— Хочу, а чё тебя сейчас не было?
— Где?— На стреле вообще то
— Хз, я спал» Блядский Конченков, вот бы Игорь стрелу проспал, ему бы потом еще неделю ныли: «Вот ты как, значит, да? Вот так ты своих корешей уважаешь?» — и все в таком духе. Стас сообщил ему адрес, куда Игорь может прийти, пока он оживет и соберется. Игорь нашел нужный двор быстро, они с братвой уже здесь как-то бывали, он только не помнит, зачем. У подъездов уже зажглись фонари, дети на площадке слезно просили матерей «еще поиграть», «ну на качельке только», «ну пять минуточек», «а Динка почему не уходит?!», и простое «не хочу!». Но матери были неумолимы. Игорь хотел закурить, но забыл, что в зажигалке кончился газ, и опять разозлился — курить-то охота! Наконец из одного из подъездов выскочила высокая темная фигура со знакомой уже бритой башкой. Игорь вдруг случайно подумал: а нахуй он сюда приперся? А, да, точно, не трогаем ничего, пусть жизнь сама как-нибудь определит все по своим местам. — Здаров, — Стас протянул ладонь для рукопожатия, Игорь лениво хлопнул по ней в ответ, подумав, что по сравнению с его ладонью Стасова — такая мелкая. — У тебя жига есть? — сразу спросил Лавров, и не дожидаясь ответа, вытащил сигарету, ибо уже невтерпеж. — Да, сейчас, — Стас пошарил в карманах черных спортивок. — Держи, — он протянул ему обычную белого цвета зажигалку и подождал, пока Игорь подкурит. — Сейчас в магаз сгоняем, а потом можем тут походить или ко мне, если хочешь. Игорь вернул зажигалку и удивленно хмыкнул: — Вот так сразу к тебе? Прям без прелюдий? — Да блин, — Стас почесал затылок, а Лавров снова ухмыльнулся эффекту своей тупой недошутки — Стас начал оправдываться. — Родители на даче. Я не ебу откровенно, что они там в апреле собираются делать, но как факт: квартира пустая. — Заебись, — пуская дым в легкие, Лавров как будто заново рождался, но на деле — наоборот. Стас смотрел на него выжидающе. — Пойдем. — Я знаю продуктовый рядом, там знакомый мой работает хороший, все продадут, тем более, даже десяти нет. Продавщица посмотрела на них, конечно, с упреком, но пиво со скрипом продала, плюс, пару пачек чипсов и зажигалку Игорю. Для счастья много и не надо. Стас гадал после, не даст ли ему этот хороший знакомый пизды потом за то, что он его имя здесь упоминал в таких целях. На улице заметно похолодало и гулять по такой погоде как-то не комильфо, поэтому парни все же решили пойти к Стасу, гремя бутылками в пакете. Стас особо не думал, когда предлагал Игорю пойти к нему, да и потом тоже не думал, а теперь они уже поднимались по лестнице к нему на этаж, и что-то надо бы начинать думать! Что им делать хоть? Ну хотя можно поиграть. Да, все, окей — подумал, хватит. Игорь сейчас небось думает, что Стас дохуя гостеприимный, Стас невольно усмехнулся — нет, просто тупой. Открывая дверь и входя в темную квартиру, Стас первым делом пошарил ногой по полу, пока искал ладонью по шершавым обоям на стене выключатель — кошка имеет обыкновение сидеть у самого порога и сразу кидаться в подъезд, нужно успеть просочиться и закрыться. Но она, видимо, сегодня где-то залегла и дрыхнет, все чисто. — Ставь пакет, ща… — бормотал Стас, скидывая кеды и забирая у Игоря этот самый пакет, пока тот разглядывал коридор и темные проемы комнат. И у него трешка. Видимо, зал, спальня родителей и спальня Стаса. Поглядеть бы, чем он живет. Игорь тоже разулся, скинул свою синюю ветровку и прошел на кухню, где копошился Стас. Он убирал бутылки в холодильник, оставляя на столе две. Увидев входящего Лаврова, он протянул ему одну. Влажное от перепада температур холодное стекло заскользило в руке, а на пальцах застыл отпечаток чужих коротких, плоских ногтей. Под расстегнутой меланжево-серой толстовкой Стаса виднелась, как и спортивки, черная футболка, и Игорь вдруг поймал себя на том, что это выглядело охуенно, и после этого серьезно завис. Ну, да, и идет Стасу черный, очень идет. И что, блять, с этого? Ничего. Стас, как и придумал, предложил порубиться в приставку, Игорь обрадовался, потому что в этом-то он шарил. Но партии особо не задавались, как будто настроения не было. Продув в очередной раз, Стас, вздыхая, зачем-то улегся на ковер, удерживаясь на острых локтях. Руки у него длинные, худые, а ладони, если так, чисто по приколу, сравнить их с ладонями Лаврова, просто крохотные, будто бы женские, но нет. Нет. У него сухожилия и вены выпирали, но не сильно, поэтому рука в целом очень аккуратная, если бы не розовая кожица на месте заживших ранок на костяшках. Игорь смотрел на него и оценивал его вот чисто с точки зрения любопытного человека: он как-то еще ни разу телосложению Стаса не уделял внимания, уяснив еще тогда только то для себя, что он тощий пиздец. А теперь… ну, черт, было что-то в его фигуре неуловимо женственное или не в ней, или в том, как он себя подавал, но это скорее иллюзия и чрезмерная, блять, внимательность. Две недели прошло с их первой встречи, и на лице Стаса об этом не говорило практически ничего, кроме остаточных грязно-желоватых пятен синяков на скулах. Значит, Стас не такой уж и хрупкий. И за это ему как будто невидимый плюс в карму. — Надоело, — потянул Стас, зевая. — Расскажи лучше, чё там сегодня было. Игорь оживился, они как встретились, так и забыли об этом всем. Он вкратце пересказал суть конфликта и упомянул также об «уговоре» между группировками о взаимном игноре. — Бля, чуднО. Они же не знают, получается? — он опять не договаривал, но имел в виду тот факт, что они с Игорем внезапно общаются (ну, последние два дня точно). — Нет, зачем. А как ты… ну как ты стрелу проебал, реально просто проспал? — Ну да. — Ты что всю ночь делал? — По городу шароебился, пока не отпустило, все по плану, — Стас показал рукой, что все под контролем, и он держит ситуацию. — Скажу им, что я умер нахуй. Видимо, я не так и нужен был, не я ж в это дерьмо влез, — он вернулся в сидячее положение и потянулся, захрустев позвонками. Игорь задумчиво сидел и смотрел на кусок живота, выскользнувший из-под задравшейся футболки Стаса. — А в прошлый раз? — наконец спросил он. — Чё в прошлый раз? — Ну, когда мы типа познакомились… — Игорю самому смешно от такой охуенной формулировки. — А тогда было дело чести. И, кстати, тогда я тоже, блять, ваши граффити пальцем не трогал. Нахуй оно мне сдалось, если ты об этом. — А ко мне полез зачем? — Блять, говорил же: захотел и полез. — Ясно, — Хуясно, блять. Ни черта не ясно, на самом деле. Как это «захотел» понимать? Но уже, наверное, особо и не интересно это знать, раз Стас сам говорить не хочет. Игорь уже понял, что вразумительного ответа на этот счет он не получит и поэтому решил перевести разговор в более мирное русло что ли. — Крутая квартира. — Родителей же… но хотя да, я тоже доволен, — Стас замолчал. — Хочешь, свою комнату покажу? Игорь пожал плечами. — Давай, — на самом деле, да, ему дико интересно посмотреть. Комната оказалась не особо просторной, но зато более-менее чистой: вещи были убраны, кровать даже заправлена (на «отъебись», правда), на столе валялись только учебники, тетради, ручки. Заметив его взгляд, Стас пояснил: — Две недели их не трогал, в школе же не был. А убирать лень, все равно доставать потом. Резонно. Возле стола оказалось окно и выход на стеклённую лоджию, створки которой были распахнуты, и через них в комнату проникал холодный воздух, а на веревках для сушки белья висели разноцветные прищепки. — Если захочешь курить — просто выходи на балкон, — бросил Стас, Игорь кивнул и продолжил пялиться на внутренности комнаты, на всякие вырезки и плакаты рядом с кроватью на стене, большие наушники, валяющиеся на смятом покрывале. Снова повисло молчание, которое, однако, быстро разрушилось громкой вибрацией телефона на столе. Стас лениво протянул к нему руку, взглянул на экран и встрепенулся. — Маман звонит, я на минуту, — протараторил он, запинаясь в словах и звуках и прикладывая к уху трубку, двигаясь к выходу в коридор. — Алло, да, мам. Да, поел, да, да, кошку покормил… — Дальше Игорь не услышал, но обратил внимание на то, как странно или, как бы правильнее выразиться… интересно Стас выговаривал «алло». Что-то он все-таки сегодня дохуя внимательный, на уроках бы так… а хотя, в пизду уроки. Пока Конченков отчитывался перед родоками, Игорь подумал, что и ему неплохо было бы предупредить матушку хотя бы, чтобы его не ждали. Вряд ли, конечно, вообще собирались… — Да, Игорь, — он услышал из трубки родной мягкий голос. — Ма, я просто… я сегодня у друга останусь, лады? Не волнуйся. — У того, у которого «беда»? Игорь невольно улыбнулся. — Да, именно. Короче, все, я предупредил, давай пока, все, — договаривал он уже как можно быстрее, потому что заметил в дверях Стаса. — Друг, у которого беда? — поинтересовался Стас, растягивая тонкий рот в усмешке. — А что мне сказать? — Игорь пожал плечами. — «Ма, я как бы обещал посидеть с тобой и хахлем твоим, но, ебать, тут стрела намечается, вы тут давайте как-нибудь сами.» А потом вообще, что я домой не приду. Заебись. — Хахалем? — Стас вскинул широкие светлые брови. — Забей, отец ушел, мать устала сидеть, ну ты понимаешь, наверное, — Игорь, только сказав, задумался, а как это, собственно, звучит. По-дебильному. Лавров помолчал и вдруг вспомнил часть диалога Стаса с матерью, которую успел услышать. — А ты поел? — Нет… — и глупая улыбка. — Больной? Тебе-то не жрать? — Я не успел, отстань. Я ж проснулся и тебе написал сразу… — Игорь подзавис немного. Вот как, получается. Вот как Стас приоритеты расставляет, это льстило. — Мило… — выдал, наконец, Лавров. — Но ты, это, пожри.***
— А кошку кормил? — продолжил допрос Игорь, двигаясь за Стасом по направлению к кухне. — Кошку — да, — ответил тот, не оборачиваясь. — Интересный, блять, кошку-то, значит, успел, а себя — нет? — Но Стасу уже лень было парировать, и он просто молчал.***
Стас показательно заглянул в холодильник, так, что еще б немного, и весь залез. Игорь уселся на табурет, видимо, на звук открывающейся дверцы прибежала черная кошка, но замерла на пороге и уставилась на Лаврова, а тот на нее. — Чё зыришь, — кивнул он животному. — Глаза пузыришь… а, киса? — и потянулся широкой ладонью к гладкой, лоснящейся шерсти кошки, но та легко увильнула, подбежала к хозяину и улеглась к нему на ноги. — Ну и иди, я к тебе с душой, а ты… — Она чужих не любит, — Стас поставил на стол кастрюлю. — Будешь часто приходить и кормить ее — это важно — привыкнет, полюбит. — А я буду часто приходить? — Дело твое. Макароны будешь?***
Ночь наседала, глаза у Игоря вдруг разболелись и стали слипаться, хуевый сон давал о себе знать. Стас же себя чувствовал отлично. Он сидел на диване в гостиной, поджав под себя ноги в коротких носках, и в одиночку клацал на приставке. Игорь, развалившись, сидел в кресле рядом, потягивая пиво и, все ярче ощущая дикую подступающую сонливость, задавал какие-то ознакомительные вопросы о жизни Стаса. Теперь о Конченкове он явно знал кое-что. Например, то, что в их районе он недавно, потому что отца на работе перевели в другой филиал, и пришлось переехать. Узнал, что Стас учится в школе, которая буквально в паре шагов от той, в которой учится Игорь. Школы-соседки, так уж вышло, что целых две на район. Они сидели так, будто каждый вечер так традиционно собирались, говорили лениво, будто за годы общения успели друг другу надоесть. У Стаса вообще было ощущение, что и нет с ним никого, можно было почти не тратить сил на слова, ведь его и без этого понимали, что странно. Ноги немели, но менять позу тоже было лень, да и любая другая — неудобная. Еще Конченков думал, что, возможно, лучше бы он не звал Лаврова и сидел бы сейчас один, спокойно, расслаблено… Но суть в том, что он и сейчас не напрягался. Да и чего скрывать, Игорь ему по-прежнему интересен, а он ему — возможно, тоже. Особенно если судить по его отчаянным попыткам поддержать сдыхающий разговор или выведать хоть что-нибудь. И, честно говоря, молчал бы лучше — видно же, что засыпает. Хотя и это не напрягало, будто бы у них так принято, будто бы они друзья.***
Стас, максимально сгорбившись, стоял на балконе, выглядывая наружу. Он спал, да. Точнее, пытался. Перед этим весь день же проспал и переебал режим себе полностью. Лавров же сейчас сладко спал себе на диване в зале, и Стас его не трогал. На дворе было десять утра, и уже рассвело. Апрель в этом году холодный и безрадостный. Конченков глубоко затянулся сигаретой и посмотрел на крыши домов. Район потихоньку оживал, хотя и было воскресенье, а всем людям по-прежнему куда-то постоянно надо. Надо было, например, какому-то ушлепку в десять утра гудеть мотором старой тачки во дворе и скрипеть бедными шинами, стирая их об асфальт, непонятно, перед кем понтуясь. Шумахер, блять… На плечо в домашней толстовке легла тяжеленная, мать ее, рука, и еще так неожиданно, что Стас сигарету чуть было не выплюнул. — Зачем пугаешь? Я чуть не обосрался, — признался Стас. — И в мыслях не было, — Игорь встал рядом и уложил локти на бортик. Он молча тоже потянулся за пачкой, вытащил из нее сигарету и подкурил. — Завтра в школу, а я нихуя не делал… — вздохнув, зачем-то сообщил он. — Знаешь, — Стас проигнорировал его предыдущую реплику и, хоть обращался к Лаврову, говорил больше для себя. — Если бы сейчас был рассвет, было бы круче. Игорь пожал плечами и, щурясь, отвел от губ зажатую между указательным и большим пальцами сигарету, выдохнул сизый дым, а потом бездумно сплюнул вниз, наблюдая, куда приземлится его слюна. Солнце вяло роняло брызги лучей на грязные стекла многоэтажек, давая дорогу последнему дню этой недели. Воскресенье — хуйня, а не день.