Маленький сильный Босс

Дино, правда, очень жаль эту девушку. Она молодая и красивая, на вид ей не дашь больше двадцати пяти лет. Она уже третий день сидит в его подвале, грубо привязанная к стулу. Серебряная изолента толстым слоем опоясывает её запястья, талию и лодыжки. На одной руке у неё не хватает безымянного пальца, на второй безымянного и среднего. Их вместе с красивыми золотыми колечками отправили по короткой почте её мужу, синьору из Франции. Синьору Фабре. Честно говоря, Дино и синьора Фабре тоже жаль. Он хороший бизнесмен, умный и дельный человек, не то, что сам Дино – сопляк, до сих пор по ночам ревущий в подушку и регулярно получающий пенделей от собственного репетитора. Но синьор Фабре крайне несговорчивый человек, никак не идущий на уступки. Торговаться он не умеет и не хочет. А так на Сицилии не принято, тем более, если ты тут званый гость. И только поэтому, потому что Фабре не хочет продавать свой товар за бесценок, Дино снова спускается в подвал, чтобы посмотреть, как любовнице французского синьора отрежут ещё что-нибудь. Дино не хочет этого видеть. Вчера вечером его долго рвало, когда он вспоминал тот звук, с которым острые кусачки перегрызли тоненькую фаланговую косточку, как палец с длинным накладным ногтем шлёпнулся на пол, и как звякнуло, соприкоснувшись с цементным полом, колечко с большим сапфиром. Толпа людей, зовущих Дино своим боссом, ведут его к этой ещё живой кукле и заставляют смотреть. Они ничего не делают без его приказа. Дино сам командует. Босс, это необходимо. Босс, ну, вы же знаете, да? Нам нужно ваше распоряжение. Так будет лучше, Босс. Для всех. Вы только скажите нам, ага. А мы сами всё сделаем. Дино кивает. Сглатывает комок в горле и снова коротко кивает. Отмахивается. Да, знаю. Надо. Да, давайте. Можно. Всё можно. На самом деле, он думает, что эта девушка в красном атласном платье, порванном сбоку на бедре и усеянном каплями запёкшейся крови, очень хочет пить. Эта хорошенькая, измученная, до сих пор живая девушка с растрёпанными русыми волосами, всё ещё собранными в подобие высокой причёски, и размазанными по всему лицу тушью и слезами, очень голодная. Она, наверняка, устала сидеть здесь на этих высоких каблуках, и у неё всё затекло. Дино даже не знает, как её зовут, но знает, что ей безумно хочется жить. Ведь она совсем-совсем ни в чём не виновата. Но с каждым отрезанным пальцем она становится на шаг ближе к смерти. Семья Каваллоне отправит своему заморскому гостю четыре подарка. Если получив четвёртый, он ещё не определится со своим решением, то примет ещё один. Финальный. Самый большой и тяжёлый. Синьору Фабре не следовало связываться с мафией, не стоило привозить сюда свою кукольную подружку и вообще заводить дела с этим маленьким милым Каваллоне, годящимся ему во внуки. Синьору Фабре ужасно не повезло. – Босс. Ещё двенадцать часов прошли. Пора презентовать последний… – Давайте, – перебивает Дино, не отрывая взгляда от бумаг. Это сделки и контракты, алгебра, история и итальянский – всё вперемешку. Листы с фамилиями знаменитых физиков, математиков и просто «нужных» людей. Чёрные на белом строчки, тусклые распечатанные портреты и фото из чьих-то досье плывут перед глазами. Дино стал хуже учиться, ему всё страшно надоело, и он не хочет больше слышать, как плачет эта девушка в сером сыром подвале. Поэтому, просто давайте. Сделайте это. Убейте, убейте, убейте же ее, наконец, и затолкайте в её разбитый мёртвый рот записку. Напишите там, что угодно, а потом и Фабре убейте, и ему тоже можете что-нибудь отрезать и рот набить чем угодно. Дино уже почти плевать. Нужно, значит делайте. Потом ваш маленький сильный Босс снова будет плакать полночи, но сейчас он вам всё разрешает. – Нет, Босс. Вы не поняли. Сегодня вы должны сами. Дино замирает. Да, всё верно, когда-нибудь это должно произойти. Он снимает очки и переводит взгляд с научных работ Торричелли, Авогадро и Ферми на человека, стоящего в дверях. С теоремы Вивиани на очередного своего помощника. Простите меня, Галилей. Я так ничего и не узнаю о вашем телескопе. Простите меня, синьор Фабре. Но я должен пойти и отрезать вашей девушке голову. Прости меня, Господи.