могу в это поверить, ты врёшь! Моя мама обычный человек, — голубые глаза заблестели, — Да и потом, как такое возможно? Почему ты говоришь, что Азуна мертва?! — Мой милый, несмышлённый мотылёчек. Пойдём со мной, и я докажу, что то, что я говорил правда, — Уриэ помог подняться девушке. После чего их окутало тёмное сияние.       Свежий воздух и отблески солнца от воды закружили шатенке голову. Она слегка облокотилась о демона. Уриэ, придерживая её, подвёл к одиноко стоящей могиле, украшенной лилиями. Голубые глаза с ужасом расширились. С могильной плиты на неё смотрела, улыбаясь, Азуна. Её глаза искрились счастьем. — Нет, это не возможно! — девушка упала на колени, прямо перед могилой подруги, её белоснежный наряд грозился стать грязным, но сейчас это мало волновало шатенку. — Я же говорил, бабочка, увы, она пала жертвой этой ужасной войны, — Уриэ присел перед ней на колени, в руках его была фотография.       Аня посмотрела на него, её глаза чуть-чуть поблёскивали из-за собирающихся слёз. Его тёплая рука коснулась её щеки. Девушка посмотрела на эту фотографию, которая подтверждала и то, что она действительно кузина Рицуки. Да, действительно это была её мама. В этом не было сомнений.       Слёзы, такие жгучие и блестящие, покатились по белоснежным щекам. Боль от потери близкого человека, невозможно передать словами. Ты начинаешь жалеть о том, что проводил с ним так много времени. Ведь всё можно исправить, вот если бы она тогда знала об этом, она бы обязательно спасла Азуну. Боль от предательства мамы, боль от собственной бессильности. Всё это буквально разрывало её душу и сердце. Это было невыносимо.       Уриэ приобнял шатенку, позволяя уткнуться в свою грудь. Он понимал, что ей нужно было позволить выплакаться. Человеческая душа — тонкая материя, которую можно разрушить любым действием или словом. Он, демон любви, элитный демон, чувствовал, что сейчас она нуждалась в нем, его поддержке. Сейчас она выглядела словно маленькая беззащитная девочка, которой сказали, что санта клауса не существует. Бабочка была разбита. Разбита его словами, но не сломлена. Он не сможет её сломать, во всяком случае не сейчас. Может быть однажды она сломается, но сейчас эта девушка нужна ему.       Согами Уриэ никогда бы не мог подумать, что он, тот кто разбивает сердца по щелчку пальцев, будет злиться на всех, в том числе и на самого себя, что довёл это хрупкое создание до слёз. Он, ценитель красивых вещей, довёл до истерики свою излюбленную бабочку. Хотя, должен признать, что красива она, даже когда плачет.       Анна Соул никогда бы не подумала, что будет плакать, уткнувшись в грудь самого завидного жениха во всей академии. Подумать только, до сегодняшнего дня, она считала себя совершенно обычным человеком. Это очень тяжело, но она благодарна ему за то, что он сейчас с ней.       Девушка почувствовала нежное прикосновение к своим щекам. Это Уриэ убирал её слезы. Шатенка посмотрела на него, сырыми и красными от слёз, глазами. Соул сжала в руках его пиджак. Согами медленно приблизился к её лицу. — Я люблю тебя, мой мотылёчек, — звук его голоса разнёсся, отдаваясь эхом.       Лёгкий румянец на её щеках, нежно прикосновение к губам. Шатенка неуверенно ответила на этот поцелуй, сжимая в руках ткань его пиджака. Уриэ прижал её к себе сильнее. Это выглядело так, будто оба боялись, что вот — вот и они исчезнут, в этом танце безумия и вечности.       Солнечные лучи играли зайчиками на водной глади, рядом с которой сидел слегка прозрачный силуэт. Блондинка с распущенными волосами и глазами цвета неба смотрела на свою подругу, которая буквально таяла в объятиях этого демона порочности. Несмотря на то, что она не одобряла такого, но была счастлива, что Ане ничего больше не угрожало. — Я всегда буду рядом, наблюдать за тобой и Рицукой, — её голос эхом прозвучал в голове шатенке. А после Азуна, одетая в белоснежное платье в пол с двумя белоснежными крыльями, исчезла оставляя после себя лёгкий ветерок.       Слёзы девушки всё ещё текли по щекам, но она не обращала на это внимания. Уриэ отвлекал её от этих мыслей. Этот поцелуй был с клубничным привкусом слёз, больше плакать она не будет, разве что от счастья, уж он постарается. Демон не просто так привёл её сюда, он знал, что Азуна ждала её. Задача демона — искушать души, забирать их, а не спасать и не отпускать. Однако эта бабочка была особенной, это было нужно ей. Он исполнит её желание, а взамен получит сердце.       Как только она поправиться, они отправятся в школу, а там он её не отпустит. Ещё раз забрать его бабочку, Уриэ не позволит. Да и вряд ли вообще кому-либо отдаст. Гримуар он готов отдать, а вот её никогда. Она принадлежит ему, и скоро очень скоро, он докажет это всем.       Время — странная вещь. Оно сплетает судьбы, запутывая. Бежит, никогда не думая о тех, кому оно нужно. До дня рождения гримуара и наследницы рода Соулин осталось две недели, и кто знает, что произойдёт.