Дым и опиум.

Тихая больница на юге Сакраменто опустела. Врачи и медсестры уже давно дома, сидят вместе с семьей, смотрят телевизор, ужинают или всей родней громко болтают то об учебе детей, то о работе родителей, то о политике, то просто перекидываются парой фраз. Может быть, конечно, она тоже мечтала так проводить вечернее время. Но когда в руки попадал он: её либидо, страсть и дикое желание, то все остальное казалось скучным и неинтересным. Каждый день одно и то же. Дом. Работа. Семья. Нет, уж она-то была уверена в своём выборе. Или это уже давно не выбор, а жизненная необходимость? Белая просторная палата казалась для нее комнатой пыток. Словно камера для душевнобольных, она давила на нее, сводила с ума. Хотя, нет, это наркотик. Это он сводил ее с ума, это его она так жаждала с каждым разом больше и больше. А в больнице его нет. Ее посетила безумная идея поискать здесь, а может быть все-таки...Нет. Мозг, ещё чудом способный хоть чуточку трезво мыслить, отбросил эту идею к безумным. Ноги сводило, кости начинали болеть, дышать становилось все труднее. Её эйфория заканчивалась, как заканчивается бал для Золушки. А после бала — адская боль. В обычно пустующее помещение кто-то вошёл. На нем не было халата, который требовалось всегда надевать. Лишь потёртые темные джинсы и тёплый красный свитер, смотревшийся неуместно в такую погоду. Чуть подняв голову, она увидела белые и длинные для мужчины волосы, огненные сферы, освещавшие непроглядную тьму и глаза... Белые, без всякого зрачка, они смотрели на нее с обидой и явным осуждением. — Ты никуда не уйдешь отсюда, Ланая...— его низкий голос звучал отчужденно и пусто. Одним щелчком он приковал ее руки и ноги к больничной палате. — Милый, — Ланая попыталась как можно правдоподобнее улыбнуться, — давай без этого, со мной все в порядке. — улыбка казалась жалкой. Нет, он не поверил ей. — Мы уже это с тобой проходили сотню раз... Нет, он не даст ей себя обмануть. Раньше да, ей удавалось, но не сейчас. Боги, как он устал. От этой девчонки он слышит одну ложь. Что она бросит героин, что всё у них будет хорошо, что они будут полноценной семьёй и что она любит его. Ха. Любит. Разве наркоман способен любить что-то ещё, кроме как наркотик? И сейчас он убеждается в этом снова и снова. Но он не может бросить эту наркоманку, ведь прекрасно знает, что кроме него о ней некому позаботиться. — Каэль, я брошу героин, — крича и плача, она пыталась убедить его выпустить ее. — Брошу! Прошу тебя, только выпусти меня... Сердце эльфа сжалось. Ему опять жалко её. Но он не мог её выпустить, ибо тогда катастрофа неминуема. — Нет. Дверь закрылась. А она осталась там. Такая маленькая, хрупкая наркоманка, которой он отдал своё сердце. Но его любовь не была весомым аргументом дабы бросить наркотик. Каэль вышел на крыльцо больницы. Где-то наверху он слышал, как Ланая нестерпимо орет от боли и только выкрикивает его имя. Эльф остановился и достал сигарету. Табак был целителен для него в такой ситуации. Он позволял ему сохранять самообладание, но даже он не мог заглушить его боль. Никогда он ничего так не проклинал, как такое мерзкое чувство — любовь. Словно проклятие, оно не давало ему спокойно жить. Будто боги гневаются, а там, на втором этаже больницы, истошно кричит его наказание. Все его знакомые и друзья удивлялись — как можно было полюбить такую конченную наркоманку, этого отброса общества. Но у него это получилось. Слишком сильно он ее любил и слишком сильно страдал от ее лжи, когда видел её очередную ломку и попытку сдержать своё обещание покончить с наркотиками. Каэлю, как никому, было тяжело. Да, он пытался ее забыть. Однажды эльф не сказал ни слова и уехал на месяц. Попытался строить отношения с Тресдин, с этой умной, красивой, сильной женщиной, но это было не его. Конечно, Инвокер был премного благодарен ей за все, однако его наркоманка не давала ему покоя. Девушка часто ему снилась, причем в кошмарных снах, где сюжет был один и тот же: Ланая умерла от передозировки. Каэль не выдержал и теперь опять с ней. Видимо моя доля — это страдания. Потушив сигарету, он быстро ушел прочь от больницы, все ещё слыша истошные крики его наркоманки