When it rains

      В небе кружат птицы, тут и там гудят моторы автомобилей, где-то вдалеке слышится галдёж чрезмерно любопытных людишек, перед глазами пелена, а звуки доходят глухим эхом. Сбившийся стук собственного сердца, крики, кашель, хруст и хлестки сейчас звучат намного чётче. — Лжец! — вырывается очередное обвинение. Набираю побольше воздуха в лёгкие и кричу со всей силы: «Урод!» Это слово будто режет моё горло изнутри, как и мысли о Нём. Он же безмолвно замахивается правой рукой. Всё на секунду замирает и замедляется, кажется, будто я способен увидеть движение каждой его мышцы, но собственное тело не успевает среагировать. Удар приходится в скулу.       На щёку попадает первая капля дождя. Явственно ощущаю её холод. Чувствую, как она растекается по ушибленному месту. За ней следующая, ещё и ещё. Сжимаю кулак так, что белеют костяшки, а недавно остриженные ногти впиваются в кожу. Смотрю Ему прямо в глаза. В них нет ответной реакции, только затаившееся ожидание. Резко завожу руку назад и, вкладывая в удар всю злость, попадаю этому мудаку прямо в челюсть. Даже в такой момент Он старается не подавать виду, что ему больно. На него ведь его дружки смотрят, нужно всегда соответствовать своему образу. Лишь отходит назад, его ноги путаются, но Он быстро совладает с ними и переводит взгляд на меня. Ожидающий и надменный. Он словно говорит: «Посмотри, кто тут король.»       Бью его снова. Рука соскальзывает с мокрой от дождя кожи. Сильная боль в боку: я пропустил удар. И не один. Хватаюсь за бок и сбивчиво дышу, вдыхая как можно больше воздуха, но его всё равно не хватает. Пальцами нащупываю место удара и чуть ли не задыхаюсь от боли.       Дождь пошёл сильнее и толпа зевак разбежалась по сторонам в поисках укрытия. Их фразы окончательно размылись с шумом дождя и гулом проезжающих машин. По щеке, вперемешку с дождём, стекает кровь, треснувшая губа неприятно щиплет, а костяшки начинают болеть всё сильнее. Но мы не можем остановиться. Удар за ударом. Нам нужно выговориться на языке, который понимаем только мы. На моей светлой коже уже виднеются свежие синяки, а левый глаз начинает набухать, но я лишь до боли сжимаю зубы, искажая лицо в злом оскале. Мне хватает двух секунд, чтобы вновь набрать в лёгкие воздух и ринуться в бой. В нос неприятно бьёт запах железа, Его чёртового парфюма и пота. Замахиваюсь ногой и ударяю Его в колено; равновесие он удерживает. И опять этот надменно-ожидающий взгляд. Бесит! Правым кулаком заезжаю ему в рёбра, а левой ладонью — по уху. Слышу его тихий вскрик. Со стороны он бы показался обычным выдохом, но стоя так близко к Нему, чувствуя слабое, но не менее горячее дыхание на своей шее, я отчётливо слышу, что это вскрик. Наконец, Он потерял бдительность. Это мой шанс, и я им благополучно пользуюсь. Хватаю за ворот футболки и тяну на себя. Так хочется рассмотреть хоть что-то правдивое в этих наглых серых глазах, найти хоть что-нибудь, кроме сраной гордости и ожидания. Плюю ему в лицо, затем сжимаю покрепче кулак и делаю замах с плеча. — Это уже четвёртый удар в челюсть, неплохо держишься, как для тряпки, — стараюсь спародировать его надменность, натягивая улыбку поверх избитости и злости. Наигранную, с трудом выдавленную. Его взгляд тут же меняется. В блёклом свете фонарей и с замыленным взглядом я еле вижу, как надменность и ожидание сменяются некой обеспокоенностью. Словно он понял, что я имел в виду на самом деле.       Дождь беспрерывно смывает выступающие капли крови, с каждой секундой воздух становится более влажным, отчего дышать становится проще. От тела, от каждого участка, куда он наносил удар, всё ещё исходит жар. Всё щиплет от боли, кроме правого запястья. Оно горит от прикосновения Его руки, которой он сейчас цепляется за мою. От неё я ощущаю мелкую дрожь, чувствую, как он по несколько раз старается сжать своими тонкими, исцарапанными пальцами моё запястье, но его сил хватает лишь на слабое цепляние. Он стоит передо мной на коленях, подрагивающий, уставший, но продолжающий нашу глупую игру в гляделки.       Не знаю, как долго мы так стояли. Словно наступило перемирие. Словно нужно немного подождать, Он поднимется, переведёт дыхание, и всё станет как раньше. Тянусь рукой к его подбородку. Ну же, объяснись, не молчи. — Чего ты ждёшь? Вставай! Прикончи этого выродка! — отзываются единственные зрители, не испугавшиеся дождя. Его свора. Хоть Он и не вожак, но в данный момент они поскуливают, желая продолжения зрелища. Алчные, мерзкие, конченые недолюди.       Прислушиваясь к их диким визгам, Он быстро убирает руку с моего запястья и, игнорируя слабость в ногах и головокружение, пытается встать. Ты всегда был сильным, но не настолько, каким пытаешься казаться. — Задумался, принцесска? — нахально, с вызовом, который я принимаю. Готовлюсь ударить, прицеливаюсь, но его стратегия уже в действии — получаю ногой в правое колено. Слышится неприятный хруст. С трудом остаюсь неподвижным. Нога мгновенно немеет, а жгучая боль застывает в некогда травмированном колене.       В этот момент всё зло мира предстало передо мной в Его облике. Как он посмел столь безжалостно поступить после того, как сам отвозил в больницу, менял повязки и, улыбаясь, говорил, что всё будет хорошо? Противно, что я доверял тебе. — Убл… — от усилившейся боли сжимаю зубы, — людок… — выцеживаю я.       Голос дрожит, а вместе с ним и всё моё тело пронизывает мелкая дрожь. Больше нет сил стоять, и я падаю на землю. Прямо больным коленом. От острой боли в голове проскакивают воспоминания прошлого удара, его тёплых слов и прикосновений. Почему не ударил тогда? Ты бы мог покончить со всем ещё тогда, но предпочёл остаться. А сейчас? Что изменилось сейчас? От непонимания злость и обида пытаются вырваться наружу. — Как ты посмел?.. — надрывно выкрикиваю, хватаясь за больное место. Колено ежесекундно печёт и горит, будто на него вылили ведро раскалённого железа. Нет сил даже взглянуть на Него — закрываю глаза. И чего я ожидал? — Покончи с ним! — кричат возбужденные «зрители». — Тс, сейчас… — чувствую, как Он усаживается рядом со мной. Кашляет. Видимо, отхаркивает кровь. Сплёвывает.       Капли дождя стучат сильнее. По раненому колену каждая из них ударяет, словно кузнец молотом. Не в силах сдерживаться, рукой закрываю рот и постанываю. — Поторапливайся, мы будем ждать на месте, — радостно выкрикивает один из приматов. Шлепки ног по лужам постепенно отдаляются, пока не исчезают вовсе. Мы остались наедине. Напрягаю слух и ощущаю, как Он тяжело дышит. Совсем близко.       Я должен ему всё высказать, но горло сдавливают невидимые пальцы. Может, это Его? Раскрываю глаза. Всё размыто. Только вытерев лицо, замечаю, как Он повалился на асфальт. Имея силы и желание, я мог бы дотянуться до его лица. Но я не хочу. Он устало смотрит на небо, щурясь от дождя, а, заметив мой взгляд, медленно поворачивает голову в мою сторону. Мы смотрим друг другу в глаза и молчим. Не впервые за этот день. Его усталый взгляд опускается к моему колену — я инстинктивно кладу на него вторую руку и напрягаюсь. Он тихо спрашивает: — Когда всё успело так усложниться?       Из-за ливня ни черта не видно. Я опять провожу по лицу и быстро кладу руку обратно на колено. Он не сводит с него взгляда. Серые глаза бегают по рукам, потом дальше, по ноге и возвращаются к колену, показывая волнение их обладателя. Он открывает рот в попытке что-то сказать, но я его перебиваю: — Зачем ты тогда подошёл? Он хмурится и приподнимается, опираясь рукой об асфальт. — Ты о выставке редких цветов? Я хорошо помню тот день. Тогда тоже был дождь. —Да… — вновь смотрю на небо. — Я нёс чертежи и не хотел, чтобы они намокли, пришлось искать временное укрытие. Повезло, что это была хотя бы не выставка картин современных художников. — Ты о пятиногой собаке за чаепитием с осой? Ну, я же не знал, что там такое будет, мне просто пригласительные дали. Так я бы туда ни за что не сунулся. Серьёзно, таким искусством только детей пугать, — я буквально слышу Его улыбку, похожую на ту, как при первой встрече. Мягкую и искреннюю, как мне тогда показалось. — Помню, что несмотря на погоду, у меня было замечательное настроение, всё шло как нельзя лучше. Только цветы вокруг напрягали. Эти яркость и запахи… — А мне понравился «шоколадный» космос, — я вспомнил растение с выставки, хотя меня тогда не оно привлекло. За окном был сильный ливень, но его стук и шум толпы заглушал Твой заливистый смех. Помню, как в спешке проходил столы и поглядывал на Тебя, а когда Ты замечал мой взгляд, я делал вид, что смотрю на полку с растениями. Они так не смеются. — Настолько, что ты решил оттуда сбежать? — Он вытягивает затёкшую руку вперёд.— Возле него мы и познакомились. Если бы ты не поправил рюкзак и свои работы… — То что? — Я думал, ты уходишь, — снова улыбается. В голове всплывают воспоминания последних двух лет. Походы в клубы, бурные праздники, безумные выкрутасы. Все эти дни и ночи, проведённые вместе, оказались самой большой ошибкой в моей жизни. — Ну и что? Зачем нужно было подходить?! — Было скучно! — после небольшой паузы сухо и грубо отвечает Он. — Уже жалею, что сделал это. Я хотел звёздной жизни, без проблем, но появился ты. После этого в мою голову часто лезет всякий бред…       Серьезно задумавшись, Он достаёт помятую пачку сигарет, зажигалку, которую я подарил Ему на День рождения, и пытается закурить. Только сейчас я замечаю, что дождь перестал лить и попадать в глаза. Сигарета в Его руке выглядит промокшей, осунувшейся, и огонёк от зажигалки никак не может её поджечь. При каждой неудавшейся попытке Он цокает и подаётся телом вперёд. Прядь его влажных светлых волос прилипла к виску, и я, откровенно говоря, глазею, как капли дождя стекают по его скуле, ниже, к подбородку, а после к шее. Когда-то по пьяни я оставлял поцелуи на этой самой шее, прямо здесь, около кадыка, куда сейчас текут капли, а Он дарил мне хмельные улыбки, пытаясь выговорить: «Нас могут увидеть, не надо». От нахлынувших воспоминаний я тянусь к Нему, чтобы убрать прядь волос, но чувствую, как в кармане завибрировал телефон. Нащупываю кусочек стекла — мне страшно его доставать.       Весь в трещинах, но чудом «дышит». На дисплее высвечивается исходящее сообщение от одногруппника. Я смотрю на Него, зажигающего сигарету раз в двадцатый и продолжающего нервно дёргаться вперёд при неудаче. Ему не до меня. Открываю сообщение:       «Хэй, я такое узнал… Даже не знаю, стоит ли тебе говорить. В общем, я недавно кое с кем общался и мне рассказали, как твой друг жаловался, что с тобой трудно общаться, что из-за твоего колена ему чуть ли не подтирать тебе зад пришлось. Он терпит тебя из последних сил. И ему надоело притворяться. Вот мразь, да?»       Мне кажется, что сзади на меня накинули тёмный мешок. Правда, через мгновение это ощущение исчезает, оставляя за собой пустоту. Со всей силы швыряю невиновный телефон об асфальт. Он разлетается по частям. Я кидаюсь на своего «друга», хватаю за грудки и откидываю в сторону. Резкая боль разрядом тока пробегает от больной ноги до позвоночника, я вскрикиваю и опускаюсь на здоровое колено. — Мразь! Ты притворялся, блять?! — грудь неприятно сжимается, больнее, чем предыдущие удары.       Он молчит. Яростно и хаотично цепляясь за его одежду, поднимаюсь на ноги, получая некую опору. Держась одной рукой, второй постоянно наношу удары в лицо, рёбра, живот, грудь, куда дотянусь. Они сыпятся на Него градом, и Он не успевает их блокировать. Его лицо стремительно окрашивается в красный, как и порванная футболка. Мы оба, мокрые, перепачканные в грязи и крови, вновь собираем вокруг себя толпу заинтересованных зевак. В этом всём больше нет смысла, пора заканчивать глупый спор. Хватит мучить Тебя. И себя.       Расслабляю руку, и Он тяжело падает в лужу. Не только прерывистое дыхание указывает на то, что Он ещё жив, но и этот гордый, самоуверенный взгляд. Мне почему-то жаль Его. Но этому должен прийти конец. Грудь снова сжимается от боли, а тело словно парализовано. Наверное, придётся научиться жить с такими чувствами. Через несколько секунд я с силой сжимаю пальцы и ощущаю возможность двигаться. Подхожу к камню, лежащему недалеко от нас, поднимаю его израненной рукой. Люди с криками разбегаются в стороны, некоторые остаются на месте, достают телефоны. Замечаю на подходе Его дружков. Действительно, пора прекращать. — Теперь ты свободен, — Он с ужасом смотрит на то, как я склоняюсь над Ним, прикрываю глаза и замахиваюсь, крепко держа камень в руках. Он дрожит всем телом. Я резко опускаю руки, примерно целясь Ему в голову. Возможно, Он тоже прикрывает глаза. Но перестаёт дрожать, и вовсе не сопротивляется. Люди вокруг громко вскрикивают, и… тишина. Внезапно вспыхнувшая мысль заставляет меня в последний момент передумать. Я откидываю окровавленный камень в сторону и раскрываю глаза. Почему сейчас?..       В Его глазах отражается страх, который он только что испытал. Но что бы ты чувствовал на моём месте? Медленно поднимаюсь, игнорируя боль в колене, и, хромая, ухожу прочь. За спиной кричат люди, прося кого-нибудь вызвать полицию и скорую; Его дружки стараются как можно громче пролаять мне угрозы, а я просто иду дальше, без малейшего желания обернуться. Ты сделал свой выбор. А я — свой.