Не знали, не смогли, не успели...

С чего это началось? С безответных чувств? Со знакомства в больнице? Со встречи в бассейне? Не знаю. Но точно только одно. Мне это было нужно. Поэтому я пошел к Молли. Поэтому я просил его телефон. Поэтому я позвонил. И мне ответили. Такой уже родной голос Джима Мориарти раздался в трубке. И я был рад. Несмотря на то, что он язвит. Несмотря на то, что он преступник. И даже несмотря на то, что он враг. Это было нужно мне. Это было нужно нам. Наверное, именно тогда все началось и закрутилось. Каждый вечер мы ходили в рестораны, театры, клубы и вечеринки. На каждую встречу он приходил во время. Каждый раз мы хорошо проводили время. И всегда это заканчивалось сексом. А потом я садился в черное такси и уезжал прочь, оставляя его одного. Но… Это было не совсем то, что нужно. Я его не любил. И он меня. Мы это знали. Ведь любили одного и того же человека. И каждый раз во время оргазма мы кричали одно и то же имя. Шерлок срывалось с губ так привычно, так… правильно. И все бы так и продолжалось, если бы не Джим. Я помню этот вечер в деталях. Джим придумал еще одну серию загадок для Шерлока. Я знал о них, но даже понятия не имел о финале. Если бы я знал, если бы успел, если бы смог… Но история не знает сослагательно наклонения. Я не знал, не смог, не успел. И вот Шерлок стоит на краю крыши высотного дома, а напротив — Джим с пистолетом. Дуло направленно точно в сердце. Они говорили о чем-то, но я не слышал слов. Все звуки исчезли. Я не чувствовал ничего. Ни холода ветра, ни тяжелых капель дождя, ни горячих слез, текущих по щекам. Только всепоглощающая боль, сковывающий страх и отчаяние. Как будто он уже выстрелил, как будто пуля уже попала в сердце. Как будто Шерлок уже падает в пропасть. Вот Джим выкрикивает последнюю фразу и она как будто взрыв в тишине. Последние слова Мориарти: ”Люблю и ненавижу тебя!” и выстрел. В последний момент рука дрогнула и пуля попала в плечо. Но это не имело значения, ведь от перелома позвоночника нет никакого спасения. Как в замедленной съемке я видел, как он падал. Хрупкое, худое тело выгнулось дугой. Голова откинулась назад. Полы пальто взметнулись вверх, на миг скрывая его тело. Волосы растрепались на ветру. На лице мимолетная боль сменилась улыбкой. Улыбкой победителя. Это было красиво. Но это была красота, заставляющая сжиматься сердце. Слезы потекли из глаз с новой силой. Мне казалось, что он падал вечность. Такой красивый и идеальный. Он выиграл. Победа ценою в жизнь. Когда его тело скрылось за ограждением, Джим упал на колени. На щеках блестели слезы. А я. Я стоял там и чувствовал только боль. После я не помню ничего. Очнулся дома на Бейкер-стрит. Слишком пусто, слишком тихо, слишком больно. Жить не хотелось без него. Раньше я мог видеть его глаза, улыбку, хоть такую редкую и скорее похожую на ухмылку. Я любил его. Люблю. Проходя по комнатам, чувствую холод. Я знаю, он никогда больше не разбудит меня посреди ночи, зовя на очередное дело. Никогда не сыграет на скрипке. Никогда не будет стрелять в стену и жаловаться на скуку. Проходя мимо дивана случайно задеваю подушку. Что-то шуршит и медленно падает на пол. Это лист бумаги. Поднимаю. Пробегаю строчки взглядом и застываю. Руки трясутся и сердце разрывается от боли. Эта записка, как нож в сердце, воткнутый безжалостно и точно. Перечитываю письмо еще несколько раз, пока смысл не доходит до затуманенного мозга окончательно. ”Я знал о вас”, “Понимаю, что победа будет стоить мне жизни”, ”Любишь ли ты меня?”, ”Мне больно, что ты равнодушен ко мне”, ”Я люблю тебя. ” Наши чувства были взаимны. Но ничего не исправить, уже слишком поздно. Я сижу на диване и повторяю про себя фразы из письма. Вижу только один выход. Встаю и иду в свою комнату. В ящике стола пистолет. Я сажусь на стул и разглаживаю перед собой на столе письмо. Пробегаю глазами по строчкам последний раз. Я решил. Я просто не смогу жить без него, зная, что было возможно счастье, но мы не смогли, не успели, не знали. Подношу пистолет к виску. Рука не дрожит, я хочу этого. Умереть и встретиться с ним. Последний вздох и на выдохе нажимаю на курок.