На Краю

1. Я был еще мал, но не настолько, чтобы сидеть дома с братишками и сестренками, но и не взрослый — хвост еще не вырос. Любовь матери и тепло родного дома окружали, как всегда, с самой первой ночи моего рождения, но с каждым новым вечером я ощущал, что чего-то не хватает. В поисках неведомого я бродил по округе, пока не выучил все темные уголки, и наконец, копытца привели на Край. Все называли это место Краем, а выглядело оно обычной горной пропастью с идеально срезанным склоном, который уходил во мрак. Охровые скалистые вершины вздымались вокруг, ни одного кустика, деревца или травинки на них не росло. Не было даже льда на вершинах. Ничего белого или живого. Край — он и есть край мира. Мама говорила, что в этом месте случаются разные вещи, ни плохие и ни хорошие, а просто всякие. Демоны просто так сюда не ходили. А я ходил. Здесь я пытался почувствовать покой или себя. Садился на край, свешивая ноги в пропасть, и сидел, смотрел на небо, замершее в вечном кровавом закате, рассматривал далекие горы и слушал ветер, завывающий в зеве темной, но такой притягательной пропасти. Так сидел и в тот вечер. Болтал ногами, осмелев на краю, накручивал на палец шелковую шерсть на ноге — я ведь бесенок. — Помоги. Донес ветер. Откуда? Я завертел головой. Вокруг никого не было, да и голос слабый, почти что плод воображения. — Помоги, — и тут ноги что-то коснулось. Ох, как я подскочил! Выпрыгнул, как чертик из табакерки. И вытаращился в пропасть. Сначала показалось, что никого там нет. И, правда, как уцепиться за абсолютно гладкую стену? Но потом… — Помоги, — блеснули голубым глаза. Пересилив себя и свой испуг, я нагнулся и посмотрел вниз. Белый комок в кровавых ошметках. Горящие глаза. Сам не зная почему, я протянул ему руку. За нее тут же ухватилась рука, тонкая, грязная, в кровоточащих царапинах. Я потянул наверх. Из пропасти явился он. Так мы и встретились в первый раз. Он тут же упал на скалу мне под ноги, тяжело дыша и подтягивая острые колени к груди. Грязно-белый балахон на нем больше открывал, чем закрывал, а на спине… Я отступил. Его спину украшали рваные обрубки крыльев? Белые торчащие острыми краями кости, запекшаяся кровь, сломанные, висящие тряпочками перья. Это Ангел? — Ты кто? — на всякий случай спросил я. Он всхлипнул, не открывая глаз. — Ты ранен, — зачем-то сказал я, ведь ему это известно лучше, чем мне. — Я Ангел, — выдохнул он. — Которому люди вновь срезали крылья. У него оказался тонкий голос, даже красивый. Потом до меня дошел смысл слов. Я опустился на колени, но прикасаться не торопился. — Тебе что-нибудь нужно? На этих словах Ангел открыл глаза. Ледяная синева утреннего неба, режущая, ослепляющая, даже болезненная, но такая… манящая. Он оглядел меня: до пояса гладкая кожа, ниже — вьющаяся густая шерсть и ноги с копытцами. Еще маленькие рожки с полмизинца длиной у основания темно-коричневых волос. Потом глаза устало закрылись. — Нет. Просто отдохнуть. Потом я пойду выше. — Куда? — не понял я. Даже осмотрелся. Больше гор не было, уж не на небо ли он собрался? — Домой, — будто читая мысли, проговорил Ангел, — на небеса. — Ты полетишь? — Без крыльев будет тяжеловато. Я поднимусь. — Как ты оказался в пропасти? — не мог остановить лезущие из себя вопросы. — Это не пропасть. Там мир людей. Я там служил. Мир людей?! Внизу? Во тьме? Передо мной начала складываться картина. На небе Бог и Ангелы, ниже — Люцифер и мы, а еще ниже — люди. Вот это да! Так интересно! Как же хорошо, что сегодня я оказался здесь! — Почему люди срезали твои крылья? — Потому что они глупые и жадные. Трусы и предатели. Но Он любит их, а мы должны им служить. — Он — это? Ангел хмыкнул, приоткрывая глаза. — На твоем месте я бы не произносил Его имя. Хотел сказать тебе «спасибо», но учитывая смысл этого слова... Я тебе признателен за то, что ты мне помог. Я еще столько у него хотел спросить, но Ангел приподнялся на локте, а потом встал, расправляя балахон и морщась от боли. Он был так строен и тонок, белокурые волосы свисали грязными сосульками, но я представил их чистыми и расчесанными. И крылья, как же он без них? — А твои крылья? — Не беспокойся, они отрастут перо за пером. А ты забавный, — почти улыбнулся Ангел, разглядывая мои копытца. Я улыбнулся в ответ. — Ты больше не появишься? — вдруг вырвалось у меня. — А ты бы хотел? — вопросом на вопрос ответил он. Я залился краской, уши так и загорели. Пришла мысль, что именно его ждал на Краю, именно эта встреча должна что-то изменить во мне. Казалось, он понял мою заминку и не стал насмехаться. — Без крыльев мне появляться у вас опасно. Но когда они отрастут, может быть, я загляну, но всегда много работы. Я постараюсь. Я покивал, закусив от смущения губы. Ангел прикрыл глаза и начал приподниматься над скалой вверх. Я следил за ним, пока он не стал точкой, а точка — не растворилась в багряном олове заката. 2. Странная встреча и не менее бредовый разговор. Ни о чем. И обо всем! Как я хотел увидеть его снова! Я пойду на Край? Да! Да! Да! Если можно, я поселюсь там! Но мама… Я еще маленький, как она говорит. А вокруг много демонов, желающих убить ее потомство, чтобы вложить в нее семя. Мне опасно бродить одному, пока не отрастет хвост, и я не стану по-настоящему взрослым. А еще надо приглядывать за братишками и сестренками, помогать маме. Я дневал дома и быстро делал всю работу, выполнял мамины просьбы, но каждую минуту думал об Ангеле. Однажды он стал «моим Ангелом», и я не стал менять эту мысль. Естественно, я ходил на Край. И там было пусто, как всегда. Только продолжал ходить туда все чаще. Дом из теплого родового гнезда медленно превращался в плавильню, где мне переставало хватать воздуха. Мамина забота перерастала в занудливость. Игры малышни всякий раз злили. Даже питомцы не могли поднять настроение. Мертвые хомячки в клетках не приносили более радости. В детстве я любил с ними играть, носить в руках и гладить кишащую червями шерстку. А теперь, глядя на их трупики, не улыбался. В аквариуме рыбки, как обычно, плавали брюшком вверх, но смотреть на это стало невыносимо — никакого расслабления и умиротворения. Вонь тухлой, мутной воды не бодрила. А мой пес обернулся настоящей обузой. Какое удовольствие доставляло мне отстегивать его с цепи и нести гулять! Мы излазили с ним все дворы и кладбища. Как он умильно вываливал распухший и посиневший язык! И подернутые серой пленкой глаза всегда смотрели на меня с радостью и любовью. Теперь я старался быстро проходить мимо него, он скалил зубы и пускал газы из гниющего нутра, жалобно глядя. Мне опротивел этот мир! Как я мог так жить раньше? Казалось, лишь Ангел мог меня понять, лишь он мог знать, что гнетет меня, и как мне быть дальше. Только он все не приходил. — Куда ты вечно уходишь? — бросала в спину мама. — Гулять, — отвечал я. — Почему не берешь пса? Мне будет спокойнее, если будешь гулять с ним. — Он не хочет, — врал и быстро срывался на Край. Я бродил или сидел, поглядывая то в пропасть, то на небо. Ждал. И ожидание наполнялось то болезненным удовольствием, то зудящей яростью, то безмерным отчаянием. Иногда приходили мысли, что Ангел не явится. Он забыл обо мне, ведь у него столько работы. Я смутно представлял себе людей. Нормальных людей, живых. Потому что к нам попадали их души, которые сами от себя были в ужасе. А Ангел, должно быть, много чего знал о живых людях. Мой Ангел. На дом за моей спиной опускался день, мне следовало возвращаться, чтобы не расстраивать маму. Но я сидел еще одну минуту и еще одну. Я нутром чуял, что вот-вот он появится, спустится на крыльях или снова поднимется из пропасти весь израненный. Однако все это были пустые надежды. Цокнув копытами, поднимаясь, я развернулся по направлению к дому. Нечего тут высиживать — он не придет. Пара вялых шагов — домой не хотелось. — А я думал, ты ждешь меня. Все внутри вздрогнуло, разбилось, вновь собралось по частям, ухнуло куда-то. Я повернулся. Он парил над землей, изредка взмахивая крыльями. Новыми! Искрящимися и такими… Задевающими за душу. У Демона душа? Захотелось расплакаться, но я ведь не баба какая-нибудь! Он замолчал, а я не нашел слов. Мы так и смотрели друг на друга, а за моей спиной разгорался пугающий день. В такие дни детям нужно сидеть по домам, держась за маму и верить, что дверь в дом не откроется и не впустит добро. — Что с тобой? В прошлый раз ты был поразговорчивей, — Ангел спустился на скалу, у самого края. Белокурые волосы от взмахов крыльев разлетелись по плечам, прядка к прядке, голубые глаза внимательно, даже участливо смотрели. Я пытался унять колотящееся сердце. — Я рад тебя видеть. — Я тоже, — улыбнулся он. — Самому странно, — он задумчиво разгладил безупречную тогу. На ногах у него были легкие сандалии. Мой Ангел. — Что? — спросил он. — Что? — отозвался я. Неужели, произнес это вслух? — Хочешь посмотреть на людей? — внезапно спросил он. Я в шоке застыл. Это невозможно! Мне нельзя! — Хочу! Ангел снова тепло улыбнулся и протянул руку. Коснуться его руки еще раз? Тело пробила неясная дрожь. Он поднял в вопросительном жесте бровь. Нерешительно, словно боясь обжечься, я протянул руку и поборол желание зажмуриться, когда наши пальцы переплелись. Нежная ладонь, теплая. — Боишься? — Нет. Да. — Не бойся, они нас все равно не видят, если мы не захотим. А ведь не захотим? — Нет, — я во всем положился на него. Он там бывает, все знает. — Не отпускай мою руку, — предостерег он, но я бы все равно не отпустил, просто не смог. Шагнув к Краю, он на секунду замер, рассматривая меня, а потом расправил крылья. Я приготовился к падению, полету или еще чему, а он вдруг приблизился ко мне, обжигая дыханием: — Приготовься к тому, что можешь увидеть. Куча вопросов родилась после сих слов, но спросить я уже ничего не успел. Мы шагнули за Край. 3. Долгий полет через пустоту и мрак. Я представлял все именно так, только ошибся. Реальность свернулась, а потом развернулась. Мы оказались на улице огромного города. По дорогам ползли машины, тротуары наводняли люди. Миллион людей. Так много живых. И все это под сильным летним дождем. Наверное, я сжал руку, потому что Ангел дернул меня за нее. Я посмотрел на него, не в силах выразить свое потрясенное состояние. Он смотрел на все привычно, но мне загадочно улыбнулся. Нас дождь не касался, мы были не в его власти. Мимо, совсем рядом, прошел мужчина с черным зонтом. Я посторонился, давая дорогу. Ангел засмеялся веселым смехом. — Это ни к чему! — выдохнул он. — Смотри! — он шагнул в сторону, загораживая дорогу девушке. В последнюю секунду до столкновения она вильнула в сторону, миновав Ангела. — Они могут нас чувствовать и обходят! — правда, потом он погрустнел. — Но есть и такие, которые к нам притягиваются. — Они плохие? — спросил я, живо представив, как меня обступает группа людей, тянущая руки. — Не всегда, — загадочно ответил Ангел. — Идем, — потянул он, — мне нужно работать. — А что ты делаешь? — на ходу вопрошал я, радуясь, что держу его за руку. — Несу людям слово божие. Мы свернули в первый подъезд, поднялись по лестнице на второй этаж, Ангел замер перед закрытой дверью, посмотрел на меня: — Это мне нравится больше всего: мы можем проходить везде, — и на последнем слове шагнул в дверь. Исчез. Но рука, держащая меня, осталась на этой стороне. — Ну, смелее! Я последовал за ним и оказался в квартире. Оглушила играющая музыка, если бы не зашкаливающая громкость, она бы мне понравилась. Ангел прошел в одну из комнат, где за компьютером сидела девушка и что-то читала. Я рассматривал человека. Обычные. Без копыт или крыльев. Без шерсти на ногах. И уж точно, не похожи на свои вопящие в ужасе души. Чего же тут может быть страшного? — Она завралась, — пояснил Ангел. — Грех. Но я должен помочь ей осознать, что ложь близким людям — это плохо. Отягчает еще и то, что обманутые ею продолжают верить ее лжи. Он наклонился над ее правым плечом и зашептал в ухо. Я стоял рядом и слушал, но больше любовался Ангелом и пытался понять его работу. — Почему я им до сих пор лгу? Зачем? — шептал Ангел, а я понял — он вливает в нее мысли. — Я уже и спать нормально не могу, эти кошмары меня скоро сведут в дурдом. И всегда так тяжело. Нужно сказать им правду, нужно признаться. Тогда и мне, и им будет легче. Всем станет лучше. Девушка вдруг всхлипнула, закусила губу, в попытке сдержаться, но у нее ничего не вышло, и зарыдала, закрыв руками лицо. Ангел выпрямился с чувством исполненного долга. — Она исправится? — спросил я. Он пожал плечами, разворачиваясь уходить. — Я лишь советую, а люди вольны выбирать сами. — Выходит, твоя работа выполняется лишь наполовину? — Вроде того, — он заметно погрустнел. — Раньше люди слушали меня. Они менялись и становились лучше. А теперь ожесточились. Голос разума и души их больше не волнует. Он взмахнул крыльями, и мы перенеслись в другой дом. Возможно, в другой город. Снова запертая дверь, только теперь не музыка, а женские стоны и вскрики. Я попытался казаться спокойнее, чем я есть на самом деле. — Придется зайти с тобой, я не могу тебя отпускать, — проговорил он устало. — Закрой глаза и не открывай. Тебе еще рано на такое смотреть. — А что там? — ляпнул, хотя внутри догадывался. — Похоть. Мы зашли, я зажмурился, Ангел сделал свою работу, мы ушли. Потом еще люди, их грехи, двери, слова, крики, звон, дождь. Я устал, а каково было моему Ангелу, ведь он еще и пытался наставить людей на истинный путь? Иногда он объяснял мне грех, иногда молчал, я держал его руку и чувствовал, как он слабеет, как опускаются его плечи. Мне было его жаль. Казалось, мы бродим уже несколько дней. Бесконечные перемещения, грехи, люди — все слилось в серую, влажную пелену дождя. Я боялся показать, что устал, не хотел отвлекать Ангела, ныть. Копыта болели, будто отшагал тысячу миль, глаза устали, хотя я и зажмуривался, когда он меня просил. Наконец, мы оказались в тихом парке перед небольшим озером. Дождь прекратился, но небо не торопилось проясняться. Ангел устало опустился на деревянную скамью, я с радостью плюхнулся рядом. Наши руки будто срослись за это время, но мне это нравилось, лишь пальцы Ангела похолодели. — Скоро я верну тебя домой. Ты устал. — Нет, — и вспомнил грех. Хотя, я же Демон, кому, как не мне лгать? — Не надо. Это была то ли просьба, то ли предложение. Вот кто устал, так это он. Я заглянул в его лицо — улыбки и след простыл, глаза горели холодным огнем. — Эти люди, — проговорил я, чтобы сменить тему. — Похожи на животных. — Хм, — выдал он, оживляясь. — Как они могли срезать тебе крылья? — сначала спросил, а потом прикусил язык. Да поздно. — Помнишь, я говорил о тех, которые к нам притягиваются? — он дождался моего кивка и продолжил. — Такие подловили меня, когда я отдыхал, как мы сейчас. Я оглянулся по сторонам, ощущая, как кожа покрывается мурашками. Кажется, вокруг было пусто. — Одному со мной не справиться, их было несколько, — Ангел сглотнул, но не замолчал. — Схватили, стали бить руками и ногами. Я не мог взлететь, не мог исчезнуть потому что они, — он закрыл руками лицо. Вернее одной своей, а второй — моей, которую не отпускал. Обжигающие слезы потекли по моему запястью. Мой Ангел! Не плачь! Что я за Демон? Кто тянул меня за язык? — Они, — он не смог сказать, давясь рыданиями. — Не плачь, — пробормотал я, одной рукой погладив его по голове. Легкая небесная пряжа заскользила под ладонью. Как можно было бить такое прекрасное существо? Кем надо было быть, чтобы так над ним надругаться? Отрезать крылья? Во мне закипела ярость. Он вздрогнул, отшатнулся. — Не злись, пожалуйста. Я чувствую твою злость, как режущие осколки стекла. — Прости, — выдохнул, совершенно растерявшись. Мы смотрели в глаза друг другу. В его — плескалось бескрайнее небо, звенящая высь и ледяная кромка воздушных просторов. — Я не могу тебе сказать, как пленить Ангела, — выдохнул он, почти успокоившись. Я замотал головой, отрицая в принципе возможность пленения. — Не надо! Я не хочу знать! — Ты такой хороший, — улыбнулся он. Если бы я был снегом, то растаял в один миг. Во мне бурлило столько восторгов и радости из-за встречи с Ангелом, я благодарил судьбу за него, просто за возможность быть рядом, смотреть на него, слушать. Он настолько отличался от всего, что я знал раньше, что противиться его притяжению было невозможно. — Мы можем дружить? — сбивчиво произнес я, надеясь на «да» и опасаясь «нет». Ангел задумался, и я почти услышал «нет», но он тряхнул головой, отметая какие-то внутренние доводы, и проговорил: — Да. Я буду рад такому другу. Тогда и я улыбнулся, чувствуя, что добрался до самой вершины своих мечтаний. — Пойдем, я отведу тебя домой, — он поднялся и расправил крылья. Я последовал за ним. 4. — Когда ты еще придешь? — спросил его на Краю. Над домом стояла ночь, но сколько дней я пропустил? Что там с мамой? Уже оплакала меня? Однако услышать ответ моего друга было важнее. — Не знаю, — грустно ответил он. — Ты не жди меня здесь постоянно. Это плохое место. — Почему? — Просто поверь. Как другу, — улыбка тронула его губы. — Но когда мы встретимся? — мне нужно было знать, чтобы дожить до встречи, набраться сил и дождаться моего Ангела. Он совсем погрустнел, пытаясь ответить. Видно было, что не он распоряжается своим временем. Люди высасывают из него все соки, а еще я тут — стою и канючу, как маленький демоненок. — Знаешь, — выпалил я, еще до того, как идея проникла в мысли. А потом огляделся. — Ты сможешь оставить записку, если придешь, а меня не будет. Там и напишешь, когда появишься в следующий раз. А я найду и принесу камень. Мы оба огляделись. Скала была ровная и совершенно без камней. Кажется, моя идея ему понравилась. — Хорошо, — кивнул он и пристально посмотрел на меня. — До встречи. Мою руку можешь отпустить. Я глянул вниз — все еще держу его. Так не хочется отпускать! Но я разжал пальцы. — До встречи. Спасибо, что взял меня с собой. — Надо же, ты сказал это слово! — Удивился Ангел, а затем проговорил очень осторожно: — Это тебе спасибо, что помог мне тогда. Сил держаться совсем не осталось. — Пожалуйста, — мне не хотелось заканчивать этот обмен любезностями, в который переросла благодарность. Ведь тогда он уйдет. Но он взмахнул крыльями и взлетел. Как и в тот раз, я провожал его глазами, пока он не исчез в запеченном гранате заката. Мама не заметила моего отсутствия или подумала, что я загулял с девушкой. Пусть так и считает, не уверен, что новость о моей дружбе с Ангелом ее обрадует. Или тот факт, что я спускался к людям. Если я и считал когда-то, что новое знакомство поможет жить в покое и мире дома, то ошибся. После Ангела и людей оставаться здесь стало совсем тяжело. Я гулял в огненных садах, вспоминая, как раньше приходил от них в восторг. Теперь оранжевый пламень, ветвящийся и качающийся на ветру, казался скучным. Надоели пещеры ужасов и склепы, тошнило от сырости пустых гробов и ядовитых ям. Тихие дорожки, вымощенные раскаленными углями, более не звали путешествовать. Зал Суда над Грешниками вообще обходил стороной, не в состоянии наслаждаться их воплями. Я ходил на Край, даже сам не понимая, что иду туда. Приходил в себя лишь над бездной, а однажды позвал его. Притащил камень, положил под него бумагу и карандаш. Ангел не появлялся. Иногда, сидя на краю пропасти, я задумывался, а что делает сейчас мой друг? Где работает, кому пытается помочь спасти душу? Как горят его прекрасные глаза и ветер развевает волосы. Закрывал глаза, представляя, что держу его руку, или, немыслимо нагло, обнимаю. — Малыш? — раздалось. Я, уже зная куда смотреть, глянул в пропасть. О нет! Только не снова! Грязный ком висел, чудом удерживаясь, на идеально стесанной стене. Я упал на живот, вытягивая к нему руки, подхватил, затащил безвольное тело наверх. И так и не выпустил из объятий. Мой Ангел! Бедный. Крыльев нет, на их месте кровавые обрубки. Нежное лицо превращено в черно-алую маску — позавидует любой Демон. Одна рука, кажется, сломана, ногти вырваны. Золотые волосы сожжены, висят лишь несколько застывших в крови прядей. — Я, — часто-часто задышал я, бережно прижимая его к себе. — Убью их! Убью! Кто это сделал?! Кто?! Скажи мне?! — Малыш, не злись. Будто холодной водой окатил. Тихий, усталый голос. Я вспомнил слова об осколках стекла и приказал себе успокоиться. Бешенство улеглось с трудом, но я его победил. Тогда пришли слезы. Беспомощности, досады, обиды, боли. Мой Ангел, друг мой. — Что? Что мне сделать? Скажи, как тебе помочь? Кого позвать? — зарыдал я. — Никого не надо. Ты хороший. Просто держи меня так. Он закрыл глаза, вернее один, второй заплыл коричневой гематомой. Я послушался, не переставая всхлипывать и удерживать его в своих руках. Мне бы лекарство, я бы вылечил тебя! Или позвать кого-нибудь, пусть даже Бога, чтобы он помог, но без твоего разрешения я боялся. А среди Демонов искать лекаря — это самоубийство. Оставалось сидеть на Краю и ждать. Этим я занимался последнее время, будто готовился вот к этому кошмару, что происходит с тобой сейчас. Не знаю и не помню, сколько сидел вот так, укачивая его в объятиях. Осуществилась мечта, но, как говорят, слишком поздно. Все бы отдал, лишь бы он был здоров и с крыльями, пусть и не увидел бы его больше никогда. Шмыгая изредка носом, я оглядывался назад, ночь подходила к концу, утром мама будет ждать меня домой. — Но я тебя здесь не оставлю одного. Буду с тобой, — сказал я Ангелу и заметил странное. В некоторых местах его кожа отмылась от крови, а раны — затянулись. С чего бы это? Я заморгал, пытаясь понять, и слеза сорвалась с ресниц. Упала на окровавленный лоб Ангела, замерцала, подобно его чудесным крыльям, и кожа в этом месте очистилась и выровнялась. Мои слезы лечат? Как надобро от удивления глаза пересохли! Я вгляделся в изуродованное лицо, ощущая руками липкую кровь. И слезы потекли снова! Я рыдал до икоты, пока сил совсем не осталось. Зато ни одна слезинка не пропала впустую! Ангел стал выглядеть немного лучше. Совсем немного, но я так устал! Дома наступил день, очень хотелось спать, может быть, когда проснусь, смогу плакать снова? Я осторожно положил Ангела рядом и, обняв, отгораживая от опасностей, впервые заснул на Краю. А ведь мама говорила не ходить сюда. Не ходить на Край. Он очнулся до того, как проснулся я. И все время лежал рядом, под моей рукой и молчал. Вечером я проснулся, сразу проверяя своего Ангела. Увидел его открытые глаза. Вообще лицо. Исчезли раны, гематомы, кровь. Он очень быстро поправлялся! — Как ты? — Не знаю. Тело не чувствую. — Все будет хорошо, — заверил я его. — Хочешь есть или пить? — Не думаю, что мне можно вашу еду. — Да, — согласился я, вспоминая ядовитые яблочки, плющи и змей. — А где достать «твою» еду? — Не надо. Скоро я сам смогу отправиться домой. Ты, — он взглянул пристально в мои глаза, а я старался не замечать его обгоревшие волосы. — Был все время со мной? Я покивал, потому что слезы подступили к горлу. — Ты снова спас меня. Спасибо, друг. Силы сдерживаться кончились, я заревел белугой, вновь обнимая своего Ангела. Что-то нашептывал ему, гладил по лицу, обливая слезами. Сначала он испугался того, что мои слезы начинали сверкать на его коже, но результат поверг его в искреннее замешательство. Так мы просидели до утра. 5. Днем я спал спокойно, твердо зная, что Ангел поправится полностью сегодня-завтра. Лишь одна мысль прочно засела внутри. Мысль о мести. — Кто это сделал? — спросил я, когда проснулся. Ангел кутался в остатки балахона и смотрел затравленным взглядом. Вероятно, я слишком грозно спросил. Но ты можешь меня не бояться, друг. — Ты должен мне сказать, — не отступал я. Он покачал головой. Волосы вернулись, светлые, яркие и мягкие. Когда он спал, я расчесывал их пальцами. Но крылья пока не оперились. Он мог бы уже сейчас попробовать подняться домой, но сидел со мной. — Когда ты полностью выздоровеешь, мы спустимся вниз, и ты покажешь мне этих ублюдков. Вновь отрицательное покачивание. Тогда я подошел к нему и, опустившись на колени, взял руку в ладони. — Я должен это сделать, понимаешь? Я не позволю им ловить тебя и причинять боль. Сколько раз это повторялось? Два при мне, а сколько вообще? И скольких ангелов они вот так поймали? Мой Ангел закрыл глаза. Я взял его за подбородок, сам себе удивляясь. Нет, скорее удивлялся прошлый «я», а новый делал и говорил. — Или ты покажешь мне их, или я тебя никуда отсюда не отпущу. Никому не позволю причинять тебе боль и резать крылья. Ясно? Он смотрел своим небесным океаном, сковывая кожу холодом, но после привычной и надоевшей жары я просто купался в снежной ауре. — Мне нельзя. Это грех. Я не могу ничего сделать людям. — А ты и не сделаешь. Все сделаю я. — Нет. Это значит предать их, подставить. — Будешь терпеть? — Терпение есть добродетель. — А мне чихать, я не ангел, — вырвалось у меня, и он отшатнулся. Неужели я стал таким пугающим? — Прости, это же я — твой друг. Я хочу тебе помочь. — Ты уже помог, — выдавил он, а я ощутил его желание улететь отсюда. — Почему я не могу сделать для тебя то, что ты сделал для меня? Я думал, он спросит, тогда я выложу ему всю свою жизнь, то, как она переменилась с его появлением, но он… — Спасибо тебе, правда, за все. И прости. И исчез! Просто исчез! Без полета и таяния вдали! Я вскочил на ноги, оглядываясь и выкрикивая «Ангел». Но он больше не появился. Разозлившись, как никогда в жизни, я подошел к пропасти. К Краю. Долго смотрел в темноту, чувствуя, как горят, изливаясь огнем рога. Но в ту ночь я вернулся домой. Не зря мама говорила, что Край — это плохое место. Только я ее не слушался. Неведомая доселе злоба поселилась внутри. Не на друга, нет. На людей. Эти мерзкие животные! С каким наслаждением я пришел в Зал Суда и смотрел на корчившиеся в муках души! Тогда внутри что-то насыщалось и переставало на время требовать их крови и мести. Но ненадолго. Потом вновь перед глазами вставали раны моего Ангела, и ярость заполняла все существо. Но я не спешил действовать. Я ждал, когда у него отрастут крылья, и он наберется сил. Не видел его, но знал, что почувствую нужный момент. И он наступил. Я собирал уголь для домашнего очага в шахте. Призраки витали вокруг, давая свет, но вдруг отшатнулись. Сперва ничего не понял, зато потом ощутил прилив крови к голове, вернее к рогам. Я все понял, быстро занес полупустую корзинку домой и бросился к Краю. Малышня увязалась за мной, чего раньше не было, но я шуганул их, и они, плача, кинулись домой. Край. Камень, которым ни разу не воспользовались. Легкое сомнение коснулось сердца. Я прогнал его. Шаг к пропасти, еще один. Здесь никогда не летали птицы, ни кладбищенские вороны, ни стервятники. Закат полыхал окровавленным глазом, выжигая все вокруг, наполняя каждую расщелину вязкой кровью и слизью. Или это ошибка, или у меня все получится. — Ангел! Я иду вниз! Не знаю, доберусь ли к людям, или меня размажет по дну, но я сделаю это! Ради тебя, друг! — и я шагнул. Темнота, полет. Свист ветра в ушах. Реальность свернулась, но разворачиваться не спешила. Наверное, все. Я умер. Забавно. — Глупый! Тюфяк! Рваный башмак! — ругался мой Ангел, крепко держа за руку. Я жив! У него новые роскошные крылья. Свободной рукой я провел по ним, приглаживая перышки. Щекотно! — О чем ты думал? — вопил он, а я любовался им. Такой… Почему он стал ниже ростом? Или это я вырос? Что-то подтолкнуло обнять его и прижать к груди. Он тут же замолчал. А я погладил его по волосам, млея от ощущений — они были нежнее огненных лепестков ведьминого цветка. Так давно его не видел. Как же я соскучился. — Ты пришел, — протянул я. — Конечно пришел, — упавшим голосом проговорил он. — Ты еще мал и не можешь перемещаться между мирами. Тебя бы размазало о дно, как ты и сказал, — он говорил и не делал попыток освободиться. Тоже соскучился. — Значит, теперь ты спас меня. Спасибо, — я не отпускал его. Мы стояли посреди какой-то улицы, люди обходили нас по дуге. Было так спокойно и хорошо. С моим Ангелом. Но я не забыл, зачем спустился. — Где они? Вот тут он отстранился. Невероятно, но его глаза были полны слез. Он что, жалел тех скотов? — Я не могу. — Где они?! — и люди шарахнулись от нас в стороны. До меня докатилось жуткое эхо. Что со мной? Кем я становлюсь? Сатаной? Мой Ангел вздрогнул, съеживаясь. Больно видеть его таким и знать, что причина его страха — это я. Но я сделаю то, что должен. — Укажи на них, прошу. — Я не стану. Они могут и тебя поймать. Что? Я недоверчиво хмыкнул. Поймать Демона? Это кто кого еще поймает. Но, кажется, лед тронулся. — Мы не должны им позволять нападения на ангелов. Понимаешь? — упорствовал я. — На тебе не будет никакой вины! Я здесь для этого. Наша встреча для этого. Последняя фраза заставила его засомневаться. Есть! Пойми же, что я прав! — Идем, — упавшим голосом проговорил он. 6. — Поклянись, что никому не расскажешь то, что я тебе скажу, — попросил Ангел. Он перенес нас в какое-то огромное заброшенное здание, вокруг было темно. Отлично, свет не будет меня слепить. А вот ему тьма не нравилась, он судорожно цеплялся за руку и косился на съеденные мраком углы. — Клянусь, — сказал я. Мог бы просто сказать, ведь я друзей не предаю. — Ангелов можно поймать, — он вздохнул. — Веревкой из волос одиннадцатилетней девочки. Их нужно начать резать с живой, а закончить — с мертвой. Перед глазами возникла удавка. Теперь все ясно. — А чем ловят Демонов? Этим же? Он пожал плечами и объяснил: — Ты первый Демон, которого я знаю. Тут я с такой уверенностью сказать не могу. — Ладно, я понял. Буду опасаться странных предметов, — успокоил его, хотя внутри откуда-то знал, что бояться нечего. Инстинкты говорили, что против меня у людей оружия нет. Оглянувшись, рассмотрел просторный зал, кучи мусора, пустые оконные проемы. Попытался освободить руку, чтобы получше разглядеть то, что за окном, но Ангел удержал. — Забыл? Нельзя меня отпускать. — Но как же я буду драться? — Может быть, не надо? — предпринял он новую попытку спасти своих мучителей. — Почему я должен за тебя держаться? — вместо новых пререканий спросил я. Ангел очень мило задумался, даже закусил губу и нахмурился. Такой забавный. — Потому что мне так говорили, когда учили помогать людям. Я был еще маленький, когда спускался сюда с учителями. Они всегда держали меня за руку. Я сдержал улыбку, не стоило его дразнить в такой момент. Но объяснение веселое! — Сейчас я отпущу тебя. Не бойся! Ничего со мной не случится, обещаю, — выговорил я и разжал пальцы. Ангел помедлил, но все же отпустил руку. Ничего не произошло. — Видимо, на тебя не действует то, что на нас, — сказал он скорее самому себе. И успокоился, я увидел, как улеглись его настороженно встопорщенные перышки. С улицы донесся шелест шин. Мой Ангел тут же встрепенулся и схватился за меня. Теперь уже чтобы быть под моей защитой. — Они могут нас слышать? — перво-наперво спросил я. — Нет, только видят. Когда приносят других людей в жертву. Раз они приехали, значит только что убили кого-то. — В жертву кому? — Я не знаю, — мы перешли на шепот и не заметили, когда. — Сможешь взлететь к потолку и поместиться на той перекладине? — спросил я его и указал наверх, ещё сразу заметил то безопасное место. Он напряг зрение, увидел и кивнул. — Хорошо, и ни в коем случае не слезай оттуда? Ясно? — Да, но если тебя... — Ни в коем случае! — снова рявкнул, но он уже привык к моему гневному низкому голосу. — Будь осторожен, малыш, — и он улыбнулся на «малыш», ласково гладя меня по щеке. Для этого ему пришлось поднять руку выше своей головы. Да уж, я малыш. — Я буду, — тепло ответил и поцеловал его ладонь, прежде чем отпустить. В зал уже ломились люди. Ангел взлетел и устроился на перекладине, а я отступил во мрак. Все мужчины в черном. У каждого в руках длинная веревка с петлей на конце. Сколько же девочек они убили, чтобы сделать такие длинные и так много? Они рассредоточились по залу, обшаривая глазами и освещая его фонарями. Никакой свет помехой мне не был, но дабы не радовать их раньше времени, скрылся за кучей мусора. Сверху смотрел мой Ангел. Дышал я спокойно и ровно, учитывая, что раньше никогда не участвовал в драках и, тем более, не убивал людей. Кулаки наливались силой, рога — кровью. Хлюпиком никогда не был, но сейчас во мне звенела мощью каждая мышца, мог бы разорвать кита одной рукой. Сердце мерно отбивало удары. — Вон он! — раздался радостный крик. Так, нашли моего Ангела? Не дожидаясь его зова, я вышел из укрытия. Заметили меня не сразу. Семеро мужчин, изображая ковбоев, раскручивали лассо и пытались заарканить Ангела. Тот поджимал ноги и как мог, втягивал голову в плечи, а крылья прятал за спину. — Эй! Тут еще один! — крикнул мужчина, который стоял ближе ко мне. Он распутывал за спиной веревку, чтобы раскрутить ее, когда и увидел меня. Выкрикнул он уже после того, как бросил лассо. Искушенный ловец, ничего не скажешь. Я позволил ему поймать себя, дабы развеять страх моего Ангела. Услышал его испуганный вскрик. Но он остался на месте, помня мои слова. Молодец! Люди сообразили быстро, что легче поймать меня, чем Ангела. Видели ли они, кого на самом деле закидывают веревками? Вряд ли, стояла такая темень. Уже два кольца на мне. Три. Хорошо стараются. Подыгрывая им, я упал на землю, сверху долетел еще один писк. Не бойся, друг. Совсем скоро я отомщу за тебя. — Ого! — заорал первый из моих ловцов. — А этому что будем резать? — видимо разглядел отсутствие крыльев и присутствие копыт. Другие собрались вокруг на консилиум. В руках мерцали ножи и мечи. Подготовились, падлы. — Да это же черт! — сумничал другой. Я тихо ждал развития событий. Вдруг эта сволота решит мне поклоняться и кормить свежими ангелами? Тогда я повеселюсь в волю! — Да и хрен с ним! Представьте, сколько нам дадут за его рога и копыта? — А где хвост? Хвост с кисточкой? — вот прошаренные гады, все же знают. — Тебе нужен хвост или бабки? — Что-то он дохлый какой-то, — протянул один из них. — Даже ангелочки-пидарочки симпатичней отбивались. Вернулась бешенная злоба, удушливая ярость с алыми пятнами пролитой крови, криками душ, кипящих в смоле. Одним движением я подскочил на ноги и разорвал путы. Сверху донесся возглас радости и облегчения. Но мужчины не услышали, не бросились убегать. Они совершили еще одну ошибку, решив сразиться со мной мечами и ножами. Я ловил лезвия голыми пальцами. Моя кожа закалялась в глубинах Ада, а они хотели порезать ее обычной сталью? Я ломал их ножи зубами, будто переваренные косточки. Заходившие сзади получали по ребрам копытами. Пролилась первая кровь, раздались крики боли. Один умник, пользуясь воцарившимся хаосом, попытался поймать Ангела, но два раза его петля пролетела мимо, а на третий я сломал ему руку, потом другую и, наконец, шею. Хруст ласкал уши. Осталось шестеро. Они схватили фонари, пытаясь меня ослепить, окружали и снова закидывали веревками, словно не верили, что против меня они бессильны! Глупцы! Как и говорил друг, жадные трусы. За все страдания, что вы ему причинили, за отрезанные и проданные крылья — за все я убью вас. Осталось четверо. Знай я какую-нибудь считалку, которой пользовались мои младшие сестренки, прыгая через натянутые кишки, я бы вел вам стихотворный счет. Хотя и это для вас слишком много. Удар кулаком под подбородок, отрывающий мужику голову. Оставшиеся соображают, что лучше бы им убежать. Не выйдет! Набрасываюсь на них со спины, вгрызаясь клыками в шею. В рот бьет теплая струя. Безвкусная. Мамины отбивные вкуснее. Отплевываюсь. Бью другого пальцами в глаза, достаю до мозга, быстрая смерть. Еще двое. Настигаю одного, не убивая, тянусь за другим. Хватаю обоих за головы и сильным ударом соединяю в одно. Черепа лопаются, мозги смешиваются. Проверив машины, я вернулся к Ангелу. В зале стоял удушливый смрад проклятой крови, а мой бедняжка без моего разрешения не решался слезать с перекладины. — Никого больше нет, — говорю ему снизу. Он спускается не сразу. Странно смотрит на меня. Да, я показал себя. Я демон. — У тебя хвост. — Что? — воскликнул я и почувствовал удар по ноге. Кто-то сумел выжить? Резко развернулся. Никого. И тут раздался его смех. Не поверив ушам, я повернулся. Ангел держался за живот и, запрокинув голову кверху, смеялся. Так весело и заразительно, что я не мог не присоединиться. Вновь что-то коснулось ноги. Осторожно, я повернул голову. Хвост. С кисточкой. Как мужики хотели. Я рассмеялся еще сильнее. Ангел и Демон, смеющиеся посреди луж крови и остатков злодеев. Я запомню это до скончания веков. — Пойдем отсюда, — отсмеявшись, сказал я, беря его за руку. Подумал, что он отдернет ее после того, что увидел недавно, но друг от меня не шарахнулся. — У тебя есть любимые места на Земле? Кажется, я смогу нас туда доставить, — в подтверждение, я взмахнул хвостом, больно заехав им по спине. — Ой! — Думаешь, что стал взрослым? Вымахал выше меня, отрастил хвост и думаешь, что можешь путешествовать между мирами? — улыбаясь, забросал он вопросами. Чего тут думать, сейчас сам все увидит! Я сосредоточился, подумал о месте, куда хочу попасть. Никогда не видел снега! — Осторожно! — раздался над ухом его вскрик. Я распахнул глаза. Ну, с высотой не угадал, а так… Северный полюс и сияние на горизонте. Красота! Ангел держал нас высоко над снегом при помощи крыльев. — У-у, — взвыл он, — недотепа! Мы опустились на скрипнувший под ногами снег. Холода я не чувствовал, он тоже, поэтому можно полюбоваться. — Извини, — пробасил я. Эх, вырос, называется. — Ладно, — смутился Ангел. — От всех крылатых тебе спасибо. — От тебя будет вполне достаточно, — я держал его за руку и отпускать на сей раз не собирался. — От меня и спасибо мало, — сказал он и, привстав на цыпочки, обнял меня за шею, не боясь перемазаться в человеческой крови. Я прижал его к себе. — Не отпущу тебя. Никогда. Мой Ангел. Я знаю, что есть и другие охотники на вас. Больше ты не потеряешь крылья. Он всхлипнул, не отрываясь от меня, а я успокаивающе гладил его по спине, ловко огибая крылья. Внезапно отстранившись, он посмотрел в глаза и спросил: — Я не понимаю, что я сделал для тебя? Помнишь, ты тогда сказал, что хочешь мне помочь, потому что я? Что? Только вечно просил твоей помощи. Я улыбнулся, радуясь, что он помнил наши разговоры. — Ты изменил мою жизнь. Он вскинул брови, а потом отвел взгляд. — Тогда мы квиты. Потому что ты изменил мою. И еще долго мы смотрели на Северное сияние. Домой я больше не вернулся. Прости мама, твои слова оказались правдой. Край не место для Демона. Но на нем я нашел друга и смысл жизни.