Из России avec amour

      Адриан чувствовал себя очень странно. Его жизнь иногда выписывала крутые повороты, но сейчас, кажется, неслась по серпантину.       Наверное, всё началось именно тогда, когда он попал на сеанс психологической взаимопомощи к мсье Бражнику, который на деле оказался не таким уж и плохим дядькой с некоторыми проблемами в семье. По крайней мере, он его выслушал и даже попытался дать совет, и как же было здорово хоть кому-то выговориться! Отец держался отстранённо, да и не расскажет же Адриан ему о печалях Кота Нуара? А Бражнику можно, они ж почти родными стали друг другу за столько встреч-то, пусть и заочных. Да и в голосе его правдивое сочувствие слышалось… Сам же мсье Моль в свою очередь рассказал о том, что его тревожит, и Адриану его проблема до боли напомнила их отношения с отцом, поэтому он всей душой пожелал своему врагу обрести семейное счастье.       Потом была эта странная акуманизированная девушка-туристка (или, скорее, женщина, если верить Ледибаг), которая на ломаном русско-английском спрашивала, как снять очки, и при этом тыкала в отражение маски Бражника, а потом вдруг очень печально на чистейшем французском сказала, что уже шесть дней не ела. Однако слабость, которая должна была её одолевать, никак не соответствовала тому, как бойко она отбрыкивалась, пока Кот и Баг пытались выпустить на волю моль. Как только это удалось, герои тут же сделали ноги, не желая получить промеж ушей и хвостиков от недоброй россиянки.       Вернувшись домой в самых смешанных чувствах, Адриан вышел из комнаты на ужин и тут же уткнулся носом в грудь Гориллы, который очень многозначительно на него посмотрел и заговорщицким тоном посоветовал «не засыпать, когда громко слушаешь музыку в наушниках, а то не достучаться». Когда Адриан ужинал и размышлял над словами телохранителя, ему вдруг пришла в голову мысль, что в творожную запеканку явно что-то подмешали.       Потому что Габриэль Агрест, на лице которого сияет глупейшая улыбка — это то, что даже во сне может присниться с ну очень маленькой вероятностью. Младший Агрест скосил взгляд на запеканку, ущипнул себя за руку и с трудом подавил желание потрогать сидящего напротив отца.       — Как прошёл твой день? — вдруг сказала иллюзия, и Адриан уронил вилку. — У тебя всё в порядке? — обеспокоенно спросил Габриэль, глядя на сына. Вдруг он снова получил какую-то травму и молчит об этом?       — Д-да-а, — сглотнул Адриан, медленно кивая. Может… акума?       — Сынок, если тебя что-то беспокоит, ты всегда можешь мне это рассказать, — Габриэль улыбнулся чуть ласковее и накрыл ладонью руку сына выше кисти.       — Д-да, папа, — Адриан ещё раз кивнул, думая, стоит ли рассказывать отцу то, что его беспокоит именно он. — К-конечно.       Габриэль довольно подмигнул ему, продолжая улыбаться, потрепал по голове, пожелал доброй ночи и ушёл в кабинет. Мысли Адриана смешались в кучу и приходить в порядок не собирались то ли от счастья, то ли от шока. Он посмотрел на Натали, Натали посмотрела на него и только пожала плечами, не имея понятия, что это за мужчина сейчас тут с ними был и куда делся её начальник.       Завершением (или началом?) своего жизненного серпантина Адриан считал следующее утро, потому что сначала ему показалось, что он проснулся в параллельной реальности.       Габриэль Агрест уже пять лет не приходил будить своего сына, поэтому Адриан здраво решил, что происходящее не может быть правдой, отвернулся от сидящего на краю кровати отца и засопел с новой силой. И только цапнувший за палец Плагг дал ему понять, что он уже не спит. Опасливо повернувшись на кровати, Адриан разлепил глаза и присмотрелся получше: на лице Габриэля снова была улыбка, но только не такая уверенная, как за вчерашним ужином.       — Папа?       — Доброе утро, сынок, — Габриэль чуть нервно улыбнулся. — Я хочу с тобой поговорить кое о чём важном.

***

      Нино хватило только на то, чтобы по-глупому открыть рот. Чёрт возьми, даже новость Али о том, что у неё дома Ледибаг пережидала дождь, ни в какое сравнение не идёт с тем, что он сейчас услышал от Адриана. Они не виделись всего две недели каникул! Теперь ему нужно столько же времени, чтобы прийти в себя.       — Ну и вот, — продолжил Адриан, когда Нино снова сфокусировал на нём взгляд. — Рина, в принципе, неплохая женщина…       — Минуту, — Нино поднял руку, чтобы остановить поток слов. — Как, говоришь, её зовут?       — Ок-тя-бри-на.       — Серьёзно? Окторбриньуман? — парень едва сдержал порыв смеха. — У тебя дома вот-вот обоснуется бесчеловечный октябрь?       — Не смешно, — Адриан закатил глаза, но улыбка всё равно тронула его губы: стало сразу понятно, что он и сам думал об этом имени в таком аспекте. — Она просит звать её Рина. А имя — в честь месяца революции. У неё очень патриотичная мама.       — Слава богу, что Алю не назвали в честь месяца взятия Бастилии, — хмыкнул Нино. — А Маринетт вполне могла бы оказаться Марсельезой.       — Ну всё, понятно, имя ты оценил, — друзья вошли в класс и плюхнулись за свою парту. — Мне рассказывать дальше?       — Всё, бро, мои уши в твоём распоряжении.       Адриан не мог не признать, что Нино держался очень мужественно — даже у него самообладание пару раз давало сбой. С другой стороны, друг переживал всё это на словах, а вот он — вполне себе самолично.       — Так вот, — Адриан набрал побольше воздуха, — как я уже сказал, женщина она неплохая и очень забавная, — с этими словами на парту опустился учебник с пёстрым стикером на обложке.       «Манюэ́ль сколе́р» гласила надпись на нём — Нино вскинул брови, непонимающе глядя на друга.       — Это Рина так учит французский, — хмыкнул Адриан, отлепляя такой же стикер от тетради, дневника и доставая парочку из школьной сумки. — У нас весь дом в этих наклейках. И они так зловеще шуршат по ночам…       — Ой, да ладно, — отмахнулся от друга Нино. — Хоть какие-то звуки жизни теперь наполнили ваш особняк, так что за это ей можно только спасибо сказать.       — Ну так я ещё только начал, а ты перебиваешь, — Нино сделал жест, уверяющий в том, что его рот застёгнут на замок. — Стикеры по всему дому — это ещё ничего. А вот то, что она в одиночку во всём доме прибралась, пока мы были у папы в офисе… Я знаю Натали с детства, и в тот вечер она впервые сказала «Охренеть!»       — И это, я думаю, самое правильное, что вообще можно было сказать! — Ляиф восхищённо присвистнул, и Адриан поддерживающе кивнул.       — А знаешь, что Рина сказала на наше удивление? Что ей просто нечем было заняться!       — В доме, где есть тренажёрный зал, почти кинотеатр и огромная библиотека… Конечно, там у вас очень скучно.       — Это было только начало! — Адриан щёлкнул пальцами в сторону друга. — Мы с отцом встаём в восемь, когда надо ехать на работу, Натали приходит тогда же, повара — примерно в семь двадцать. Рина встала в половину седьмого, нашла в дальнем крыле кухню, без инструкций разобралась, как работает техника…       — Женщина, которая не поладила с тренажёрами…       — Вот-вот! К нашей печке даже Натали подходить боится под предлогом того, что эта техника умнее её! — воскликнул Адриан. — А Рина просто сказала, что решила сделать нам завтрак!       — О как, — встрепенулся Нино. — И что она сделала?       — Оладушки…       — Что, прости? — Нино вытаращил глаза. — О-ля-буш-ки? Чей рот она приготовила вам на завтрак?       — Да ничей рот она нам не готовила! Это… — Адриан почесал затылок. — Это такие небольшие пухлые булочки, воздушные и нежные… — он мечтательно закатил глаза. — Между прочим, очень вкусные.       — Как всё сложно…       — Это тоже ещё ничего. Потом, когда мы зашли на кухню её поблагодарить… В общем, она вскипятила воду, побросала туда все фрукты и ягоды, которые нашла в холодильнике, и попросила нас подождать, пока закипит снова, — теперь глаза таращил Адриан, по ходу повествования становившийся всё более эмоциональным. — Ты понимаешь? Она сварила суп из фруктов, добавила туда сахар и дала нам попробовать!       — И как?       В ответ Адриан молча протянул ему бутылку с полупрозрачной малиновой жидкостью, от которой отлепился очередной яркий стикер и спланировал под стол.       — Это?..       — Компот!       — Ком пот? Как друг?       — Да нет же, просто ком-пот. Попробуй, — Адриан вложил в руку друга бутылку, — это вкусно.       — Знаешь, у тебя так глаза сейчас странно блестят, что мне немного не по себе, — усмехнулся Ляиф, но всё-таки сделал глоток. — Ух ты, и правда вкусно!       — А я что сказал! — воскликнул Адриан довольно. — Рина ещё умеет готовить кисель.       — Какая соль?       — Да не соль, ки-сель! Это как компот, только густой.       — Бро, ты меня с ума сведёшь, — Нино покачал головой, в тайне мечтая, чтобы звонок на урок прозвенел как можно скорее. — Или отравишь…       — Ой, вот не надо, — отмахнулся Адриан. — У нас с тобой на обед расстегаи, — он поводил под носом друга ароматным пакетом.       — О-о-о, эти твои рест-а-ганне пахнут очень аппетитно! Выигрышные пирожки!       Окончание фразы потонуло в шуме спасительного звонка.       На удивление, Адриана это не остановило. Он продолжал рассказывать давящемуся от смеха другу о странных словах, которые говорила Рина, о странных блюдах вроде окрошки, в которой Адриан с трудом признал родное оливье, о том, как она приготовила в банке лимонад из крупы, назвав его мудрёным словом «квас»… К середине урока Нино был багровым от подавленного смеха, Адриан выглядел сочнее, чем Маринетт после сцены с почти-поцелуем, но, как оказалось, сладенькое было впереди.       — Но самое главное, — шептал Агрест, — она додумалась перевести нашу фамилию на русский, — а я ведь говорил папе, чтобы он дал ей книгу-разговорник, а не гугл-переводчик! — и теперь называет меня «ягодка моя!». Я уже натурально ощущаю себя кустом крыжовника.       — Чувак, — Нино глубоко вдохнул, успокаиваясь, — я не знаю, что тебе сказать.       — Это ещё не всё! — фыркнул Адриан. — Папу она тоже так называет!       Громогласный взрыв хохота напугал мадам Бюстье — она вздрогнула, выронила из рук мел и обернулась, собираясь ругаться на нарушителей порядка, но увидела, как утирающий слёзы Нино вместе с Адрианом собирает вещи, а потом, вежливо извинившись, вытаскивает его из класса в сторону кабинета директора.

***

      Кот и Леди сидели на крыше после боя с очередной акумой, которая была такой странной, что просто слов не находилось. Вроде лето, день всех влюблённых ещё нескоро… Жители города очень просили не применять исцеление и не очищать улицы от заваливших их цветов.       Так что правильнее будет сказать, что Леди как раз в этих самых цветах лежала.       От смеха.       Они с Котом старались не скрывать друг от друга как можно больше душевных переживаний, и стоило Ледибаг посмотреть на напарника своим пронзительным взглядом — он как на духу выдал всё, что накопилось в душе: от тревожных мыслей до словесных казусов.       — И что ты обо всём этом думаешь, — неожиданно серьёзно спросила Баг, успокоившись. — Как ты сам относишься к тому, что у твоего отца появилась… другая женщина? — она осторожно подбирала слова, глядя на вмиг сделавшегося задумчивым Нуара.       — Знаешь, миледи, — Кот поджал губы, — я давно не видел папу таким счастливым. Он словно ожил, понимаешь?       Ледибаг кивнула, не перебивая.       — Сначала я злился, не отрицаю, — Нуар усмехнулся невесело, но злобы, о которой он говорил, в голосе не было совсем. — Но потом подумал: а хотела бы мама, чтобы он всю оставшуюся жизнь убивался по ней? Я бы на её месте не желал подобной судьбы любимому человеку.       — О, Кот… — герой растерялся на мгновение, когда вокруг него вдруг обернулись тёплые руки Леди. — Ты потрясающий сын, я горжусь тем, что знакома с тобой.       — Спасибо, моя Леди, — он осторожно поцеловал тыл ладони девушки, и она — о чудо! — не вырвала руку. — Но что действительно потрясающее, так это то, как изменился папа. Он снова шутит, разрешает мне больше гулять, приглашать домой друзей и даже оставаться им с ночёвкой! А сама Рина…       Увлёкшись своим рассказом, Кот совершенно не заметил, как замерла удивлённая напарница, уставившись куда-то сквозь него.       — Рина, знакомься, — Адриан подтолкнул вперёд мнущуюся девушку. — Это Маринетт Дюпен-Чен, моя одноклассница и близкая подруга.       — Добрый день, мисс…       — О, не нужно таких формальностей, милая! — по-доброму улыбнулась женщина. — Зови меня просто Рина. А я буду звать тебя Булочкой, ты же не против?       — Она подарила папе раритетную книгу, которую он искал несколько лет, — снова улыбнулся Нуар. — Позвонила маме, а та сказала, что это издание валяется у них в кладовке. Она каким-то чудом смогла вернуть тепло в наш дом, но при этом не пытается заменить мне маму и обещала научить ругаться на русском. А ещё она даёт всем моим друзьям забавные прозвища, — Кот коротко засмеялся. — Одну мою подругу она зовёт Булочкой из-за фамилии, а меня прозвала…       — Ягодкой.       Кот дёрнулся всем телом и почти прыжком повернулся к Ледибаг. Она выглядела сейчас такой смущённой и милой, на её округлых щёчках выступил из-под маски такой знакомый румянец… Губы Нуара сами собой разъехались в такой же глупой улыбке, которую он видел у отца.       — Значит, я теперь тоже могу звать тебя моей Булочкой, Ледибаг?

***

      — Адриан, ягодка! — парень остановился на полпути в комнату и обернулся на зов. — Вот, возьми, с обеда сегодня эклеры остались.       — Спасибо, Рина, но я так скоро ни в какие джинсы не влезу, — усмехнулся Адриан, возвращая пирожные.       — Да брось, — отмахнулась женщина, — ты сейчас за полчаса все эти эклеры израсходуешь. Бери-бери, — Рина вложила коробочку прямо в руки младшей ягодки, — заодно Булочку свою угостишь. Я папу твоего сегодня в музей уговорила сходить, так что можете провести побольше времени вместе! — она улыбнулась, глядя на оторопевшего паренька. — Ну всё, беги, нехорошо заставлять даму ждать!       И Рина убежала, весело помахав Адриану на прощание.       — Я что-то ничего не… понимаю, — прохрипел он.       — Рина сказала, что я очень милый!       На его рабочем столе сидел Плагг, помахивая ярким стикером с надписью «Шато́н парля́н». Надпись была сделана аккуратно, почти каллиграфически, и Адриан теперь точно уверился, что в России летающие говорящие котята были вполне себе нормой.