***
Гермиона не понимает, что творится в голове рыжего прохвоста. Она даже представить не может, чего ему от неё надо, и эта неизвестность слишком затягивает. Затягивает настолько, что гриффиндорка перестаёт понимать саму себя, поступая совершенно не так, как следовало бы ожидать. — Ты уверен, что это законно? — скептически поднимая бровь, спрашивает Гермиона. — Конечно! — хватается за сердце, встречая колкий взгляд бывшей старосты. — Фред. Они смотрят друг на друга несколько секунд. Нет, ему ее не обмануть. — Ну, может, не очень законно… — отводит взгляд, смотря куда-то в небо. — Ты безнадёжен, — говорит строгим тоном, но невольно улыбается и начинает рассматривать его, пока он не видит ее взгляда. С чего все началось? Гермиона точно не помнит, когда их отношения вышли за пределы простого знакомства. Просто как-то раз он пришёл к ней домой, притащив непонятную штуковину, и заявил, что «это взорвется здесь и сейчас», если она не сходит с ним в кино на какой-то маггловский фильм. Гермиона была в ярости. Он заявился к ней домой без приглашения. С глупой улыбкой на лице и ужасно весёлыми глазами. Это бесило, раздражало и (она никогда бы в этом не призналась) чем-то нравилось. — Уизли, ты… — она была готова оторвать ему его рыжую головушку, лишь бы он перестал путать ее мысли такими выходками. — Цыц, грозная староста! — совсем страх потерял. — Сегодня ты не отвертишься. Это взорвется здесь и сейчас, если ты не сходишь со мной в кино. Он достал из большой оранжевой коробки непонятную штуковину, покрытую, как показалось тогда Гермионе, слизью соплохвоста. Она попятилась. Он подошёл ближе. Взорвется? Кино? С ним? Взорвется?.. — Ты чокнутый, Фред. — Джордж все время мне об этом говорит, — он хохотнул, а она едва заметно улыбнулась, понимая, что не сможет ему отказать. Фильм оказался глупым, но Гермиона не жалеет, что не запустила тогда в рыжего парня разъяренного Живоглота, который вполне мог расцарапать нежеланному гостю его наглое лицо. — Мм, я, конечно, польщен, что ты так смотришь на меня, Грейнджер, — он наклоняется к лицу гриффиндорки и щёлкает ей по носу, — но мы можем опоздать. Можешь восхищаться мной по дороге! Уизли хватает за руку вдруг густо покрасневшую то ли от злости, то ли от смущения Гермиону и тащит ее к закрытым воротам какого-то парка на окраине Лондона. Грейнджер пытается разобраться в своих мыслях, ища объяснения всему, что происходит между ней и этим рыжим парнем. Фред же уже все давно понял, поэтому и не собирается отпускать руку бывшей старосты Гриффиндора. Он помнит свою странную реакцию, когда она впервые улыбнулась именно ему. Джордж тогда ещё больше двух недель изображал его по-идиотски счастливое выражение лица, периодически навевая что-то о стрелах купидона и прочей амурной ерунде. Так или иначе, с тех пор в голове у Фреда гриффиндорская отличница стала появляться чаще обычного, вызывая смешанные и не до конца понятные чувства. Вот только делать с этим что-либо он не собирался, списав все на эффект неожиданности. Наверное, Уизли так бы все и оставил, если бы в одну из летних ночей не вышел на крыльцо Норы, где встретил укутанную в клетчатый плед Гермиону. — Староста, Вы нарушили комендантский час, — наигранно сурово сказал тогда ей. Глупая шутка, и он это знает. Она лишь усмехнулась, закуталась сильнее и немного подвинулась, как бы приглашая его присесть рядом. Так Фред и поступил. Они молчали некоторое время, а потом Гермиона заговорила: — Из окон моего дома небо не кажется таким красивым, — она обняла ноги руками и, положив голову на колени, посмотрела на него. — Тебе повезло. Фред бы соврал, если бы сказал, что ему не понравилось, что она сказала «тебе», а не «вам». Гермиона обращалась именно к нему, хотя в этом доме он жил далеко не один. — Да, повезло. Он отвёл от неё взгляд. Было слишком странно сидеть спокойно, пока она смотрела на него так пристально. Зачем он вообще выходил на улицу? Забыл напрочь. — Холодает, — сказала это, и Фред почувствовал, что она немного подвинулась к нему и накрыла половиной клетчатого пледа, все ещё сохраняя какое-то пространство между ними. — Миссис Уизли будет огорчена, если ты заболеешь. Да и Джордж не обрадуется. Она опять улыбнулась ему. Именно тогда он понял, что глупые шутки братца-близнеца о его влюблённой физиономии стали более чем серьёзными. Уизли улыбается давним воспоминаниям. Грейнджер следует за ним, держа за руку. Все кажется чертовски правильным.***
Они идут уже несколько минут. Уизли молчит и явно торопится. — Фред?.. Гермиона все ещё держит его за руку. Немного шершавую и сухую, но тёплую. Ничего не изменилось. Она помнит, как впервые коснулась его руки. В голове всплывает образ пустого коридора Хогвартса и слишком рыжего юноши. — Ты их ешь, что ли? — Уизли с притворным ужасом смотрел на внушительную стопку книг в руках кудрявой отличницы. — Смешно. Тогда она была еще другой. Несколько заносчивой, немного грубой с ним. Но его это не волновало. — Давай помогу, — пропустил мимо ушей ее холодный тон. — Я могу са… Он не дал ей договорить, потянувшись к книгам. Немного шершавые, сухие, но тёплые руки Фреда мягко коснулись ее тонких пальцев в чернилах, забирая тяжелую стопку. — Да ты силачка, Грейнджер! — Пф, — отвернулась, чтобы скрыть самую малость покрасневшие щеки. — Не будь букой, — шаловливо улыбнулся Фред и пошёл к гостиной факультета, напевая что-то себе под нос. Гермиона не хотела в этом признаваться, но ей было интересно за ним наблюдать. Вечно жизнерадостный человек с, казалось, нескончаемым запасом безумных идей. И пусть она часто была с ним груба, но он почему-то всегда отвечал ей улыбкой. Это не укладывалось у неё в голове. — М-м. Поставить на стол? Она не заметила, как они дошли до башни Гриффиндора. Фред смотрел то на неё, то на стол, вопросительно склонив голову набок. — А, да, на стол, — опомнилась. — Спасибо. — Обращайся, — снова улыбнулся и, направляясь в сторону спален, легко потрепал гриффиндорку по макушке. — Цветных снов, Грейнджер. С тех пор Гермиона старалась больше не грубить Фреду. — Мы на месте. Уизли с театральным пафосом обводит рукой просторы небольшой поляны рядом с озером. Гермиона хмурит брови. — И зачем ты притащил меня сюда в три часа ночи? — она правда не понимает. — И это тебя-то самой умной ведьмой столетия прозвали, — бурчит под нос, качая головой. — Прости? — Мысли вслух. Он ведёт ее к скамейке, совершенно не обращая внимания на какие-либо глупые (подумать только!) вопросы. Нет, он, конечно, предполагал, что Гермиона не сильна в делах амурных. Ему это даже чем-то нравилось, но неужели она думает, что ему совсем нечего делать ночью, как таскать ее по закрытым паркам? — Теперь, грозная староста, сидим здесь и ждём рассвета, — накрывает ее клетчатым пледом, садится рядом и закрывает глаза, откидываясь на спинку скамейки. Гермионе кажется, что эксперименты с волшебными вредилками все же имеют некоторые последствия, влияющие на мозг, но молчит. Все же здесь не так уж и плохо. Они молчат довольно долго, а потом она все же решается задать вопрос, который мучает ее давно: — Почему ты зовёшь меня старостой? — М-м? — не открывает глаз, не поворачивается к ней, только вопросительно мычит. — Я имею в виду, что ты продолжаешь так меня называть, хотя мы уже не учимся в Хогвартсе, — она смотрит на него с интересом. Фред вздыхает, открывает глаза и проводит рукой по волосам, рыжеющими в свете постепенно светлеющего неба. Он молчит ещё несколько минут, а потом говорит легко, будто не думает о своих словах: — Да просто влюбился в тебя, когда ты старостой была, вот и привязалось. Он сидит, не двигаясь, и слышит, как Гермиона тихо вздыхает. Мысленно даёт себе пару неплохих подзатыльников, коря за то, что так легко выложил все свои чувства, наплевав на план с романтическим рассветом и красивыми словами о ее кофейных глазах. Если Джинни узнает о его провале, то не сносить ему своей рыжей головушки. Чёрт бы подобрал эту любопытную Грейнджер. Гермиона слегка мотает головой и дотрагивается холодными руками до горячих щёк. Сердце, видимо, решает, что если не будет так безумно биться, то девушка не догадается о том, что следует сделать. Она встаёт одним рывком, снимая с себя плед. Он уверен, что она собираемся уйти, поэтому закрывает глаза. Видеть ее постепенно удаляющуюся спину Уизли не желает. Фред не сразу понимает, почему она набрасывает клетчатый плед ему на плечи, а не спешит убежать куда подальше. Он открывает глаза и видит по-грейнджерски серьёзно-смущённую улыбку. Она немного колеблется, но потом все же медленно наклоняется к нему, кончиками пальцев касаясь рыжих волос. — Староста так староста. Она почти невесомо целует его в уголок губ и обнимает, тихонько посмеиваясь над его поражённым выражением веснушчатого лица. Фред уверен, что он когда-нибудь совсем рехнется от всей тучи чувств к этой грозной старосте, но все равно обнимает ее крепко, не собираясь отпускать. По правде говоря, Гермиона и не думает уходить.