Грехи отца

Прошла неделя со дня последней встречи. Санса не пошла на исповедь. Не потому, что сомневалась, сможет ли отец очистить ее перед лицом Господа, а потому, что не ощущала за собой тяжести греха. Трудно было понять, что было грешно, а что нет, когда проступки заставляли ее чувствовать себя настолько божественно, а священник был ее искусителем. Но в это воскресенье Санса даже пропустила мессу, сославшись на сильную головную боль. Она отчаянно нуждалась во времени, чтобы все обдумать. Поэтому в то время, как другие девочки слушали проповедь отца Бейлиша, Санса впервые была одна в приюте для сирот. Она мерила шагами комнату, пытаясь разобраться в своих мыслях, снова и снова повторяя, что самым мудрым было бы оставить эту опасную игру, пока такая возможность еще есть. Но как бы она ни рассуждала, сколько бы аргументов ни находила, убежать от себя сложнее, чем кажется. И Санса вынуждена была признать: ей хочется оставить все, как есть. Петир был таинственным, опасным, он был преступником. Но в его объятиях она чувствовала себя защищенной. Она не знала, как сладок может быть грех, пока он не показал ей этого. Она никогда не хотела никого или ничего так сильно. И выбраться не могла. По крайней мере, пока. Санса постаралась успокоить себя, решив, что когда-нибудь станет сильнее и найдет выход. Может быть, через месяц он просто исчезнет, уедет в неизвестном направлении, не оставит адреса для корреспонденции и сменит имя. Или она завтра заболеет, а вскоре после этого умрет. Жизнь так многогранна и непредсказуема, ничего нельзя знать наверняка. Абсолютной правдой сейчас было лишь одно – она хочет быть рядом с Петиром, нуждается в нем так всецело и абсолютно, что остальное теряет всякий смысл. И это выбор, который уже сделан. Санса вернулась, чтобы выслушать наставления, – если это еще можно было так назвать, – полная уверенности, почти гордости. На этот раз Петир уже ждал ее в кабинете, удобно устроившись в одном из кресел у камина с книгой в руках. Он поднял глаза навстречу гостье и улыбнулся. – Я скучал, ты не пришла на исповедь. – Мне не в чем было каяться, – засмеялась Санса, присаживаясь рядом с ним. – А так хотелось отпустить все твои грехи, – отшутился Петир, и прежде, чем девушка успела ответить, наклонился и мягко поцеловал ее. Санса прикусила нижнюю губу, скрывая улыбку. – Также я заметил, что ты пропустила и воскресную мессу, – продолжил священник. – Нужно было подумать о многом, – Санса опустила глаза, касаясь тонкими пальцами подола вышитой юбки. Раньше она мучила себя, не зная, стоит ли рассказать любовнику о причинах своих сомнений, но теперь была рада, что все решилось само собой. Глубокий вдох. – Один вопрос я задаю себе снова и снова, но не могу найти ответ. Почему ты рассказал мне все это? Петир на мгновение замолчал, окидывая рассеянным взглядом ее лицо, серьезное, искреннее. В такие моменты Санса чувствовала себя красивой, и трудно было не отметить этого даже сейчас. Ответ, что она услышала, заставил ее задрожать. – Потому что хотел быть честным с тобой. – Но... – она пыталась осознать, как серьезна ситуация. Тысячи вариантов возможных последствий наводнили ее разум. Безумие, страшное и волнующее. Она покачала головой, будто это могло прогнать назойливые мысли. – Теперь у меня в руках власть, – напомнила она ему. Боже, произносить это вслух было не менее странно. – Если я кому-нибудь расскажу... – Санса осеклась, слова, казалось, замерли в воздухе, ожидая финала. Но она не знала, как закончить. Петир неожиданно улыбнулся, слегка склонив голову. – О, милая, – ответил он тихо, касаясь кончиками пальцев ее волос. – Она была у тебя и раньше. Санса не могла вымолвить ни слова. Казалось, она заблудилась в собственных мыслях, не понимая толком, почему ей так приятны эти невинные прикосновения, задаваясь вопросом, почему она не испытывала даже малейшего раскаяния или страха. Знакомый голос вырвал ее из раздумий. – Я знаю, что ты сохранишь мой секрет. Санса сочла это довольно самонадеянным. Отец Бейлиш, Петир, в который раз напомнила она себе, даже не знал ее. – Ты в этом так уверен? – ей правда хотелось знать. – Почему думаешь, что можешь мне доверять? – Потому что знаю тебя, Санса, – не раздумывая, ответил Петир. – Нет, не знаешь, – выпалила она, напоминая самой себе упрямого ребенка. – Знаю. Ты бы никогда не раскрыла нашей маленькой тайны. Она слишком будоражит тебя, в глубине души ты знаешь, что приводит тебя в восторг. Ты не хочешь быть монахиней, милая. Тебе нужен весь мир. И он должен быть твоим. Все, что ты должна сделать, - лишь признать это, любовь моя. – Что ты хочешь этим сказать? – Санса едва подбирала слова. – Ты понимаешь, о чем я, – нетерпеливо перебил ее Петир. – Я не собираюсь вечно оставаться священником. Однажды я покину этот приход, и... ты можешь либо остаться здесь, либо пойти со мной. Его рука больше не лежала на волосах, пальцы крепко сжимали подбородок,не давая девушке опускать глаза. Большой палец нежно коснулся скулы. – Это твой выбор. Когда придет время, ты сама должна решить, что правильно, а что нет. Санса не сводила с мужчины шокированного взгляда, пытаясь собрать вместе осколки произошедшего. Разум был опустошен, но одна единственная мысль пульсировала в ее мозгу снова и снова, лишая возможности сосредоточиться на чем-либо еще. Уйди с ним, уйди с ним, уйди с ним, уйди с ним. В конце концов, она отстранилась, но сил выдерживать пронзительный взгляд больше не было, поэтому, чуть замешкавшись, девушка встала и отвернулась от него, притворяясь, что заинтересована книгами на полках. Мужчина молчал, но глаза его, несомненно, следили за каждым движением. Слушай она чуть внимательнее, заметила бы его медленное ровное дыхание. – Безумие, – сказала, наконец, Санса. Голос дрожал сильнее, чем ей того хотелось. Девушка откашлялась и продолжила. – Ты преступник, и убийца, и ... я даже не знаю, кто еще. Успокоившись, она нашла в себе силы повернуться и снова оказаться лицом к лицу с Петиром. – Однако, ты хороший человек, – она остановилась на мгновение, сомневаясь, нужно ли продолжать, но слова уже родились, и она не могла помешать им быть услышанными. – И это в тебе я ненавижу. Ко мне у тебя были только уважение, нежность и любовь, поэтому я не могу испытывать презрение в ответ. Хотя, быть может, должна. Внезапно Санса почувствовала себя такой несчастной, стоя там, посреди его кабинета, с поникшими плечами. Мужчина по-прежнему сидел в кресле, не делая никаких попыток встать, дотронуться до нее, притянуть к себе, дать опереться головой о его плечо, вдохнуть теплый запах тела. Санса не видела в его умело-безразличных глазах ни доброты, ни жестокости. Огромных усилий ей стоило стоять прямо, подняв голову, делая вид, что уверенности в ней больше, чем было на самом деле. Но он не сказал ни слова, будто все, что имело значение, Сансе нужно было прочитать во взгляде. Который был по-прежнему пуст. – Мне трудно принять решение сейчас, Петир, – решилась закончить игру в молчанку Санса. – Ты должен понять. Наконец, он поднялся. Два шага, и он стоял перед ней, снова поглаживая длинными пальцами ее волосы, лицо, нежно лаская, прежде чем коснуться лба мягким поцелуем. Санса сдерживалась, стараясь не издать ни звука. Нельзя показать, что ты слаба, не сейчас. Прикрыв глаза, она все же позволила себе насладиться моментом, ощущая биение собственного сердца. – Я вовсе не требую, чтобы ты решила все сейчас, любовь моя, - наконец ответил Петир. – Я просто хочу, чтобы ты помнила мои слова. И если однажды ты сделаешь выбор, просто скажи. Это все, о чем я прошу. Дрожа от прикосновений, Санса кивнула. – Спасибо, отец, – прошептала она. – Тебе не за что быть благодарной, – привычный ответ, за которым последовал легкий, как перышко, поцелуй. Это, наконец, разбудило Сансу. Она приоткрыла рот навстречу его ласковому языку, подняла руки, чтобы ощутить его волосы под пальцами, притянула мужчину ближе, чувствуя тепло, исходящее от него. Она отдалась поцелую, отдалась ему, зная, что все будет хорошо. Наступит время, когда ей нужно будет принять решение, но все это далеко, а сейчас она в руках Петира. А значит, в безопасности. В следующее воскресенье Санса пришла на мессу с другими девочками, не желая упускать возможности увидеть Петира, таким целомудренным и неприметным, каким он был только в храме. Девушке даже показалось, что он улыбнулся ей, прежде чем занял место за кафедрой, но, быть может, ей просто привиделось. Отец Бейлиш положил перед собой несколько листов, полных пометок, откашлялся и заговорил. – Господь Иисус умер за наши грехи, – начал он. – Одна из основополагающих истин нашей веры. Но так ли все просто, как кажется на первый взгляд? Священник смотрел на членов своего прихода, будто ожидая услышать ответ на свой вопрос. – Я читаю Библию, истории о пророках и святых, и знаете ли вы, что я вижу? Я вижу людей. Я вижу мужчин и женщин, которые полны сомнений, страхов, боятся неопределенности. Я вижу людей, которые совершают ошибки, людей, которые грешат. И Господь видел то же самое. Но за грехом в сердцах этих мужчин и женщин Он увидел гораздо больше. Храбрость. Честность. Силу. Господь видел, сколько всего прячет завеса греха. И это было для Него самым важным, – мужчина окинул взглядом церковь, останавливаясь на каждом в своем приходе, пока глаза его не нашли Сансу, будто она была единственным человеком, который действительно имел значение. – И вот сегодня я говорю вам: подумайте о своих грехах, покайтесь и искупите их, но не забывайте о том, кто вы. Потому что порой, для каждого из нас, прегрешения – это не конец, а только начало. Санса улыбнулся отцу Бейлишу, взволнованная и взбудораженная секретом, который объединял их, опьяненная мыслью, что он заглянул в ее душу и увидел ее такой, какой она была. Грешная праведница. Святая грешница. – Аминь, – затаив дыхание, произнесла она. Священник торопливо кивнул ей, и на его губах мелькнула улыбка. Через несколько дней Санса ступила в привычный мрак исповедальни, ощущая невероятное счастье. Какой бы странной ни была ее жизнь, она любила каждую минуту. Ей нравилось слушать проповеди, находя в них себя. Нравились быстрые встречи за дверями комнаты, которая видела не мало грехов. И исповедь. Она стала их порочным ритуалом, багряницей, скрывавшей искушение и соблазн. Падением и отпущением грехов. Санса встала на колени. – Прости меня, отец, ибо я согрешила.