Другая работа

      Профессор Косигая никогда не был высоким или красивым. Зато он был умным и имел учёную степень, а потому пользовался успехом у женщин. Ну, как женщин… девушек-студенток. Но так было даже лучше — сами студентки прекрасно понимали все выгоды от тесного общения с сенсеем и все минусы от брака с преподавателем. И Косигаю это устраивало более чем полностью. Ни к чему не обязывающее приятное времяпровождение с очаровательно юными девушками, пока еще не настроенными выходить замуж, но заинтересованными в хороших отметках, — что еще надо убежденному холостяку?       Иногда Косигая думал о своём друге и напарнике Комаде. Тот был объективно хорошим мужиком и учёным со светлой головой, даром что высоким и привлекательным. Даже дурацкие очки не портили мужественное лицо Комады. Впрочем, сам Косигая никогда не упускал случая подколоть друга, сбивая собственное тщательно скрываемое восхищение.       Комада снова тайком ото всех ел гамбургеры в его кабинете. Целую гору невыносимо вредных, но вкусных и питательных гамбургеров. Сдержанный до забитости в обычной жизни Комада с почти звериной жадностью поглощал бесчисленные булки с котлетами, чей запах пропитал всё помещение насквозь, коварно забивался в нос, соблазняя, заманивая в свои холестериновые сети.       Профессор тайком сглотнул, показательно сморщился, шевеля щегольскими усиками, и в очередной раз пошутил над размером порции. Комада традиционно оправдывался, недобро поглядывая сквозь стёкла очков: он всё ещё отказывался принимать паразита как часть себя. — У нас сегодня будет «другая работа», — Косигая ненавязчиво потрепал по сильному плечу напарника. Знал бы кто, как спокойно и уверенно он чувствует себя в присутствии друга.       Пожалуй, было нечто забавное в том, что с просьбами о помощи к ним чаще всего обращались те, кто был по ту сторону закона. С другой стороны, кому как не якудза знать о том, что скрывается от широкой общественности? Косигая и думать не хотел о том, какую панику подняло бы известие о демоническом вирусе! Пусть уж лучше так, до тех пор, когда они с Комадой не разработают совершенную вакцину. Косигая был уверен в том, что они рано или поздно смогут это сделать. Пока же каждый раз они рисковали не меньше, чем те, кого лечили. Вирус был непредсказуемым и на каждого человека влиял индивидуально. Единственная сомнительна тенденция, которую смогли отследить профессора — инфицированные чаще появлялись в среде, где жестокость стала нормой. В большинстве известных им случаев поражённые так или иначе были связаны с криминальными структурам. Впрочем, Комада как-то обмолвился, что, как правило, обычные граждане просто не знают, к кому им обращаться, если они или их близкие вдруг начинают превращаться в монстров. А поди тут разберись, кто из пропавших без вести скрылся от долгов и позора, а кто стал жертвой демонического вируса? Времени же на подобное расследование у них не было. Их было всего двое, тех, кто работал над вакциной. Для большинства людей демонического вируса не существовало. Косигая и сам бы в него не верил, если бы Комада не стал одной из жертв вируса, способного на немыслимые мутации.       В очередном особняке очередного криминального боса их встретили как дорогих гостей. Якудза в большинстве случаев не умеют разговаривать спокойным тоном — слишком уж привыкли рычать, изображая из себя крутых парней, слишком привыкли угрожать и давить на собеседника, даже если в этом не было нужды. Но ужас перед почти потусторонним явлением заставлял их непривычно ломать собственные голоса, умоляя избавить от воплощённого ужаса. Косигая по-своему любил эти моменты. Ему нравилось быть в центре внимания, а Комада, наоборот, старался спрятаться за его невысоким плечом. И это было приятно. Поэтому на людях Косигая с удовольствием брал роль лидера, прикрывая друга.       Спуски в подвал тоже были обычной частью их «другой работы». Пожалуй, они видели больше секретных камер пыток и нелегальных темниц, чем все полицейские Токио вместе взятые. Ну а куда еще можно сунуть инфицированного сятей, чтобы монстра и удержать, и спрятать? В том, что это был инфицированный, не осталось никаких сомнений, когда из глаз Комады покатились слёзы. Никакой дополнительной диагностики не надо — организм Комады неизменно реагировал на присутствие демонического вируса.       Сятей, скованный по рукам и ногам тяжёлыми даже на вид цепями, тяжело и хрипло дышал, вжимаясь лицом в бетонный пол. Когда-то это был молодой и крепкий парень, едва вышедший из мальчишеской поры. Сейчас это было чудовище с оскаленной многозубой пастью на затылке, пучком странных наростов вдоль хребта и огромным мясистым хвостом, оканчивающимся еще одной слепой пастью. Косигаю интересовало, откуда берётся дополнительная масса на все эти лишние конечности-наросты у инфицированных, но пока внятного ответа на этот вопрос не было. Впрочем, учитывая склонность заражённых к людоедству, вывод напрашивался сам собой.       Учёный волевым усилием отвлёкся от собственных мыслей и внимательно оглядел конечности несчастного. Руки и ноги практически не изменились, оставшись человеческими, но теперь заканчивались жутковатого вида когтями, а вокруг несчастного витал неприятный кислотный запах. Комада осторожно коснулся руки Косигаи и предупреждающе сжал. У того потеплело в груди от этой неподдельной заботы, к которой он так и не привык. Кивнув напарнику — мол, понял, буду осторожен, — Косигая осторожно приблизился к скованному существу. — Пока что трудно сказать, контролирует ли его вирус, или же просто образовал несколько очагов, несвязанных с сознанием, — профессор медленно наклонился, внимательно следя за отростками. — Эй, парень, ты меня слышишь? Если да, поверни голову, чтобы я видел твои глаза.       Сятей отозвался сиплым дыханием и вялой попыткой дёрнуть головой. Щупальца на спине тревожно зашевелились. — Не спеши, парень, — мягко посоветовал Косигая и потянулся к своему саквояжу — было бы совсем не плохо взять несколько образцов для анализов.       Косигая медленно достал пробирку и стеклянную палочку с приплюснутым лопаточкой концом. Он не оборачивался на друга, потому что прекрасно знал — как бы далеко Комада ни стоял, если возникнет необходимость вмешаться, он успеет вовремя, еще до того, как бандитская братия потянется к своим ножам. Осторожно собрав стеклянной лопаточкой слюну из оскаленной пасти, Косигая размазал образец по внутренней стенке пробирки и заткнул её пробкой. Они пока ещё не выяснили, как вирус попадает в организм, но, возможно, в похожей на кислоту слюне твари был ответ на этот вопрос. Хотя бы на этот.       Инфицированный якудза наконец смог повернуть голову. Косигая едва не выронил пробирку, когда на него уставился мутный выпученный глаз с кроваво-красным белком. — Да, парень, плохи твои дела, — сочувственно пробормотал профессор и громко добавил, — Похоже, вирус уже затронул мозг, но пока человек ещё соображает.       Босс, неосознанно прячась за Комаду (видимо, бандитский опыт позволил интуиции безошибочно определить самое сильное существо среди присутствующих), заикаясь попросил объяснить. — В такой ситуации мы не можем гарантировать, что парень выживет, — пояснил Косигая. — Если бы вирус не затронул мозг, то было бы достаточно просто избавиться от наростов, убивая их по отдельности. Но когда задет мозг, отделить вирус от человека значительно сложнее.       Откровенно говоря, пока что это было сделать попросту невозможно, иначе первым делом Косигая вылечил бы Комаду. — Я попробую пока удалить наросты, — профессор ловко натянул резиновые перчатки, достал уже заполненный одноразовый шприц и снял колпачок с иглы. Он уже не раз проводил эту процедуру.       Комада всё так же стоял поодаль, чтобы вирус внутри него никак не взаимодействовал с поражённым якудзой. Из глаз Комады по-прежнему текли слёзы, но он не вытирал их, продолжая внимательно следить за другом и коллегой.       Косигая уверенно взялся за основание одного из щупалец, торчащих из спины несчастного. Настоящие учёные не страдают излишней брезгливостью. — Не считая когтей, все изменения находятся над спинным и головным мозгом, — громко сообщил он. — Похоже, в этот раз вирус сразу проник в нервные ткани и обосновался в них. Крайне тяжёлый случай.       До сих пор они не сталкивались с таким развитием событий. Обычно вирус поражал органы, а уже потом проникал в мозг, стремясь взять носителя под контроль. Когда это происходило, лечение оказывалось малоэффективным. Впрочем, большинство больных и без стороннего вмешательства не выживали после всех тех стремительных физиологических изменений, которые вызывал демонический вирус. Был только один случай, когда инфицированный выжил и даже взял вирус под свой контроль. Ну, более или менее.       Косигая почувствовал, как в нескольких метрах за его спиной, ненавязчиво отодвигая от себя якудзу, напрягся Комада. Вероятно, его помощь всё же потребуется. Игла шприца проникла внутрь щупальца, и то задёргалось, норовя вырваться из руки. Косигая сосредоточенно нажал на поршень. Обычно сыворотка действовала быстро. Так случилось и на этот раз. Щупальце забилось в руке, потом поникло и расползлось неаппетитной лужицей. Профессор тут же достал вторую пробирку и собрал в неё образец. Внезапно тело сятей выгнулось, пасть на кончике хвоста грозно зашипела и метко плюнула в лицо Косигае. Тот не успел ни прикрыться, ни даже зажмуриться, но перед лицом возник знакомый рукав пиджака Комады. А потом раздалось тихое шипение — кислотная слюна разъедала добротную и плотную ткань с необычайной лёгкостью. Впрочем, Комада не обращал на это внимание — он ловко ухватил одной рукой хвост, вдавливая подлую пасть в бетонный пол, а второй, благо рост позволял, крепко сжал шею парня, не позволяя пасти на затылке провернуть этот же трюк. Обе пасти рассерженно скрипели и подвывали. — Давай! — Комада явно не сдерживал силу, пытаясь прижать разбушевавшегося инфицированного. — Образцы потом!       Косигая покорно кивнул и тут же достал очередной шприц. Он действовал быстро и уверенно, перехватывая щупальца одно за другим и вводя сыворотку. Он больше не ждал, когда та подействует, торопливо переходя к следующему. Щупальца шипели и извивались, прежде чем растечься мерзкой жижей, а парень орал дурниной, корчился от боли и ужаса и пытался вывернуться из железной хватки Комады. Тот продолжал его удерживать, от напряжения на висках и шее вздулись жилы, а руки постепенно деформировались, обрастая когтями и редкими жесткими щетинками. Косигая сместился так, чтобы прикрыть собой коллегу. В воздухе отчаянно воняло разлагающимися щупальцами и почему-то кровью. Бросив очередной тревожный взгляд на руки Комады, Косигая понял причину — едкая слюна не только разложила ткань костюма, но добралась до плоти. Сквозь прореху в одежде было прекрасно видно вздувшуюся волдырями и сочащуюся кровью кожу. Выглядело это очень болезненно, а ощущалось наверняка ещё хуже. Клетки Комады регенерировали почти с той же скоростью, что кислота пожирала их, а значит, вся боль не только усиливалась многократно, но и словно закольцовывалась.       Нерациональная злость охватила Косигаву, и тот стал двигаться еще быстрее. Схватить мерзость, ввести вакцину, схватить следующий нарост. И так по всему позвоночнику от шеи до крестца. Оставшиеся щупальца больше не бились в бесполезной истерике — теперь они целенаправленно пытались обхватить руки Косигаи, вынуждая его остановиться. Мечущийся и воющий парень тоже не облегчал задачи, а глаза Комады начали наливаться кровью. Если так будет продолжаться, скоро он потеряет человеческий облик. Косигая не боялся монстра, в которого обращался Комада, когда ослаблял контроль над вирусом. Ведь тот — друг и коллега, обладающий поистине невероятным иммунитетом, никогда не подчинялся мелкой твари, живущей в его теле. Как бы жутко ни выглядел Комада, он продолжал оставаться собой. Вот только поди объясни это перепуганным и вооружённым бандитам. Вреда причинить они, конечно, не смогут, но ведь и молчать не станут. Косигая сделал инъекцию в последнее щупальце и оценивающе посмотрел на неистово извивающийся хвост. — Сначала пасть, потом основание, — решил он, доставая очередной шприц. К слову, они уже заканчивались. Конечно, в саквояже был еще и многоразовый стеклянный, стерильно чистый и с запасом таких же стерильных игл. Но использовать его так же быстро, как и заранее заправленные одноразовые, просто невозможно.       Косигая уверенно ввёл иглу в зубастую «кисточку» и нажал на поршень. Ещё одна инъекция в основание хвоста. Времени всё меньше, черты лица Комады заостряются, глаза багровеют — скоро опасливо жмущиеся к решётке выхода якудза заметят эти изменения, несмотря на полумрак подвала и расстояние. Косигая торопится, но его движения всё так же точны и выверены. Он вам не какой-нибудь теоретик, за его плечами бесчисленные часы практики, миллионы сделанных инъекций и даже несколько примитивных операций. Он справится! С затылком сложнее всего. Туда нельзя колоть, пока хвост окончательно не растечётся мутной жижей, открывая волосатую задницу якудза через огромную прореху в просторных штанах. Со шприцом наготове Косигая внимательно смотрел на исчезновение хвоста. Вот сейчас! Едва белёсая мутная жижа потекла между оголившимися половинками, руки парня неожиданно согнулись под невозможным углом, отшвыривая Касигаю. Пока учёные сосредоточенно уничтожали нарыв за нарывом, вирус, словно понимания угрозу, сосредоточился на подчинении носителя. И теперь сятей с лёгкостью рвал цепи, пока замешкавшийся Комада встревоженно звал друга. — Я в порядке! — крикнул Косигая , потирая ушибленную руку и искренне радуясь, что в процессе приземления никуда не воткнул себе чёртов шприц.       Только этого и ожидавший Комада тут же бросился на инфицированного, уже сбросившего все свои цепи и шустро вскочившего на четвереньки. Задрав кверху голый и покрытый вонючей слизью зад, словно там всё еще имелся плюющийся кислотой хвост, сятей угрожающе зарычал и кинулся на Комаду, чьи глаза стали огромными и кроваво-красными. Комада ловко перехватил чудовищными руками когтистые лапы инфицированного и перекинул через себя почти стокилограммовую тушу. Этот приём позволил ему не только прижать грохнувшегося сятей к полу, но повернуться к перепуганным якудза спиной. Вряд ли те хорошо разглядели оскаленную клыкастую пасть с капающей слюной и огромные, дико выпученные глаза с кроваво-красными белками. Оглушённый падением якудза на мгновение замер, и Комада одним отточенным движением отросших когтей вырвал из затылка несчастного нарост с оскаленной пастью. Назвать это операцией не рискнул бы и Джек Потрошитель.       Парень, лишившись паразита, мигом растерял всю воинственность и теперь только жалобно скулил, сжавшись в комок и пытаясь прикрыть руками оголившуюся кость черепа на затылке. Комада удерживал его от этого медленно приобретающими человеческий вид руками — не стоило заносить грязь в открытую рану на голове. — Если он и раньше редко пользовался мозгом, то, возможно, никаких изменений вы не заметите, — Косигая поднялся на ноги и, бережно придерживая ушибленную руку, похромал к якудза, отвлекая внимание на себя. — Комада, когда закончишь с перевязкой, уходим.       Из особняка они выбрались не сразу. Сначала гостеприимный босс пытался подпихнуть Касигае свою аптечку вместе с молоденькой медсестрой и отстал с этим заманчивым предложением только после того, как Косигая прочёл целую лекцию о том, почему так важно взять с ран образцы, прежде чем обрабатывать ушибы. Плату за лечение, впрочем, Косигая взять не забыл.       Словом, не было ничего удивительного в том, что кислотный ожог Комады зажил без следа к тому времени, как они добрались до своей служебной квартирки при университете. Жили они вместе якобы из-за общих исследований. В некотором смысле это было правдой, но на самом деле они оба считали, что оставлять Комаду без присмотра надолго нельзя. Как бы он ни сопротивлялся вирусу, рано или поздно тот одержит верх, если они не смогут вовремя разработать вакцину. И будет совсем не лишнее, если в этот момент рядом с Комадой окажется тот, кто сможет вколоть хотя бы экспериментальную версию лекарства. — Вряд ли этот парень переживёт ближайшую неделю, — уже в комнате сказал Комада, с сожалением выбрасывая испорченный пиджак. — Всё же слишком близко к мозгу, каким бы маленьким и девственным он бы ни был. — Ты сам на себя не похож, — Косигая внимательно посмотрел на полуголого друга. — Обычно это я отпускаю сомнительные шуточки. — Значит, ты признаёшь, что они сомнительные? — Зануда, — фыркнул Косигая. — Лучше покажи руку. — С моей всё в порядке. А вот твою действительно стоит осмотреть.       Не позаботившись о том, чтобы накинуть хотя бы футболку, Комада достал аптечку и увлёк друга к дивану. Косигая покорно дал осмотреть незначительный ушиб. К счастью, он отделался синяком и даже не стесал кожу об бетонный пол. Впрочем, никакой гарантии, что он не заразился демоническим вирусом, никто дать не мог. Ведь до сих пор они не знали, как вирус попадает в организм. Пока Косигая размышлял над образцами слюны в холодильнике, Комада осторожно обработал ушиб заживляющей мазью. Косигая лишь хмыкнул про себя, Комада всячески старался держать дистанцию с другими людьми, мастерски избегая любого физического контакта. И только в такие минуты, когда требовалась помощь с лечением, упрямец позволял себе сократить расстояние до минимума. — Тебе следует быть более осторожным, — мягко заметил он, убирая мазь в аптечку. — Ну да, — хохотнул Косигая из вредности и, пользуясь случаем, прикоснулся ладонью к сильным мышцам. — Не всем так повезло с телом, как тебе. Жаль, что ты не хочешь передать свои великолепные гены по наследству. — Инфицированные гены, — мрачно поправил Комада, но не сбросил руку друга со своей груди. — Мы это уже не раз обсуждали. — Ты единственный, кто смог контролировать вирус, — снова завёл надоевшую шарманку Косигая. — Я тебе не морская свинка, — взгляд Комады стал жестким и холодным. Спокойный и даже мягкий в обычное время, он был непримирим в этом вопросе.       У него и так осталась лишь половина свободы, и отдавать её остатки он не собирался ни ради будущего человечества, ни ради сомнительных лавров испытуемого. — Спокойно, — Косигая осторожно погладил горячую мышцу, словно успокаивал норовистую лошадь. Ему казалось хорошим знаком то, что рассерженный Комада не отшвырнул его руку, позволяя продолжать физический контакт. — Никто тебя в лабораторию не тянет. Но эта такая трата великолепного материала. — У тебя самого гены неплохие, — огрызнулся Комада, - детишки мозговитые будут. — Ну, у меня, возможно, они уже есть, — фыркнул в ответ Косигая. — Вот и закроем тему.       Косигая хмыкнул, продолжая удерживать руку на коже друга. Его немного напрягало, что Комода всегда держался чуть в стороне, избегая касаться других людей, включая его самого. С одной стороны это было понятно — демонический вирус был слишком мало изучен и оставался совершенно непредсказуемым, а пути заражения до сих пор оставались невыявленными. Конечно, такой заботливый человек, как Комада, просто не мог подвергать других людей опасности, прикасаясь к ним лишний раз, но всё же было иррационально обидно. К тому же Косигае нравилось это большое, крепкое и сильное тело с могучими мышцами — полная противоположность тому недоразумению, что досталось ему самому. Косигая не отказался бы от такого даже с учётом крайне неприятного довеска в виде вируса. Тело Комады даже в стадии монстра было по-своему красивым. Очень так по-своему. Но если сравнивать с теми уродами, которых приходилось видеть во время «другой работы», то монстр Комады отличался гармоничным телом, отсутствием всяких тентаклей и клыков в неожиданных местах. Эдакий гибрид человекоподобного льва с мощным хвостом, роговой гривой, гибким, невероятно сильным телом и демонической маской вместо лица. И хотя рожа у монстра была на редкость жуткая, двигался он с кошачьей грацией и ловкостью гимнаста. Косигая не мог и не хотел перебарывать то восхищение, которое он испытывал к своему другу и коллеге. Хотя самому Комаде, наверное, было неловко перед человеком, который знал его постыдную тайну. — Знаешь, тебе не помешало бы немного расслабиться, — Косигая надавил ладонью, вынуждая Комаду откинуться на спинку диванчика. — Ты всегда в напряжении. — Просто не хочу давать вирусу ни шанса. — Однажды это постоянное напряжение скажется в самый неподходящий момент, — Косигая наклонился к другу. — Давай хоть массаж тебе сделаю, а то весь как чурка деревянная. — Не стоит, — Комада, несмотря на неудобную позу, по-прежнему не двигался, выражая протест лишь словами. — Тогда считай это моей благодарностью за сегодняшнее спасение. — Как будто в первый раз. — Видишь, я тебе уже, оказывается, задолжал, — рассмеялся Косигая. — Ложись уже.       Комада упрямо выдвинул подбородок, но через несколько секунд всё же сдался. Переместившись на футон, он подставил широкую спину другу. Не то что Косигая был хорошим массажистом, но расслабиться и в самом деле не мешало бы. Усилием воли Комада заставил мышцы расслабиться, когда почувствовал на бёдрах тяжесть приятеля. Косигая же, беззаботно усевшись верхом, первым делом стянул резинку с волос Комады и аккуратно отвел длинные пряди в сторону. Насвистывая себе под нос, он растирал между ладонями массажное масло с тонким запахом лаванды, а затем приложил тёплые ладони к бугрящейся мышцами спине. Разогревая кожу неспешными движениями, Косигая поймал себя на том, что не слишком завидует всей этой мощи и красоте, а вполне искренне восхищается физической формой друга. Пожалуй, даже лучше, что всё это великолепие досталось Комаде, ведь принадлежи эта спина самому Кашигаве, он никогда бы её не увидел, не смог бы вот прикасаться, ощущая под пальцами гладкую кожу и тугие мышцы. Косигая щупал, теребил, растирал, давил, проминал раскинувшееся под ним тело, чувствуя, как оно расслабляется, как почти видимо истекает из мышц напряжение. Между лопатками и на висках появилась влага, но Косигая продолжал массировать спину и затылок, пока Комада не уснул.       Мужчина смахнул пот с лица и поднялся. Вот тут он и обнаружил собственное возбуждение. Косигая почувствовал, как кровь прилилась к лицу. Его уже давно было чрезвычайно трудно смутить, в этот раз он, похоже, отлично справился сам. Оставалось справиться и с ещё одним делом.       Набросив лёгкое одеяло на спящего Комаду, Косигая уединился в туалете и со стоном расстегнул ширинку. Возбуждение было почти механическим, поэтому снять его разрядкой было проще и быстрее, чем ждать, когда «само пройдет». Косигая сжал влажную от массажного масла ладонь на собственном члене и несколько раз с силой провёл по нему. Перед глазами маячила раскрасневшаяся и разгорячённая массажем спина Комады. Сильная, красивая, жаркая. Эту рельефную спину, скульптурную шею и скрытый густыми длинными волосами затылок он мял несколько минут назад, впитывая кожей ладоней невероятную силу самого живучего человека в Японии. Тонкий запах масла щекотал ноздри, а в паху тупо пульсировало. Косигая поймал себя на мысли, что хотел бы провести языком через всю спину Комады — от крестца до затылка. Ткнуться носом в чёрную массу на затылке, вдыхая запах самого обычного шампуня и мужского мускуса. Запах Комады. Сильного, высокого и красивого Комады. Замкнутого, сдержанного и до идиотизма благородного Комады. Его Комады. Косигая жмурится и жмурится до появления белых звезд под веками. Оргазм глухой, будничный и почти неприятный, но облегчение разливается под кожей, оседает тяжестью в мошонке и стекает белесыми каплями в унитаз. Глупо, стыдно и нелепо. Косигая вытирает руки туалетной бумагой, промокая остатки массажного масла и собственного семени. В голове нет ни единой мысли, и очень хочется спать.       Косигая плетётся в комнату, устраивается на диване, в который совсем недавно вжимал Комаду. Того самого Комаду, которым сам стать никогда не сможет, но под чью кожу хочет проникнуть. Не скальпелем и не вакцинами, даже не кровью, а всей своей сутью. Вот только это невозможно. Зато только Косигая сможет сделать Комаду по-настоящему счастливым: надо всего лишь разработать чёртову вакцину. И однажды он сможет это сделать. Даже, если ему самому Комада нравится таким, какой он есть.