The Last

Это происходило изо дня в день: — Эй, придурок! — окликнули меня одноклассники, а я и отзывался. — А правда, что все отаку дрочат на лолей? Опять начинались смешки. Дети — всегда были жестокими, хотя в старшей школе мы уже давно не дети — просто злые, прогнившие изнутри сущности. Они словно стаи собираются в компашки. Иногда эти сборища собачатся между собой, а иногда они вместе грызут таких лузеров, как я. И что такого позорного в том, чтоб быть отаку? — Точно так же, как и ты ночами наяриваешь на актрис из дорам, — промямлил я, надевая любимые наушники, мягкие подушечки которых просто спасали мои уши от невероятного количества дерьма, что пытались в них влить. На голову я надел капюшон, запрятав промелированную в зеленый цвет челку. С этими огузками общества я учусь уже три года, и этот год, хвала небесам, последний. Остались лишь две огромных проблемы: экзамены и выпускной, но пока я не хочу думать об этом. Просто закрою глаза и… меня кто-то окатил водой. Белая. Вода для смывания мела с доски. Я резко подскочил и схватил за грудки того парня, который это сделал, а он лишь улыбался и ехидно проговаривал слова ярко-алыми губами: — Ким-хён, ты что, не знаешь, что уходить от разговора очень невежливо? — на меня таращились два уголька в раскосых, слегка подведенных глазах. Я приподнял его над полом, усадил на подоконник и сделал вид, что хочу выбросить этого мелкого из окна. — Эй, макнэ, знай своё место, или ты настолько поздно родился, что мозга тебе не досталось? — я плюнул ему в глаз, облизнув пересохшие от волнения губы. Зачем? Не знаю, иногда я сам не давал отчета своим действиям. За мелкого начали заступаться остальные парни. Меня оттолкнули. — Вот ведь пришибленный! Нужно умыться. Я по-прежнему весь в меловой воде, посему я быстрым шагом отчалил к умывальникам на первом этаже. Этого макнэ звали Чон Чонгук. Вообще-то, это он должен быть на моем месте, на месте джокера в классе — он же самый младший, очень похожий на пид… гея, но, увы, его спасли невероятные состояния родителей — семья была далеко не бедной. Каждый пытался ему угодить, выслужиться. Как же это отвратительно! С началом экзаменов все было более-менее спокойным. — Эй, жаба, покажи откуда списывать, — шепот от соседа был довольно громким, но вряд ли учитель его услышал. Я показал красивый и средний палец, даже не оборачиваясь. — Придурок, я не тебе! Я у Юн Со спрашивал. Ой, настолько привык к подколам — даже не догадывался, что бессмысленные клички были адресованы не мне. На обеденном перерыве Чонгук хвастался в классе своим пирсингом в ушке. Небольшая золотая сережка миленько сверкала в мочке. Девушки столпились вокруг него, просили совместное фото. Ну да, помимо того, что у него есть деньги, он еще и рожей вышел. Нет, я не завидую, но, блин! Сестренка мне всегда говорила, что я милашка. Почему девушки так же не липнут ко мне?! Макнэ почувствовал, видать, как я сверлю его взглядом, и наши глаза пересеклись. — Эй, Тэ, а ты не хотел бы себе что-нибудь проколоть? — спросил он у меня. — Мне не нравятся инородные предметы в моем теле, — ответил я и повернул голову к окну. — Проколол бы себе пенис: ты же у нас специалист по демонстрированию факов — вот и украсишь. — Чон начал смеяться, за ним и девчонки. — Сомневаюсь, что подобные органы у тебя есть, вот ты и уши прокалываешь… И понеслась опять душа в рай. Как же порою он меня бесит! Наступил день ХЭ. Наш чертов, блин, выпускной. Мама поставила будильник на 8 утра, хотя прийти нам сказали к двум дня. Это формальная фотосессия с классом на городском пляже, а потом одноклассники отправяться на личной яхте Чонгука в небольшой круиз на сутки — туда я точно не собирался. На фотосессию меня загнали родители, мол память на всю жизнь. Эх, я хочу это забыть как страшный сон, а они «память»! Лучше бы я остался и посмотрел новую серию какого-нибудь аниме. Сестренка помогала наряжаться. На мне отлично сидели серые джинсы, черная рубашка из блестящей ткани и пастельный пиджак, застегивающийся на одну пуговицу Ну, по крайней мере, так мне сказала семья. Сестра чмокнула меня в щеку на прощание, осыпав комплиментами и меня, и прихожую. Хоть от них я смылся. Как оказалось, фотографировать нас будут вместе с параллельным классом, и меня этот факт сильно порадовал ведь в нем учился Мин Юнги. Это был мой коллега, можно так сказать, по несчастью, анимешник, но в отличии от меня, в классе он был популярным. Его ярко-махитовые волосы резко выделялись из толпы. Я подбежал сзади и обнял его: — Юнги, — протянул я гласные, — ты красивый сегодня. — Аригато, Ким-кун, — ответил он, обнимая в ответ. — Ух ты! У тебя брелок на ключах с Ю-тян! — Ага, еще с Акими-тян есть. Могу подарить! У всех аж челюсть отвисла. Особенно, у Чонгука. Он выронил из своих рук бутылочку с соком от наших нежностей. Даже у меня есть друзья, ага. Хотя, должен заметить, сегодня макнэ был воистину похож на мелкого: ровно уложенные волосы, белая шелковая рубашка, заправленная в короткие облегающие черные шорты на подтяжках, и гольфы как у девчонок по колено. Эти шорты так облегали его орех. Порою, скалыдывалось впечатление, что все его мозги перенеслись в пятую точку. Да я, обнимающийся с парнем, выгляжу не так голубенько, как его гольфы и зад. Мы начали фотографироваться. На первой фотографии я чихнул. На второй — моргнул. На третьей — пролетал баклан в кадре, нет, не макнэ Чон, а морской летающий 3,14д@р, который заградил мое лицо. Единственная нормальная фотка была у меня вдвоем с Сахарком, как прозвали Мин-хёна. Юнги сжалился надо мной и решил меня пофотографровать отдельно по окончании сего убожественного фотосета. Две фотографии у нас получились, а потом я начал дурачиться. Сначала скинул туфли и белые носочки, подкотил штаны. Быстренько побежал по пляжу и залез на камень в воде у берега, изображая чайку. Юнги смеялся и попутно фотографировал. Я заметил краем глаза, что Чонгук прожигает меня своими глазками. На мгновение мне показалось, будто его жаба душит за то, что мне весело. Он улыбнулся, начал что-то обсуждать со своими друзьями. Остался последний кадр. Я выставил булки, скорчил гримасу своей фирменной улыбкой, закрыл глаза. Ветром до меня донесло звук затвора камеры, а потом что-то тяжелое ударило по затылку, выключая морскую картинку с волнами и облаками и включая мрак. Кожа почувствовала холодное касание воды. Это все, что я запомнил. Скорее всего, я упал в воду. Как оказалось после, в меня кинули камнем, попали прям в затылок, и я потерял сознание, найдя легкий отдых в волнах. Сделал это сами догадайтесь кто. Вот была же чуйка, что не стоит туда идти. Сахарок вытащил меня из воды, положил на бок. Я откашлялся. В веки набился песок: так тяжело было их открыть, но я слышал перепуганный голос друга: — Вроде дышит! А потом слышал шаги и голос Чона, но не смог разобрать его слов. Юнги отчаянно ругался на них, позвал учителя, но тот ничего не мог поделать. Жалуйся — не жалуйся, а если у человека есть деньги, то он может уладить любую проблему. Чонгук приказал своим друзьям отнести меня на яхту, которая в скором времени отплывала. А Юнги? Что он мог сделать один? Да ничего, по факту. Очнулся я уже, когда стемнело. Я лежал прям на палубе, как пес. Голова ужасно расскалывалась. Нащупав телефон в карманах, я убедился, что он, на удивление, работает; позвонив Сахарку, узнал подробности. — Идиоты! — крикнул я в трубку. — Небось, будут тут издеваться и им даже никто не помешает. Отключился я как раз на том моменте, когда Сахарок расплакался. Нужно было осмотреться, однако все, что я увидел перед собой, бутылку с винцом. И зачем я ее выхлюпал? Сам не знаю, но голова перестала болеть, да и вообще на все стало буквально покласть. Чуть поодаль танцевали одноклассники, там был фуршет. Доносились ароматы закусок и жареного мяса. Все веселились, но что-то я не мог рассмотреть в толпе противного Чонгука. Как же мне хотелось его сексуальный бампер в мангал вмокнуть! Но мне даже встать сейчас было трудновато. Я рассмотрел чью-то миниатюрную фигуру на корме, за парусом. Уж не макнэ ли это? Стырив со стола пару кусков сочного мяса, я запихал их в рот и, шатаясь, побрел в сторону своего обидчика. — Эй, ты, жопа с ушами, я тебя когда-нибудь прикончу! — Тэхен, лучше глянь вперед. Море словно скушало солнце. Вид-то какой! — он положил руки на тонкие белые перила яхты. — Какого, мать твою, лопуха ты кинул в меня камнем?! — А разве ты по доброй воле вышел бы в море на моем судне? — ехидно ответил Чонгук, убирая челку с глаз, ведь ею игрался шальной ветер. — Конечно же — нет! — Ну вот и веселись. Знаешь, Тэхен, сегодня возможно последний день, когда мы видимся, и я не хочу проводить его с грустью, так что нам надо сейчас сделать из тебя… Я его не дослушал и полез на перила носа яхты: — Побудь моим Ди Каприо! — если без алкоголя я дибил, то с вином я полный придурок. Естественно, что я не удержал равновесия и перевернулся за борт, но мою руку крепко сжал мой же враг. Я аж рассмеялся. — Эх, не плавать нам на Титанике. Отпусти меня! — Ты больной! И очень тяжелый! — Макнэ не мог меня удержать и орал как резанный, просил о помощи, но его никто не услышал из-за громкой музыки. Так мы и упали за борт. И снова море, полнейшая темнота и холод, однако, я чувствовал что-то теплое — мелкий до сих пор не отпускал моей руки. Открыв глаза, я увидел его меловое лицо, сомкнутую на моем запястье хрупкую кисть и дикий пляж. Чуть дальше в море плавала, сияя в ночном море, яхта, на которой мы были, а тут ничего, кроме плеска волн и темноты. Судя по всему мы попали на небольшую отмель или какую-то косу. Света населенных пунктов вблизи не наблюдалось. Лишь на горизонте, далеко-далеко, присмотревшись, можно разглядеть огни Сеула. Второе падение в воду далось мне более легко, так что я начал приводить в чувства своего товарища по беде: — Алё, очнись! — Папочка, не кричи, пожалуйста. Я не сниму этих стринг, — пролепетал Чон. Я стукнул его ногой. — Нет, точно без мозгов, какие стринги?! — орал я как сумасшедший. Наконец-то это тело ожило. — Где мы? — он взялся за голову. — Тебе по факту или в рифму? — Ладно, не важно, — он подвернул рукав рубашки. На его запястье был какой-то черный браслет с кнопкой. — Сейчас отправлю свои геоданные, думаю, часа через три-четыре за нами приплывут или приедут. — А он от воды не сломался? — поинтересовался я. Ответ был отрицательным и наступила немая тишина. Мы лежали на песке, повернувшись к друг другу спиной. Где-то через пол часа я начал разговор: — Чего ты на носу один стоял? — А с кем мне там стоять? — безразлично ответили мне. — У тебя ведь куча друзей. А в итоге, ты застрял здесь со мной. Ирония судьбы. — Ошибаешься — у меня нет друзей. — Вот это заявление! — я аж подскочил, присев на песке и скрестив ноги. — А ты думал, — закатил глаза Чонгук, рассматривая звезды на небе. — Без денег — ты никто. Вот у тебя есть друзья? — Близких нет, но знакомых достаточно. Я считаю, что друзья, — это второстепенное. Главное, найти свою вторую половинку, — я миленько улыбнулся, а Гуки рассмеялся. — Аниме что ли пересмотрел? Могу купить любую половинку за несколько тысяч вон и целую ночь ее иметь. — В тебе нет ни капли чувств, ни капли романтики, — я бесцельно смотрел на чистый горизонт и лунную дорожку в море. — Это потому, что ты чертов девственник, — хихикнул макнэ, поднимаясь. И почему он ведет себя, будто мой учитель?! — В трусы песок набился, пойду потрушу. Парниша побрел к морю, а я безразлично провожал его взглядом. Черт, какого он начал раздеваться прямо на берегу? Снял и шорты, и белье, оставив только рубашку и гольфы. Благо, подол рубашки заслонял все его причендалы. — Ты сейчас выглядишь как те лоли, о которых ты говорил мне, будто я на них дрочу… — сказал я, когда он возвращался, даже не надев белье. — Пардон, но судя по всему — так и есть, ведь у Вас стоит, — он опустил свой взгляд на мой пах. В грязных от песка белых джинсах можно было очетливо рассмотреть пульсирующий бугорок. — Перестоит, — я жутко покраснел, спрятал свой стыд руками. — Можешь пофапать, — разрешил мне «господин» Чон, наблюдая за моей реакцией хитрыми глазами. Сам же гладил свои стройные ножки, щелкал резинками гольфов — Обойдусь! — я повернул голову, пряча взгляд в кустарниках. — Эй, Тэхен, смотри! — я повернулся, а он приподнял рубашку, показывая свою эрекцию. — Раз уж мы в одинаковых условиях по всем аспектам, так почему бы нам не скоротать время до прихода помощи? — В смысле?! — я готов был провалиться под землю от стыда, но меня вернули на поверхность горячие касания этого чертенка. Он успешно оседлал мои бедра, потираясь о них своими мягкими ягодицами. Мое сознание не верило в происходящее, просто онемело — я даже не мог пошевелиться, чем и пользовался Гуки, расстегивая пуговки на моей сколькой рубашке. Раскаленные от возбуждения губы покрывали поцелуями мою шею и грудь, спускались вниз по подкачанному животу. Ах, поцелуи коснулись опасной зоны: я слегка простонал, позабавив своего мучителя. Ширинка была расстегнута зубами, через пару секунд мой член уже обрабатывался языком… Приятно. Даже не знал, что это настолько райские наслаждения. Он массировал яички, одновременно сомкнул в руке ствол, а головку посасывал и медленно обводил языком. Каждый мой выдох срывался. Через минуту такого темпа я кончил, но возбуждение не пропадало. — Твой дружок не хочет сдаваться, — Гуки проглотил мою сперму, она ему явно не пришлась по вкусу, но он выпил ее до последней капли, как алкоголь. Пальцы его потянулись к своей золотой сережке на ухе. Он расстегнул ее, и блестящая игла была в сантиметре от моего члена. — Что ты собрался делать? — Видимо, тебе понравилось мое искусство языка, так доставь и мне удовольствие. — Игла проколола кожицу впереди. — Да, больно, но как только ты войдешь в меня, нам будет хорошо обоим. Я шипел от неприятных чувств. Волею сего демона пирсинг у меня все же появился. Ох, пора ему отомстить за все года издевательств и отжарить его по… самую яишницу. Чонгук повернулся на живот, оттопырив упругие ягодицы. Признаться, этот парень явно не девственник: больно уж растянут. Собрал остатки спермы со своего живота, я смазал стенки влажного входа. Начал медленно входить. Сережка мне считай и не мешала, а вот макнэ похоже нравилось — он извивался подо мною, сам насаживался. Я долго не мог кончить, так что мы поменяли позу. Одной рукой я доставлял удовольствие партнеру внизу, а второй — теребил разбухшие сосочки. Наши соленые тела были до безобразия вкусными, отвратительно подходящими друг для друга. После бесконечных плотских утех Гуки и я решили искупаться. Впервые вода мне показалась такой холодной — слишком перегрелся во время гимнастики. — Ну что, все еще думаешь, что романтика существует? — макнэ лег спиною на поверхность, отдыхая. — А разве это не романтично: море, дикий пляж и… — Дикий секс, — закончил мой партнер. — А ведь у нас даже не было первого поцелуя. — Таке ощущение, что тебе обидно, — хихикнул я. — Немного… — пробулькал мелкий. — Тогда ты еще тот романтик, — я подплыл ближе, взял того на руки, дабы не захлебнулся. — Вовсе нет! — Гуки чего-то зарделся. — Я испорченный романтик… Я так долго отвергал свои чувства… Так долго скрывался… — По-подробнее, пожалуйста. — Да я не знал как привлечь твое внимание, вот и выдумывал разные обзывательства… Ведь ты мне давно нравишься, — мелкий едва не рыдал в извинениях. — Вот деревня! А нельзя ли было просто признаться. Я вроде не из таких людей как ты, которые будут тюкать другого за его особенность. — Прости… Наверное, мы больше не увидимся  — ты ненавидешь меня. Наверное, это последние минуты, но просто поцелуй меня… — Просто будь со мной всегда, — ответил ему я, в мгновение впился в губы, а внутри сердца загорелось что-то теплое, которое согревало нас в этой холодной черной бездне бесконечного океана.