Вечером девятого ноября.

Вечером девятого ноября. Дата встречи посмертна.

— Ты всё ещё такой же… Слизеринский принц, — выдавила Пэнси. Листья кружили за окном кафе. Ноябрь в этот раз не щадил. Нам погоду всё обещают теплую… обещаниями и кормят. В соседнем городе уже снег, а в Лондоне дождливо. Всегда так. Я поворачиваю голову и вижу птиц на здании. Небо затянутое, поэтому не видно, куда они летят. Ничего замысловатого, ничего поэтичного. А проблемы в городе одни, сами знаете. Где найти работу и купить золотые часы. Ладно, не об этом. Тогда о помещении… Я сидел с Пэнси в замечательном кафетерии. Плетеные стулья, деревянные столы, полки с книгами. Неизвестное мне растение на столе делает воздух чище. И играет умиротворяющая музыка из раритетного граммофона, удобно расположившегося на небольшом возвышении около какой-то двери. Латте безвкусный, но и хуй с ним. Главное, что уютно. — А ты осталась такой же прекрасной, — решил сказать. Она и правда осталась такой же красивой. И даже чуточку больше. — Ох, Драко… Прикусила губу, походу, пытается так слёзы сдерживать. Я-то её знаю. Не изменилась ни капли. Только улыбается часто, недавно замуж вышла. — Война тебя потрепала, — смотрела на меня своими глазами, где черти танцы кружат (так я их называю). — А кого нет? Война — страшное дело. Лично я болью захлебывался, ком в горле до сих пор чувствую. Пэнси часто плакала. Правда, когда она в плечо ревела, даже грустно не было. Душа не терзалась, не изводилась. Просто очерствел, на всё было плевать. Считал, что я не в главной роли, не мальчик-всех-спасу. Я обычный. Сейчас всё иначе. Наткнулся случайно на Паркинсон, а теперь мы с ней закат встретили. — Прошло столько лет… — Немного, семь, — я выдавил оскал и сделал глоток кофе. Скоро морщины будут появляться. Поседеют волосы. Но сегодня от тоски хочется задыхаться. — У тебя уже ребенок на подходе, чего ты несешь? — после этих слов она стукнула меня по лбу. Шутливо так. — Держись, пока я не наслал на тебя Silencio. Помню, как втайне от всех бегали с ней в Хогсмид. Помню, что был у неё первым, от этого улыбка не слезает с лица. Помню, нам снились одинаковые сны, от этого нам хорошело. —Ох, — не хватает только лампочки над головой. — Не могу это латте пить. Пэнси вылила оставшийся напиток в растение, достала палочку с пальто и прошептала: «Агуаменти». — Браво, — я похлопал в ладоши. — Давай пей, а потом пойдем встречать рассвет. Она снова прикусила губу, но уже чтобы сдержать улыбку. В это время я уже был готов выйти на улицу. А одет так, что как будто на свадьбу. Как никогда улыбаюсь. Созрел хороший план. Детский. Невинный. Падал руку даме, чтоб та поднялась. Она надела пальто, а я оставил на столе щедрые чаевые. Очень по-хитрому пропустил Пэнси вперед. Длинные ступеньки. — Глиссео! Ступеньки разом превращаются в покатую горку. Девушка скатывается, а я смех не могу сдержать. Закатывался даже. — Смотри, однажды весь день икать будешь.