***
Я бежал, бежал от всепоглощающего ужаса. Я бежал уже минут двадцать. Я задыхался, мои ноги превратились в свинец, руки просто не двигались, голова гудела как пчелиный улей. Я устал, устал, Устал, УСТАЛ. Мне нужно отдохнуть. Да, нужно. Неожиданно я услышал человеческие голоса, не грубая речь северян, но свой, родной! Люди, люди! Я спасен! Осталось чуть-чуть, давай! Вставай и иди! — Не так быстро! — голос доносился сзади, из леса. Я похолодел, рейдер Хаоса. Нет! Нет! — Нет! Нет, нет, нет, НЕТ! Я не могу умереть вот так! Нет! Я выживу.Я выхлпхупад… Конец дротика пробил шею третьего лейтенанта первого эвакуационного полка, ознаменовав конец его истории, и послужив надгробным камнем его тела. Но его смерть купила жизнь трех солдат, что услышали вскрик и смогли отбиться, а смерть всей роты купила жизнь четырех сотен человек. Ведь за все надо платить. За жизнь сотни надо заплатить десятком, за тысячу заплатят сотня. И именно это на своей шкуре испытал лейтенант Роман Железный Кулак.Омак
12 августа 2017 г. в 04:53
Роман уже устал шагать по пыльной дороге, под не по-осеннему жарким солнцем. Тяжесть щита, меча, кирасы, и прочих элементов обмундирования солдата Империи, ужасно давила на тело, заставляя двигаться медленнее, чем нужно.
Хорошо, что он двигался впереди колонны солдат, хоть пыль глотать не придется. — мрачно подумал третий лейтенант первого эвакуационного полка Роман Железный Кулак, прозванный так за насаждение дисциплины с помощью хорошего такого удара кулаком. Правда, никто не мог отрицать действенность такого способа по восстановлению порядка в рядах его роты. Хотя эвакуационная армия обычно не принимала участия в битвах, но Роман считал что все может быть в первый раз и всегда держал весь тот сброд, что выдали ему под командование, в железных руках.
— Сэр, скоро подойдем? — капрал Циммер, в отряде прозванным «Маленьким Цимми» за большой рост и слабый характер. Лейтенант всегда считал, что в армию брать таких людей нельзя, но ситуация не позволяла разбрасываться ресурсами, пускай даже такими, как капрал Циммер. Капрал командовал первым взводом, заодно являясь ротным знаменосцем, поэтому всегда шел спереди, около лейтенанта. И постоянно, черт возьми, постоянно доставая его своим нытьем, с поводом и без.
— Капрал, перестаньте ныть, иначе на привале вы будете копать отхожее место с ночи до утра. Вы поняли меня. — капрал его уже достал хуже отродья Кхорна.Честное слово убил-бы его на месте, но нельзя, что жалко. Имперская земля не оскудела бы талантами от его убийства.
— Есть, так точно, сэр! — Циммер побледнел, как будто Избранника Хаоса увидел.
— Все, капрал умолкните, кажется, передовой дозор приближается, я вижу столб пыли.— Роман послал конных рейтаров на разведку дороги и всей местности поблизости. В конце-концов, Хаос не дремлет.
Он приказал остановится, хоть так немного отдохнем. За время что они ждали разведку, вся рота разбрелась кто-куда, кто уселся прямо на пыльную дорогу, кто немного отошел с дороги и уселся там. Но никто не позарился на повозки, все знают что именно на них будут эвакуироваться деревенские, и поэтому их никто не трогал.
— Сэр, до деревни остался час пути, никаких осложнений по дороге не было, остальной отряд остановился в деревне и будут дожидаться вас там. - бодро отрапортовал молоденький ротмистр.Лейтенант кивнул, показывая что информацию он принял к сведению.Задумчиво оглядев местность вокруг, он обратился к рейтару:
— Ротмистр, — кавалерист, даже во время размышлений лейтенанта, держал спину прямой, как палка, но как услышал его голос, попытался сделать свою спину еще прямее, как можно идеальней.Роман не мог не нарадоваться на такого солдата, не то-что этот капрал.
— Рассыпьтесь по местности, держитесь в поле зрения, при любой опасности — отступайте.Вы поняли приказ?
— Да сэр, рассыпаться по местности, держатся в поле зрения, при любой опасности отступать. Я понял приказ, можно приступать? — такова была практика в армии Империи, в конце-концов, из-за того что офицеры часто допускали трактовку приказов по своему усмотрению, многие люди гибли. Что-бы такого больше не происходило, Император Карл Франц издал указ по армии, не допускавший таких действий от младшего офицерского состава, и предписывающий старшим офицерам спрашивать подчиненных о понятности приказа.
— Приступайте, ротмистр. — на что рейтар, быстро кивнув на прощание, развернул лошадь и поскакал к своим людям, парой фраз привел свой полуэскадрон в движение, сразу взяв лошадь в галоп, скрылся в пыли.
— Солдаты, сейчас не время отдыхать, так что поднимайте свои задницы и стройтесь! — зычный голос лейтенанта, словно гром среди ясного неба, переполошил всю роту. Построились всего за полминуты, Роман ухмыльнулся, - его школа! — Шагом марш, шлюховы ублюдки, впереди нас ждет отдых и еда, так что быстрее, быстрее дети собаки!
Когда рота пришла в деревню уже вечерело.Люди их уже ждали, в основном женщины с детьми и старики, да юнцы безусые.Большинство мужчин либо в армии, либо имели слишком важную профессию что-бы отрывать их от работы.
Все солдаты смертельно устали и просто хотели лечь и сдохнуть.Роман не был исключением, но он был лейтенантом, командующим всей ротой и он не мог показывать что он устал.
— Солдаты, не время отдыхать! — быстро наведя дисциплину парой ударов, он заставил солдат подогнать повозки поближе.Жестом показав солдатам что вот сейчас отдыхать самое время, он приказал всем четырем капралам и старшему ротмистру подойти к себе.Как он не хотел отдохнуть, но нужно выставить караулы, определить отхожее место, поставить палатки…он не мог отдыхать.
Капралами были уже упомянутый сто раз, и совсем не добрым словом, Циммер, Маргран, Гарлан да Виттор.А старшим ротмистром был Зейдлиц.
Маргран доброволец из села, был определен в алебардисты, однако успел провоевать аж два года, человек с хорошей фантазией, любит интересные истории слушать, а еще лучше их сочиняет.
Гарлан был ветераном войн с вампирами, отражал орочьи набеги, и вот, сейчас сражается с Хаосом. Выслужился из простых солдат, был переведен в эвакуационную армию по причине тяжелых увечий, несовместимой со службой в регулярной армии — у него отсутствовала левая рука по плечо, и левое-же ухо было изуродовано, им он совсем ничего не слышал. Еще один любитель выпивки, любит рассказывать о своей семье, и вообще о довоенной жизни.
Виттор-же был мужчиной тридцати лет, городской ополченец-доброволец, сам решил пойти в армию и ведет себя стоически, снося все тяжести армейской службы с честью достойной ветерана. Капрал аркебузиров, на удивление, довольно меткий, как для человека впервые взявшего мушкет в руки. Хладнокровен, но тоже любит рассказать о своей семье. Он вообще человек семейный, пошел в ополчение потому что хотел чтобы его дети жили в мирное время.
Зейдлиц тоже был из городского ополчения, но был переведен в конные войска. Хоть и в седле сидит довольно плохо, но управлять своим эскадроном умеет. Неплохо владеет палашом и пистолем. Человек серьезный и набожный. Злить его не стоит, его подчиненные об этом знают и потому не злят.
Обсуждение по всем вопросам не затянулось надолго, и он с чистой совестью лег спать.
Проснулся он неожиданно, прислушавшись к окружающим звукам он ничего тревожного не услышал. Но его интуиция буквально кричала, что что-то здесь не так. Он был ветераном, и интуиции своей привык доверять, поэтому и решил, что ежели все равно не уснет, то хоть по постам дозорных пройдется, может быть и источник его тревоги найдется, или, более вероятно, нападет на них сам. Как можно быстрее облачиться в броню и закрепить меч со щитом — все эти действия были давно привычными и давно закрепленными на уровне рефлексов. Да и пока он облачался в броню, его не так сильно тревожили мысли. Пораженческие мысли. Предательские мысли.
Лагерь в ночное время совершенно отличался от лагеря в дневное время. Хоть и он видит это постоянно, но и постоянно удивляется, как-же так? Почему? Но он гнал эти мысли. Не сейчас.
Проверяя дозорных, он остался вполне доволен ими. Сидят не в свете костра, а в тенях, не спят и учитывают прочие премудрости ночных дежурств.Но тревога его не отпускала, поэтому, посоветовав дозорным быть настороже, он отправился к повозкам. Люди до сих пор загружали свои вещи в телеги. Там-же спали совсем малые дети, неспособные помочь своим матерям в переноске вещей и продуктов.
Я встретил Циммера около повозок, он пытался подбодрить селян как мог, пытался обратить на себя внимание девушек, но, кажется, никому не было дела до молоденького капрала. Я невольно пожалел этого балбеса, в конце-концов, я тоже был таким молодым, пытался шутить, флиртовал с деревенскими девушками, ловил каждое слово, каждый жест молоденьких красавиц.
— Нет! — это-же «Цимми», как я мог его пожалеть? Этого невыносимого засранца? Однако, пока я пытался разобраться в себе, капрал попал в неловкую ситуацию, надо его спасать.
— А, капрал, вы-то мне и нужны, — и резко, без перехода, командным голосом рявкнул — живо ко мне! — паренек стартовал сразу, и в мгновение ока примчался ко мне. Хм, одобряю его расторопность, жалко, что вся эта прыть лишь из-за смущения перед девушкой.
— Сэр? — с вопросительной интонацией спросил капрал, вытянувшись во весь рост и преданно поедая меня взглядом.
— Пройдемся, капрал. — если он и удивился моему приказу, то виду не подал. Минут пятнадцать мы прогуливались по брошенной деревне перебрасываясь ничего не значащими фразами, в кои-то веки он меня совсем не бесил. Мне неожиданно захотелось просто поговорить, подышать воздухом, пройтись по земле.
Приближалась моя смерть, я буквально всем телом чувствовал это. Мне неожиданно хотелось спросить о прошлом, я ведь совершенно не знал своих подчиненных, пусть это и был так мною нелюбимый капрал Циммер. — Почему ты вступил в армию? — я задал весьма простой вопрос (по моему мнению). Циммер несколько секунд просто молчал, но вскоре заговорил:
— Я вступил в армию недавно, только как месяц прошел, — я знал это, ведь его направили ко мне прямо от вербовщика, но я молчал, — до этого я был сыном мельника, весьма обеспеченного человека, его единственный сын не подлежал рекрутированию, ведь мука крайне важна для армии. Я знал это, и это казалось мне совершенно несправедливым, ведь кто я? Один из многих людей в Империи. Тысячи более достойных людей умерли в боях. Я знаю о чем говорю, я был свидетелем, как нашей соседке, с хутора Пшеничного, пришла черная коробка с серыми полосами, а ведь она всегда приходит когда кто-то умирал.
- Похоронка - мрачно кивнул Роман.
- Да... У нее умер второй сын. Я знал его, мы одногодки, были лучшими друзьями. А он умер. Он был более достойным человеком, чем я, он был больше достоин жизни. А я, а кто я? Сын мельника, живущий на всем готовом, никогда не знавший голода и холода, трусливый эгоист. И такой Я до сих пор жив, просто потому, что я родился единственным сыном мельника! Я сбежал. Я сбежал из дома потому, что хотел искупить свою вину перед всеми павшими, ведь пока я сидел и горя не знал, тысячи умирали. Я сбежал из дома потому, что я хочу пожертвовать жизнью, ради спасения невинных! — пока Циммер говорил, я не мог даже слово вставить, я был поражен! Этот балбес Циммер открылся мне с совершенно другой стороны! Правда, от этого он не перестал быть «Маленьким Цимми»...
— А вы, сэр? Почему вы пошли в армию? — на сей раз, вопрос задан мне.
— Парень, честно признаться, я и сам не знаю. Помню только то что я входил в кабак, а на утро я уже был в армии. Сам не помню почему вступил, то-ли из-за денег, то-ли ради славы, в общем не помню уже. — это была чистая правда, я совершенно не помню, почему-же я вступил в армию. Помолчали. Это была не просто неловкая тишина, когда банально не можешь ничего сказать, нет, эта тишина естественная, когда сказать уже просто нечего и она не доставляет неудобств. — Ладно, пора мне уже. До-встречи, герой.
Меня до сих пор терзает беспокойство, интуиция продолжает кричать и вопить, но уже почти как час совершенно ничего не происходит... Блять! Накаркал!
Совершенно неожиданно прозвучал выстрел. Деревенские засуетились, заторопились, начали плакать дети. Солдаты, что не были в дозорах и не спали, тут же повскакивали и, негромко переговаривясь, стали будить своих спящих товарищей. Зазвучали выстрелы, лязг мечей и крики. И рев. Ни одна человеческая глотка не способна была издавать такие звуки. Это был Хаос.
Звуки боя стали звучать в противоположном направлении от первых выстрелов. И еще, и еще. Отовсюду стали доноситься звуки боя.
— Жители! Как можно скорее загружайтесь на телеги, бросайте все оставшиеся вещи здесь, если вы не поторопитесь, то они вам больше не понадобятся. — голос лейтенанта легко пересиливал звуки боя, все жители наверняка его слышали. Как и Хаос.
Эскадрон рейтаров давно вскочил на коней и, разделившись, разъехался по периметру. Аркебузиры, подхватив свои мушкеты, стали взбираться на крыши домов. Мечники, вперемешку с копейщиками, встали на узких деревенских улочках, перегородив их. Алебардисты же были резервом на случай нападения чего-нибудь крупного. Вскоре начали приходить дозорные — все окровавленные, некоторые зажимали раны или обрубки рук. Где-то на границе деревни слышались выстрелы пистолей и крики людей вперемешку с ревом отродий Хаоса.
— Мы готовы, Ваша Милость, — ко мне подошел старик. Высокий, худой, с впалыми щеками и седыми всклоченными волосами — он производил жуткое впечатление. — Все дитятки и их матери уж на телегах и ждут ваших указов, сир.
— Я не дворянин, так что можете не "сиркать". — И только сейчас я заметил, что старики до-сих пор не погрузились — И сами погружайтесь.
— Нет сир. — старик покачал головой. — Мы, старики, останемся, все равно помирать скоро, а так хоть сами несколько ублюдков заберем с собой на тот свет, уж не сумлевайтесь! — я решил с ними не спорить, в конце-концов, в этом есть зерно правды, да и продовольствие на несколько ртов потреблять меньше будет.
— И мы тоже скоро перестанем нуждаться в еде. — мрачно пробормотал я, вторя своим мыслям. Старик вопросительно посмотрел на меня, но я просто мотнул головой, мол, не отвлекайся.
— Трубачи, приказывайте отступление рейтарам! — увы, но рейтары в наших реалиях полностью бесполезны, а так, пусть хотя бы караван прикроют. Мы не отступим, просто не сможем, отродья Хаоса легко нас нагонят. Придется принимать бой здесь, отвлекая основную часть войск Хаоса на нас. Надеюсь селяне смогут уйти от погони.
— Любой ценой мы уничтожим северян, любой ценой! — мой призыв нашел горячий отклик в сердцах моих солдат. И я намереваюсь сдержать мое слово, не будь я лейтенант Роман Железный Кулак!
Неизвестно сколько часов шла битва за деревню Лиственная, ведь никому нет дела до времени. Я сражался в первых рядах, и Цимми тоже сражался рядом со мной, он погиб, как настоящий герой, прикрывая эвакуацию деревенских.
Гарлан погиб от удара сверху, на него напало отродье, умер мгновенно.
Виттора убило копье пущенное чьей-то меткой рукой.
Зейдлиц остался в деревне, так как плохо сидел в седле. Сражался в первых рядах, умер от топора рейдера. Старик был разорван на куски гончими Хаоса, он героически сражался, несмотря на свой возраст, и я уверен, парочку ублюдков он завалил.
А вот я оставался жив, как и горстка солдат. Хаос давил и давил, не останавливался. Затем вдруг неожиданно и внезапно отступил. Тишина оглушила всех нас, она пришла слишком резко, ведь недавно со всех сторон были слышны крики, боевые кличи, молитвы. И рев, рев сотен глоток. А потом все стихло. Резко. Мы стояли минуту, две, пять, а никто не нападал. Я решил обдумать это позже, когда мы будем в безопасности. Быстро построив своих недобитков, я повел свое воинство на восток, к Альтдорфу...