Прости меня, Лиличка

      «Лиля… Лиличка… Осип… А как же я?» — единственные слова, которые срывались с моего языка. Крича, я бежал прочь от улицы Жуковского, несмотря на столь поздний час. Слезы безостановочно лились из глаз. Природа, будто понимая меня, решила залить весь Петроград водой. Сейчас мне хотелось утонуть в ливне, умереть, чтобы больше не страдать…       В памяти все время всплывало произошедшее… Мучительно… Та же сцена: я, запертый на ключ, сижу на полу кухни у двери, за которой было какое-то движение. Внезапно мой слух пронзают блаженные стоны моей Лилички… Потом Осипа… Господи! Я понял… понял в чем дело, начал стучать, биться, плакать! Ах, Лиля… Все было бесполезно.       После нескольких часов меня выпустили. Я вышел пошатываясь. Слезы стекали с щек и падали на пол. Брики улыбались мне так, будто ничего не произошло, будто это был ночной кошмар, который создало мое больное воображение… Но этот кошмар был не во сне, а наяву. Снова. Я побежал, побежал прочь, рыдая и спотыкаясь…       И вот теперь весь мокрый, в слезах и грязи, я стою на пороге его дома. Дома моего сильнейшего оппонента. Сергей… Почему же опять я бегу к тебе? Я начал барабанить в дверь, пинать ее ногами. Вскоре послышался щелчок, и дверь отворилась. За ней появился он. Проклятый имажинист. Светлые волосы, чистая кожа… Сергей, сейчас ты для меня лучшее, что только может быть.       Недоумение на его лице внезапно превратилось в понимание. Я, с ног до головы облитый дождем, прильнул к его теплой, сухой груди. Он молчал, но обнял меня так крепко, как может обнимать только он. Мы стояли так минут пять, после чего Сергей решил прервать молчание. — Лиля? Снова? — Да… — всхлипнув, ответил я. — Тогда проходи, Володя. Ты знаешь, где спальня.       Я послушно прошел, снял всю мокрую одежду, которая только была на мне, и бросил прямо у входа в обитель моего утешителя. Он прошел за мной и увлек в свой, как всегда, приятный поцелуй. Я со всей агрессией и страстью ответил на поцелуй и повалил Сережу на кровать. Он не сопротивлялся, только крепче обнял меня.       Я раздеваю его, он помогает мне. Его светлая мягкая кожа манит меня, я ничего не могу с собой поделать… Я буду нежен. Я подарю ему всю ту нежность, которую не могу подарить Лиле. Он целует меня, я отвечаю ему горячим поцелуем, а потом осыпаю такими же поцелуями его шею, грудь. Соски Сережи уже твердые. Я нежно покусываю их. Он издает приятный слуху стон, что еще больше заводит меня.       Я опустился ниже и развел мягкие ноги моего Есенина, его член небольшой, я ласково облизываю его, беру в рот. Сережа стонет, он почти на пределе. — Подожди, мы еще не добрались до самого главного, — говорю я — Ха-ха-а… Тогда… давай быстрее… Володя… мн…гмн…       Кто бы мог подумать, что сейчас, в эту дождливую ночь, он, любимец женщин, принадлежит одному мне. Я пытаюсь, насколько это возможно, отдать ему всего себя. Когда он со мной, я забываю о Лиле и Осипе, мне становится все равно. — Сережа, я вхожу, расслабься, пожалуйста, — ласково шепчу ему я. — Ма-а-а-яковский, сделай… это… а-а-ах, — простонал Есенин.       Это воодушевило меня, я аккуратно и как можно нежнее начал входить в моего милого и горячо любимого Сережу. Несколько толчков — он вздыхает, стонет — не описать, как я счастлив.       Кажется, моя любовь к нему сильнее, чем к Лиле. Я люблю его так, как никого не любил. И пусть, мы идем против природы, против общепринятых норм. Мне плевать! Сейчас есть только он и я, а все остальное не важно.