to the moon and back

      Привязанность к недоразумению по имени Хэрн приходит сразу, стоит им сойтись поближе. Приходит так, будто на самом деле была и вчера, и три дня назад, и завтра, и тысячу и один день после. Он сидит у Карса на кухне, обхватив ладонями кружку с чаем - уже вторую, - а Карс, сам того не замечая, двигает ближе к нему вазочку со сладостями, будто тот был его ненаглядным внуком. Вовсе нет. Разница в их возрасте составляет всего лишь два с половиной года. Странно. Нет, не то, что Хэрна хотелось оберегать, холить и лелеять, а то, что разница вообще была. Они просто чертовски похожи друг на друга - если не вглядываться, можно даже решить, что они близнецы. У Карса разве что волосы темнее. Зато у Хэрна гуще. В такие было бы здорово запустить обе пятерни, растрепать, прижаться щекой, и, сдерживая слёзы счастья, сказать «я люблю тебя до луны и обратно», рассмеявшись над тем, что прозвучало - глупее не придумаешь. Да и Карс так не скажет. Ни сейчас, ни завтра, вообще никогда. Просто потому, что прямо сейчас Хэрн пьёт из кружки, на дне которой напечатана скромная надпись «I love you to the moon and back». Захочет — сам поймёт. Незачем лишний раз сотрясать хрупкое мироздание словами. Карс обязательно соврёт, если в этот момент что-нибудь скажет, подберёт слова, просто потому, что не подобрать не выйдет. А Хэрн любит честность; быть честным до конца невозможно, потому что таких слов не существует, и придётся пустить Хэрна в свои мысли.       А что там, собственно? Только «я люблю тебя до луны и обратно», и на повторе. Нет смысла пытаться это сказать: Карс уже дал Хэрну нужную кружку. Когда покупал, не думал даже, что пригодится она вот так. Когда покупал, не думал даже, что будет пользоваться ею в принципе — кружек, вроде, у него достаточно.       И как же его угораздило? Этот вопрос даже нельзя отнести к конкретной ситуации. Карса постоянно гораздило из передряги в передрягу, пусть эти передряги были даже весьма бытовыми, как, например, эта. Его угораздило влюбиться в первого почти что встречного, который оказался совершенным скептиком и ворчуном. Его скептицизм превосходит даже скептицизм самого Карса, и в другой ситуации обязательно произошла бы ссора, но вот они — сидят друг напротив друга, пьют чай и болтают так непринужденно, будто это не они вчера днём готовы были друг другу глотки порвать на слушании. Очень иронично, думает Карс. Прокурор и адвокат. Что может быть лучше? Ему и здорово, и страшно — знакомы второй день, а он уже прямо сейчас хочет держать Хэрна за руку и обязательно успеть сказать всё-всё. Как будто у него уже была такая возможность, но он не смог, и страшно, что сейчас тоже не сможет.       Ему кажется, что он знает Хэрна всю жизнь. Может быть, потому, что его настоящая жизнь началась только вчера.       Хэрн немного запрокидывает голову, чтобы допить чай. Он опускает кружку на стол, а потом ещё секунды три смотрит на донышко.       — Ты знаешь, — начинает он, — а мне позавчера ночью снилась эта фраза. Ну как. Я не знаю. Я её просто видел. То ли написанную на бумаге, то ли выведенную пальцем на стекле, то ли ещё как. Не помню, хоть ты тресни. А потом снился ты. Самое странное и страшное, хочешь верь, хочешь — нет, — ты истекал кровью на моих руках. А я ничего не мог сделать. Вокруг были какие-то люди, и река, и что-то ещё, и ты, вроде, хотел так много сказать… и я решил. Давай ты больше не будешь этого повторять. Второго раза я точно не переживу. Мы знакомы только два дня, а у меня уже такое чувство, что я и шагу без тебя сделать не смогу. Будто мы всю жизнь знакомы. Я проснулся тогда в холодном поту от страха тебя потерять - так что давай поступим в соответствии с единственным возможным сценарием: я буду любить тебя до луны и обратно, а ты меня в ответ, а ещё мы будем смотреть фильмы по четвергам и ходить в бары, кафе или рестораны, куда пожелаешь, — по пятницам. Короче, делать всё, что нам захочется, и говорить всё, что захочется сказать. Иначе я просто понятия не имею, что значит моя жизнь.       И, протянув руку, вкладывает ещё теплую кружку в ладони Карса, которого, конечно, не нужно просить дважды.