Дождь

Погода снова и снова проверяет Санни Го на прочность. Эти воды непредсказуемы, но Нами хорошо умеет разбираться в погоде, поэтому что-то совсем уж убийственное на пути они успевают преодолеть, хоть и в последний момент. Но лучше всех на корабле именно Луффи может почувствовать приближающийся дождь. Нами замечает перемены ветра, понижение давления, но Капитан всё это чувствует. Сильные порывы ветра треплют поля соломенной шляпы, а шрам на груди начинает болезненно ныть от перепадов атмосферного давления. Дышать становится трудно, в глубине глаз застывает застарелая боль от невосполнимой потери. В такие моменты он старается убраться подальше ото всех, кто может увидеть его в таком состоянии. Дождь всегда напоминает Луффи о том, кого он не смог спасти, как бы ни пытался. Во снах он снова и снова возвращался в Маринфорд и напряжённо думал, что нужно было сделать, чтобы всё вышло иначе. Чтобы его брат был жив и был рядом с ним, как в детстве, а не отдыхал в сырой земле рядом с Белоусом. Ответ не желал находиться. Они почти это сделали, но, видимо, от судьбы не уйдёшь. Прошло два года, время текло сквозь пальцы, не желая залечить старую рану. Боль утраты не утихала. Она была вечна, как дожди, напоминающие ему события минувших лет. Целый поток, водопад солёной влаги, готовой хлынуть из глаз… Но этого не происходит. Луффи не может дать волю эмоциям при своих Накама – они и так отчасти чувствуют себя виноватыми, что их не было рядом, что они ничем не смогли помочь. Поэтому Мугивара всегда уходит подальше от всех, на носовую фигуру корабля, где с нетерпением ждёт, когда стихнет ветер, а первые тяжёлые капли холодной воды упадут на обращённое к небу лицо. Капитан очень любил звук капель, стучащих по крышам его родного городка. По крыше того дома, в котором они с братьями выросли. Любил звуки, напоминавшие о том времени, когда они втроём были вместе и были счастливы. Теперь его семьёй была его команда, его дорогие Накама, но они не могли заменить ему братьев. Особенно Эйса. Луффи последними словами корил себя за то, что там, в Арабасте, так и не набрался смелости сказать о том, что любит брата. Любит не так, как должен любить. Любит до сведённых судорогой челюстей, до комка в горле, когда родные руки прикасаются к резиновой коже, до тянущего чувства в груди, до желания сцеловать извечную добродушную улыбку Портгаса. Теперь было уже поздно. Стало поздно, когда раздалось лёгкое шипение догорающей бумаги Вивер-карты. Однако здесь, под дождём, ещё можно было отвести душу. Первые капли, наконец, упали на подставленное дождю лицо, одежда начала неприятно липнуть к телу, но Луффи было всё равно. В голове всплыли практически забытые слова: «Может ли Дождь, что соединяет небо и землю, вечно далекие друг от друга, соединить два сердца?» Теперь Мугивара знал ответ. Капли сменяли одна другую, ударяя резиновое лицо, пока не стали целым ливнем, стеной отгораживающим Луффи от остального мира. Парень чуть повернул голову, и привычно, сквозь струи воды, стекающие с чёрных мокрых волос, разглядел силуэт молодого мужчины в широкополой оранжевой шляпе с двумя "весёлыми Роджерами", сотканный словно из воды, но полупрозрачный, эфемерный. Он приходил только в дождь, они обменивались улыбками, Мугивара рассказывал о своих приключениях, а Эйс только весело улыбался и пытался потрепать его по мокрой голове. После смерти он стал более спокойным, больше слушал – это всё, что ему оставалось, ведь там, по ту сторону, всё было не так, но поведать об этом не мог. – Я скучаю, Эйсу, очень скучаю по тебе…Ты передал привет от меня для всех, кого встретил? – Да, но я так и не нашёл там Сабо… Я продолжу поиски, ладно? – со слегка досадной улыбкой спросил Портгас. – Конечно, всё в порядке, – Луффи, наконец, набрался смелости. – Прости, что был трусом и не сказал раньше, пока ты был ещё жив, – парень зажмурился, сжался и решился. – Эйсу, я всегда любил тебя и до сих пор люблю, но не как брата. Мугивара боязливо приоткрыл глаза, страшась увидеть гнев в глазах брата. Но увидел лишь печальную улыбку и скрытые тенью шляпы глаза. – Я тоже, Луффи, я тоже. Что ж, хотя бы сейчас всё прояснилось, и на душе стало значительно спокойней. Спасибо, мой маленький братец. – Ты не придёшь больше, да? – Вот глупости, – с прежней улыбкой ответил Эйс, – Я буду всегда присматривать за тобой, и пока есть шанс видеться – я буду им пользоваться. Портгас попытался обнять непутёвого брата, но руки проходили насквозь, холодя кожу на спине Мугивары. От этого признания обоим стало ничуть ни легче, они были безнадёжно разделены, не имели возможности даже просто насладиться теплом друг друга. Это было словно проклятье. И только дождь хоть самую малость, но мог смыть это проклятье, позволяя двум душам побыть вместе, хотя бы ненадолго. Луффи ждал встреч с тоской и болью, но ни за что не отказался бы от них, даже если бы это разрывало его на части. Да, он хотел, однако не мог даже прикоснуться к любимому и родному телу, да, попытки были безрезультатны, но парень всё равно попытался коснуться своими губами губ Эйса. Вместо мягких и тёплых прикосновений были только холодные и упругие струи воды, но Луффи не впадал в отчаяние. Ведь он знал, что рано или поздно они будут вновь вместе, теперь уже навсегда. Знал и ждал с нетерпением, торопясь жить, впитывая новые впечатления и ощущения как губка, чтобы потом в красках передать их Эйсу, безрассудно кидаясь в бой, но следуя своей мечте. Он знал, что не умрёт так просто – он покажет брату, что тот полюбил Короля Пиратов. Дождь прекращался. Стена воды сменилась лёгкой дымкой. Силуэт Портгаса стремительно таял. – Жди меня, Эйсу. Мы скоро снова встретимся. Ты увидишь, как я исполню свою мечту, и мы будем вместе, обещаю.