Вера

      — Как он?       Джанет, закончив проверять показания на приборах, обернулась и глубоко вздохнула. Она выглядела уставшей и немного рассеянной: Джек полагал, что доктор просто еще не совсем отошла после нападения Дэниела. По-хорошему, наверное, для начала нужно было поинтересоваться ее собственным самочувствием, ведь ей хорошо досталось, но Фрейзер бы вряд ли ответила честно. Даже задай он ей этот вопрос с десяток раз.       Джанет что-то быстро сказала медсестре. Та кивнула и принялась вводить в капельницу какой-то раствор. Дэниел, лежащий на кровати уже без ремней, едва заметно дернулся и что-то невнятно пробормотал. Если бы не эти движения, его вообще можно было бы принять за мертвеца.       — Жить будет, — отстраненно произнесла доктор после недолгой паузы. Заметив вопросительно вздернутую бровь Джека, она, очевидно, отметила тон своего голоса, спохватилась и добавила: — Простите, полковник. Я знаю, что это был не тот Дэниел Джексон, которого мы знаем, но все же…       — Да, — кивнул О’Нилл, — я понимаю.       Джанет поджала губы и на секунду снова обернулась к пациенту. Джек последовал ее примеру. Как же ему сейчас хотелось, чтобы они вообще не ходили на ту дурацкую планету!.. Собственно, эта мысль была далеко не новой: за последние пару дней она крутилась в мозгу, словно заезженная пластинка, периодически сменяясь злостью то на самого себя, то на человека, лежащего на больничной койке. Видит небо, доброе сердце однажды станет причиной его гибели — пожалуй, сейчас Джек осознавал это как никогда, наблюдая за редкими непроизвольными мышечными сокращениями и периодической гримасой боли на лице своего друга. Друга… А ведь в первую встречу они едва ли смогли найти общий язык.       Для Джека это было все равно что в другой жизни. Но проблем с тех пор нисколько не уменьшилось.       — Я могу?.. — полковник кивнул в сторону археолога, и Джанет, проведя рукой по волосам, устало кивнула.       — Конечно. Уровень гормонов постепенно приходит в норму: критический этап мы уже благополучно пережили, — на слове «благополучно» доктор едва заметно запнулась. — Теперь остается лишь ждать. Я ввела ему небольшую дозу успокоительного, но, полагаю, больше необходимости в этой мере не будет. Так что можете побыть с ним немного.       — Спасибо, док, — Джек улыбнулся краешком губ. Фрейзер ответила тем же, после чего вышла из лазарета.       Дэниел был здесь один: рядом пустовало еще несколько коек. О’Нилл осторожно устроился на одной из них и какое-то мгновение смотрел на свои руки. Еще пару часов назад он, этими самыми руками, боролся за свою жизнь. А затем утешал ими того, кто в порыве неконтролируемой ярости пытался ее отнять. Воспоминания были еще свежи в памяти, и они причиняли боль. Джек прекрасно знал, что причиной всему был саркофаг, что Дэниела превратила в чудовище эта адская машина гоа’улдов. Знал, что в него целился не член команды, не его друг, и это было видно по его сумасшедшему взгляду. Но все же… Признать, что Джексон, будучи совестью их отряда, мог стать таким при определенных обстоятельствах, было тяжело. Полковник мог оправдывать Дэниела перед другими и даже перед самим собой, но где-то в глубине души он чувствовал что-то, похожее на разочарование. Какое-то нелепое ощущение: ведь никто не виноват в том, что химия мозга менялась под воздействием чертовой инопланетной штуковины. Просто почему-то Джек полагал, что воли археолога хватит на дольше…       — Вот если бы ты меня послушал, то сейчас не валялся бы здесь, — внезапно даже для самого себя сказал Джек, по-прежнему не поднимая глаз. Он и так прекрасно знал, что увидит: бледное, осунувшееся лицо, растрепанные темные волосы, часто вздымающуюся грудную клетку и беспрестанно мечущиеся зрачки под закрытыми веками. — А все из-за твоего порой идиотского желания спасти всех. Конечно, я не спорю, иногда это бывает полезно: помогает заводить новых друзей или, например, жениться на красивой инопланетянке, но… Чаще всего кого-нибудь из нас запихивают в темную дыру и… Впрочем, а что я распинаюсь — ты и сам прекрасно знаешь, как это бывает. Просто я хочу сказать, что…       Джек запнулся, совершенно не зная, что на самом деле хотел сказать. Разговоры не были его коньком, а разговоры о чувствах — тем более. Это Дэниел мог без проблем говорить о важных вещах, которые были на душе и в сердце. Для него это было так же естественно, как дышать. От мыслей об этом полковник невесело усмехнулся, не зная, куда деть себя, свое беспокойство и растущее желание что-то сделать. Хоть что-нибудь, лишь бы стало чуточку легче.       Он молчал еще какое-то время, не обращая внимания ни на размеренное тиканье приборов, фиксирующих все изменения в организме археолога, ни на его тихое сопение, доносившееся с соседней койки. Измученный последствиями влияния саркофага Дэниел, наконец, действительно спал, в то время как Джек продолжал прокручивать в голове все события, произошедшие на планете.       — Ты хотел как лучше, я знаю, — тихо произнес полковник и наконец взглянул на друга. — Мы все знаем. И мы даже не в обиде за то, что ты не пригласил нас на званый ужин, а это уже о многом говорит, — закоренелая привычка сводить к шуткам серьезные разговоры вновь дала о себе знать, и Джек одернул сам себя. Он хотел высказать то, о чем думал, даже при том, что его «собеседник» оставался глух к его словам. Так, пожалуй, было даже проще.       — И за все… остальное, — полковник неопределенно махнул рукой, а затем прошелся ею по коротким волосам, понимая, что его монолог не совсем тянет на то, что можно назвать словом «душевно». — Ну, ты знаешь. Ты был сам не свой из-за той инопланетной дряни, и я рад, что… Что несмотря ни на что ты сумел остаться собой.       Джек запнулся и снова опустил взгляд, в который раз убеждаясь в своей неспособности говорить о том, что было для него так важно. Он знал, что должен был сказать что-то еще, но каждый раз будто натыкался на какую-то невидимую преграду. Это раздражало. А еще больше его раздражало то, что даже спящему Дэниелу он не мог сказать все как есть.       — А черт, — едва слышно пробормотал О’Нилл, опустив голову и скрестив пальцы в «замок». Какое-то мгновение он так и сидел — неподвижно, словно статуя. Но это мгновение закончилось, после чего он бесшумно выдохнул и вновь взглянул на Джексона. — Ты нам нужен, Дэниел. Со всеми своими… заморочками. Даже если от них иногда больше вреда, чем пользы. Так что… не спи слишком долго, ладно? — Джек поджал губы, понимая, что это тот максимум, на который он сейчас способен. Полковник бросил взгляд на друга: археолог все еще был слишком бледным, но приборы уверяли, что все в порядке.       — Поправляйся. Мы будем ждать.       Встав с койки, Джек на секунду задержался, словно ожидал, что вот сейчас Дэниел откроет глаза и по-доброму сострит что-нибудь о никудышных способностях своего командира связно выражать свои мысли. О’Нилл бы даже не стал с ним спорить. В конце концов, это ведь были просто слова. И Джек знал, что даже если он порой много чего не произносит вслух — об ответственности, привязанности, дружбе, — все это с лихвой окупается его поступками. И Дэниел всегда понимал его лучше других.       Решив, что ему больше здесь делать нечего, О’Нилл покинул лазарет. А через несколько дней, когда живой, здоровый и полностью адекватный Дэниел попросил дать ему еще один шанс, у Джека на мгновение закралось смутное подозрение о том, что его прерывистый монолог все же был услышан. И когда их взгляды встретились, полковник увидел в голубых глазах не столько просьбу, сколько непоколебимую уверенность в том, что он знает, что делает. Ему было нужно лишь… немного веры со стороны.       — Спасибо, — тихо сказал археолог, когда они вдвоем стояли у пандуса, ведущего к вратам. — Я ценю это.       Джек почесал нос и засунул руки в карманы.       — О чем это ты?       Джексон какое-то мгновение недоверчиво смотрел на него. Полковник знал, что если сейчас не будет произнесено ничего лишнего, то больше они к этому разговору никогда не вернутся. Дэниел отправится на ту чертову планету, уладит все свои незавершенные дела, а по его возвращении их уже будет ждать очередное задание, и говорить о случившемся станет не актуально. Джек, разумеется, предпочел бы вообще обойтись без душещипательных бесед и уже сейчас пытался дать это понять.       — Ты просил генерала Хэммонда вернуть меня в команду, а ведь еще даже недели не прошло после того, как я…       Сержант за компьютером оповестил, что седьмой шеврон заблокирован, и из врат привычно вырвался столб «воды», осветив весь зал бледно-голубым сиянием. Дэниел не обратил на это внимания, впрочем, как и Джек, старательно уходящий от прямого ответа.       — Ты выглядел уверенным, говорил здраво, привел аргументы… — полковник пожал плечами. — Я сделал то, что и любой другой командир на моем месте. К тому же без тебя состав отряда был бы неполным, и Хэммонд бы не отправил нас на новое задание. А мне уже осточертело сидеть на базе без дела.       — Ты… мог бы просто попросить другого археолога, — осторожно начал Дэниел, и Джек, не удержавшись, закатил глаза.       — Да ладно тебе. И зачем мне какой-то посторонний зануда, если у меня есть свой? — заметив, что Дэниел нахмурился и готов открыть рот, дабы как-то прокомментировать прозвучавшую фразу, полковник махнул рукой. — Ой, иди уже ради бога, но только возвращайся скорее. Картер тоже уже не терпится посетить новую планету. А Тил'к... Ну, он, конечно, ничего не говорит, но ему это и не нужно. Сам знаешь, эти его брови порой бывают такими красноречивыми... — добавил Джек с заговорщицким видом.       Археолог, немного поколебавшись, неуверенно кивнул. О'Нилл мог бы поклясться, что увидел на его лице призрачный намек на улыбку.       — Все равно спасибо. За это и… все остальное.       Джек поджал губы, принимая благодарность одним лишь взглядом. Он знал, что этого было вполне достаточно для них обоих.       — Иди. Тебя девушка ждет.       Дэниел едва заметно кивнул и, подняв рюкзак, уверенно пошел к вратам. Остановившись в каком-то шаге от кольца, он обернулся и будто бы между прочим заметил:       — Я вернусь.       Джек поджал губы и кивнул. Все же хорошо, что он это сказал.       — Не сомневаюсь.