Первый раз

Ты никогда не задумывался, что…

Первый раз для каждого означает что-то свое и бывает разным, смотря, что вы имеете в виду. Конечно, можно говорить о первых шагах, о первых словах, о первой ложке супа, о первом друге, о первом путешествии, о первом классе, где тетради со смешными героями мультиков, о первой поездке на велосипеде и о первой разбитой коленке. Можно еще много вместить в это понятие, но если бы кто-то спросил у Чимина, тот бы перечислил краткий список самых важных первых событий в своей жизни: первая влюбленность, первое свидание, первый поцелуй, первое наивное «Я люблю тебя» и Тот Самый Первый Раз, о котором все сразу подумали. Мало кто задумывается над тем, как провести первое свидание или где впервые почувствовать вкус чужих губ. Есть такие романтики, но их мало. Но как пройдет их Первый Раз, задумываются все без исключения. Неважно сколько часов, минут, секунд потрачено на размышления, но сам факт того, что это запомнится на всю жизнь, преследует каждого. И он правда запоминается. Накладывается темной тенью на все последующие. Как бы не пытался отрицать его важность для себя, первый раз очень важен. Что бы он ни значил для тебя. И самое главное правило подобных мыслей — все должно быть идеально. Эта крохотная невинная фраза заложена глубоко на подкорке нашего сознания, и никто не в состоянии противиться ей. Шепотом обсуждая под одеялами, девчонки выбирают наиболее красивый вариант происходящего где-то в будущем. У кого на сколько фантазии хватит: ужин при свечах, цветы, дорогой отель, широкая кровать, панорамные окна, тихая музыка. Может, они невероятно особенные, и именно у них сложится сказка наяву? Кто знает. Вот только никогда всего не предугадаешь, и сказки наяву не бывает, как и идеального первого раза. И вообще, как он может быть идеальным, если он первый? Ничего не смысля в вождении, поведешь ли сразу же, только сев за руль? Не умея плавать, как быстро утонешь в открытом океане? И насколько хорошо застрахован от казусов, о которых даже не знаешь? Представляя интимную обстановку, шампанское, приглушенный свет, забывается самое главное. Почему мы тщательно выбираем место, время, атмосферу, сказанные слова, но не человека? А ведь правда в том, что неважно. Вся мишура вокруг не важна, если рядом тот самый. Когда ты готов как физически, так и морально, и уверен в человеке, то какое нахрен дело до дорогих отелей и выглаженных стрелок на брюках? И буквально никто не думает над тем, что его первый и последующие разы произойдут с одним и тем же человеком. Но только не Чимин. Чимин никогда не светил фонариком друзьям в глаза под одеялом и не рассказывал в раздевалке после тренировки самые страшные тайны и желания, хвалясь количеством разбитых за день сердец. Ему не то чтобы казалось это глупым. Парень не привык к такому. Его мысли всегда должны были быть при нем. Только он помнил, что все должно быть до ужаса мило и с любовью. Желательно, чтобы раз и на всю жизнь. Да, он именно тот самый романтик. Парень часто представлял себе свою возлюбленную: очень милая и хрупкая, местами ранимая, с красивыми вьющимися длинными волосами и обворожительной улыбкой, а еще она обязательно должна быть ниже его. Чимину было интересно, как это, когда тебя любят, готовят завтрак и нежно целуют в губы. Только он не встречал свою возлюбленную, а все короткие школьные интрижки ничем не напоминали настоящие отношения. В конце концов, Чимин забыл образ призрачного идеала, наплевав на чистоту своих намерений. Парень затолкал на дальние полки все свои наивные мысли, продолжая жить. У него не было времени пробовать строить отношения с кем-либо. Или он просто не хотел?

Первая влюбленность

Горячий шоколад дымится в огромной голубой кружке, грея продрогшие пальцы. Парень ютится в тонкое пальто, но от этого совсем не лучше. Мокрая ткань заставляет мерзнуть еще сильнее, неприятно прилипая к коже. Чимину совсем не комфортно в уютном кафе с любимым напитком, который всегда поднимает настроение. Все валится на голову одним разом, всё, чего он пытался избежать: сессия, проблемы в семье, непонимающие друзья, отсутствие личной жизни придавливает к полу. Дождь посредине ноября — обыкновенное явление, но оно застает Чимина врасплох и падает тяжелым грузом на верхушку огромной горы проблем. Бесполезный зонтик лежит на соседнем стуле и не может ничем помочь, беспрерывно продолжая капать на пол кофейни. Слезы сами подступают к глазам, хотя Чим знает, что не должен. Влага неприятно щиплет, и парень, в надежде успокоиться, снова пьет шоколад большими глотками, обжигая горло. Отвратительно. Не помогает. Чем дольше он сидит за маленьким круглым столиком на двоих, тем больше ему кажется, что его столик рассчитан только на одного. Чимин уверен, что все по-своему одиноки. Это именно то одиночество, что чувствуешь в толпе посреди оживленного перекрестка в час пик. К сожалению, это присуще каждому. У Чимина же немного по-другому. Его одиночество проявляется, когда все вокруг делают вид, что им есть дело до его проблем, когда, разговаривая с друзьями, он ощущает километры расстояния. Сложно объяснить, почему его накрывает подобное чувство в оживленной компании друзей или среди родных, но, как бы то ни было, парень ищет проблему в себе. Колупаясь в столешнице, Чим часто моргает, отгоняя мрачные мысли. Депрессия ему ни к чему. Сейчас не время. Он оставляет любимый напиток впервые недопитым и, тяжело вздыхая, выходит под ливень. Капли бьют по лицу, отвешивая холодные пощечины, и стекают по плечам, сразу же пробираясь под одежду, а Чим даже не пытается защититься от сильного дождя — бесполезно. Он уже мокрый. Остается только идти как ни в чем не бывало и пытаться не заплакать. Хотя его слезы вряд ли кто-то увидит. Проезжающая машина почему-то громко сигналит, и Чимин сразу же отскакивает обратно на тротуар. Он даже и не заметил, как вышел на дорогу. Совсем уже. Глаза натыкаются на красного человечка, нарисованного на светофоре, и ухмыляющегося юношу. Тот стоит под зонтом совсем рядом и разглядывает потерянного парня заинтересованным взглядом. Чимин глупо моргает, не понимая, чем удосужился такого внимания, и опускает голову, пытаясь спрятаться в пальто подальше от пытливых глаз. Ожидание зеленого почему-то угнетает и затягивается для него. Он от скуки незаметно косится на стоящего рядом и замечает школьную форму. Это немного шокирует, ибо парень выглядит даже старше Чимина. Школьник почти сразу же перехватывает «незаметный» взгляд Чимы и подмигивает смущенному пареньку. — Твой зонт сломан, — констатирует он, замечая недееспособный предмет в руках Чимина. — А то я не заметил, — Чим не дерзит, правда, но его как будто переклинило. — А под моим, кажется, достаточно места, — не обращая внимания, говорит забавный мальчишка, разворачиваясь к Чимину вполоборота. Чим уверен, что ему послышалось, или он неправильно понял, поэтому он продолжает стоять под дождем и пялиться на странного парня. — Так и будешь мокнуть? — спрашивает школьник с озорными искорками в глазах и широкой улыбкой. А потом, не дожидаясь ответа, затягивает крохотного по сравнению с собой парня под широкий зонт. Ибо нефиг долго думать. Зеленый не будет гореть вечно. — С чего это ты мне решил помочь? — Чим смотрит на незнакомца со скепсисом, изогнув бровь и смешно надув губы, так, как всегда делает, когда сердится. — Ненавижу мокнуть, — просто отвечает парень, перехватывая зонт поудобней, чтобы скрыть под ним и нового знакомого. Чимин идет возле высокого парня и почему-то улыбается. Ему приятно, но он продолжает молчать, опять «незаметно» наблюдая за школьником. — Тебе куда? — Зонт же твой, — мнется Чим, а его спутник останавливается и снова поворачивается к нему. — А ты что, без пункта назначения? — насмешливо спрашивает мальчишка, нависая над хрупкой фигурой старшего, из-за чего Чимин аж бесится. Ну, да, это мило, что ему решил помочь незнакомый человек, но… какого хрена этот школьник не имеет ни капли уважения? — Если учитывать твой прикид, то это значит, что я тебе хен. Так что имей уваж… — Правда, что ли? — перебивает младший, тут же заходясь в приступе смеха. Чимин смотрит с каменным лицом на смеющегося подростка, а внутри ярость голодным зверем выползает со своей норы. Парень выхватывает чужой зонт и уверенно шагает к своему дому, оставляя наглеца мокнуть под дождем. Сзади слышатся крики, и почти тут же Чимина догоняют, прячась под собственный зонт. Школьник выглядит совсем не обиженным, только немного мокрым и красным от смеха. А вот Чим красный совсем не от позитивного чувства. Он ненавидит, когда над ним издеваются. — Прости, просто я никогда бы не подумал, что ты можешь быть старше. Младший, понемногу успокаиваясь, перехватил свой зонт из лапок, как оказывается хена, и снова принялся разглядывать парня. — А что ты думал? Что мне лет так пятнадцать, и я прогуливаю школу? Или что у меня подростковая депрессия? — бурчит Чим, все же прижимаясь к школьнику, потому что дождь все еще попадает на него. — Ну, типа того. Вот только для пятнадцати староват, — хихикнул школьник, наблюдая за смешной реакцией парня. — Эй! — Чимин демонстративно бьет младшего, но потом сразу же обнимает за широкое плечо, ибо дождь, мать его. — Ладно-ладно. Ну восемнадцать бы точно дал. — Совсем уже? Мне двадцать один. — Тогда тебе невероятно повезло с генами. Вот мне всегда говорят, что я выгляжу старше, — гордо заявил мальчишка. — Да, гора ты та еще, — ответил Чим, недовольно цокнув языком. Раньше он пытался выглядеть мужественным, качал мышцы, ходил в спортзал, но ему не шло. Как будто не для него. Его рост неожиданно остановился и отказывался слушаться. Что бы он ни делал, ничего не помогало. Поэтому Чимин перестал ходить в качалку и занялся танцами. Хоть что-то для души. Мужественности ему это не придало, но тело укрепило. Да, не всем так повезло, как наглому школьнику. Чим и не заметил, как привел их к своему дому. Мальчишка стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу, словно не решаясь что-то сказать. — Спасибо, — наконец поблагодарил Чим, искренне улыбаясь. Несмотря на колкие фразы, ему приятно, потому что идти под дождем ой как не хотелось. Младший только кивнул в ответ, все еще что-то обдумывая. — Это… я знаю, как починить твой зонт. Если ты, конечно, не хочешь покупать новый, — мальчишка закусывает губу, ибо все-таки запнулся. — Было бы неплохо, — Чимин продолжает улыбаться, наблюдая за подростковой нерешительностью. Он уже давно это прошел. По крайней мере, он так думает. Чим передал свой несчастный зонтик, при этом случайно задевая рукой чужие пальцы. Это не скрылось от пристального взгляда младшего, который сразу же перехватил ладонь Пака. Он взял ее в свою, что очень смущало. С какого этот парень позволяет себе такие вольности? Но забрать руку Чим не мог. Он просто-напросто окаменел. — Хен, почему у тебя такая ладонь маленькая? Это вообще нормально? — слова школьника выводят Чимина из оцепенения, и он сразу же отскакивает, отдергивая руку. — Ты дурак? — Я раньше не видел таких коротких пальцев. Чимин почувствовал, как краска медленно, но верно возвращается на пухлые щеки и делает из него помидор. Ну почему этот подросток бьет по самым больным точкам? Еще с такой простотой и искренностью будто говорит о погоде, а не о чужих недостатках. Вроде и обижаться надо, но не хочется. Чимин почему-то только смущается. — Как будто ты идеален. — Почему ты думаешь, что я принял это за недостаток? Чим аж выдыхает, не зная, что ответить. Этот подросток слишком легко ставит его в тупик, не давая шансов на отступление. Поэтому парень не находит решения правильней, чем просто развернуться и уйти. Очень умно. — Занесу зонт на следующей неделе. Я Чонгук, кстати, — кричат вдогонку удаляющемуся Чимину. Имя школьника звенит в ушах, и Чим уверен, что оно изменит всю его жизнь к чертям. Дверь подъезда почти закрывается, но что-то неправильно. Что-то мешает ему подняться в свою квартиру. Парень выбегает на улицу под дождь, в надежде, что подросток все еще там, и не ошибается. Тот стоит с опущенной головой и смотрит на сломанный зонтик в руках, вообще не имея ни малейшего понятия, как его чинить. — Я Чимин. Приятно познакомиться, Чонгук, — почти хрипит Пак осипшим голосом, но его слышат. Чон поднимает голову и искренне улыбается самой что ни на есть кроличьей улыбкой. Стереть собственную глупую Чим смог только после второй чашки зеленого чая. Чертов Чонгук.

Первое свидание

Чим не ждал Чонгука. Ему просто интересно, кто сидит внизу на лавочках, и какая погода именно сейчас. Плевать, что он уже смотрел приблизительно минуту назад. Чонгук появляется неожиданно и долго мнется возле подъезда, а потом садится на одну из заветных лавочек, надеясь, что встретит Чимина. А тот, сбивая все на своем пути, несется к входной двери в домашнем халате. Уже на лестнице парень громко матерится, когда понимает, в чем выбежал. Где-то на верхнем этаже возмущается женщина, услышав ряд матов, а Чим только еще больше кричит, хлопая дверью. Как назло вся приличная одежда либо в стирке, либо не подходит. Наконец натянув что-то более-менее подходящее, парень вылетает из квартиры, даже не закрыв дверь. Перед выходом из дома Чим тормозит, восстанавливая дыхание и молясь, чтобы Чон все еще сидел на лавочке. И, ура — он там. Парень делает вид, что просто решил прогуляться, вальяжно шагая вперед и играя настоящее удивление, когда видит Чонгука. Чимин старается внятно отвечать на какие-то фразы, но мозг почти не соображает. Поэтому он глупо улыбается и берет свой зонт, со всем соглашаясь. Чонгук что-то предлагает, пихая в руки свой телефон, а Чимин, руководствуясь интуицией, вбивает свой номер в контакты подростка. Ему сложно сконцентрироваться на чем-то одном, потому что видите ли смотреть и слушать Чонгука одновременно оказывается слишком сложно. Чимин плюет на разговор, только иногда вставляя какие-то нейтральные реплики и делая вид, что он заинтересован беседой, и внаглую разглядывает парня. Вечером в темноте он не очень хорошо разглядел черты лица Чонгука. Ему запомнился только голос и высокая фигура. Теперь же Чимин не намерен хоть что-то упустить. Он взглядом спускается с широкого лба с родинкой к большим глазам и крупному носу, потом к губам и подбородку. Находит еще одну красивую родинку под нижней губой и неосознанно прикусывает свою. Что с ним, черт возьми, происходит? Его никогда не привлекали парни. А тут такое. — Ты в порядке? — спрашивают взволнованным тоном, и Чимин разбирает это так четко, словно сам произнес. — Нет, а это проблема? — Нет. Чонгук ярко улыбается и предлагает что-то вроде прогулки, но Чим только отнекивается, ссылаясь на занятость, и предлагает списаться в какао. У него правда плотное расписание, но дело не в нем. Парень соглашается и признается, что у него тоже есть дела, но легкий румянец на щеках подростка открывает Чимину все карты. Мальчишка невероятно смущен отказом. И как объяснить, что это не потому, что он не интересен Чимину, а как раз наоборот? Чимин боится? Забегая обратно в квартиру, Чимин опускается на пол в прихожей и закрывает лицо руками. К такому его жизнь не готовила. Или, может, все обойдется? Ведь мог Чим себя накрутить и так переволноваться? Скорее всего, так и было, ведь Чонгук ни капли не напоминал его когда-то забытый идеал второй половинки. Вечером какао пищит, не умолкая. Школьник строчит сообщение за сообщением, присылает какие-то фотки с магазина и, когда Чимин наконец открывает приложение, то впадает в немой шок. «Чимин-и, надеюсь, ты дал мне правильный номер» «Хорошего дня» «Хенннннн, я не могу выбрать кроссы. Может поможешь?» «Мне нужен совет старшего» «*вложение*» «Почему это так сложно?» «Посмотри фотки» «Все, я купил первые и, если они мне не понравятся, это будет твоя вина» Дальше тишина. Чим пролистывает сообщения, находит картинку и удовлетворенно кивает. Если бы он прочитал вовремя, то посоветовал бы именно эти кроссовки. Чонгук в онлайне, но почему-то больше не пишет. Наверное, переписывается с друзьями. Чим читает последнее смс, пытаясь придумать остроумный ответ, но в голову, как всегда, ничего не лезет. Поэтому парень отправляет дурацкий смайлик и выходит из приложения. Телефон летит на стол, а Чимин выбегает из комнаты, чтобы не поддаться соблазну и тут же не схватить гаджет. Он уверенный в себе независимый мужчина. Он сможет. Чимин ставит чайник и ищет хоть что-нибудь сладенькое, чтобы заесть надоедающее мысли. Правда в том, что все конфеты он сожрал еще на прошлой неделе, а звук входящего сообщения слышно даже на кухне. Чим несется в спальню со скоростью света. «Теперь ты должен мне пробежку, хен» «Я не уверен в практичности этих кроссовок. Как думаешь, они выдержат пять миль?» Щеки опять нещадно горят, а телефон падает на кровать. Чимин перечитывает сообщения и сразу же строчит ответ. «Готов поспорить, что я уделаю тебя, Чонгук-и» «Давай на желание» Блять. Спасибо всем, расходимся. Чимин падает на кровать, глупо уставившись на последнюю фразу. А что, если? Нет, он должен выиграть. «Готовься, я бегал в старшей школе» Чимин доволен собой, поэтому хитро улыбается, вспоминая школьные будни. «Хен, я сейчас в старшей школе бегаю, а ты, небось, заржавел» — Айщ, мелкий засранец! — в сердцах выкрикивает Чимин, снова откидывая телефон. Нет, это точно была плохая идея. С самого начала. Не стоило давать школьнику свой номер. «Вот догоню тебя — мало не покажется» «Догони сначала» Не беспокойся. Чимин твердо намерен выиграть. Именно из-за этого он принаряжается и моет голову, хотя вчера же мыл. У него нет новых кроссовок, зато есть свои, изношенные и родные. Это преимущество номер один. Чимин очень выносливый и всегда держит себя в форме. Это преимущество номер два. А еще он просто Пак Чимин, который идет к цели и не видит преград. Поэтому парень настраивается перед зеркалом, надеясь, что странные чувства растворятся как сахар в воде. Когда Пак выходит, то сразу же видит Чонгука, разминающегося неподалеку. Сегодня Чонгук выглядит еще лучше. Такое, блять, возможно? Чимину захотелось сбежать обратно в свою комнату и спрятаться под одеялом. Но вместо этого он улыбнулся в ответ и откинул отросшую челку назад. Их пробежка ничего не значит. Уверен? Нет. После разминки Чонгук вкратце объяснил маршрут, и, слава богу, в этот раз Чим смог совместить картинку и звук вместе, при этом не смущаясь. В принципе путь должен был быть легким, поэтому Чимину не терпелось уделать мелкого. Начали они медленно рядом с друг другом, так, что иногда Чим задевал парня локтем, тут же шарахаясь в сторону, как током ужаленный. Немного разогрев мышцы, Чонгук прибавил скорости и с вызовом посмотрел на старшего. — Не слишком быстро? Чимин прищурил глаза, тоже ускорившись. Чон хмыкнул, не давая Паку обогнать себя. Они бежали бок о бок, то и дело кидая в сторону друг друга взгляды, сканирующие противника. В какой-то момент Чимин забыл о соревновании, концентрируясь на ощущениях каждой напряженной мышцы. Ему всегда нравилось бегать. Рассекать воздух, прибавляя скорости, слушать собственное дыхание и учащенный пульс в висках, чувствовать, как обостряется зрение и слух. Каждый раз, бегая для себя, Чимин ждет определенного момента. Его самого любимого момента. И сейчас он тоже его ждет. Он скоро наступит. Пот стекает по спине, пропуская холодный ветер под ткань одежды. Ему будет все равно, если он заболеет. Чим вдыхает побольше холодного воздуха, ощущая все вокруг каждой клеточкой. Легкие раскаляются и горят внутри, норовя разорвать клетку, но парень игнорирует это, продолжая наслаждаться бегом. В определенный момент, его любимый, что-то меняется: легкие словно раскрываются на полную, впуская больше воздуха, а ноющие мышцы находят дополнительные силы. Грудная клетка равномерно вздымается. Чувство полета. Так бы описал это Чимин, если бы его попросили. Он хочет расставить руки в стороны и уверен, что взлетит. Тело находит дополнительный запас воздуха и начинает бежать по-настоящему, как хорошо слаженный механизм. Вот почему Чим любит бегать. Когда до него доходит, что он не один, парень решает проверить, как там Чонгук. Но боковым зрением никого рядом не замечает, как и впереди. Чимин удовлетворенно улыбается, уверенный в том, что младший остался пасти задних. Остаток дистанции Чимин бежит более спокойно, стараясь не сбавлять скорости. На углу улицы никого. Это и не удивительно. Потихоньку сбавляя скорость, Чим останавливается возле продуктового магазина, тяжело дыша. Это было весело и именно то, что ему нужно. Внезапно кто-то хватает Чимина сзади за талию, начиная кружить. Перепуганный до смерти парень уже хочет закричать, но его в тот же момент ставят на землю. Рядом стоит довольный собой Чон. — Какого хрена, Чонгук? Чим, все еще восстанавливая дыхание, пытается прожечь дыру в голове младшего взглядом. — Я победил, хен. — Чего? — не понял Чимин. — Ты должен мне желание. Чонгуку весело наблюдать за ничего непонимающим и перепуганным Чимином, а вот Чимину не очень. — Но я не видел тебя здесь, и когда бежал, — пытается доказать свою правоту Чим, но почему-то уже сам в ней сомневается. Не слишком он и по сторонам смотрел. — Я знаю как сократить маршрут, — весело объяснил Чонгук старшему, как ребенку. — Это же нечестно! — А мы правила не устанавливали, — парирует Чонгук, на что Чимину остается только открывать-закрывать рот. — Блять. Чимин в гневе, ему нечем крыть. Чонгуку весело, он молодец, добился своего. Пак догадывается, что младший с самого начала придумал свой коварный план, чтобы разыграть наивного хена. — Чего ты хочешь? — Чимин мрачно посмотрел на Чона, сложив руки в замок. Настроение не из лучших. — Тебя. — Чего?! — охренел Чим, вылупив глаза. — Блин, не в том смысле, — Чонгук залился краской, пытаясь что-то внятно объяснить. — Не сходишь со мной в кафе? Повисла тишина, которую даже проезжающие машины не могли разрушить. Чимин стоял и охуевал. Медленно, но верно. Все слова повылетали куда-то далеко-далеко, и остался только школьник напротив. — Типа свидание? — прошептал Чим, не узнавая свой голос. Он сам не знал, какого ответа хотел больше. Будет проще, если «Нет. Ты что? Мы же оба парни», но так хочется «Да». Ох, глупый-глупый Пак Чимин. — А если да, то ты против? — также тихо вопросом на вопрос. Чонгук смотрит на очень интересный серый асфальт, закрывая челкой лицо. Чимину не легче. Он бы тоже скрыл предательский румянец, но не может даже пошевелиться. Наконец Чон поднимает пытливый взгляд, в котором Чимин видит неприкрытую надежду и еще что-то пока слабое и крохотное. Интерес? Влечение? Симпатия? Чимин не успел разобрать — взгляд отвели. — Нет, я не против, — выдавливает Чимин, попутно пытаясь вдохнуть хоть глоток воздуха и успокоить бешеное сердце. Почему сейчас тяжелее, чем во время пробежки? Его организм не вынослив к таким видам нагрузок. Короткая фраза вмиг оживляет младшего, и тот несется куда-то, схватив Чимина за руку. — Сейчас? — непонимающе спрашивает Чимин, следуя за Чоном. — Чтобы не успел передумать, — кидает Чонгук и открывает дверь кофейни, пропуская старшего вперед. Чимин хихикает в ответ, скорее всего на нервной почве, потому что у него паника и красный свет. Черт. Он в, мать его, трениках и старой толстовке весь вспотевший и грязный. Только на свидание и идти. — Чонгук, я, как бы это сказать, не очень презентабельно одет для свидания, — смущенно бормочет Чим, тормозя парня у входа. — Чимин, ты прекрасно выглядишь, — отвечает Чон как-то по-особенному ласково, отчего Чимина аж дрожь пробирает, и уже все равно на какую-то там одежду. Слал он лесом весь этикет и правила. По чистой случайности они садятся за тот самый столик, что две недели назад подпирал локтями Чим в гордом одиночестве. Пак хмыкает и удовлетворенно вздыхает. Столик и правда на двоих. Чонгук вежливо отодвигает стул, помогая Чимину сесть, а тому до жути неловко. Ну он же парень. Сам может. Только от действий младшего все внутри плавится как под палящим солнцем. Чон, выслушав пожелания хена, идет в очередь за прилавком. Пока Гук ждет заказа, Чимин в наглую опять его рассматривает. Никак не рассмотрит. Для него Чонгук — дерзкий мальчишка с горящими глазами и «Я все смогу, мне похрен на ваше мнение». Чистый подростковый максимализм. Еще не мужчина, но уже не мальчик с парочкой подростковых прыщей и неприкрытым челкой румянцем. Чон поворачивает голову и ловит на себе мечтательный взгляд Чимина, который погряз в собственных мыслях, удобно упершись локтями в стол. Как его угораздило так легко и наивно влюбиться? Пиздец. Правда, Чим ничего делать с этим пиздецом не собирается. Рядом ставят горячий шоколад в огромной голубой кружке, и Чимин невольно улыбается. Уютно. Несмотря на прилипшую к телу одежду и мокрые волосы, ему хорошо. Чонгук занимает место напротив, схватившись за такую же кружку как за спасательную соломинку. Пак внимательно наблюдает за каждым его действием, пытаясь зацепиться хоть за что-то, что дало бы ему право думать, что все это — глупая шутка. Заскучавший школьник решил повеселиться. Но Чонгук всем своим поведением проявляет нервозность и смущение. Чимин теряется в огромных глазах парня и сразу же забывает обо всех своих опасениях. — Чимин, почему ты не пьешь? — А? — Пак не понимает, а потом хватает кружку, глотая горячий шоколад, обжигая горло. Помогает, приводит в чувства. Чонгук смеется, откидывая голову назад и открывая взору мощную шею, а Чим машинально сглатывает. Херово. — Расскажешь о себе? Конечно. Тебе биографию написать, на почту выслать? Или, может, принести детские фотоальбомы? Чимин паникует, раскидывая глупые мысли подальше и продолжая улыбаться в ответ. — А что именно тебя интересует? — Все. — Все — это долго. — Я никуда не спешу. Чимин опять зачесывает челку назад, пялясь на свои нелепые пальцы на кружке. Он нервничает и не знает, с чего начать. С роддома или с первого класса? Как это вообще делается, как все происходит на свиданиях? Чонгук терпеливо ждет, раскинувшись на стуле и вытянув под столом ноги, доставая ими до маленького Чимина. — Если все, то я Пак Чимин, 21 год, родился и вырос в Пусане, учусь на втором курсе в университете искусств. У меня есть младший брат твоего возраста, — Чимин говорит уверенно и однотонно, боясь сбиться и что-то упустить. Его жизнь не очень-то и насыщенная, но Чону хочется рассказать действительно все. — Хен, — Чонгук останавливает Пака, при этом коснувшись его лежащей на столе ладони. Пальцы младшего так и остались на запястье Чимина, поглаживая нежную кожу, словно пытаясь успокоить, — ты не на допросе. Чимин отрывает взгляд от их рук и снова теряется где-то между улыбкой и родинкой ниже. Это больше, чем пиздец. Действия Чона действительно помогают успокоиться, и старший уже привыкает к теплой ладони и проницательному взгляду. Его рассказ становится более естественным и небрежным. Иногда запинаясь и смешно морща нос, Чимин поведал о своих увлечениях, семье, с которой довольно напряженные отношения, друзьях. Ему не нужно было говорить, что ему одиноко. Кажется, это и так видно между строк его короткого рассказа о себе. Чонгук улыбается, внимая каждому слову, так и не убрав руку с чужого тонкого запястья. Шоколад в кружке давно остыл. Чимин замолкает на секунду, не зная, что еще он должен сказать, но на ум больше ничего не приходило. Поэтому он глупо пожал плечами и, наконец-то, отнял запястье, взяв кружку. Чон без предупреждения начинает рассказывать о себе. Не так красочно, как Чим, и не обращая внимание на детали. Но Паку действительно интересно. Безрассудный школьник сразу преображается на глазах. Чон Чонгук. 19 лет, последний класс старшей школы. В Сеуле не так давно, потому что сбежал из дома. У него твердая цель — петь. Но из-за глупого смущения и непонимания со стороны родителей, Чонгук еще не выиграл ни в одном конкурсе. Это не страшно, ведь он в Сеуле, где все возможно, а довольно светлая съёмная квартира предвещает такое же будущее. Чимину немного грустно, ведь он приехал в Сеул почти таким же зеленым и наивным. Повезло, что Джин-хена встретил, а тот, в свою очередь, с жильем и работой помог. Правда, Чонгук другой, и у него как-то легко идет. Только приехав в столицу, он уже нашел подработку и записался на дополнительные курсы, посмотрел университет и нашел съемную квартиру. Чон везучий до чертиков, потому что, как он сам говорит, в первый же день Чимина встретил. Тут старший отворачивается к окну, довольно щурясь от такой похвалы и смущаясь одновременно. Рука Чонгука возвращается на запястье Чимина. Видимо, младшего вообще не заботит мнение окружающих. Чимин же испуганно смотрит по сторонам, выискивая любопытные взгляды, а потом успокаивается и выдыхает. Двое парней, держащиеся за руки, это подозрительно, а в Корее — недопустимо. От Чонгука не ускользает ничего, и он понимает опасения хена, но прогибаться под систему ради одобрения посторонних людей не намерен. Его жизнь — его проблемы. Поэтому младший сжимает ладонь еще сильнее, притягивая Чимина поближе и наклоняясь навстречу. — Мне насрать на то, что они думают, и ты не волнуйся. Чим еще больше краснеет и уже хочет ответить что-то колкое, но его щелкают по носу, и он падает обратно на стул. Чонгук смеется, снова совращая хена своей шеей. На улице начинает капать. Они этого не замечают. Все меняется в секунду, когда Чон прекращает заливисто смеяться, откинув голову, и снова смотрит на Чимина, а тот на него пожирающим взглядом. Большой палец проходится по венкам под тонкой кожей, слегка надавливая. Пака бросает в дрожь, но он не может оторвать взгляда от вмиг повзрослевшего мальчишки. Чон совсем не напоминает школьника. Да в его, блять, прожигающем взгляде черти в собственных котлах варятся и кричат, зовя Чимина. А Чимин что? Чимин до сих пор глупый и наивный. Его не пугают искорки и салюты на радужке глаз Чонгука. — Чимин-и, скажи, у тебя были отношения? — спрашивает Чонгук вкрадчивым голосом, словно зверька боится спугнуть. — С парнем? — у Пака голос охрип, и сердце заходится непонятно из-за чего. — Неважно, — Чон облизывает пересохшие губы, поджимая их, а Чимин зависает на них. Черт. — Нет. — Это хорошо. Чим так и не заметил, когда его вторая ладонь успела сплестись пальцами с Чоновой. Младший сглатывает. Глаза в глаза. Интересно, чтобы влюбиться достаточно тридцати секунд? Раньше Чимин не верил, а сейчас… сомневается? Откуда-то с периферии доносятся отголоски бьющихся об асфальт капель. Это отрезвляет. — Блять, — говорят парни в один голос и тут же заливаются смехом. — Побежали? — предлагает Чонгук, все еще держа руку Чимина и пропуская его вперед. Пак только утвердительно кивает и натягивает капюшон. В этот раз он не боится намокнуть. Капли пробираются под тонкую толстовку, а мышцы, что затекли за время их пребывания в кафе, неприятно ноют. Но Чимину комфортно, потому что рядом бежит некий Чон Чонгук и время от времени пихает парня своим острым локтем. Чим прибавляет скорости, пытаясь убежать от младшего, но не получается — Чонгук не отстает ни на сантиметр. Внезапно ветер срывает капюшон с головы, и поток воды бьет в лицо резко и больно. Старший беззлобно смеется во весь голос над природой, поворачивая голову и смотря на мокрого Чона. Он замечательный. Даже мокрый с растрепанными волосами и вздувшейся венкой на шее. Чимин прячет улыбку в складке капюшона и прислушивается к беззаботному детскому смеху парня. Может, что-то получится?

Первый поцелуй

И получилось. Уже как два месяца получилось. Это очень странно, и до сих пор мало верится, но Чимин в отношениях. В отношениях с парнем, который младше его на два года. Каждое утро, просыпаясь, Пак думает, что все происходящее с ним — всего лишь красивый сон, но входящее сообщение ровно в 8:00 с одним и тем же текстом заставляет его улыбнуться. «С добрым утром, малыш» Как тут сердиться на глупое «малыш»? Чимин пытался и не раз говорил Чону перестать употреблять это слово по отношению к нему, но все без толку. Наглый мелкий продолжал ласково шептать уменьшительные формы, забавляясь реакцией хена. Паку приятно, хоть он это и пытается скрывать, между прочим, очень плохо. Их отношения начались спонтанно, Чон без предупреждения взял и ворвался в жизнь, заявляя о каких-то правах на старшего, а тот оказался не против. Чимину вообще немного сложно назвать то, что у них, отношениями, потому что Чонгук живет еще в Пусане, приезжая в Сеул ради парня. Чим не верит в любовь на расстоянии, поэтому, когда утром вместо привычной смс пустота, ему страшно. Невыносимо страшно признавать важность младшего в своей жизни, а еще он до боли в груди скучает. Последний раз они виделись неделю назад. Чонгук перевез некоторые вещи в Сеул, а после они гуляли у реки Хан. Было хорошо. Вроде, не так давно, но кажется, будто в другой жизни. Чимин на автомате чистит зубы, надевает первую попавшуюся под руку одежду, что крайне на него не похоже, и выпивает чашку кофе в попытке проснуться. Уже третий день от Чона нет вестей, даже пары слов, а старший заснуть не может, пялясь в экран телефона. Неужели его кинули? Чим смотрит в зеркало, замазывать синяки под глазами нет желания — он в любом случае выглядит как зомби. Поэтому парень, схватив ключи и снова проверив входящие, выходит из квартиры. В подъезде темно, лампочку так и не сменили, но Паку так глубоко… да, ему все равно. Интересно, чем сейчас занят Чонгук? На подходе Новый Год, и, скорее всего, младший усердно готовится к праздникам вместе с семьей. Нет, он не ревнует. Нет, он не думал о том, чтобы отпраздновать вместе с Чоном, и, нет, он ничего не купил, поддаваясь глупой надежде. Сзади слышатся шаги, но Пак не обращает на них внимания. А зря. Вокруг его талии оплетаются две длинные верхние конечности, обнимая со спины. — Скучал, малыш? — шепчут в пуховый воротник, прижимая поближе. — Ах ты придурок! Сколько раз говорить? Я ТЕБЕ НЕ МАЛЫШ! Чимин ловко выпутывается с объятий и разъяренно глядит на младшего, что скрывался в темноте лестничной клетки и не на шутку напугал своего хена. Его переполняют смешанные эмоции, ибо задушить и оказаться в объятиях хочется одновременно. Лицо снова краснеет от гнева. Он сердится. Пак Чимин невероятно зол, ведь он ходил в неведении три дня, уже почти смирившись с их безмолвным расставанием. Чонгук не удосужился элементарно позвонить, предупредить, ответить хоть на один пропущенный и теперь получит по заслугам. — Чонгук, какого хрена?! Знаешь, как я переживал? Нет, блять, не знаешь, мелкий паршивец! Чон внимательно слушает, улыбаясь так счастливо, словно только что лотерею выиграл. Он машинально кивает, соглашаясь с каждым словом и не сводя взгляда с милого личика разозленного хена. — Чимин-и, я насовсем приехал. Все. Уже завез вещи к Хоби-хену, — выждав паузу, пока Чимин, задыхаясь, глотает воздух, вставляет младший. Пак сразу же затыкается, даже перестав судорожно дышать. Неужели? Почему-то ему всегда казалось, что мелкий никогда не переедет, а Чим для него что-то вроде развлечения в огромном Сеуле. Наконец-то злость понемногу проходит, уступая место более сильным чувствам, и только сейчас Чимин понимает, как сильно он скучал. Охренеть как сильно. — Придурок, — шепчет он, обнимая невыносимого Чонгука. А в голове взрываются фейерверки, и поют птички. У них будет самый лучший Новый Год. — Почему ты такой безрукий, а? — причитает Чимин, хотя внутри от одного вида младшего в зеленом свитере с новогодним оленем все сжимается. — Они же по цветам не подходят. Чонгук слезает со стремянки, чтобы посмотреть на свою работу. И, по-моему, это прекрасно. Пофигу, что зеленый и красный дождик висит рядом с золотым, хотя, по мнению очень стильного Пака, зеленый нужен для оформления кухни, а не спальни. Чон закатывает глаза и глубоко вдыхает побольше воздуха. Он сильный, он выдержит. Чимина не изменить, и Чону он нравится такой, какой есть. Без слов младший лезет снова к потолку, бережно снимая украшение. Не дай бог, порвать. Чимин радостно пищит где-то внизу, потому что теперь ему нравится. Он доволен. Чон улыбается, чувствуя новогоднее настроение в воздухе, и как бы сильно он не ненавидел приготовления к праздникам, он сделает все, что попросит парнишка с пухлыми щеками. Чим кружит вокруг елки, развешивая игрушки и не замечая готового к нападению зверя сзади. У Чонгука уже сформировалась зависимость от объятий Чимина со спины, и он не намерен противиться своим желаниям. Пак не удивляется внезапным обнимашкам, только прижимается сильнее к широкой груди. Он не против немного отвлечься от новогодней суеты, а младший всегда помогает забыться. Чонгук довольно мурлычет что-то, зарываясь носом в мягкую кофту хена, а Чим от мурашек ежится, но отодвигаться не намерен. В такие моменты он верит в волшебство между ними. Нечто невидимое возникает из обыкновенного воздуха, когда они друг с другом. Чимин чувствует это и ему нравится ощущение неподвластной уму химии. К глубокому сожалению, в самый неподходящий момент Пак вспоминает, как много дел и, нещадно ломая всю романтику, выпутывается из длинных рук и убегает на кухню. Как он и думал: запасы еды на нуле. Джин-хен забрал все с собой домой, а Чим еще удивлялся, чего у того такие сумки большие. Оставил своего донсэна с пустым холодильником и голодным как волк Чонгуком. — Что случилось, хен? — спрашивает Чон, прислонившись к дверному косяку. — Чонгук-и, у нас нет еды, — жалобно хныкает Пак, проверяя морозилку. Чертов Ким Сокджин забрал даже замороженное мясо и вкусное мороженое, — так, я сейчас мигом в магазин, а ты все тут доукрашай. И, смотри мне, чтоб красиво было. — Будет сделано, Чимин-и, — отвечает Чон, смешно отсалютовав. Старший невольно улыбнулся, ероша непослушные волосы. Как же ему не хочется сейчас идти куда-то, а к ближайшему магазину квартала три. Поэтому, чем быстрее он выдвинется, тем быстрее вернется. С такими мыслями Чимин выбежал из квартиры, на ходу застегивая куртку и надевая шапку. Он надеется, что успеет до закрытия. Тяжелые пакеты пережимают пальцы, и Чим мысленно материт Джина, магазин, продавцов, внезапный снег, проходящих мимо людей и весь мир. С каждым шагом к дому и Чонгуку злость постепенно спадает. Не все же должно быть идеально, да и он сам виноват, что не проверил холодильник или сумки Джин-хена заранее. Уже на лестничной клетке парень слышит мотивы новогодней песни из своей квартиры, а когда заходит, то не узнает жилье. Чонгук и правда постарался, украсив прихожую. Под зажигательный припев из гостиной вылетает Чон с кучей пустых коробок в руках и чем-то на голове. Подождите, это что прическа Сейлор Мун? Чимин смеется во весь голос, упершись об стену рядом и совсем забыв о пакетах в коридоре. Ошарашенный Чонгук поворачивается к своему парню, а блондинистые кудри смешно подскакивают при этом. Чим уже не может стоять на ногах из-за смеха, поэтому оседает на пол, закрыв лицо руками. Кто бы подумал, что дома его ждет такое? Невыносимо шикарная блондинка Чон Чонгук. Виновник заразительного смеха Пака поддается старшему и тоже начинает смеяться, представляя, как он выглядит со стороны. — Никогда бы не подумал, что тебе понравится подобная стрижка, — сквозь смех говорит Чим, пытаясь подняться с пола, но не получается. Поэтому он падает обратно, не в силах унять приступ смеха. — А мне идет? — подыгрывает Чон, приседая рядом. — Тебе все идет, — ляпает, не подумав, Чимин, а когда доходит, что он сморозил, то тут же замолкает. Блять. Щеки снова краснеют. Предатели. Чонгук хихикает тихо, боясь спугнуть хена, и смотрит в глаза-щелочки пристально-пристально, а потом на губы. Чим пошевелиться не может, распластавшись на полу возле стены, и оторвать взгляд тоже не может, неосознанно скользя им от глаз до губ и обратно. Чон смачивает губы слюной, показывая красный кончик языка. И, черт. Почему Чим сразу представляет какой на вкус Чонгук, и как будет скользить его язык по губам Чимина? Щеки краснеют еще больше, и Пак уверен, что Чонгук знает все непристойные мысли хена. Взгляд не хочет фокусироваться и перед глазами все плывет то ли от стресса, то ли от переживаний. Когда зрение снова улучшается, то в глаза падает необычная деталь интерьера, поэтому Чимин цепляется за нее в надежде спастись. — Чонгук-и, какого хрена ты повесил странный цветок над дверью моей спальни? — голос Пака разрезает ножом воздух между ними, и Чонгук выдыхает, прикрыв глаза. Момент упущен. — Это омела. Не слышал? Младший помогает Чимину подняться и игриво подмигивает, ловя взгляд озадаченного парня. — Нет. — Правда? Тогда я просто обязан тебе рассказать. — Окей, — Чимин смотрит по сторонам, а потом, хватая пакеты, несется на кухню в попытках убежать от недовольного Чона и смущающей ситуации. Он не то чтобы не готов или не хочет. Он хочет. Очень. Чимин просто-напросто испугался, как трусливый зайка. Все так быстро и близко, и бешеное сердце не остановить. И парню аж плохо становится, когда он мысленно считает миллиметры между их лицами. Черт. Он идиот. — Ну так вот, есть легенда о воскрешении Бальдра — бога летнего солнца у викингов. Очень интересная история, кстати. Однажды его матери приснился сон о смерти сына. Она сильно распереживалась, поэтому обратилась ко всем стихиям с просьбой защитить Бальдра, но не заметила одно ядовитое растение — омелу. Позже Локи, враг Бальдра, воспользовался растением, сделав стрелу с отравленным наконечником, и обманом заставил слепого брата Бальдра, Ходера, убить собственного брата. Каждая стихия пыталась вернуть бога летнего солнца к жизни, но ничего не помогало, кроме слез Фригги, матери. Легенда гласит, что слезы, выплаканные ею, превратились в ягоды омелы. В честь воскрешения Бальдра, Фригга целовала каждого, кто проходил под деревом, на котором росла омела. Женщина издала указ, который обязывал любого, прошедшего под омелой, целоваться с близстоящим, чтобы защититься от несчастья, — повествовал Чонгук с умным видом. Чимин аж застыл возле раковины, внимательно слушая рассказ и все больше понимая, к чему клонит его парень. Вот же хитрец. — Специально вычитал где-то? — Я загуглил, — довольно улыбаясь, отвечает Чон, а Чимин снова не может остановить смех. На глазах выступают слезы, и Чим вытирает их рукавом кофты, не отрывая взгляда от невыносимо милого и мягкого Чонгука. Ему определенно идет дурацкий свитер с оленем. Впервые за долгое время Сеул замело снегом. Пак на скорую руку накрыл на стол и переоделся в более праздничную одежду. До Нового Года оставались считанные минуты. Шампанское пенится в высоких бокалах, ожидая двенадцати заветных ударов. Младший пропадает на балконе и долго не выходит к хену, а когда появляется, то в руках держит мокрый снег, что капает на недавно помытый пол. Чимин с ужасом смотрит на младшего, сидя за столом. Он уже приготовился к празднованию, а тут такое. Чон что, с ума сошел? — Пошли скорее, — кричит Чонгук и выбегает в прихожую. Чтоб его! Чим следует за парнем и замечает только рукав куртки, мелькнувший в проеме двери. Чонгук бежит по лестнице, а Пак, пытаясь догнать его, даже куртку не надел, держа ее в руке. Младший стоит на улице под снегопадом и, не отрывая взгляда, смотрит на сугробы снега. Ребячество, да и только. — Ты охренел, Чонгук? Скоро полночь, пошли в дом, — Чимин натягивает куртку, дрожа от холода. Рядом возникают любимые широкие ладони, которые сразу же застегивают чужую куртку, чуть не прищемив Паку подбородок. Чонгук не слушает причитания Чимина, а только берет холодную лапку в свою и тащит в снежные сугробы. — Доверься мне, — шепчет Чон, и его лицо так близко, что Чим полностью забывается. Ладони Чонгука ложатся на лопатки хена, и парень что есть силы прижимает к себе хрупкого старшего. Чимин широко раскрывает глаза, потому что летит вниз вместе с Чонгуком, а тот как ни в чем ни бывало улыбается, падая спиной в огромный сугроб. Снег попадает под ворот куртки, и младший смеется и ежится, прижимая к себе охуевшего Чимина, что удобно расположился на нем. Старший отмирает и вскакивает на ноги, тут же отряхиваясь, хотя снега на него и не попало. Это Чон валяется в сугробах. — Дурак, — бормочет Чимин и разворачивается к входной двери. Чонгук смотрит вслед своему хену, и ему так не хочется, чтобы тот уходил. Вот вообще ни капельки. Но Чимин очень удивляет своего донсэна, когда собирает побольше снега с лавочки и лепит снежок, весело улыбаясь. До Чона, видно, медленно доходит, или это холод на него так подействовал, но все-таки неуклюжий хен попадает в него, заливаясь смехом. Чонгук принимает правила Чимина, готовясь к атаке. Младший уверенно и метко кидает снежок за снежком в прячущегося за деревом хена, а тот в свою очередь не спешит сдаваться и наносит ответные удары. Чон слышит звонкий смех, когда Пак подбегает сзади и закидает снежок прямо за шиворот, и внезапно как-то похер становится на резкий холод. Только бы хен вот так смеялся. Чон не остается в долгу — мягкий и весьма холодный снег облепляет пухлое личико, и Чимин ошарашенно застывает. Он смотрит на Чонгука как-то слишком целеустремленно, и тому уже становится не по себе. Красный и взвинченный хен с криками несется на парня. Чонгук не успел даже понять, что произошло. Только слышит любимый смех под ухом и чувствует невероятный холод со всех сторон. Чимин, удобно умостившись на младшем, берет побольше снега и рисует им на лице Чона рожицы. Чонгук морщится от холодных прикосновений, а когда открывает глаза, то натыкается на довольную пару щелочек и пухлые губы. Ладно, он потерпит. Чонгук смеется от действий старшего и губами ловит пухлые пальцы, пытаясь остановить, но Пак проворно выводит льдинками кошачьи усики, не переставая улыбаться. Наигравшись, Чимин, кряхтя, слезает с младшего и помогает ему подняться, беспокоясь о здоровье. Типа это не он только что со всей дури толкнул Чонгука в сугроб, навалившись сверху. Ну да, милый Чимин-и здесь ни причем. Парни заваливаются в квартиру довольные и невероятно мокрые. Чим несется в свою спальню, чтобы поскорее найти сменную одежду для себя и младшего. Одежда под курткой полностью намокла и, не дай бог, заболеть на праздники. — Глупая идея — играть в снежки, — шепчет Чимин, будто ругая себя за подобное решение. — Но тебе же понравилось, — отвечает Чонгук, следуя за парнем, тоже не сняв верхней одежды. Чимин стоит на пороге спальни, вспоминая, где у него чистые вещи, и думая, что может подойти Чонгуку. Сложно. Вряд ли перекачавшийся кроль влезет в одежку Чимы. Пак уже хочет двинуться к шкафу, но сзади кто-то сильно вцепился в руку так, что не сдвинуться. Чимин поворачивает голову и непонимающе смотрит на Чона, который сжимает тонкое запястье, не давая зайти в комнату. — Эй, отпусти. Я найду нам одежду, а то заболеем, — объясняет Чимин, потому что снег, видимо, все мозги младшему заморозил, и тот жестко тупит. Но Чонгук не спешит следовать указаниям старшего и обратно затягивает того в дверной проем. — Не могу, хен. Мы под омелой, а ты знаешь правила. Младший победно улыбается, наблюдая за тем, как понимание медленно отображается на лице хена. — Айщ. Ты все это специально затеял, так ведь? — Чимин растерянно смотрит на Чона. Он не злится, просто он не знает, что ему делать. Чим стоит, глупо моргая, и в голове звенящая пустота. Руки обессилено опускаются. Он ведь не сможет вечно бегать от своего парня. Да и самому интересно до чертиков. В глазах донсэна галактика и огонь, манящий, обжигающий, но Чим по-прежнему глупая бабочка, что любит лететь на свет. Чонгук пропускает вопрос мимо ушей. И так понятно, что план придуман с самого начала. Он отпускает запястье хена, заметив, что тот расслабился, и кладет руки на мокрую куртку, туда, где должна находиться талия Чимина. Старший вдыхает побольше воздуха от такого невинного действия и неспешно семенит поближе к Чону, повинуясь парню. Чонгук притягивает хена как можно ближе, ненавидя в тот момент огромные теплые, но мокрые куртки. Ладонями Чон водит по спине, поглаживая вдоль позвоночника. Ему очень нравится, как предательски краснеют щеки хена, как он пытается скрыть это, как Чим смотрит вот так, прямо в душу, своим сощуренным взглядом, а потом смущенно отводит глаза так, будто в мыслях одно извращение. Чонгук ухмыляется. Уверен, что в его мыслях похуже. Чимин дрожит в объятиях и мило щурит нос, пытаясь не чихнуть. Ему очень холодно, но дрожь не только из-за этого. Чонгук надеется, что в сердце Чимы что-то там екает, когда он так близко и дотрагивается носом до пухлой щеки. Ему хочется верить, что у них настоящая, нежная… первая любовь? Парень ведет кончиком по щеке к подбородку, прикрыв глаза. От своих же действий плохо. Ломает изнутри от ощущения теплой кожи и прерывистого дыхания. Чонгук поднимает взгляд и натыкается на прикрытые глаза и ряд дрожащих пушистых ресниц. Не только его ломает. Чим хватается пальцами за мокрую куртку младшего и подтягивается на носочках поближе к лицу парня. Ноги слабеют и не держат его, но сильные руки не отпускают, и Чим утыкается носом в изгиб родной шеи. Чонгука накрывает, когда он чувствует судорожное дыхание на своей коже. Пальцы не слушаются, но Чон заставляет их коснуться мокрого подбородка Пака и приподнять лицо к своему. Дыхание перехватывает. — У тебя губы замерзли, дай согрею, — шепчет он в те самые пухлые губы, преодолевая последний миллиметр между ними. Собственные ударяются в чиминовы и немного мимо. Кажется, корабль Чонгука столкнулся с айсбергом и разбился к херам собачьим. Старший бережно хватается за мокрые волосы Чона, пропуская пряди между пальцами. Чонгук целует Чимина в уголок губ, в его широкую улыбку, что невольно расплывается, и сам не замечает, как весь дрожит. Немного придя в себя, Чон проходится кончиком языка по сочным губам хена, смачивая их своей слюной, а потом захватывает между зубами нижнюю губку. Чимин не ожидает, Чимин стонет. Почему это так бьет по мозгам? Черт. Ноги хена каким-то образом оказываются на талии Чонгука, а руки младшего на ягодицах Пака, удерживая того. Черт. Черт. Черт. Чимина коробит от действий донсэна. Пуховые куртки невыносимо сильно мешают. Чонгук неумело присасывается к желанным губам, руководствуясь инстинктами и ничем больше. Он повторяет то же и с верхней губой, что не уступает размерами нижней, неосознанно придавливая Чимина спиной к дверному косяку. Тому все равно. Старший зарывается руками под расстегнутую куртку в поисках тепла, пройдясь пальцами по перекатывающимся под кожей мышцам. Их губы невинно сталкиваются в детском поцелуе, от которого разряды от тела к телу. Чонгук, наигравшись с полными губами, отрывается на секунду ради глотка воздуха. Его сердцу нужно немного успокоиться. Это ненормально, так бешено стучать лишь из-за одного поцелуя. Столкнувшись мокрыми лбами, парни тяжело дышат друг другу на покрасневшие губы и понимают — это еще не все. — Твои нифига не теплые, — шепчет Чим, потянувшись за еще одним поцелуем. Ему мало. Только попробовал, но уже не хватает. Ощущение тонких губ Чонгука окутывает невидимым одеялом теплоты и заботы. Чимину кажется, что нет ничего лучше поцелуев с Чон Чонгуком. — Сейчас согреются. Чонгук уже более уверенно накрывает красные губы Пака и решает зайти немного дальше. Он проходится языком между губ Чимина, прося разрешения, и тот, словно понимая несказанную просьбу, приоткрывает ротик. Юркий язык Чонгука в ту же секунду оказывается во рту Чимина, сталкиваясь с его языком. Это так ново и необычно, что на мгновение парень застывает, только нежно водя кончиком по небу Чимина. Но старший входит во вкус и тоже принимается действовать, исследуя новую территорию своим язычком. Кажется, Чон мысленно умирает от действий Чимина. Ладони все сильнее сжимают сильные бедра, а скрещенные на пояснице Чонгука лодыжки пытаются уничтожить оставшееся расстояние между ними. Они сталкиваются языками, неумело целуясь и не зная, куда деть слюну, что тоненькой ниточкой тянется между ними каждый раз, когда Чонгук отрывается за новой порцией воздуха. Чимин недовольно ойкает, когда Чон в очередной раз случайно прикусывает язык старшего, но потом удовлетворенно мурлычет, потому что Чонгук научился по-своему извиняться, целуя в уголок пухлых губ. Им немного неловко, стыдно и интересно. А еще они до жути возбуждены, и сами того не замечают. С каждым чмоком, укусом, неловким движением получается все лучше, и это не может не радовать. Чонгук отрывается от Чимина, громко чмокнув напоследок и тут же, покраснев, опустив голову. Чим весело улыбнулся, гладя мокрые волосы донсэна, успокаивая этим младшего. Хотя у самого смущения не меньше. — Этого достаточно? — Думаю, да, — прошептал Чонгук, не желая отпускать маленького хена из своих объятий. Чимин же, осознав, в какой позе он находится, опустился на пол, бережно убирая ладони Чона со своих ягодиц. Младший не растерялся и переместил их на талию, тут же прижимая поближе и не отпуская. Еще чуть-чуть. Пожалуйста. Слишком волнующе для первого поцелуя.

Первое признание

У Чимина был трудный день. Очень. На работе заказов навалом, такое постоянно случается, когда на улице теплеет. Парень бегает между столиков, принимая заказы, а в голове все мысли о том, как Чонгук добрался домой. Чим глянул мельком на часы — смена младшего давно закончилась, значит, они скоро увидятся. Чимин улыбнулся, но на душе все равно было как-то неспокойно. Отогнав мрачные мысли, Пак решил не заморачиваться. Иногда он накручивает себя по пустякам. Девушки за его столиком неприкрыто флиртуют, выпрашивая номерок официанта, но Чим мило улыбается и просит подождать заказ пять минут. Может раньше он бы и обратил внимание на симпатичных созданий в юбках, но не сейчас. Теперь его привлекает один мелкий переросток. Парень ставит на поднос холодные коктейли и снова направляется к парочке красоток, натягивая одну из своих фирменных улыбок. Телефон в кармане вибрирует, и Чим уже заранее знает, кто это. В это время ему звонит только один человек, который слишком сильно скучает по голосу Чимина, сравнивая его с лекарством после тяжелого дня. Пак быстро ставит перед девушками напитки и тут же достает телефон. Он не ошибся. — Чонгук-и, привет. Я скучал, — шепчет Чим в трубку, представляя, как на том конце смущаются, и ловит непонимающие взгляды девиц. Все внутри дрожит от предвкушения родного голоса, но вместо него отвечает какой-то чужой, совсем незнакомый. Чимин слушает человека, словно сквозь водную толщу, и до него не доходит смысл слов. Почему телефон Чонгука у кого-то другого? Вдруг поднос выскальзывает из рук и глухо падает на пол, эхом отдаваясь в ушах. Все замедляется и темнеет. Пак из последних сил держит телефон, внимательно слушая и поддакивая. Когда Чим начинает медленно понимать смысл разговора, ему кажется, что он задыхается. Продолжая слушать, Пак быстро снимает фартук и вылетает из кафе, никого не предупредив. Он растерян и не имеет понятия, что делать. Только бы оказаться рядом с Чонгуком, а там он поймет. Абонент «Чонгук-и» отключается, оставив Чимина наедине с собой и своими страхами, что пожирали изнутри. Общественный транспорт весь словно испарился, а до метро нет смысла идти. Жара неимоверная, но, несмотря на это, Чимин бежит со всех ног, задыхаясь тучным воздухом. А с каждым шагом слова звонившего отбивают молотом в голове парня барабанный марш. «Авария» «Велосипед» «Машина» «Пострадавший» «Больница №3» Чимину плохо от каждого слова. Его тошнит, и хочется спрятаться в тень, выхлебав не один литр воды, но вместо этого он продолжает бежать. До больницы осталось совсем чуть-чуть. Когда белое здание распахивает перед Паком свои двери, в нос ударяет отвратительный запах спирта и медикаментов. Везде снуют люди в белом, и только в коридорах поодиночке сидят родственники, друзья, знакомые пациентов. Чимин ненавидит больницы. Теперь да. Добрая медсестра подсказывает имя лечащего врача и номер палаты. Сил совсем не осталось, поэтому парень ждет такой же, как и все вокруг, белый лифт. Ему, наверное, нужно зайти к врачу и узнать все о состоянии младшего, но ноги несут к палате, а глаза ищут заветный номер. Перед дверью сердце останавливается, и дышать снова невыносимо сложно, хотя над головой кондиционер. Страшно увидеть. Совсем не хочется верить. Ладонь застывает на ручке двери, и Чим, пересилив себя, уже было толкает ее, но голос со стороны его останавливает. — Извините, вы родственник, друг, знакомый пострадавшего? — спрашивает подошедший доктор. Чимин внимательно смотрит на него, но ничего не понимает. Хочется плакать. — Нет. — Извините, но в палату можно только самым близким родным, — врач по-доброму улыбается, а Чимину сломать эту улыбку хочется. — Я его парень, — злостно отвечает Чим и, не дожидаясь ответа, открывает дверь. На огромной больничной кровати лежит совсем бледный Чонгук. Он спит. Чим надеется, что он спит. Аппараты, подсоединенные к телу парня, неприятно пикают. Чон кажется таким маленьким и беззащитным, что Чимину бы еще поближе. Пак подбирается аккуратно, чтобы не задеть провода, и невесомо касается побитых костяшек. Больно. — Он спит? — с надеждой спрашивает Чим, пододвигая стул к кровати. Врач проверяет показания на аппаратах, что-то записывая. Фраза Чимина его немного забавляет, поэтому он беззаботно улыбается и утвердительно кивает. У парня от сердца отлегло. — У него перелом плечевой кости, бедренной и малой берцовой, пару ушибов и все. Внутренние органы не задеты, но на всякий случай он понаблюдается у нас некоторое время. Ему нужен соответствующий уход и питание. Когда вы заберете его домой… А вообще, ваш парень родился в рубашке. В подобных авариях переломами не обходятся. Чимин внимательно слушает, не отводя взгляда от гипса на левой руке и ноге Чона, и в голове пустота. Некое облегчение все-таки присутствует, ведь все могло быть гораздо хуже, но это не отменяет тот факт, что его Чонгук-и пострадал. — Часы посещения с часу до восьми. — Спасибо, — глухо произносит Чим и, когда дверь за доктором закрывается, кладет голову на живот Чона. Так лучше, спокойнее. Пак чувствует тихое дыхание Чонгука, и это немного успокаивает его. Он сможет, Чонгук выздоровеет. Чимин поднимает глаза, чтобы увидеть умиротворенное лицо парня, но натыкается на кроличью улыбку. — Привет, — шепчет Пак, осторожно переплетая пальцы их рук. — Привет, малыш, — еле слышно, но так трепетно. На следующий день Чим пришел в больницу во всеоружии. В палате невыносимо жарко, поэтому Пак притащил вентилятор, а еще ноутбук парня, одежду и еду. Вчера он весь вечер простоял у плиты, надеясь, что Чонгуку понравится его стряпня. Главное, чтобы Чонгук выздоровел, а Чим готов приложить максимум усилий для этого. Младший встречает Чимина улыбкой и тут же притягивает здоровой рукой к себе. Значит, ему лучше. — Ты дурак, я выброшу твой велик к чертям, — начал Чим, ведь вчера им так и не удалось поговорить. — Хен, все в порядке. Я же жив, — Чонгук ласково провел пальцами по мягким волосам Пака. — Ага, в порядке. Нога и рука в гипсе. Врач вообще сказал, что тебе несказанно повезло, потому что водитель летел, не тормозя. Никогда не думаешь о себе, а если бы… — Чимин-и, все обошлось, я же здесь, живой и здоровый, ну, почти, — перебил Чонгук, забавляясь реакцией парня. — Ну я же переживаю, Чонгук-и. Чимин смешно выпятил губы и начал распаковывать сумки, раскладывая вещи младшего в тумбочку. — Не думай об этом. Мы вместе. Чимин только утвердительно кивнул. Конечно, они вместе. — Кстати, я голодный. Больничная еда отвратительная. Надеюсь, ты не забыл о своем донсэне? — добавил Чон, с интересом поглядывая на принесенные сумки. Он и не шибко голоден, но, зная Пака, уверен, что тот для Чонгука весь вечер старался. — Конечно, Гук-и. На лице старшего сразу расцвела улыбка, и он мигом кинулся доставать разные судочки, как будто только этого и ждал. А Чонгук, наблюдая за этим со стороны, не мог налюбоваться. С таким парнем ничего не страшно. А парочка переломов и тем более. Уплетая еду за обе щеки, Чонгук попутно слушал болтовню Чимы, который пытался скорее себя занять, чем уши Чона. Старший поведал о всем, что только пришло в голову: о том, как ему сообщили об аварии, не забыв упомянуть о симпатичных посетительницах, о выходках Джин-хена на этой неделе и даже о том, каким маркером Чимин сегодня зачеркнул дату на календаре. Чон внимал каждому слову, не отрываясь от вкусной еды. Чимин и не заметил, как время посещений почти подошло к концу, поэтому поцеловал Чонгука на прощание и пообещал прийти завтра. Перед сном младший долго-долго пялился в потолок, осознавая важность Чимина для себя. И она невероятно огромная. Он не мог вспомнить то время, когда Чим не был частью его жизни. Ему казалось, что они всегда вместе, хотя это было не так. Чонгук был уверен, что со временем чувства притупляются и слабеют, но с Чимином все по-другому. Когда он смотрел на хена, то внутри просыпалось теплое пушистое существо, но вместе с тем прочное и твердое. Это чувство, в котором Чонгук был уверен больше, чем в себе. Это не те сумбурные и яркие эмоции, которые он испытывал в самом начале, в их букетно-цветочный период, так сказать. Неужели это именно то, о чем поют и пишут? Чонгук не раз встречал несложное слово на страницах очередного романа или даже на рекламном стенде, не раз слышал в популярной песне или разговоре родителей. Даже сам говорил, но сейчас. Почему так сложно даже подумать об этом? Чим приходит на следующий день и на последующий. Он, как всегда, занимает парня разговорами, приносит еды и скачивает новую мангу. В один из таких обычных дней Чимин задерживается. Всего на десять минут, но Чонгук переживает. Уже. В палату залетает весь мокрый, но радостный хен. — Представляешь, наконец-то пошел дождь, — докладывает Чим, ероша свои волосы. Мокрые пряди падают на глаза, Пак смеется и подскакивает к окну, открывая его настежь. Звук разбивавшихся капель заполняет палату, а свежесть проникает в душную комнату, скользя по тонкой коже. Чонгук внимательно следит за каждым действием хена и понимает, что тот что-то недоговаривает. Чимин весело рассказывает о своих буднях, но смотрит в сторону и не сидит на месте, постоянно складывая и перекладывая вещи Чонгука. — Чимин-и, что случилось? — спрашивает Чон, схватив парня за запястье. Чимин не противится, только садится на свое привычное место у кровати и тупит взгляд на простыни. Последнее время он сильно себя накрутил. — Чонгук, почему я? — прямо спрашивает хен. — А почему не ты? — Тогда под дождем… — Чимин запинается, не зная, как продолжить. Как донести до младшего все свои опасения. — Я влюбился в тебя. В твои мокрые волосы и опустошенный взгляд, сжатые кулаки и дрожащие губы, вздернутый подбородок и готовность в любую секунду дать отпор, в пухлые пальцы, которых ты так стесняешься, и в тот кривой зубик. В твою улыбку, хен, и сразу же в твое имя, — Чонгук говорит твердо, будто готовился к своей речи целую вечность. Чимину аж плохо, а потом жарко, и опять плохо. Он краснеет и пытается скрыть это, зарываясь лицом Чонгуку в живот, но уши, невыносимо красные уши. Слова Чонгука прожигают все внутри. — Дурак, — шепчет Чим, приподнимаясь на локтях, чтобы лучше видеть выражения лица Чона. — Иди сюда. Чонгук приобнимает хена здоровой рукой за талию и помогает забраться на себя. Чимин устраивается на талии парня и жмется поближе, ища родные губы, но они первые находят чиминовы. Пака, как всегда, немного трясет в объятиях любимого, поэтому он цепляется за больничную одежду, нажимая пальцами на ребра и грудные мышцы. У них было достаточно времени для практики, и теперь Чонгук умело вылизывает рот Чимина с особой жадностью. Он знает, как нравится хену и как его возбудить. Чим стонет в поцелуй и тоже пытается проявить инициативу, но действия младшего заставляют подчиниться. Пака уносит конкретно, да и еще после таких откровенных слов младшего он забывается полностью, неосознанно двигая бедрами и немного меняя положение. — Ой, осторожней, хен, нога, — шипит Чон в поцелуй, и Чим сразу же испуганно поднимается. — Ай, руку не задень. — Прости, Чонгук-и, — Чим соскакивает с младшего, все еще невыносимо красный и смущенный происходящим. Чон успокаивающе поглаживает ладонь Чимина. Мол, плевать, хоть отруби мне все конечности, я никогда не буду злиться на тебя. Пак улыбается счастливо в ответ и клюет Гука в любимую родинку под нижней губой. Хен вспоминает, что принес кучу фломастеров и наклеек, чтобы гипс не выглядел скучно, и тут же несется к сумке. Чон только улыбается, наблюдая за веселым Чимином. Он уверен, что его чувства взаимны. Никак иначе. Пока Чим вырисовывает разноцветные цветы на гипсе, Чона начинает клонить в сон, и он не замечает, как проваливается в царство сновидений под радостный голосок хена. Чим не сразу понимает, что младший уснул, но когда из-за проигнорированного вопроса возмущенно поднимает голову, то тут же замолкает. Чонгуку необходимо много спать. Чимин тихо дорисовывает свой рисунок на гипсе ноги и уже хочет было уходить, но одна шальная мысль не дает покоя. От нее сердце ускакивает в пятки и страшно почему-то становится. Но Чимин рискует. Берет первый попавшийся маркер и пишет на еще белом гипсе руки несказанную вслух друг другу фразу. Чимин аккуратно выводит каждую букву, проговаривая тихо слова. Он не сомневается в том, что пишет. Давно хотел сказать, но все никак не решался. Уходит Чимин быстро, словно с места преступления. Целует Чонгука на прощание и впопыхах забывает злосчастный маркер на тумбочке. Чон просыпается уже утром и очень долго рассматривает надпись на руке, дольше, чем красочный рисунок на гипсе ноги. — Чимин-и, не знаешь, кто это написал? — Понятия не имею. — Хм. Ясно. Я тебя тоже. — Что? — Что слышал. Несказанное «люблю» повисает в воздухе между ними, но оба понимают, что оно самое настоящее. Кажется, Чонгук так и не выкинул тот гипс, время от времени смотря на аккуратный почерк хена. Чимин шепчет полное «Я люблю тебя» только через пару месяцев в изгиб шеи своего донсэна, когда Чонгук сжимает бока до синяков, а губы уже искусаны до крови. Он осознает, что это их первое «люблю» вслух, только через час, сидя в обнимку с младшим перед телевизором. Ничего не меняется. Они всегда знали это.

Первый раз

— Слушай, Чонгук-и, ты же хочешь меня? — В смысле? Принять решение, чтобы начать подобный разговор, было очень сложно. Чимин думал над этим целые сутки, пытаясь разобраться в их отношениях. А если он просто не привлекал Чонгука? Не возбуждал его. Эта мысль грызла Чимина изнутри, как земляной червь мокрую почву. Они уже продолжительное время вместе. Целый год Чон перебивался обыкновенными поцелуями, не намекая ни на что большее. Но ведь ему хочется и всегда хотелось. Чонгук иногда заводил хена так, что тот пугался реакции своего организма. Мысли о большем совсем распоясались после совершеннолетия Чонгука. Но как начать, как перевести все в нужное русло, Чим не знал. В их отношениях он не был, так сказать, альфой. Обычно Чон всегда начинает провокационные разговоры или решает их проблемы, советуясь с парнем. Но в этот раз Чимин сам хотел все устроить, поговорить и вытянуть из Чонгука правду. Если он действительно его не привлекает, то какой смысл в их отношениях, и можно ли это вообще назвать отношениями. Хотя, если хорошо подумать, то Чимин вроде и возбуждает Чона. Как по-другому объяснить кровоподтеки на бедрах и яркие созвездия засосов на шее? Тогда почему Чонгук не намекает на секс? Именно вот так накручивал себя Пак Чимин по ночам. — В прямом. — Не понял, — Чонгук смотрит на хена так, будто и правда не при делах, и что вообще за претензии? Ну вот почему Чонгук всегда тупит в самый неподходящий момент? Хотя младший все прекрасно понимает и хочет посмотреть, до чего дойдет его маленький невинный Чим. — Ты никогда не думал о сексе? Со мной, например, — смущенно спрашивает Чим совсем будничным тоном. А Чонгуку от этого аж смеяться хочется, что он и делает в принципе. Чимин смотрит обиженно и почти затравленно, и вроде даже уйти собирается, но крепкие руки поперек талии не дают встать с коленей младшего. В его шею куда-то сзади утыкаются носом, довольно мыча. — А ты хочешь меня? — Эй, я первый спросил, — обиженно сопит Чим, ерзая на коленях парня. — Значит хочешь. — Конечно. Чонгук перестает тихо смеяться и только водит пальцами по животу Пака, а следом кусает в открытый участок кожи шеи. — Чимин-и, ты же знаешь, что я тебя люблю. Зачем глупости спрашиваешь? — Так ты хочешь? — Эй, Пак Чимин, знай, что я хочу тебя 24 часа в сутки, семь дней в неделю. Уяснил? Горячие губы затыкают глупого Чимина, сразу же кусая верхнюю пухлую. Чон мнет податливые уста, собирая языком слюну с подбородка. Ему нравится целоваться глубоко и страстно, чтобы жаром отдавалось внизу живота, а припухшие губы Чимина горели от прикосновений. Поэтому парень, не церемонясь, переплетает свой язык с чужим, мягко обводя им ряд зубов и небо. Ему до сих пор не верится, что у них произойдет это. Футболки летят на пол одновременно. Чонгук нависает сверху, вдавливая хена в кровать и сдерживая руки Чимы у того над головой. Парень с легкостью обхватывает тонкие запястья одной ладонью, второй при этом шаря по подтянутому телу. Чимин недовольно мычит. Его не совсем устраивает такое положение вещей, но противостоять обаянию младшего почти невозможно. Особенно, когда его колено проезжается по паху, еле уловимо надавливая, и раздвигает ноги, устраиваясь между ними. Чимин забывается в жарких поцелуях, потому что жадные губы парня путешествуют по телу Чимы в поиске еще невинной кожи. Старший прикусывает нижнюю губу так больно, что видны звездочки на темном потолке, но по-другому никак, ибо чертов Чонгук доводит до экстаза одними поцелуями. Чонгук засасывает нежную кожу над пупком, оставляя красное пятнышко, и проходится языком вверх к заветным губам. В этот момент Чимин решает взять дело в свои руки и ловко перехватывает ладонь парня, освобождая запястье. Секунда, и вот уже Пак Чимин восседает на накачанных бедрах Чонгука, а тот лежит на подушках, ошалело наблюдая за своим парнем. Чим скользит пальцами по прессу, вырисовывая свое имя. Его взгляд блуждает по широкой груди младшего, накачанным рукам и расслабленному лицу, но Чим не спешит действовать. Он немного ерзает, пытаясь сесть поудобнее и тем самым раззадоривая Чона, но не более. Чонгук уже хочет послать все к херам собачьим и снова подмять под себя хена, но… одного взгляда достаточно. Взгляда на покрасневшие щеки. Пусть поиграется в главного. Чимин наклоняется к Чонгуку, то и делая, что облизывая губы и не сводя глаз с тонких чужих. — Давай, не будем заходить сегодня слишком далеко, — шепчет Чим. — Значит, возбудим, но не дадим, да, Чимин-и? — ухмыляется Чон, сжимая ягодицы в ладонях. А эта поза не такая уж и плохая. — Нет. Просто я хочу, чтобы все… — голос Чимина срывается на стон, потому что Чон ощутимо толкается пахом в пах, и это… Это охрененно. — Мы зайдем настолько далеко, насколько ты захочешь, — рычит Чонгук, сам охуевая от искр, что пошли разрядами по телу от одного движения. Чим стонет от действий младшего, но все-таки приостанавливает эту самодеятельность. Когда между их носами не остается пространства, старший наклоняет голову в сторону, неожиданно спускаясь ниже, к шее. И тут приходит пиздец. Мягкий рот Чимина засасывает кожу прямо под челюстью, и Чону от этого выть хочется. В прямом смысле. Он неосознанно закрывает глаза и откидывает голову, еще больше подставляя шею под полные губы. Чимин хитро улыбнулся, ведя языком вверх-вниз по кадыку, время от времени засасывая кожу в рот. Оказывается, у Чонгука шея — эрогенная зона. Чим запомнит. Шаловливые пальчики тем временем перешли с пресса чуть ниже на бедренные косточки, царапая натянутую на них кожу, а следом, очерчивая напряженные под тканью мышцы, переходят ближе к паху. В опасной близости от кое-чего до этого запретного Чимин чувствует легкую нервозность и дрожь в пальцах. Но это же Чонгук. Его Чонгук-и, который любит изучать меню очень-очень долго, а еще дольше выбирать напиток, который любит стирать, что делает почти каждый день, но никогда не раскладывает одежду по цветам, который любит Чимина. Ладони накрывают пах младшего, нежно обхватывая через одежду ощутимый стояк. Где-то сверху наконец-то стонут во весь голос. Крупный парень беззащитно развалился, сдаваясь перед хрупким Чимой, что оседлал его бедра. Шах и мат, Чонгук-а. — Как далеко ты хочешь, Чимин-и? — хрипло спрашивает Чонгук, намертво вцепившись в осиную талию хена. Ему нужно знать, чтобы хотя бы попытаться остановить это сумасшествие вовремя. — Я еще не решил, — шепчет Чим, нежно поглаживая между ногами младшего. Ему нравится наблюдать за тем, как заламываются брови, и искажаются черты лица только из-за его действий. Ощущать напряжение и возбуждение, сжатое пальцами, спускаться ниже и ниже, глубже, заставлять Чона развести ноги шире и агрессивно рычать в подушку. Чимин на удивление сильный, потому что Чонгук внезапно осознает, что не может выбраться из-под хена. Не так он все планировал. Пак пытается расправиться с ремнем, но выходит не очень, потому что пальцы совсем не слушаются, а грубая кожа врезается в собственную слишком больно. Чон, выждав момента, когда хен потеряет бдительность, закидывает одну ногу на талию и подминает под себя, нависая сверху. Чимин моргает часто-часто, не понимая, что произошло. Чонгук закрывает собой весь свет, и перед глазами только кусочек соленой кожи и капелька пота над губой. Пак поддается желанию и целует осторожно в губной желобок — Чонгук выдыхает. Твою мать. Так намного удобнее расстегнуть ремень, что Чим и делает, отвлекая младшего нежными поцелуями, а тот в свою очередь опирается на колено, разводя ноги хена в стороны. Такой расклад ему нравится куда больше. Пальцы хаотично очерчивают ребра, талию, бедра, подбираясь к домашним штанам Пака, на которых нет ни ремня, ни пуговиц, всего лишь резинка, а под нее легко нырнуть рукой. Чонгук не спешит. Он ждет, пока хен наиграется с застежкой его джинсов, тем временем поглаживая тонкую кожу возле проступающих тазобедренных косточек. Чимин наконец-то справляется с молнией и с горящими щеками понемногу приспускает грубую ткань с бедер младшего, отвернув голову к окну. Чон повторяет действия хена с его штанами, утыкаясь в основание шеи и прикусывая манящую родинку. Его ладони несильно нажимают по бокам от стоящего члена, опускаясь ниже к основанию. Чимина выгибает дугой, и он бессвязно что-то бормочет. Чон не слушает. Он наслаждается открытым видом. Его джинсы так и остались только немного приспущены, потому что Чим забылся, оставив пальцы на талии царапать кожу. Но его это не волновало. Безоружный хен метался на простынях, выгибаясь навстречу поближе к родному телу. И плевать на собственное возбуждение. Чонгук любуется аккуратной головкой члена и красивыми капельками белесой спермы на ней, еле выступающими венками по всей длине и напряженными яичками. Хочется всего и сразу, но, слава богу, их первый секс не сегодня, а то бы Чонгук сорвался. Чимин решает проверить, как там Чон, и поднимает к нему свои красивые глаза и пухлое раскрасневшееся лицо. Сука. Чонгук кидается на него, как голодный зверь, хаотично оставляя засосы и рыча в красное ушко, оттягивая мочку. Чтоб тебя, Пак Чимин. Чим стойко выдерживает, поглаживая спину младшего и тихо выстанывая любимое имя. Неожиданно широкая рука накрывает его член, и парень аж вскрикивает, боясь тут же кончить. Длинные пальцы надавливают на головку, проходятся по всей длине к основанию, очерчивают яички, стискивая их. Чимина кроет. Его одинокая дрочка в душе и близко рядом с этим не стояла. Наконец хен кое-что вспоминает и, смущаясь, возвращается к противным джинсам, стягивая их окончательно. Он невольно ахает, когда член младшего выскальзывает из-под резинки трусов и прилипает к подтянутому животу. Длинный широкий ствол с проступающими венками и розовой головкой приковал к себе взгляд Пака. Его мужское достоинство не ущемлено, и он не завидует. Просто это зрелище правда завораживает. Чонгук усмехнулся, заметив, к чему приковано все внимание хена. Чимину хотелось ощутить липкую сперму на своих пальцах, попробовать на ощупь. Как это, дрочить не себе? Ему интересно, и сама мысль возбуждает. Движения Чонгука плавные, расслабленные. Он ждет ответных действий, но Чим не решается, подносит руку, уже было касаясь, и снова отдергивает. — Хен, помоги мне, — шепчут хрипло в ухо, и, кажется, это его отправная точка. Рука уверенно ложится на член Чонгука, пробно двигая, а орган под рукой аж дергается. Чонгук крепко сжимает зубы, чтобы не кончить. Не так быстро. Чимин снова все облапывает, только уже без мешающей ткани, подстраивается под заданный Чоном ритм и водит по стволу неумело, но так крышесносно, что да… Чонгуку точно скорую придется вызывать, потому что он кончает. Не сдержался. Неожиданно, но бурно. Сперма выталкивается сильно и ложится густыми потоками на впалый живот хена. Чимин широко открывает рот, когда движения Чона ускоряются, ударяя по голове. Он хватается руками за широкие плечи и подвиливает бедрами навстречу, ловя неприкрытый кайф. Пак больше не сдерживается, он изливается, пачкая их обоих в своем семени. Чонгук падает на парня, намертво прикипая к обкусанным губам. Их животы слиплись, и сперма еще продолжает выталкиваться, но так хорошо. Невероятно хорошо обнимать Чонгука и тушить возбуждение в его губах. — Ты дьявол, Пак Чимин. Я точно у тебя первым буду? Чимин смеется, зарываясь носом в каштановые волосы младшего, пока тот выцеловывает тонкие ключицы хена. Конечно, первым и единственным. Как бы заезженно ни звучало. — Не думал, что наш разговор закончится этим, — Чимин перебирает волосы младшего и тихо постанывает от действий своего парня. Неугомонный Чонгук перешел на грудь, засасывая чувствительные соски Пака по очереди. — Ей, ты что это делаешь? — стонет Чим, снова выгибаясь в руках Чонгука. Он, как подросток, моментально возбуждается от легких ласк. — Хочу тебя, — отвечают куда-то в пупок и зализывают сказанные слова. — Еще? — Да. — Только в душе. — Хорошо. Сразу же отстраняются, и Чимину даже грустно немного становится, потому что холодно без тепла Чонгука. С ног стягивают штаны и свои тоже. Чонгук помогает подняться и без раздумий не отпускает ни на секунду, следуя за Чимином в душ. Тот смущается наготы и прячет глаза, ютясь в угол душевой кабинки. Чонгук и сам смущен до чертиков, но голый Чимин такой прелестный и хрупкий, что, кажется, теперь Чон заставит его ходить дома голышом, только чтобы видеть каждый изгиб любимого тела. Младший прижимает хена к холодной плитке и возвращает руки на законное место — на уже снова возбужденный член Чимина. Ему никогда не надоест. Чимин не был готов. Чонгук весь такой горячий рядом, и тормоза срывает. Парень чуть было не поддался желанию, но Чон чувствовал его и не заходил дальше, понимая, что только навредит напором. В каком-то смысле Чимин даже рад, что они не накинулись друг на друга сразу же, хотя, почти так и было. Чим уверен, что в следующий раз, когда он увидит голого Чонгука, тело будет реагировать не так бурно, и все пройдет гладко. Для стопроцентной уверенности Пак перерыл интернет, читая неприличные статьи и рассказы анонимов. В голове все смешалось и превратилось в кашу. Чимин ничего не понимал. Нагрянула паника. Парень в отчаянии решил посмотреть порно, чтобы окончательно разобраться, но там все выглядело так вычурно и наиграно, что он не выдержал и половины, закрыв лицо руками. Огромный член, что проникает в разработанный анус начал сниться по ночам, отчего Чимин просыпался в ужасе. Все-таки порно не для него. Положившись на интуицию, Чим решил разобраться на месте. Теорию он изучил, надо переходить к практике. А тут уже посложнее. Парень не знал, как все подстроить, где это лучше сделать. Остановившись на своей квартире, Чимин выведал расписание Джин-хена на месяц вперед и решил больше не медлить. Тем более оборзевший мелкий, когда понял, что имеет теперь все права на тело хена, не упускал ни единого случая, чтобы раздеть Пака. Видите ли, Чонгук хотел видеть его голым чаще. Чимин прятался как мог, кутаясь в кофты, но иногда все-таки Чону припекало, и он забирался пальцами под ткань, нагло срывая одежку хена. Дальше не заходило. Чонгук, как обычно, пятнал песочную кожу и оставлял букеты распустившихся засосов, после отпуская бедного Чимина. Пак хотел как можно скорее прекратить эти мучения и сделать еще одно «впервые» вместе с Чонгуком. Обоим хотелось так долго, что терпение давно ушло в минус. Каждый раз, раздевая сопротивляющегося Чимина, Чон боялся не успеть остановиться, но на деле он всегда держал себя в руках перед дрожащим хеном. Чимин выбрал день, выбрал вино, выбрал презервативы. Вроде все. Осталось только Чонгука пригласить, прозрачно намекнув на интересную ночь. «Чонгук-и, сегодня Джин-хена не будет» «И что?» «Я. Ты. Одни. Приезжай» «Понял, хен» Теперь точно все. Чимин проверяет свою спальню, переодевается в более сексуальную одежду и очень надеется забыть происходящее всего час назад. Последовав многочисленным советам с сети, Чимин попытался… кхе-кхе… растянуть себя сам. И ему, мягко говоря, не понравилось. От одних воспоминаний коробило, а представлять, как будет дальше, не хотелось. Если он не получит наслаждения и разочарует Чонгука, это будет провал. Так, уже начинает потряхивать. Чим открывает бутылку и плескает немного вина в бокал. Ничего страшного, если он выпьет. Звенит звонок. Вино выливается на легкую рубашку. Охуенное, блять, начало. Многообещающее. На пороге Чонгук с цветами? Какого хрена? — Привет, — тупо говорит Чон, не заходя в квартиру и продолжая стоять и светить своим веником. — Заходи, что ты, как не родной. Чим берет цветы и хочет выкинуть их прямо с балкона. Потому что какого хрена? Но внешне Пак продолжает улыбаться и не замечать напряженной обстановки. — Ты что, пил без меня? — Чонгук, видимо, уже немного отошел и уже более легко подходит к Чимину, тыкая пальцем в мокрое пятно на рубашке. — Я только пригубил. — Ничего, я тоже дома пригубил, — улыбается Чон, наконец проходя на кухню. Чим ставит цветы в воду, не зная, как правильно начать. О чем говорить? Что делать? Вдруг сзади обнимают, кладя руки на талию, а голову на плечо. Так намного легче. — Расслабься, — шепчут в ухо, и это помогает. — Пошли в спальню, где вино? — Там же. Чим разворачивается в объятиях парня и, наконец-то, целует. То, что нужно. Чонгук отстраняется и ведет Чимина в его спальню. Все равно как-то неловко. Парни заходят в комнату, где приглушен свет и задернуты шторы. Чим все продумал. Бутылка стоит одиноко на столике, и только сейчас парень замечает, что забыл бокалы на кухне. Чон останавливает уже рванувшегося Пака и закрывает двери. — Раздевайся, — отчеканивает он, чем немного огорошивает хена. Чим покорно расстегивает рубашку, снимая ее, а Чонгук тем временем делает глоток прямо с горла. Он передает бутылку Паку и, пока хен хлещет вино, тоже снимает рубашку. Бутылка кочует туда-сюда, по очереди лишая парней деталей гардероба. Последними слетают боксеры Чона. Сейчас не так волнительно, как в первый раз, когда они разделись друг перед другом, но все же. Чимин смущенно отводит глаза. Чонгук возбуждается. — Как ты хочешь? — шепчет Чон, подкрадываясь к хену, сидящему на кровати. — А ты как хочешь? Руки младшего подхватывают Чимина, отчего тот невольно пищит, но Чон не роняет хена — сильные мышцы напрягаются, и вот уже Пак лежит на мягких подушках, а Чонгук хищным зверем нависает сверху, обжигая одним только взглядом. Чим хмурится и решает тоже показать свою силу. Младший офигевает, когда маленький хен запросто выбирается с его ловушки и загоняет хищника в свою. Пак смотрит сощурено, как хитрый лис, и облизывает пухлые губы, невольно касаясь паха младшего бедром. Чон завороженно смотрит на прекрасное создание, что в мгновение ока приковало к кровати и сковало мощные руки своими пухлыми пальцами. Неужели его пытаются нагнуть? Чонгук удивленно вскинул брови. Ему казалось, что все предельно ясно с самого начала: маленький хрупкий Чимин и здоровый крепкий, к тому же наглый, Чон. Что-то пошло не так. — Малыш, ты что делаешь? — решаясь удостовериться, спрашивает Гук, недовольно хмурясь. — В смысле? Мы же хотели заняться этим, или ты передумал? — Чимин тут же отстраняется и растерянно смотрит в глаза своего парня. Может, Чон его не понял? — Нет-нет. Я не передумал, — мягко отвечает Чонгук, пользуясь замешательством Пака и выползая из-под хена. Чимин отодвинулся в сторону, ничего не понимая. Рука Чона гладит затылок парня и толкает ближе к себе, Чонгук целует нежно и трепетно, обсасывая как леденец, мягкие губки. — Просто я думал, что снизу будешь ты, — шепчет Чон в любимые губы, улыбаясь. Чимин ошарашенно смотрит на парня и уже хочет грубо отстраниться, но Чонгук предусмотрительно сжал хена в своих объятиях, не давая высвободиться. — Что ж, тебе не повезло, потому что я тоже актив, — сказал Пак, насупившись. Потому что КАКОГО ХРЕНА? — Это ты сам решил? — спрашивает Чон, пытаясь задобрить хена поцелуями. — Почему это? — бурчит Чим, нехотя отвечая на ласки. — А у тебя были отношения до меня, где ты актив? — Нет, но… — Малыш, ты пассив, — перебивает его Чонгук, довольно улыбаясь и шаря руками по бедрам. — Не называй меня так, — Чимин все еще злится, хотя и отвечает на ласки парня. — Тебя это не возбуждает? — томно шепчет Чон, усаживая расслабленного Пака к себе на колени. — Чуть-чуть, — хен окончательно забывается и откидывает голову на плечо Чонгука, когда ладонь младшего накрывает полувставший член, а другая начинает массажировать и потягивать мошонку. — Возбуждает мой голос? Да, Чимин-и? — Не отходи от темы, — Пак хоть и наслаждался действиями своего горячо любимого донсэна, но все же не велся на уловки младшего. — Что мне сделать, чтобы ты согласился? — отчаявшись, спрашивает Чонгук, отнимая руки от члена любимого. Чим возмущенно повернул голову с читаемой просьбой в глазах — вернуть ладони на член. Поняв, что Чон не собирается продолжать свои скупые ласки, Чимин соскакивает с коленей, и Чонгук думает, что все, никакого секса, но Пак только закидывает ногу, переворачиваясь так, чтобы их члены соприкоснулись. Хен не делает лучше, толкаясь поближе и тихо постанывая от ощущений чужого члена на своем. — Я соглашусь, если только… — эротичный вздох вырывается из губ Чимина, потому что Чонгук хватает слипшиеся члены вместе, начиная рвано водить по всей длине. Пак смотрит в темные глаза, мурлыча от наслаждения. — Мы будем меняться ролями. Чонгук на мгновение зависает, останавливая все действия, а нетерпеливый Чим продолжает прижиматься и тереться, как мартовский кот. Но потом, хорошенько все обдумав, Чон соглашается, думая, что так даже лучше. Они попробуют все. Чим солнечно улыбается, обвивая плечи младшего и целуя в родные губы. А Чон нетерпеливо опрокидывает хена на кровать, не тормозя ни на секунду, и проходится ребром ладони между спелыми половинками так, что Чим пальчики инстинктивно поджимает и ноги свести хочет. Ему не дают. Ласково кусают в обожженную солнцем кожу, выводят узоры вдоль напряженных мышц, успокаивая, но свести ноги не дают. Так горячо. И хочется все больше кожи к коже, потому что Чим ощущает жизненную необходимость в Чонгуке. Младший почему-то застывает, пялясь на крепкие разведенные бедра и на то, что между ними. Хен тянется к нему, но Чон, матерясь, отстраняется, что-то ища в джинсах. — Ты меня убьешь, — с улыбкой шепчет Чон, но все так же потерянно стоит посреди комнаты и смотрит на возбужденного Чимина в кровати. — Что? — осоловело спрашивает Чим, подбираясь к краю, чтобы затащить упрямого донсэна обратно в свои объятия. — Я забыл смазку, — отвечает Чон, почесывая затылок и отходя на приличное расстояние от кровати. Он по-прежнему широко улыбается и с надеждой в глазах смотрит на Пака. — Твою мать, Чонгук! — Чим откидывается на подушки, пялясь в потолок. Надо было все самому подготовить. Нет, дал на свою голову ребенку одно простое задание, и тот забыл. Охрененно. Он теперь собирается Чимина слюной растягивать, что ли? Чон что-то бормочет и уже хочет вернуться к хену успокаивать того проверенным способом, но Пак внезапно подрывается. Чонгук серьезно думает над тем, чтобы кинуться бежать и запереться в ванной, но хен озорно улыбается и выбегает в коридор. Чонгук, ничего не понимая, следует за ним и находит Чимина в комнате Джин-хена. Чим беспардонно роется в ящиках своего друга, что-то ища. — Хен, что ты делаешь? — Чон наблюдает за всем безобразием из дверного проема. Вещи Джин-хена летят, совершая красивые воздушные пируэты, и приземляются то тут, то там. В общем, Чимин окончательно сдурел. — Тебе, блять, несказанно повезло, Гук-и, — радостно произносит Чим и достает из дальнего ящика небольшой тюбик, победно вскидывая вверх руку с ним. — Это смазка Джин-хена? — тупо спрашивает Чонгук у проносящегося мимо Пака. А Чим, не обращая внимание на застывшего донсэна, возвращается в свою спальню и садится на кровать, читая состав. Чонгук наблюдает за хеном, все больше удивляясь. И как этот комочек милоты и нежности может иногда быть таким… Сексуальным? Мысли опять резко повернули не туда только потому, что голый Чим, внимательно читающий инструкцию, оказывается, возбуждает. Пак отвлекает младшего от откровенного залипания на свой член и вручает почитать инструкцию. Чон сильно тупит и перед глазами все расплывается. И какая к черту инструкция, что там сложного то? Выдавил, смазал, растянул. Чон с умным видом пялится на тюбик. Чим же вернулся на простыни, ожидая Чонгука. Тот забивает на слова, не сплетающиеся в предложения, и возвращается к любимому. Снова возбуждая Чимина, Чон не скупится на ласки: проходится кончиком языка до пупка и ниже, оттягивает крайнюю плоть, забираясь под нее большим пальцем, растирает между пальцами чувствительные соски. Чим стонет и, не забывая о младшем, поглаживает вставший член, давя на розовую головку. Руки дрожат, но все же открывают тюбик и выдавливают почти половину содержимого на пальцы. Чонгук обводит подушечками сжатое колечко мышц, а следом без предупреждения проникает одним пальцем, проталкивая верхнюю фалангу внутрь. Чим инстинктивно сжимает пальцы ног и цепляется за широкие плечи, хотя палец проходит довольно легко. Чонгук даже удивляется этому. — Ты готовился для меня, Чимин-и? — шепчет Чон, толкаясь сильнее и застывая, прислушиваясь к хену. Чимин только утвердительно качает головой, закусив губу. — Тогда почему хотел быть активом? — Я был готов к обоим вариантам, но все-таки больше хочу быть сверху, потому что мне не понравилось ну… — Чимин внезапно смущается и отворачивает голову, — растягивать себя. — Больно? — трепетно спросил Чон, останавливая любые действия. — Было неприятно. — А когда это делаю я? Чонгук наклоняется к самому ушку Чимина и выдыхает холодный воздух на красную кожу. Чим дрожит и отчаянно целует младшего, пытаясь отвлечься от смешанных ощущений. — Совсем не так. Чонгук хорошо смазывает все внутри и снаружи, не жалея смазки, а потом добавляет еще один палец, заставляя Чимина прогнуться и вскрикнуть. — Только не останавливайся, — шепчет Пак, болезненно зажмурив глаза и прикусив губу. Чонгук и не думает останавливаться. Он зашел на еще неизведанную территорию и должен действовать четко и без промедления. Одна ошибка может стоить секса. Чим лежит, притихнув и вообще не издавая никаких звуков. Два пальца уже свободно двигаются внутри хена, растягивая дырочку для более грандиозного гостя. Но молчание Чимина пугает, и Чонгук в ужасе думает, что, может, он где-то ошибся. — Чонгук-и, скажи что-нибудь, — вдруг шепчет Пак, приоткрывая глаза. — Что? — Чонгук уже на сто процентов считает себя полным дебилом, потому что либо он тупит, либо он нереально тупит. Третьего не дано. — Ну, не знаю, что-нибудь возбуждающее, сексуальное. Что обычно говорят. Чимин дышит сорвано и громко, а Чонгук опять залипает, думая, что неплохо бы записать это дыхание и поставить на звонок. Чим облизывает пухлые губы и смотрит с ожиданием чего-то. Чон двигает пальцами на манер ножниц, нервничая. Сказать что-то сексуальное? В голове только сценки из порно и мокрые сны с Чимином. — Я хочу трахнуть тебя, хен, на твоем столе возле окна, когда Джин-хен будет дома и днем, чтобы соседи видели, как мой член проникает в тебя, а ты податливо раскрываешься передо мной, а еще я хочу взять головку твоего аккуратного члена за щеку, как сладкий леденец, облизать каждую венку на стволе и записать это тебе на видео, чтобы ты дрочил по ночам, грязно и обильно кончая, — рычит Чонгук, даже не замечая, как пальцы все быстрее и быстрее двигаются внутри. — Бля, Чонгук-и, не так же откровенно, — шепчет Чим, невольно возбуждаясь от слов и всплывших в голове картинок. — Ты правда этого хочешь? — Да. Хочу тебя везде, круглые сутки, не важно как, только бы тебя, — шепчет Чонгук, удивляясь тому, когда это он успел добавить третий палец. Чимин, видимо, тоже не заметил. Охваченный откровенными словами любимого он представлял, как его трахают при первой же возможности, как сосет член его донсэн. Чимин легко принимает три длинных пальца Чонгука, выстанывая в ответ на действия младшего его имя поочередно с отборными матами. Вдруг тело пронзает, и член резко дергается, вовсю сочась смазкой. Чимин мечется по простыням от очередного действия Чонгука, ибо возбуждение волной дрожи пробегается по телу, заводя сердце еще больше. — Кажется, я нашел ее, — довольно шепчет Чонгук, давя все время на еле ощутимый комочек нервов. — Кого? Чимину отключило мозг к херам. Остались только две функции: стонать и подвиливать бедрами, остальное система не понимает, а тем более какие-то странные фразы младшего. — Заветную точку джи, — ухмыляется Чонгук, целуя в коленку. — Что? — Простату, хен. Ну ты и дурашка. Чонгука уже никто не слышит, потому что некий Пак Чимин берет высокие ноты и чуть было не теряет сознание, обильно кончая. Сам в шоке. Чон продолжает растягивать податливые стенки, попутно размазывая липкую сперму по животу парня. Чимин приостанавливает Чона, намекая, что все, хватит. Тот не сопротивляется, только лезет за упаковкой презервативов на прикроватной тумбочке. Пора бы уже приступить к самому главному. Чонгук не спеша раскатывает резинку, но вдруг чувствует короткие пальцы на стволе, останавливающее его. Чимин ловко снимает контрацептив и откидывает презервативы подальше, не отнимая ладони от нежной плоти. Он хочет полностью насладиться Чонгуком. Прикусывать губу до крови и сжимать от боли в члене зубы становится жизненной необходимостью. Чимин завороженно смотрит на достоинство своего парня и тихонько присвистывает. — Как это в меня влезет? — шепчет он, наклоняясь чуть-чуть вперед, и дует на головку. — Спасибо за комплимент что ли, — шипит сквозь зубы Чонгук, обводя ладонями поджарые бедра и укладывая хена обратно на простыни. — Чонгук-и, это не смешно. Я переживаю за свою целостность, — хихикает Чим, оставляя легкие, как взмах крыла птички, поцелуи на груди младшего. Того коробит от еле уловимых касаний бархатных губ. — Да не порву я тебя, хен, а если порву, то помажу и подую, чтобы не болело. Чонгук ярко улыбается и пресекает любое сопротивление, вдавливая миниатюрное тельце в пружинный матрас и ловя припухшие губы зубами. Чим извивается под любимым, обводя руками напряженные мышцы рук и живота, отвечая укусами на укусы, тихо шепча в спертый воздух трехэтажные маты и заводясь заново. С Чонгуком это так просто. Младший направляет член в туго сжатое колечко мышц, не сводя глаз с выражения лица хена. Пак жмурится и улыбается хищно, подвиливая бедрами, словно приглашая, хотя внутри буря из страхов и переживаний, и все кричит: «Беги отсюда, беги и не оглядывайся!» Но это ведь Чонгук, который даже мухи не обидит и весь из себя такой крутой парень, когда на деле в плейлисте одни сопливые девчачьи песенки из раздела «Топ 100», у которого с выражением чувств в словесной форме не очень, но поступками даже очень. Чимин любит Чонгука и всецело доверяет себя. Похрену на остальное. Чонгук закидывает голову к потолку, что-то бормоча о «скажи, когда остановиться», но Чимин не слушает. Он закрывает глаза, цепляется за бицепсы донсэна, как за шанс остаться в живых, и ждет. Его девственность вылетает через открытую форточку в ночное небо, припевая и прощаясь с Чимином, когда Чон толкнулся почти наполовину, неконтролируемо рыча и кусая уже красную нижнюю губу. Как же… Как же это описать? Жарко? Тесно? Мокро? Хорошо? Нет, все не то. Описать то, какой Чимин изнутри, невозможно, потому что эти ощущения затмением накрывают Чонгука и оставляют после себя яркие блики на темном фоне. Наверное, Чон бы еще долго пробыл в трансе, если бы не отчаянный крик Пака, который больно вцепился ногтями за плечи младшего и громко дышал, хватая воздух ртом. — Чимин-и, ты как? — шепчет перепуганный Чонгук, уже хотя выйти из того рая, в который он попал. Только руки и тело хена не отпускают, прикипев намертво. — А ты думаешь, что это приятно, когда тебе огромный член в кишки пихают?! — кричит разъяренный Пак, ибо такое чувство, что ниже живота все нахрен сгорело от пожара, а потом кто-то порубил его топором изнутри, тщательно разрезая на кусочки. — Блин, а в порно было совсем не так, — ляпает Чон, вообще не понимая, что делать дальше. По сюжету он должен уже вовсю втрахивать хена в кровать, но что-то в реальной жизни пошло не так, как в фильме для взрослых. — Чон Чонгук, ты что, смотрел гей порно без меня?! — Чим кричит еще громче, кидая взглядом молнии в Чона. Похоже, факт того, что донсэн пялился на чужие потрахушки, выводил Пака из себя больше, чем разрывающие ощущения только половины члена в себе. — Блять. Повтори. Чонгук неожиданно мычит сквозь зубы и прикрывает глаза, медленно качая бедрами и наклоняясь к лицу хена. Чон утыкается в изгиб шеи старшего, сжимая до синяков талию своего парня. — Что? — ошарашенно спрашивает Чимин, растеряв всю злость и ярость. — Как меня зовут? — шепчет младший, облизывая натянутые под кожей мышцы шеи. Пака выгибает навстречу, и член невольно двигается внутри него. — Чон Чонгук, — донсэн шипит сквозь зубы и двигается к набухшим соскам Чимина, мокро целуя тонкую кожу. — Чон, мать его, Чонгук. Чимин выдыхает, потому что Чонгук осторожно обводит языком сосок, стимулируя этим эрекцию, и яростно дрочит одновременно. — Я сейчас кончу, — тихо констатирует младший, уже чувствуя, что больше не сдержится. — Не смей. Фраза Чимина заглушается протяжными стонами Чонгука, который напрягается струной, сводя мышцы судорогой, и заполняет теплым семенем хена до краев. Пак еле стонет в тон младшему, чувствуя дрожащий член внутри себя, что сильно выталкивает сперму, и наслаждаясь выражением лица младшего. Осознавать, что ты довел кого-то до экстаза, заставил кончить против своей воли, так обжигающе сладко и нежно одновременно. Слабые стоны Чонгука отдаются внутри пушистым и теплым ощущением нужности кому-то, и от этого разрывает на молекулы. Ради Чона не сложно разбиться хрустальной вазой. Чимин согласен терпеть всю боль, только бы Чонгук и дальше не мог напиться им. Донсэн утыкается губами куда-то в грудь Пака, постепенно отходя от оргазма. Его сильно накрыло. Чиминово возбуждение еще не совсем спало, потому что Чон не позволяет, время от времени лаская. Пак глубоко дышит, ожидая, когда Чонгук придет в чувства, и еле слышно стонет из-за ощущения пальцев на своей плоти и наполненности семенем любимого человека. Чонгук и не замечает, как постепенно снова начинает возбуждаться, наблюдая за расслабленным под ним Паком, который интимно стонет сквозь приоткрытые губы и время от времени облизывает их острым кончиком языка. Их глаза пересекаются, и, как это часто бывает с Чонгуком, когда Чим смотрит вот так, у него в голове что-то падает с верхней полки, ломая все правила и устои, заставляя идти напролом к обжигающему парню, не замечая преград. Мышцы сжимают член сильнее, когда Чон оставляет еще одну серию красных пятен на ребрах. Чимин отвечает на ласки парня, поглаживая у основания каменного стояка и вызывая мурашки по всему телу. Чон смотрит с трепетом на измученного хена: весь в слезах, с ниточками засохшей слюны, опухшими губами и лицом-помидоркой. Несмотря на это все, он выглядит, как воплощение самой эротики, самых грязных фантазий, и своим темным взглядом из-под полуопущенных пушистых ресниц подталкивает к совершению запретных грехов. Дьявол во плоти ангела. Чонгук прикрывает глаза, надеясь, что все вокруг реально, и блядский Пак Чимин не растворится в воздухе, а он сам не проснется в своей кровати с утренним стояком, как множество раз до этого. Чимин что-то неразборчиво шепчет, снова впиваясь в губы и оставляя на них невинный, почти девственный поцелуй. «Давай» читает Чонгук по любимым губам, потому что слух перекрыло, и в ушах стоит только непонятный шум. Чон снова подхватывает бедра хена и, сцепив зубы, проталкивается на всю длину. В этот раз проще. Шум прекратился, и Чонгук словно вынырнул, все звуки вернулись, как и тонкий голос хена. — Боже, что за пиздец?! — Сильно больно? — Чонгук обеспокоенно смотрит на хена, стараясь максимально не двигаться, хотя так хочется сорваться на бешенный темп и насладиться желанным телом. — Я как будто рожаю наоборот, как будто сру задом наперед, — жалуется Чим, морщась и инстинктивно ища защиты в широких плечах донсэна, а тот прыскает со смеху, уткнувшись лбом в неглубокую впадинку между ключицами. — Че ты ржешь? Чимин обиженно отодвигает от себя младшего и глядит прямо, словно застыдить в чем-то пытается. Чон быстро берет себя в руки, давя в себе смех, и только беззаботно улыбается хену. — Ты бы сейчас себя послушал, — шепчет он, проводя ладонями по мягкой коже. — Мелкий паршивец, радуйся, что не я сверху. Чонгук тихо вздыхает, закидывая голову к потолку и еле-еле покачивая бедрами, но потом все равно возвращается обратно ближе к милому личику, ведь так намного острее ощущается необходимость движений и похоть, что искрится между ними. — Закрой свой ротик, хен, и наслаждайся ощущением моего превосходного члена внутри себя, — шепчет донсэн в ухо парню, с каждым разом толкаясь все сильнее. — Скромник. — Ты же сам сказал, что он огромный. Чимин запинается, краснеет, хотя куда еще? А потом выпячивает нижнюю губу, скользя пальцами по тонким запястьям и переплетая их пальцы. — Но он и правда огромный. Как ты вообще живешь, тебе не натирает? — Натирает, особенно когда ты рядом. Знаешь, как сильно? — Чон рычит, обводя ладонью весь стан парня. Он очень хочет не оставить ни одного миллиметра нетронутой кожи, прикасаясь и пятная собой всего Пака. Чонгук плавно выходит из тела хена, ловя разочарованный вздох. — Вот так. Толчок. Чимин выгибается навстречу горячему члену и спокойно принимает плоть полностью и без остатка. Чон движется плавно, не спеша, толкается в податливое тело, ожидая момента, когда Чимин привыкнет окончательно. Чонгук с каждым толчком меняет угол проникновения, надеясь таким образом наткнуться на простату и наконец-то принести удовольствие хену. Чим подчиняется каждому движению, еле держа вечно разъезжающиеся ноги, и закидывает голову к потолку, всматриваясь в одинокую люстру винтажного стиля. Интересно, на этой кровати уже трахали кого-то, кто бы с таким же интересом рассматривал витиеватые узоры на позолоченном металле? Чим чувствует скользящий внутри него половой орган, утробный рык своего парня, который еле-еле сдерживает себя, жадные прикосновения любимых ладоней. И это все приятно, но не более. Чимин очень хочет кончить, потому что напряжение не сходит, а жар внизу живота пожирает парня, но пика наслаждения нет. Чим не может и близко приблизиться к оргазму, так что остается послушно лежать и прислушиваться к собственным ощущениям. Чонгук злится. На себя. Он видит спокойное лицо хена, который изучает потолок и время от времени кидает любопытные взгляды на то, что творится меж его ног, и бесится. Возбуждение бьет в голову, и Чон не выдерживает, сильнее толкаясь в горячее нутро. Чонгук обводит рукой одну из стройных ножек Пака, которыми всегда восхищался, и закидывает ее себе на плечо, нахально улыбаясь в ответ на непонимающий взгляд старшего. Донсэн подхватывает Чимина под ягодицы, подтягивая под себя и меняя угол проникновения. Чимин все так же смотрит на светлый потолок, как вдруг мощный разряд электричества пронзает его тело, сосредотачиваясь в паху. — Ах, Чонгук-а! — Пак отчаянно хватается пальцами за крепкие плечи донсэна, сводя брови к переносице, и толкается навстречу, жмурясь. Чонгук довольно стонет на октаву ниже и сильнее двигается навстречу в, наконец-то, найденный комочек нервов. Теперь он доволен. Хен ненасытно подвиливает бедрами, желая ощутить всю палитру эмоций, а пошлые звуки бьющихся бедер младшего об ягодицы Пака отбиваются от стен, заводя парней еще сильнее. Чон яростно вколачивается в любимого, уже не сдерживая себя и ускоряя ритм. Ему хочется, чтобы это продолжалось вечно, но с каждым толчком, с каждым прикосновением и поцелуем Чонгук чувствует усиливающееся возбуждение, что накрывает с головой. Чим притягивает младшего ближе, чтобы чувствовать каждой клеточкой его присутствие. Им жарко, но они стремятся сгореть вместе, не зная, как еще насытиться человеком. Словно так естественно. Они вдвоем — это не ошибка природы или прихоть молодости. Они едины. И их связь только стала крепче. Чон забывает дышать, любуясь своим хеном. И как ему, эгоистичному придурку, досталось такое сокровище? Он перестает понимать, где заканчивается он, и начинается Чим, потому что конечности переплетаются, пряди путаются, прилипая к мокрым лбам, жадные рты ищут ответа, стоны сливаются со шлепками, создавая музыку, а бедра гармонично двигаются навстречу друг другу. И это не секс. Далеко не он. Это любовь, которая прячется в теплых взглядах, трепетных касаниях и доверии. Безответная отдача друг другу не только своего тела, но и души, и они оба так остро ощущают, как самые крохотные частички их самих льнут к любимому, не имея силы противостоять. Вряд ли кто-то на Земле поймет их, вчитываясь в написанные строчки или слушая красивую историю любви, откинув все стереотипы, потому что описать те невидимые никому кроме них искры невозможно. Чонгук нежно целует, все так же вколачиваясь в парня. Он увидел что-то еле уловимое, промелькнувшее на секунду во взгляде хена, что заставило его прильнуть к губам, опровергнув этим все глупые страхи, закрыть собой ото всех, защищая открытую настежь душу, что может простудиться из-за открытой форточки, и одним взглядом сказать тысячу несказанных слов. В какой-то момент, Чон почувствовал, что ком жара внизу живота уже настолько вырос, что сдерживать его нереально трудно, поэтому парень начал сбито толкаться в хена со всей дури, совсем теряя голову от податливости хрупкого тела. Ему бы еще немного до финиша вместе с любимым. Чим только прикрывает глаза, мысленно соглашаясь с несказанной просьбой, и принимает правила младшего, хватая ртом слишком холодный для разгоряченного тела воздух из-за хаотичных и сильных толчков члена, проезжающегося головкой точно по простате. — Чимин, я сколько раз говорил не смотреть… — дверь внезапно открывается, и серьезный знакомый голос звучит где-то на периферии сознания, немного отрезвляя Пака. — Порно. Когда до него доходит, чей это голос, Чим поворачивает голову немного в сторону, чтобы глянуть на двери, ведь Чонгук хрен остановится. Видимо, для него чье-то внезапное появление не является причиной того, чтобы оторваться от желанного тела, когда конец так близок. Джин-хен стоит в дверном проеме, ошарашенно наблюдая за тем, что происходит на кровати его любимого донсэна, выпучив глаза и приоткрыв рот. Чимину прекрасно видно красные уши хена и бегающий взгляд. — Это что, моя смазка?! — неожиданно кричит Джин, указывая на валяющийся тюбик возле кровати, и, яростно сверля взглядом голую спину Чонгука, поднимает пустой тюбик смазки, сжав кулаки. Кто же думал, что вишневая смазка так дорога для Джина? — Хен, выйди, блять, — шипит Чим, наконец понимая, что тот не собирается так быстро уходить. — Пак Чимин, мы поговорим об этом, как только… — Джин застывает в дверях, еще больше краснея и яростно размахивая пустым тюбиком. — Как только, так сразу! Дверь громко хлопает. — Несомненно! — кидает Чимин вдогонку хену и обратно возвращает все свое внимание на любимого Чона. Чонгук нахально скалится, прикусывая мочку уха и сильно сжимая бедра. — Порно? — шепчет он в ухо своему парню и тут же проходится язычком по ушным хрящикам. — Что-то не нравится? — с вызовом отвечает вопросом на вопрос Чимин, цепляя ногтями соски Чона. Чонгук рычит в самое ухо, отчего ноги разъезжаются еще больше, и Пак неприкрыто стонет. — Мне не нравится, — толчок, — что ты смотрел, — жестче с каждым разом, — как трахаются парни, — толчок за толчком, — без меня. Чимин стонет во весь голос, не в силах выдержать напора младшего, его огненной ярости. Чонгук обжигает собой, наваливается сверху, вдавливая в кровать, но Паку совсем не неудобно, он только отчаянно задыхается от всего вместе. Чон переплетает их пальцы, соприкасается носами и смотрит в расширенные зрачки, а Чимину кажется, что в самую душу, и дрожь от этого окутывает теплым одеялом обоих. Пак сглатывает, прежде чем его губы опять попадают в плен, и младший в последний раз сильно вторгается в теплое нутро, мыча что-то в рот хена и кончая одновременно. Уже знакомые ощущения теплой спермы внутри сводят с ума, заставляя переступить черту, следуя за младшим. Пальцы впиваются в костяшки чужих рук, сдирая нежную кожу, и плакать хочется от нахлынувших чувств. Потому что все вокруг говорит, нет, кричит о том, что он любим так же сильно, как и сам любит. Чим поджимает пальцы ног, ощущая, как напрягается каждая мышца его тела, и как сокращаются они все вместе, выталкивая семя на плоский живот. Так будоражаще. Кровь только шумит в висках, и грудь Чимина судорожно поднимается под головой Чона. Он не спешит выходить. Так хорошо просто лежать на Чимине и знать, что он его. Но хен начинает медленно приходить в себя и тихо возмущаться, пытаясь скинуть с себя наглого Чонгука. Тот, улыбаясь, наконец-то сползает с хрупкого тела и медленно выходит, наблюдая за тем, как красиво смотрится его вытекающая из сжатого колечка мышц сперма. Чимин хнычет от не совсем приятных ощущений и хочет уже свести затекшие ноги, чтобы свернуться калачиком под одеялом, но младший ему препятствует почему-то, закидывая колени хена себе на плечи и внимательно что-то разглядывая между ног парня. — Все-таки порвал, — тихо произносит Чон, гладя по внутренней стороне бедра и не отстраняясь. — Блять, — Чимин откидывается на подушки. Ну, конечно, порвал! А с какого оно тогда так болит?! Вдруг Чим чувствует кое-что и не совсем понимает, что это. Обеспокоенно он поднимает голову и немного охуевает, когда видит только каштановую макушку меж ног. Холодный воздух обдает колечко мышц, заставляя сжаться еще больше. Пак дрожит. Внезапно язык донсэна проходится между половинок и обводит кончиком вокруг прохода, заставляя Чимина стонать. Потому что осознавать, что его касаются там, слишком. Чим жмурится, прикусывая губу. Нет уж, на сегодня хватит оргазмов. — Что ты творишь? — тихо спрашивает Чимин, не выдержав и после застонав, впившись пальцами в пряди волос. Чонгук не отвечает — его рот занят. Шустрый язык медленно проникает внутрь, обводя кончиком стенки. Пак слышит, как жалобно хрустят его позвонки, когда он прогибается еще больше, и как умоляюще звучат его стоны. Ему похер. Эта пытка слишком шикарна. Чон, немного поигравшись язычком внутри, выходит и напоследок оставляет невинный поцелуй прямо туда. Чимин от шока открывает рот, но вместо протестов вылетает еще одна порция сладких стонов. Чонгук с довольной мордой подползает к лицу хена, сжимая полувозбужденный член хена. — Давно хотел так сделать, — говорит Чон, слизывая собственную сперму с розовыми разводами крови с губ. Чимин выдыхает горячий воздух и, собравшись с силами, спихивает наглеца на вторую половину кровати. — Ах ты извращенец! — Пак быстро раскладывает одеяло, спеша вернуться в объятия любимого, потому что холодно невыносимо. Чонгук бережно укрывает Чимина, кутая в пуховый кокон, и пристраивается сбоку, обнимая под одеялом. — Наслаждайся, малыш, — слышит Чимин перед тем, как окончательно позволить сну поглотить рассудок. Он смешно чмокает в ответ и Чонгук улыбается от этого невинного действия, прижимая хена еще ближе. Он представлял себе все не так. Совсем не так, ведь в реальности все вышло намного лучше. Такое даже представить трудно. И все равно на какие-то ошибки или казусы. Чон так переживал не оправдать надежд, где-то сглупить, что потратил не один час на изучение волнующих его вопросов. Но ни одно видео, ни одна статья не смогли подготовить его к тому, кто лежал, пожирая взглядом и раздвинув ноги. Столько неуверенности в себе он еще никогда не испытывал. Чонгук готов идти дальше вместе с любимым, познавая все больше и больше. Ведь их души намертво скреплены. И их первый секс стал не вымолвленной клятвой в любви. Он чувствовал это. Нечто больше, чем просто соитие. И это прекрасно, ведь цветы в груди распускаются и очаровательно пахнут, дурманя голову и превращая жизнь парня в райский сад. Чонгук не сомневается, что запомнит этот первый раз на всю жизнь.

… значат для тебя?

Чимин шел по унылой улице, грустно опустив голову. Парень поднял голову к небу, чтобы убедиться в своих догадках. Сумрачно. Тучи заволокли собой все небо. Грядет сезон дождей. На душе такая же погода. Пак не знает почему, но природа часто влияет на него, и теперь парень, похоже, проваливался в осеннюю депрессию, рассматривая глубокие лужи под ногами. Ветер заставляет кутаться в старый плащ еще сильнее, и Чим уже продрог до нитки от холодных порывов воздуха. Но у него нет другого выбора. Рабочий день закончен, денег на проезд нет, в кармане звенят одни монеты, а до квартиры еще два квартала. Чимин, не спеша, шагает по мостовой, вспоминая все свои первые разы с Чонгуком. Как давно это было… Картинки скачут перед глазами, и Чим улыбается каждой из них, восхищаясь неидеальностью и скрытым совершенством. Чимин вспоминает все свои нелепые первые разы и улыбается. Впервые за день. Если честно, они для него в какой-то мере совершенны: со всеми глупыми ситуациями, негативными последствиями и смешными казусами. Чонгук остался для Пака первой любовью, которая теплом отдается в сердце, и которую забыть невозможно. Чимин — законченный романтик. Но даже он не думал, что его первая наивная влюбленность может стать и последней. И правда, сердце парня оставалось тайной за семью замками для остальных, открывшись только однажды для наглого донсэна, что ломился, не унимаясь. Чим и не заметил, как дошел до перекрестка, вовремя очнувшись и остановившись на светофоре. Красный. Интересно, как там Чонгук? Вдруг на голову что-то упало, а потом на ладонь. Дождь начался внезапно, заставляя Чимина дрожать в холодном плаще, и так сильно, что за секунды Пак полностью вымок. Хотелось поднять голову к тучам и закричать во весь голос: «Какого хера?! Я еще не дошел до дома! Не могли подождать пять минут?!» Но Чимин промолчал, только выжидающе гипнотизируя ненавистный светофор. Сбоку послышался шорох, и рядом стал еще один человек под зонтиком. Чим не стал рассматривать подошедшего. Он только краем глаза заметил заинтересованный взгляд в свою сторону. Вдруг дождь перестал капать. Чимин удивленно поднял голову и увидел, что над ним зонтик. Черный зонтик. — Вы не будете против, если я поделюсь с Вами зонтиком? — послышался знакомый наглый голос сбоку. Чимин повернулся к Чону, сверля его грозным взглядом, на что младший только еще шире улыбнулся. — Придурок. Еще дольше бы постоял, посмотрел, как я мокну, — пробурчал Чимин, складывая руки в замок и смешно щуря глаза. Чонгук приблизился, наклонившись, и быстро чмокнул хена в пухлые губы. Кажется, тот сразу же растаял, притягивая донсэна поближе. Их скрывал один черный зонтик. — Плохой день? — прошептал Чонгук, обвивая рукой талию продрогшего парня, что жался поближе, ища тепло. — Да, — Чимин зарылся в теплое сухое пальто младшего. И как-то все равно, что он мокрый и холодный, а Чонгук дрожит от каждого касания. Сжалившись, Чим отстраняется, плотно закутав донсэна, и снова обнимает себя руками, пытаясь согреться. — Я говорил взять зонтик, — Чонгук следит за дрожащими ресницами, совсем забыв, где они находятся. — Он снова сломался. Ты не умеешь чинить зонтики, — возмущается Чим, продолжая следить за регулятором дорожного движения. — Я знаю, — Чонгук смеется, притягивая любимого еще ближе, чтобы снова поцеловать. Ему мало. Хен поддается напору, как всегда сдаваясь раньше времени, и отвечает на неглубокий поцелуй. Чон отстраняется как-то слишком быстро, хотя Пак только вошел во вкус, и смотрит на Чимина, обиженно дуясь. — Ты опять ел глазированные пирожные без меня, хен? Чонгук отодвигается от Пака, двигая вместе с собой зонтик, грозясь оставить Чимина под дождем. Пак пищит как девчонка и бежит снова под укрытие, цепляясь за широкие плечи младшего. Чим зарывается носом в воротник пальто и мычит что-то неразборчиво, клюя сквозь ткань в грудь, словно извиняясь. — Ну плохой день ведь. Чонгук, сжалившись, прижимает дрожащего хена и неприкрыто улыбается, радуясь как ребенок от реакции Чимина. Пак знает, что это все провокации, но все равно ведется каждый раз, всецело доверяя. Его Чонгук-и еще такой ребенок. Чон, незаметно для остальных, берет ладонь хена в свою, переплетая их пальцы. Руки прячутся под длинными рукавами, скрывая от посторонних глаз нежное беззащитное и хрупкое чувство. Рядом нужный сердцу человек. И все остальное неважно. Зеленый. Пора идти вперед вместе с Чонгуком.