Black and White

      Как глупа бывает иногда молодость.       Тьма. Выжженная земля, горы трупов на ней. Кругом только чёрный и красный. Нет, не только. Оранжевый, цвет пламени, пожирающего остатки некогда вставшего в тупик мира. Крики, их сотни, они сливаются воедино и режут слух, как самое острое лезвие. Невозможно. Слишком громко.       Калб дёрнулся во сне и инстинктивно вжал голову в тёплый и пушистый воротник мантии. Крики исчезли, как и земля, трупы. Он не спешил открывать глаза, пока что убеждаясь, что точно находится в Чёрно-белом замке, что пение птиц за окном настоящее, как и шелест фантиков где-то напротив. Как реальны бывают сны. Особенно о прошлом, как сейчас. Особенно о твоём. Кажется, что ты действительно перенёсся в те времена, что всё, что происходит сейчас — лишь плод твоего воображения, а на самом деле всё и вправду уже хорошо. Сны — вечные призрачные спутники наших воспоминаний.       Наконец, Калб открыл глаза: серые стены замка, большое помещение, наполненное солнцем и свежим воздухом, открытое окно. Он сидел за квадратным столиком, на котором расположились шахматы, где чёрные и белые фигуры перемешались меж собой в пылу боя, но тот был остановлен сном одного из игроков.       — Добрый день, соня, — отвёл внимание от шахмат женский знакомый голос.       Он посмотрел на его источник и увидел сидящую напротив Этив. Как обычно, она легко улыбалась, сцепив тонкие ручки между собой.       — Я же ненадолго задремал, — не вынимая подбородка из воротника пробормотал Калб, смотря немигающим взором на собеседницу.       — Ненадолго, — звонко хохотнула она, обратив внимание на пролетавшую пташку. — Я уже думала, что до вечера одна просижу, ты тут такого храпака давал, весь замок слышал.       Лицо Калба сперва вытянулось, приобрело удивлённое выражение, он даже вылез из своего воротникового укрытия, но следом за этим только глубже туда закопался с самым недовольным выражением лица, с чёрной склеры глаз пропала белая радужка, а на щеках выступили розовые пятна:       — Н-не было такого…       Видя эту знакомую, почти повседневную картину, Этив не могла не засмеяться. Нет, она не глумилась над Калбом, шутливые замечания были неотъемлемой частью их отношений, да и ей нравилось видеть его смущение, как и недовольные оправдания. Этот Дьявол часто напоминал ей ребёнка, особенно если дело касалось сладкого. Этив до сих пор помнила, какой слёзный концерт он устроил, когда она съела его пудинг. Но всё равно, ей нравился его характер, она любила Калба таким, какой он есть. Она издала вздох и заметила, что глаза его так и остались полностью чёрными, румянец ушёл, но моська выдавала удивлением и смущением.       — Ну, ладно тебе, — ласково сказала Этив, подвигаясь к столу ближе. — Давай лучше продолжим игру, мм? Кстати, тебе снилось что-то плохое? Ты как-то беспокойно проснулся.       В чёрной склере вдруг проявились белые кружки с чёрной точкой посередине. Калб молча смотрел на Этив, раздумывая о чём-то. Первые секунды они так и глазели друг на друга, пока он не опустил взгляд и быстро помрачнел. Больше можно было ничего и не говорить. Улыбка стала уходить с лица Этив, она посмотрела вниз, на свои руки, понимая, что именно ему приснилось. Повисло молчание, но не напряжённое, скорее, мирное и понимающее. За окном был слышен голос Атер и Гроры, они снова бегали вокруг фонтана, и, судя по яростным выражениям Гроры, догнать кошку она не могла.       Калб поднялся со стула и подошёл к окну, поставил на подоконник руки и выглянул во двор замка. Действительно, опять они за своё. Помимо этих двух стояла ещё Арбус, но она, кажется, насчитывала, сколько кругов эти два спринтера пробежали. Рядом с ними был и брат Калба — Водас, который с пуленепробиваемым выражением лица наблюдал за происходящим, иногда шевеля большими белыми крыльями, нимб его ровно светился. Он качнул головой и случайно заметил Калба в окне, вздохнул и кивнул на бегающих, мол, смотри, опять им заняться нечем. Калб на этот жест махнул рукой, ибо и так знал, что эти трое безнадёжны, когда встречаются друг с другом. Ладно Атер с Арбус, их и так считали двумя самыми тупыми созданиями на земле, но Грора-то? Хотя, наверно, у каждого свои причуды.       — Резвится молодёжь, да? — тихо и мягко засмеялась Этив на своём прежнем месте.       Но вечно прятаться от ответа для Этив не будешь, и Калб это понимал. Он опустил руки с подоконника и выпрямился, несколько секунд молча постоял, затем издал тихое: «Ага» и просто смотрел в пол. Ему хотелось всё рассказать, хотелось иногда поговорить о своих волнениях, но не хотелось показаться слабым в её глазах. Выдать сомнения — значит дать слабину, трещину в своём образе. А для неё Калб всегда хотел оставаться сильным, независимо от своего настоящего состояния.       Он поднял голову и перевёл взгляд на Этив. Та, заметив это, слегка улыбнулась, пытаясь вернуть их настрой в прежнее русло. Он, подумав, уселся обратно за стол и негромко сказал:       — Кошмар снился. Не более. Снова та же картина. Земля без жизни, трупы, кровь. Прям как в тот день.       Этив посерьёзнела, и, казалось, была немного удивлена. Она знала, что было в тот день, они вдвоём это уже не раз обсуждали, но она не знала, что Калба это до сих пор мучает, раз даже снится. Почему же он ей ничего не говорил? Просто потому что слишком упрямый и не хочет принимать помощь? Хочет справиться со всем сам? Но перенести всё вместе будет куда легче. Этив поначалу сидела, молча смотря на него, но затем вздохнула, прикрыв глаза. Сейчас бы подобрать верные слова, чтобы его не обидеть.       — Ты всё ещё размышляешь об этом? — произнесла она, медленно поднимая на него тёмно-серые, почти чёрные, глаза.       — Как будто всё может в один миг забыться, — поступил справедливый ответ.       — Не может, конечно. Но я говорю о том, о чём именно ты думаешь. О своей вине. Которую давно уже пора забыть. Посмотри на мир вокруг. Ты видишь? Цветы, трава, ангелы, демоны, дома — всё процветает, здесь нет страданий. Мир изменился, и ты изменился вместе с ним. Когда-то ты совершал зло, но ведь сейчас ты вместе со мной охраняешь этот мир от него. Когда на нас напал Ивлис со своими войнами, не ты ли пытался сдерживать его? Разве это не доказательство?       Калб задумался. Да, он действительно сдерживал Ивлиса как мог, но не считал это проявлением чего-то большого. Проявлением доказательства. С другой стороны, Этив права. Чёрт, как же сложно иногда отпустить ошибки своей молодости. Тем более такие. Но, всё равно, сила Калба направлена на разрушения, так что он считал, что особой пользы не приносит.       — Тем не менее, я могу только всё разрушать, — вздохнул он, прикрыл глаза и скрестил руки на груди.       Этив улыбнулась, склонила голову набок, так, что чёрные волосы плавно упали по её плечу, и посмотрела на Калба перед ней. Всё тот же, всё такой же. Душевно он ни капли не изменился.       — Как я уже говорила, я всё починю, — она улыбнулась мягче и поближе присела к столу с шахматами. — А теперь, давай продолжим игру?       — Хорошо, — он взглянул на незаконченную партию и попытался вспомнить последние ходы. — Твой ход сейчас.       — Мой? — на губах её возникла хитрая улыбочка.       Этив приподнялась со стула и поставила руки на столик, убрала за ухо мешающую прядь, легко и грациозно перегнулась через стол к ошарашенному Калбу и замерла в миллиметре от его лица, с удовольствием наблюдая, как его щёки окрашиваются в яркий розовый цвет, а глаза прямо-таки излучают испуг.       — Тогда я сделаю ход конём, — шепнула она, уже наклоняясь к его губам.       За окном пели птицы, слышались голоса всё никак не успокаивающихся Гроры и Атер, мяуканье Арбус и ворчливые наставления Водаса. Лёгкий ветерок сорвал с дерева листок и понёс его в распахнутое окно замка, на середину шахматного поля. Игрокам сейчас было не до него. Наконец им никто не мешал. Наконец Этив смогла сделать то, что хотела уже давно, и теперь с превеликим наслаждением чувствовала, как Калб улыбается сквозь поцелуй.