Год спустя

Щелчок. Ключ с легкостью выскальзывает из замочной скважины, и ты уже давно доведенным до автомата движением давишь на дверную ручку, буквально вваливаясь в квартиру. Запираешь за собой дверь и устало приваливаешься к ней спиной, попутно стягивая с себя спортивную сумку. Ты чертовски устал за сегодня, сначала изображая бурную деятельность на работе, а потом изводя себя в зале, забываясь во всей этой деятельности, из-под которой не можешь понять головы. Впрочем, это дает свои плоды – по крови все еще гуляют эндорфины, и ты чувствуешь себя почти самым счастливым чуваком в мире, избавляясь от ноши, а следом и обуви, сопровождая это почти мечтательным вздохом. – Йо, бро, – пытаешься докричаться через всю квартиру. – Я дома. Ты прислушиваешься. Из зала доносятся приглушенные звуки телевизора, крутящего надоедливую рекламу уже тысячный раз, по воздуху гуляет такой привычный тебе аромат сигарет, дорогих, а потому даже не раздражающих твое обоняние. Ты чувствуешь болезненный укол в своем сердце, но отметаешь его улыбкой, едва заметной для кого-либо кроме тебя самого. Вслед за обувью идет твой любимый оранжевый худи, так что теперь ты остаешься полностью беззащитным перед мощью осенних сквозняков. Но тебя греют мысли. Приятные мысли. О том, что ты сейчас сделаешь себе чаю и присоединишься к просмотру ящика, соревнуясь в метких и остроумных комментариях. Вы перекинетесь парой слов о происшествиях за день, облекая их в кулстори, а затем тебя отправят спать, а ты, возможно, устроишь шуточную драку в попытке доказать, что уже не малой и сам можешь решить, когда тебе идти в кровать. Обычная вечерняя рутина, но сейчас она для тебя выглядит как спасительный глоток воздуха, согревающего душу и дающего сил жить дальше. – Я сделаю тебе кофе. Черный, как ты любишь, – жест невероятной щедрости с твоей стороны, но ты только рад сделать приятно. Идешь на кухню, слушая, что мямлит телевизор и борясь с подступающим к горлу комом. Ты думаешь о приятном. Тихий и спокойный вечер, предстоящий вкусный ужин, пастельное небо на фоне высоток, закатные лучи, в которых купается кухня, пока ты включаешь чайник. Вода будет греться долго, а ты пока что завершаешь свой маршрут по жилищу залом. Входишь в задымленную комнату, обходишь столик с давно потушенной сигаретой в пепельнице, ложишься на пустой диван перед телевизором. Содержание теряет свой последний смысл. Пусто. Ты лежишь на диване, глядя в белый потолок, такой же пустой, как твоя квартира. И это твой последний кордон. Ты не сдерживаешь слез, отшвырнув темные треугольные очки куда подальше, чтобы не оттирать их от соли по полчаса. Хватаешься пальцами за обивку, готовый взвыть, но сдерживая любой звук подушкой, которой пытаешься себя удушить. Его больше нет. И это невыносимо. Кошмарная боль, раздирающая тебя изнутри. Тысячи иголок, пронизывающих твое нутро каждый день, погружают все глубже в эту пучину. Ты хотел бы, чтобы все эти муки были предсмертной агонией, но ты все продолжаешь жить. Эти дни ты существуешь изнеможением и иллюзиями, воспоминаниями, в которых все еще хорошо. Тебе хочется разодрать себя и снаружи, и это цена, которую платишь за мимолетное счастье, которое успел испытать с ним. Вы болтали. Гуляли вместе. Он утешал тебя, когда что-то шло не так, а ты помогал ему справиться с его проблемами. Теперь же нет никого, кто мог бы слишком нежным голосом сказать “чо ты ревешь” и погладить по голове. Тебя колотит. Ты заламываешь руки, тянешь себя за волосы, светлыми локонами прилипающими к совершенно мокрому и горящему от слез лицу. Из горла вырываются стоны и неизменный вопрос, озвученный срывающимся голосом, но ты продолжаешь душить себя. Ты поправлял ему галстук, а он портил твою прическу. Он таскал домой буррито, и вы устраивали киномарафоны. Вы решали разногласия шутливыми драками. Невыносимо, невыносимо, невыносимо… Ты не понимаешь, почему Бро ушел. Он ничего не сказал. Однажды ночью дверь за ним захлопнулась, и ты остался один, растерянный, брошенный. Все твои попытки связаться с ним с треском провалились одна за другой, как будто ты больше не существовал для него. И как же ты сейчас хочешь не существовать и вовсе. Что ты сделал не так? Голова раскалывается от горького потока, от сбитого дыхания, от шума мыслей. Он жив, он в порядке, но ты ему больше не нужен. Ты не знаешь, почему люди вообще приходят только чтобы потом оставить тебя снова одного. Лишь бы это все оказалось кошмарным сном.