Срывая покровы

Всё самое волнующее происходит под покровом ночи. Когда полночная царица забирает у Солнца власть над небом, часть этой власти она дарует нам, шепча на ухо «Кто, если не ты? Когда, если не сейчас? У тебя не будет другого шанса. Решайся. Действуй». И свобода ночного воздуха опьяняет нас, неизвестность темноты сближает, а чары тишины раскрепощают. В ответ мы доверяем ей судьбу, не задумываясь о последствиях, ведь над разумом господствует строгий День, а над желаниями вольная Ночь. И чем спелее томная Луна, тем бесстыднее становятся человеческие мысли. Обостряются инстинкты и всю ответственность за действия мы перекладываем на Никту, богиню Ночи, о коварстве которой мы услышим еще не раз. * * * Шальной ветер, закручивающий в ураган пожелтевшие листья, с торжеством объявлял о скором приходе осени. Вестминстер с каждым новым днем становился пасмурнее и мрачнее. Пепельного цвета облака больше не вызывали улыбок, улицы города напоминали безвыходный лабиринт, а прохожие, словно надевшие угрюмые маски, все больше напоминали пассивных марионеток, впрочем, как и всегда. Моросящий дождь нагонял жуткую тоску. Лондонцы, недавно проклинавшие знойное лето, уже успели соскучиться по жарким солнечным дням, по купанию в теплых, как парное молоко, водоемах, по сезону веселых и не очень отпусков. Все морально готовились к трехсезонной «спячке». Лунный диск сиротливо занял свое законное место. Укрывающийся от пронизывающего ветра одинокий прохожий, собака которого так не вовремя запросилась на улицу, лениво прогуливался по Смит Сквер, невольно размышляя о том, что у Вестминстера напрочь отсутствует ночная жизнь. Этот район Лондона прекрасно подойдет для чопорных пожилых англичан, требующих покоя на старости лет, или же для одинокой семейной пары, жизнь которой давно потеряла всяческий смысл, но ни в коем случае не для дерзких прожигателей жизни, идущих за руку с молодостью. Жизнь здесь затихает уже ближе к вечеру, резко начинают пустеть улицы, закрываются многочисленные магазины и забегаловки, гул машин сменяется шелестом беспокойных деревьев, а к 10 часам и вовсе в окнах жилых домов затухает свет, все живое и неживое засыпает. Поэтому можно понять удивление мистера Неизвестного, увидевшего свет в окне четырехэтажного дома в 2 часа ночи. И чего людям не спится? Да еще и смеются вроде. Губители немой романтики. Те самые «губители» имели полное право отказаться от негласных правил строгого Вестминстера на одну ночь. Семья Хиддлстон отмечала день рождения младшей дочери. Тем более, что праздничный ужин в узком семейном кругу, уже подходил к концу. Счастливые дети наперегонки поедали вишневое мороженое, одновременно пачкая друг другу лица в десерте и заливаясь звонким смехом. - Том, Эмма, ешьте медленнее, будет плохо, если вы заболеете накануне школы, - ласково сказала мама, погладив обоих детей по головам. Она усиленно пыталась быть хоть чуточку строже, но в этом человеке не было места злости, тем более на детей. - Диана, поверь мне, если эти дети не захотят в школу, они придумают что-нибудь похлеще простуды, – громко зевнув, заметил мистер Хиддлстон. – Кстати, чья сегодня очередь мыть посуду? – добавил Джеймс. - Вообще-то сегодня очередь Эммы, но я же не допущу, чтобы моя сестра мыла посуду в день рождения, - с гордостью произнес Том, кучерявый парнишка лет пятнадцати, и начал собирать со стола тарелки. - Очень благородно и жертвенно, Томас, - рассмеялась мама и, пожелав спокойной ночи, поцеловала каждого ребенка в лоб. - Постарайся не задерживаться, - сказал Хиддлстон старший и взглянул на часы. – Ого! Уже 2 часа ночи! Что-то мы расслабились сегодня, - добавил он, следуя за уходящей женой по лестнице. Под спокойное журчание воды Том позволил себе немного помечтать, и так глубоко ушел в рассуждения, что не заметил, как перемыл почти всю посуду. Когда оставалось несколько тарелок, сзади, за столом, что-то пошевелилось и, судя по звону, на пол упала ложка. Вздрогнувший парень обернулся назад и увидел сестру, внимательно следящую за его движениями. - Эм, ты всё это время тихо сидела сзади? – Спросил с недоумением Том, поднимая упавший столовый прибор. - Ну да, а что? У тебя есть какие-то секреты от меня? – Хихикнула девочка. - Не говори ерунды, почему ты не идешь спать? - Я…я еще раз хотела сказать спасибо за подарок, - с серьёзностью произнесла Эмма, заглядывая брату в глаза. Это был тонкий серебряный браслет с необработанным морионом. Черный камень абсолютно не пропускает света, грубый и неограненный, он напоминал большую каплю кристаллизовавшейся смолы. По мнению родителей, не лучший подарок для 13-летней девочки, однако браслет ей нравился куда больше, чем «Энциклопедия для маленьких хозяек», подаренная мамой и папой. - Расскажи о камне побольше, пожалуйста, - с нескрываемой надеждой просила Эмма. - Мне бы очень хотелось, правда, но не сегодня, Эм. Нам действительно пора спать, - светловолосый мальчишка с излишней театральностью зевнул и потер глаза. - Если хочешь, я провожу тебя до твоей комнаты. Впрочем, было глупо надеяться на другой результат, и Эмма послушно последовала за братом. Том выполнил обещание и, пожелав доброй ночи, удалился в направлении своей комнаты. * * * Почти сутки без отдыха давали о себе знать, и Эмма быстро заснула, но чуткий сон девочки нарушил скрип двери. Моментально открыв глаза, Эмма начала вглядываться в темноту, но ничего не смогла разглядеть, кроме силуэта, стоящего у двери. - Кто здесь? – Дрожащий голос выдавал внутреннее волнение. Ответа не последовало. Большего ужаса нагоняла идеальная тишина вокруг. Бешеный ритм сердца каждым ударом отдавался в висках. Она боялась пошевелиться, будто если она сдвинется с места, произойдет что-то очень плохое. - Я буду кричать! – Сдавленно пробормотала девочка. - Эмма, не бойся, это я, - из темноты послышался неуверенный голос Тома. Облегченный вздох со стороны кровати, но сердце не спешило сбавлять обороты. - Ты хоть понимаешь, как напугал меня? Что случилось? – Огромное удивление – единственное, что царило сейчас в юной голове. - Мне не спится и я решил рассказать тебе о камне сейчас, - присаживаясь на край кровати, тихо сказал парень. Сегодня слишком многое произошло, Эмма жутко устала и валилась с ног, она выгнала бы из своей комнаты любого, но только не брата. Такой жест ему не свойственен. Что это? Снисхождение или внимание к сестре? Любопытство взяло верх. - Что ж, весьма неожиданно, но я рада и вся во внимании, - она подвинулась ближе к Тому и улыбнулась. Он ненадолго задержал взгляд на её волосах и начал повествование. - Морион – камень магов, волшебников и колдунов. Я прошу тебя, не считай его простой безделушкой, это очень серьёзный минерал. Он подходит исключительно сильным людям. Таким, как ты. Он обладает удивительной энергетикой, которую нужно уметь направить в нужное русло. А еще, морион – это оберег от беды. - Обещаю, я буду с ним аккуратна, еще раз спасибо, - она легонько приобняла брата, но тут же смущённо убрала руку. - Эмма? – Том неуверенно позвал сестру по имени, смотря на заплетенные в косу, волосы девочки. - Что? – Ответила она почти шепотом. - Почему ты не распустила волосы перед сном? Ты же всегда их расплетаешь.. Том немного повернулся и чуть наклонил вниз голову сестры. Он аккуратно снял заколку и стал медленно расплетать длинные русые волосы прядь за прядью. От каждого его прикосновения по телу разбегались мурашки, и сердце билось в два раза чаще обычного. Левой рукой он дотянулся до комода и взял расческу. Несколько раз провел ей по распущенным волосам и остановился. Две минуты они сидели неподвижно, каждый думал о своем. Эмма почувствовала, как её волосы убирают в сторону, едва заметно шеи касаются горячие губы, и чьи-то руки с трепетом прижимают её к себе. Она быстро развернулась в кольце чужих объятий и дрожащими губами поцеловала брата со всей нежностью, что была в этом хрупком создании. Каждый из них объяснял на языке тела то, что не решился бы сказать вслух. Закрытые глаза – боязнь спугнуть этот волшебный, нереальный и такой долгожданный момент. Детские, едва заметные, поцелуи в губы несли в себе больше чувства, чем самый долгий и глубокий поцелуй. Робкие мимолетные касания обжигали хуже самого свирепого огня. Здесь не было места пошлости и похоти, дети любили друг друга нежной и ласковой любовью, которая окутывала каждого из них теплотой и чуткостью. Ещё несколько часов они молча наслаждались мертвой тишиной, ничто не отвлекало от звуков приходящей осени, ветер за окном играл в догонялки с падающими листьями, мягкий лунный свет проникал в комнату, но освещал лишь малую её часть, чтобы не смутить влюбленных друг в друга детей.