Оттенок равнодушия.

Прошло пару дней с того момента, как погиб легендарный пес. Дворняга не могла прийти в себя, ведь тяжело терять лучшего друга, к тому же единственного. В этой закрытой тюрьме она осталась совсем одна и больше не у кого спросить совета или попросить помощи. Ни охота, ни тренировки не доставляли ей никакой радости. Еда в горло не лезла, отчего на тренировке, которую предоставлял ей Итачи, она проявляла некую слабость, отчего и терпела неудачу. Воин израсходовал впустую четыре миски риса, а собака так и не притронулась к еде. Он пытался разнообразить ей питание, чтобы заставить ее есть, давая ей мясо фазана и форели, но увы, Ева даже носом не повела в сторону своей миски. После того, как Итачи оставлял ее одну, она лежала на одном месте и прокручивала тот вечер в своей голове снова и снова. На глазах невольно наворачивались слезы и временами она даже не замечала того, как плакала сквозь стиснутые зубы. Очередной вечер завершающего дня. Воин как обычно поставил миску с рыбой возле стола на полу, а дворняга так и продолжала лежать в углу, упираясь взглядом в землю. Казалось, что мира для нее словно не существует. Она даже не обращала внимание на то, что Итачи вошел в маленькую комнатушку. Поникший взгляд, который смотрит в упор, но при этом будто смотрит сквозь предметы. Словно все вокруг прозрачное. Уши немного прижаты как-то вперед. Итачи, наблюдая за всем этим, лишь подвинул миску к ее передним лапам. Собака чувствовала голод. Тяжело проигнорировать то, как дикое урчание в животе сопровождается монотонной, голодной болью. Едва ли миска коснулась ее носа, потревожив ее, она села, расставив свои передние лапы, дабы не наступить на эту миску. Упираясь в нее взглядом, она понимала, что нужно поесть хоть немного, но при всем этом так не хотелось. — Что, до сих пор кусок в горло не лезет? — спросил Итачи, глядя на ее поникший вид. Последние несколько месяцев он часто говорил с собакой, которая его сопровождала. Своего рода собака мастер хранить секреты. Она знала самое банальное и простое, и временами даже создавалось впечатление комментариев с ее стороны. Однако сейчас, когда собака находилось в таком состоянии, Итачи был обеспокоен чужой жизнью. — Как я могу есть, когда Тоса… - произнесла та, едва бормоча себе под нос. К сожалению Итачи не мог различить ее слов, а посему слышал лишь мычание, такое подавленное и немного хриплое. Даже для воина не секрет, что преданность собак поражает. Он и сам мимолетно стал свидетелем собачьей скорби, когда ее хозяин погиб на войне. Отчасти он понимал, что может чувствовать собака, но мысли о том, что это животное по прежнему как-то ненавязчиво доминировало в его анализе. — Терять друзей довольно тяжело. Порой бывает даже невыносимо… От того, что ты ничего не смог сделать и предотвратить смерть того, кто тебе дорог. Это непосильная ноша на наших плечах. Но ты пока еще живешь, а поэтому должен двигаться дальше, несмотря ни на что. Хотя бы ради своего друга… - произнес он как-то задумчиво, усаживаясь на край кровати. — Я не хочу есть… Тоса не первый друг, который умер на моих руках… Но от всех остальных его отличало что-то особенное. Какая-то искренность или что-то вроде того… в этом мире у меня больше нет друзей… Только Тоса… он меня всему научил… я… я не хочу есть, понятно?! — прорычала Ева, наступив на край миски, перевернув рыбу на пол. Отвернувшись от воина, который ничего не понял кроме мычания и рычания, за которым последовала довольно странная реакция. Итачи тяжело вздохнул и лег на спину, уставившись в потолок. На него нахлынули воспоминания. Он вспоминал свое состояние, и как самому кусок не лез в горло, и как тяжело было перешагивать через себя, делая вид, что все в порядке. — А ты ведь просто собака… - произнес он задумчиво, как бы ставя себя перед фактом — У меня тоже был друг, который умер на моих глазах. Я не успел ничего предпринять, чтобы спасти его. Но не знаю было бы ли это правильным, если бы я все-таки успел что-то сделать. Он был… моим лучшим другом. И остается им до сих пор.  — Значит в этом мире так заведено? Те собаки тоже лишились своих друзей… — промычала она, посмотрев на рыбу. Итачи поднялся с кровати, подойдя к собаке и присел на одно колено рядом. Погладив собаку по голове ладонью, он старался как-то ее приободрить, но Ева только с каким-то непониманием посмотрела на него, отслеживая чужие движения. Ее хозяин не часто смел прикасаться к ней подобным образом, отчего она посмела предположить, что воин испытывает некое беспокойство. Ей не первый раз приходится слышать подобного рода рассказы, которые она не до конца могла понять. Итачи словно что-то недоговаривал или упускал некоторые моменты. Подняв свои глаза, она взглянула на него из подо лба, стараясь что-то уловить в чужих глазах. — Тоса бы не одобрил такого поведения. Поешь хоть немного. Голодовка не вернет его к жизни. - Холодно произнес воин оставив собаку. Дворняга перевела свой взгляд с Итачи на пищу, которую она перевернула с миски на пол. В его словах она нашла долю правды. Ведь мертвым нет дела до мира живых. По сути дела она и сама считается мертвой в своем мире. И она не тратит время на воспоминания. Предполагая то, что Тоса наконец обрел желанный покой, она нашла в себе крупицу решительности и силы, с которой, переступая через себя, все же принялась за рыбу. Конечно это было тяжело, запихивать в себя что-либо против воли, но лишь благодаря воину, который не стал разворачивать свои мысли в который раз, кое-как смог подбодрить дворнягу. В ее сердце поселилось нечто. Желание достичь совершенства. Желание тренироваться и добиться той вершины, в которой бойцовский пес смог бы гордиться своим учеником. В последующие дни она сохраняла свое хладнокровие. Итачи каждое утро выводил ее на улицу, на то самое место, в котором Тоса тренировал Еву. Оставаясь наедине, она тратила все свои силы на тренировки. И лишь тогда, когда сил в лапах не оставалось, она позволяла воспоминаниям пробиться в мир. Итачи все чаще и чаще брал собаку с собой в небольшие походы. Она вносила свою лепту в дело и помогала в охоте и рыбалке, с каждым разом оттачивая свои навыки и добиваясь успеха. Промахи становились редкими, и даже чувствуя угрозу, она со страхом, но вырывалась вперед своего «хозяина». Боль от утраты двигала ею долгое время. Но лишь благодаря этому произошел некий толчок в ее продвижении. В конечном итоге Ева стала приносить пользу всей организации. Ей приходилось охотиться не только под наблюдением Итачи, но и под наблюдением остальных членов организации, в которую она попала, не ведая этого. Тоби, чье поведение больше напоминало поведение ребенка, стал ее любимым «напарником». С ним она могла вилять хвостом и валяться на спине, пока тот не отрывался от ее пуза, что-то рассказывая. Но когда он ссорился с кем-то из своих «друзей», все превращалось в целый спектакль. Ведь он сразу убегал, а Ева инстинктивно бежала за ним и нападала на обидчика. Такое поведение она проявляла только к мужчине в маске и непосредственно к своему «хозяину», который не пылко радовался активностью собаки. К сожалению, ей не часто удавалось встречать Тоби и остальных. В основном она видела лишь Итачи и улицу, куда тот ее выводил ранним утром и забирал только вечером. Однообразность будней теперь слишком редко разбавлялось чем-то еще. Когда Ева оставалась наедине с собой, она не могла выбросить из головы слова бойцовского пса. Ведь какой бы хорошей не была жизнь, ей предстоял долгий путь по этой тюрьме. Очередное утро и Итачи, как и всегда, вывел собаку наружу, оставив ее одну, удалившись куда-то по своим делам. Дворняга не приступала к тренировкам сразу. А лишь смотрела как лучи солнца падают на линию горизонта, ведь именно там находились горы. Где суровые и могущественные ветра царствовали над головами псов из Коги. Ей почему-то казалось, что именно они могли бы помочь ей добыть частицы ее души и собрать все осколки в одно целое. Но, к сожалению, суровый и жестокий устав их жизни не позволял ей обратиться за помощью. — Что это ты одна? Где тот пес из страны риса? - немного высокомерный, но при этом тонкий и упрекающий, ласковый бас прозвучал со стороны деревьев. Ей уже был знаком этот голос, поэтому дворняга сразу отреагировала на него, повернув голову. — Нактюрнал! - прокричала она, наблюдая за тем, как черная пантера изящно спускается с толстых ветвей дерева. — До меня дошли слухи. Довольно неприятные. Тоса-Ину правда мертв? - Протянула она, облизнув губы, подходя к собака, взмахивая как-то недовольно своим хвостом. — Да… — виновата опустила та голову — Там было четверо собак… Тоса сказал, что он когда-то дрался с ними на арене… — Доги значит. Те самые псы, которые стали под плече нового лидера, который возглавил псов Бури. — Остановилась пантера возле собаки, сев на землю. — Откуда ты все знаешь? - удивилась Ева. — Лесные звери все знают. Пускай и с заминкой, но знают все и всегда. Птицы летают в небесах и доносят до нас информацию. Мы узнаем обо всем быстрее, чем люди. Поэтому задолго до боя, мы покидаем зону войны. — А кто они? Эти псы… доги, которые убили Тосу… — Псы Бури — разбойники, которые укрываются у подножья леса смерти. Тренировочного поля для людей. Люди там проводят различные испытания для своих детей. Жестокие, но вынуждена признать, справедливые. Их возглавляет пес по кличке Блю. Кажется, он доберман, которого выгнал человек за поражение на арене Конохи. Он часто ведет своих псов в лес смерти и нападает на детей внутри. Лес смерти — это закрытая зона. Она ограждены забором и наполнена всякими тварями. Блю, насколько я знаю, идеально знает все тропы этого леса. Подонок, обиженный миром. - Нактюрнал то сидела на месте, то наматывала круги вокруг дворняги. Ее голос звучал так монотонно и в некоторых места не сильно разборчиво, из-за ласковости какого-то непонятного мяуканья. Это было больше похоже на акцент каджита из знакомой для Евы игры в не столь далеком прошлом. От такого голоса мурашки пробегали по коже. Ведь такой акцент ласкал ее уши. — Что еще за арена в Конохе? Тоса тоже говорил что-то такое… — В Конохе много подобных и неприятных идей. Мирная страна огня на самом деле не такая мирная, пока там обитают мерзкие люди. Один из таких лжецов мне хорошо знаком. Но он не причастен к собакам. Кажется его зовут Данзо. Мерзкий тип… несколько людей, которые находились под его командованием, больше мечтали о деньгах, чем о славе, как он. Поэтому они придумали собачьи бои без правил. Они заработали на этом много денег, но когда об этом узнали, их убили. Арена, к сожалению, так и осталась. Из-за протеста жестоких хозяев и собак, которые были довольно агрессивны, арену так и не снесли. Так что ее победители становятся легендарными собаками. — Блю участвовал на этой арене, как и доги, которые напали на Тосу?! - воскликнула она, постепенно осознавая что к чему. — Конечно. Но доги бы не напали на Тосу без приказа Блю. Насколько я помню, эти доги были довольно мирными, и кажется, отдавали честь силе Тоса. Скорее всего Блю нашел, чем шантажировать их. У него большое влияние среди бродячих собак. — Нактюрнал… - коротко отозвалась она, наполняя свой голос решительностью. На что большая черная кошка лишь протянула мурлыканьем на зов собаки. — Ты… знаешь где находится лес смерти? — Знаю… А зачем это тебе? - с неким любопытством произнесла она. — Я хочу узнать, кто такой этот Блю и какое он право имел убивать Тоса… более того, Тоса сказал, что там находиться одна из частиц души, которая заключена в клыках медведя… мне в любом случаи необходимо попасть туда… — Медведя, говоришь… значит, ты ищешь Харкона… — Кто такой Харкон? - удивилась Ева. — Медведь, которого ты ищешь. Простая легенда среди людей и король леса смерти среди зверей. Тебе будет непросто его одолеть. Но еще сложнее будет справиться с Блю. Насколько ты уверена в своем решении? - Промурлыкала Нактюрнал, как-то странно растянув свои черные губы в улыбке. — Я не могу простить ему то, что он сделал с Тоса… Если… Если тому нет ни одной веской причины, он должен поплатиться за все… - ее глаза были наполнены уверенностью и злостью. Ее сердце окуталось жаждой мести и Ева более чем жаждала знать, куда направился этот пес. Нактюрнал стала в свою боевую позицию, которая скорее выглядела изящно, словно та начинала хитрить. — Тебе придется идти в глубь леса… иди на север, пока не наткнешься на великие врата. Врата Конохи, на которой высечены лица великих каге. От этих ворот тебе придется повернуть на запад и выйти из леса на поляну. Лес смерти будет находиться в центре, единственный лес, который окружен металлической сетью. Дальше сама решай как пробраться внутрь и как отыскать Блю… осталось решить только одну проблему… — Какую? — Ева уже собиралась поблагодарить пантеру за помощь и отправиться в путь, но из глотки вырвался лишь один простой вопрос, который вызвал удивление и заинтересованность. — Ты не можешь уйти от своего хозяина с этим ошейником. Иначе будешь предателем… отныне ты просто бродячая собака! Ева не успела ничего спросить больше у черной пантеры. Нактюрнал сделала прыжок и уперлась своими когтистыми, массивными лапами в тело собаки, опрокидывая ее на спину. Белоснежные клыки врезались в ее шею, окрашиваясь в алый свет. Она поддела ими красный ошейник, задевая при этом ее тело, наставляя незначительные, но болезненные раны. Оттягивая ошейник, она доставляла боль собаки, которая заскулила от давления на шейные позвонки. — Нактюрнал! Что ты делаешь! Прекрати! — прокричала Ева, стараясь выбраться из хватки пантеры, которая в разы превосходила собаку в размерах и весе. Лишь когда ошейник, разорванный с одной стороны, оказался в зубах пантеры, она позволила собаке, которую вжимала в землю своими лапами, уйти. Ева сорвалась с места, едва поднявшись на лапы, убегая на север, по указанному пути. Машинально, дабы не затеряться больше в лесу, убегая от пантеры, которая осмелилась напасть на собаку. — Совсем глупая собака… неужели думаешь, что справишься без помощи человека… - произнесла Нактюрнал, держа в зубах красный ошейник. Запрыгнув на толстую ветвь дерева, она улеглась на нее, выжидая заката.