Царапины чернил

Сил не было смотреть на этого самоуверенного наглеца, когда он проходил мимо, а вслед за ним тянулся аромат его парфюма и шлейф этой дрянной улыбки. Тц, и что можно с ним иметь общего? Как люди только заключают с ним соглашения? Ривай бы если что и дал ему, то только в лицо, чтобы сползла эта чёртова улыбка. Вот дерьмо – уже выходит из машины, поднимается по лестнице и скрывается в холле здания. Как всегда точен - ни минуты опоздания, Ривай не может ошибиться – стрелки на его часах всегда предельно точны. Он и сам не любил опаздывать, как не любил складок на одежде, грязных пятен на манжетах и круглых следов от кружек на рабочем столе. Именно поэтому коллеги не могли с ним сладить – один взгляд прищуренных холодных риваевских глаз был сильнее удара об ресепшн, заставляя порой подавиться завтраком прямо на рабочем месте за тем самым столом со следами от кружки. Но подловить на этом Смита он не мог – начальник был до того безупречен, что от этого воротило не меньше. Менеджер Аккерман вздохнул, засунув руки в карманы брюк - снова раздует совещание на два часа, что сдохнуть можно. В лифте он как всегда поправит воротничок своей рубашки и, возможно, приберет выбившиеся прядки из прически. Идеален до тошноты, как только ни у кого зубы не скрипят от этого сахара. Ривая бесило то, что он так хорошо знает своего врага, но убить его так и не предоставляется подходящего случая. Но после первого промаха теперь нельзя торопиться. В отличие от остальных людей, он не хочет повторять своих ошибок. Когда створки лифта открываются, Ривая уже нет в коридоре, но он, словно киноплёнку, проигрывает в своей голове каждый шаг своего начальника, словно он молотом бьёт ему по вискам. Ривай скучает на совещании, скрестив руки на груди. Знает, что ему как назло снова достанется тяжёлая работа – не нужно находиться вблизи, чтобы ясно понимать это. Чёртов перфекционизм - конечно, разве может хоть один человек выполнить своё дело так, как он? Этот изверг никого не бережет, верблюд он ему, что ли, столько тащить на своём горбу. Когда основной поток слов заканчивается, мистер-идеальность-Эрвин-Смит встаёт возле экрана, на который от проектора высвечивается несколько графиков. Ривай поправляет узел галстука – ненавистный дресс-код, лишающий его индивидуальности. В зале обдувал прохладный поток воздуха от кондиционера, но менее тошнотворно от этого не было. Пальцы умело перебирали листы, поясняя детали и поручая необходимые задания – в этих голубых небесных глазах не было ни капли тепла, только требования. Тем не менее начальника Смита за глаза называли не иначе как папкой. Ривай, в свою очередь, бубнил про себя «чёртов Крёстный отец». Но Ривай тоже не промах, до вечера успеет разгрести все эти дела, едва не повесившись от бесконечного потока звонков на проводе от телефона. И фыркнув – кто-то снова увёл его карандаш. Повертев ручку между пальцев, менеджер Аккерман задумался о том, какой план станет следующим. Умерло их немало, так и не начавшись. Это уже давно стало для него настоящей нервотрепкой - пытаться избавиться от этого человека. Да что он вообще такое? Нет, Ривай не из простой прихоти это желал - это был заказ конкурента, к тому же, он помнил, как устраивался на работу к этому белобрысому начальству - здорово он тогда пощекотал его нервишки, словно вылизав языком всё его досье и не оставив иного выбора, кроме как присоединиться к «Крыльям свободы». Поэтому теперь для Ривая было принципиально заставить почувствовать горечь, убрать медовое выражение с его лица. Это стало его целью и фактически захватило всю деятельность, пробуждая азарт день ото дня. Сев нога на ногу, он занялся просмотром и исправлением бумаг – с ошибками он обычно не имел дело, если не считать ошибкой эту многоэтажку, в подчинение которому он угодил. Если бы не поразительно точные расчеты Смита, если бы не популярность его персоны и если бы бывший начальник Аккермана не прокололся со своими связями, которые - Ривай готов был поклясться – были и у этого манипулятора, чёрта с два он угодил бы в эту мышеловку, в которой день за днём ему насилу приходилось крутить колесо. Подготовив своё рабочее место к завтрашнему дню, сложив на краю папки со свеженапечатанными бумагами, ещё тёплыми, он оставил одиноко стоять свой стул и уже направился было по коридору в сторону лифта. - Ривай, - голос впился, как дротик в дартс, в спину менеджера, и, как ни хотелось его проигнорировать, Ривай обернулся. Что за гад? Ещё бы пара минут, и его здесь не было, так нет, успел нарисоваться, ублюдок. - Да, мистер Смит? - Сегодня вечером мы приглашены на презентацию. Это наши партнёры, здесь вся информация, - бумага уже была протянута Риваю, - я бы хотел тебя там видеть. Это не звучало как предложение – это был приказ. Чёртов манипулятор! - Что от меня требуется? – холодно процедил он, невольно задирая голову. - Начало через три часа. Мне необходимо твоё присутствие и пара слов об организации, если у кого возникнут вопросы или предложения. Я знаю, что не могу распоряжаться твоим свободным временем, но знаю так же, что могу положиться на тебя. Смотри не пожалей делать такие громкие заявления, мистер трудоголик. В зале было полно людей, но этого блондинчика среди прочих он мог найти, хоть закрытыми глазами - вон он, светится, с бокалом шампанского в руке. Нет, нельзя вылить на него целую бутылку, даже если очень хочется. Как и убраться куда подальше, лишь бы эта макушка не светила, действуя на нервы. Впрочем, долго на людях он не задерживается – достаточно, чтобы запомниться и чтобы не обсуждать подолгу на официальных мероприятиях дела организации. Табачный дым накрывает иссиня-чёрное небо, затянутое мрачными тучами, мрачнее только глаза Ривая – сами будто скрыты туманной дымкой, тучей, готовящейся к дождю. Он и сам скрыт за пеленой – подойдёшь ближе и выдашь себя, и Эрвин так расслаблен, что совершенно не чувствует чужого взгляда в свою сторону. Пусть так и продолжается – так и не заметит, как приставят дуло к его лбу. Стряхнув пепел – сволочь, знает же, как Ривай ненавидит подобные мерзости – докуривает почти до фильтра, что виден полыхающий огонёк на сигарете. Ривай следит за каждым его шагом, словно и не наёмник, а телохранитель вовсе, держась позади Эрвина и следуя в каждый коридор, куда и он. Ладони черпают воду, умывая лицо, будто пытаясь смыть весь этот вечерний фарс, и Ривай не успевает подойти слишком близко, незаметно, бесшумно – запястье перехватывают крепкие пальцы, чёрт, и когда он только успел заметить, успел обернуться? Эрвин заламывает ему руку, прижимая к спине, к лопаткам, припечатывая к стойке с умывальниками, что Ривай видит в зеркало своё разъярённое лицо. Нож падает из ладони, звякнув о раковину, когда мягкий шорох губ касается его уха в повелительном «Ты выбрал неудачный момент. Надеюсь, ты сможешь правильно оценить ситуацию. Прежде, чем кто-то войдёт сюда». Ривай хотел огрызнуться, но только сжал губы, чертыхнувшись, и Эрвин тут же отпустил его руку, словно интуитивно чувствуя, что его идеальный маньяк больше не дёрнется. Поправив воротник и галстук, менеджер Аккерман недовольно фыркнул, упрекая себя за то, что снова провалил задание. Как можно было снова допустить такую ошибку? Этот человек бывает хоть минуту из двадцати четырёх часов расслаблен? Что ж, раз даже напав со спины, его не взять, он станет действовать прямо. Откровенность на откровенность, мистер Смит. И поймал его взгляд – хищники смотрят на жертву менее увлечённо. Что опять за хитрожопая стратегия сейчас происходит в его мозгу? Хотел он было сказать себе «мне нет до этого дела», но нет – дело было, имело значение каждая деталь, словно запятая в неправильно построенном предложении. Ривай ненавидел пыль, грязь, ненавидел ошибаться и быть слабее кого бы то ни было, и Эрвин был для него этой самой пылью на столе, крошками на пальцах, царапинами чернил на идеально выглаженном воротничке и сильными руками, что каждый раз скручивали его собственные. Волна возмущения нарастала со скоростью цунами в его груди. Неужели действительно сделает вид, что ничего не было, ничего не заметил? Чёрт, теперь, когда он едва не приставил к его горлу нож, этот ублюдок пнёт его с работы уже завтра, если не сегодня. И хотя начальник уже оставил уборную, Ривай так и оставался стоять, с силой сжимая кулаки, как если бы ощущения ногтей на коже могли помочь ему пережить произошедшее. Невыносимо было признать поражение, но остановиться – ещё невыносимее. Всю ночь проворочавшись, так и не сумев уснуть, Ривай думал о том, что ему теперь делать, если его завтра же попросят писать заявление по собственному желанию. И чёрта с два ты ослушаешься этих глаз и этого голоса в приказном тоне. - Я дам тебе шанс исправить твою ошибку, - на следующее утро произнёс Эрвин, когда менеджер Аккерман явился в его кабинет по его приказу. Начальник держал ручку между пальцев – точно так же, как всегда держит сигарету, то отводя взгляд за окно, давая Риваю время подумать, то снова возвращая на него свой серьёзный взгляд голубых глаз – казалось, они видят его шаги ежесекундно, что Ривай переставал понимать, кто за кем следит, кто знает больше. - Пару дней назад «Крылья свободы» заключили соглашение с нашим новым партнёром. Все необходимые документы я собрал в этой папке. Твоя задача – создать проект, который мы могли бы представить на очередном собрании. – на планшете красовалась эмблема с крыльями и уже знакомый на всех визитках лозунг «Позвольте себе выйти за стены ваших желаний». Было ли хоть что-то, чего он не мог выполнить в этой организации? Всё же, было. Ривай мог выполнить всё, кроме того, чтобы уничтожить своего начальника. Стараниями Смита организация, в которой раньше работал его старательный менеджер, была развалена – нашлись неоспоримые компрометирующие факты, однако, троим из них он предложил работу в «Крыльях свободы», заранее ознакомившись с резюме каждого сотрудника и не желая упускать, как он выражался, ценные кадры. Один из этих ценных кадров в первую же секунду пропитался ненавистью к Смиту. И если бы не заказ конкурента развалить к чертям организацию и уничтожить самого Смита, Ривай ни за что не согласился бы на такую подачку. Он ещё полетает, этот Смит, ещё обломает свои крылышки и взроет клювом землю. Иначе Ривай не успокоится. Однако, похоже, его начальник избрал тактику нападения, зная, что ответственный сотрудник не позволит себе передышки, пока не управится с его заданием. Фонари и огни центров и машин пестрили яркой иллюминацией в окне, Эрвин выходил из своего кабинета, держа пиджак накинутым на руку – сегодня даже кондиционеры не спасали от жары – будучи уверенным, что сотрудники уже разошлись. - Ривай? Ты ещё здесь? Да, конечно, логично задавать подобные вопросы, когда ты сам завалил подчинённого чёртовыми бумажками. Век бы их не видеть. А потом ещё один. Как и этого человека. Почему он просто не может подавиться своим языком? - Вашими стараниями, мистер Смит. – весьма удачный момент. Но убить его здесь нельзя – чёртовы камеры, всё предусмотрено. - Заканчивай на сегодня. Я подожду, - произнёс он, взглянув на часы и присев на диван в холле. Надо же, что за невиданная щедрость? Или это проверка на вшивость? Погасив настольную лампу, Ривай сохранил все документы, выключил компьютер, принтер, сложил несколько бумаг в свой портфель, желая закончить с ними работу дома. Свет погас, Ривай вышел первым, за ним следом – мистер Смит, закрывающий дверь на ключ. Но поддаваться на подобную провокацию Аккерман не стал – если он сегодня же попытается совершить повторное покушение, этот блондинчик ему на шею сядет и тогда уже можно даже не молиться. В жизни не встречал подобных манипуляторов. Уже когда лифт опускался на первый этаж, Ривай подумал о том, что впервые возвращается с работы так поздно. Но с ним-то всё ясно, а что с этой многоэтажкой? Неужели тоже дома никто не ждёт? - Вы помешанный на работе кретин, мистер Смит, - высказал он, что думал. Эрвин удивлённо посмотрел в сторону Ривая, молчавшего всё это время. - Ты слишком жесток, - мягко поправил он, - Я всего лишь делаю то, что должен. Разве не очевидно то, что руководитель обязан брать на себя ответственность за дело и людей, которых он ведёт за собой? Он должен быть первым и прекрасно ориентироваться в этом во многом непродуманном мире. - Но это не означает так же того, что вас должны выносить с рабочего места ногами вперёд. - Благодарю, конечно, за заботу, Ривай, но уверен, что до этого дело не дойдёт, - он что, решил, что и его подкупит этой улыбочкой? Да скорее стекло треснет. - Это не забота, а констатация факта. Упашете и себя, и всех сотрудников, - всё так же резко заметил он. - Прости, последнее время действительно много бумажной работы, дела пошли в гору…я не много взваливаю на тебя? - Вам без меня известно положение дел. А жаловаться я не стану. Створки лифта распахнулись, Эрвин достал из кармана ключи от машины, попрощавшись с охранниками. - Тебя подбросить? – для Ривая это показалось более чем подозрительно. Похоже, он в самом деле издевается над ним. Согласится – и в машине окажется камера пыток вместо сидения. - У меня другие планы, мистер Смит. – отрезал Ривай, решив, что не ответит на эту провокацию. - Что ж, тогда приятного вечера и до встречи завтра утром, - произнёс он, исчезнув в автомобиле, и через минуту уже его не было. Скрестив руки на груди, Ривай фыркнул. Его такими приёмчиками не возьмёшь. Впрочем, утром это сложно было назвать встречей. Скользкое пересечение взглядов, как на катке – когда каждый занят собой и мыслями больше, лишь выхватывая происходящее на поверхности. Эрвин был занят сверкой отчётов, что ему принесли со всех отделов, и порой даже забывал о кофе на столе, который ему приносила секретарша, напоминая о существовании перерыва. Ривай специально лично зашёл в его кабинет, не стучась и осторожно прикрывая дверь – единственный постоянно игнорируя его статус начальника, что и сейчас прекрасно ему удавалось. Как можно было пропустить такую сцену! Когда мистер Смит не раздавал указания со своей лёгкой руки, а сам разбирался в словах и цифрах, с горкой затуманивших его ясную голову. Ривай до двух ночи просидел с этим проклятым проектом, вынашивая идеи и наброски, прежде чем всё скомпоновать на нескольких листах. - Что это? – обратился к нему Эрвин, когда на стол легла чёрная папка. Чёрт, он настолько забывчив, что не помнит вчерашний день? Хорошо, он ему подыграет. - Вчера вы попросили меня заняться разработкой проекта… Продолжить не хватило силы – таким взглядом он смотрит на коллег? Взглядом наивного котёнка? Эрвин взял в руки папку с бумагами, и наконец оборвал это зависшее молчание. - Признаться, я поражаюсь скорости твоей работы. Я вовсе не говорил о том, что ты должен создать его за один день. Но, раз уж ты управился с этим поручением, можешь быть свободен. Я ознакомлюсь с проектом позже, - и снова принялся за отчёты, как если бы Ривай для него уже растаял в этом кабинете сиюсекундно. Ривая поглощало тихое скрипучее негодование, перерастающее в скрываемый гнев. Для Эрвина не существовало понятия «потом», было только «сейчас» и «незамедлительно», но как ни хотел он заехать по этой чистенькой выбритой физиономии, не мог не признать правоту уловки, как и похвалу, граничащую с намёком на недалёкость и умственную отсталость отдельно взятого менеджера, раз он не может понять очевидных вещей. - Как вам будет угодно, мистер Смит. Ваш рабочий распорядок целиком лишь в вашей власти, - фыркнул он, покидая кабинет. Эрвин лишь успел краем глаз увидеть его спину в пиджаке. Выйдя из кабинета, Аккерман почувствовал необычный прилив свободы, словно его запястья перестали с силой сжимать. Неужели он сам сумел наконец-то почувствовать крылья свободы? Времени до конца рабочего дня было ещё много, но теперь в штатном рабочем режиме можно было заняться своими обязанностями. Была возможность нагло воспользоваться предложением Смита и убраться к чертям с работы, пропустить сигаретку в парке и распугать местных голубей, но, воодушевившись хорошим началом дня, решил попытаться вновь словить удачу. Поэтому до последней минуты ждал, когда начальник освободится. Когда ближе к вечеру все коллеги разошлись, напрасно зовя его с собой в бар после тяжёлого рабочего дня, Ривай остался в своём стуле, едва не буравя взглядом дверь кабинета, что так и была закрыта. На столе был идеальный порядок, цветы политы, пыль была лишь одна – в голове Ривая, не давая сосредоточиться. Он с трудом уже понимал, ненавидит ли мистера Смита за его идеальность или напротив – не заметил, как начал восхищаться этим человеком. Найти бы хоть один изъян, тогда бы выполнить задание стало проще. Но Эрвин действительно был помешанный на работе кретин, вряд ли можно было рассчитывать, что ему ещё что-то важно в этой жизни, кроме карьеры. Тем не менее, его плеч хватало, чтобы ещё и нести ответственность. Фыркнув, Ривай направился на парковку организации, желая подловить своего начальника, когда он поедет с работы. Не станет же он ночевать за столом? Казалось, ожидание будет длиться вечно, но Ривай недолго протирал штаны на сидении, живо повернув ключ зажигания и последовав за Смитом. Ривай прекрасно знал, что Эрвин видел его в зеркало заднего вида, и только подгонял свой автомобиль, что стрелка на спидометре тянулась всё дальше, минуя отметку сто. Где бы ещё он мог его так нагнать? Только на свободной трассе за городом, чёрт, но не может же это быть уловкой Смита? Откуда ему знать точно, что его преследуют? Этой блондинке лучше бы в разведку идти с такими навыками тактики и слежки, а не заниматься разработками проектов мероприятий и путешествий. Если не сейчас – никогда, решил Аккерман, находясь на грани, устав каждый раз находиться на шаг позади. Ветер трепал волосы, пальцы сжимали руль, прежде чем Ривай наконец-то увидел через своё окно лицо Смита. Сейчас! Подрезав его, он почувствовал, как бьётся фара на капоте Смита, да и его собственная летит вдребезги. Плевать уже было даже на ремонт машины. Ривай прижал его так, что выйти Смиту из машины не было возможности - кто теперь хищник? Однако, когда менеджер Аккерман отворил дверь, его встретил всё такой же взгляд уверенных в себе глаз, словно они оба не выходили из кабинета. - Я рад, что мы наконец-то можем поговорить спокойно, - произнёс он, будто специально всё это время ждал его появления. Чёртов ублюдок, он умеет останавливаться и признавать поражение? - Нет, мистер Смит, говорить мы с вами не будем. - Я прекрасно знаю о том, что ты охотишься на меня с самого дня назначения в «Крылья свободы». Но, видя твою идеальность в каждом деле, не верю, что ты сможешь довести дело до конца, не зная его второй половины, - решительность в его голосе никуда не уходила. Неужели он даже смерть принимает с готовностью? - Что с того? Хочешь предложить мне больше? – усмехнулся Ривай, но его запястье перехватил Эрвин, сжимая. Чёрт, в этой тесноте толком с места не сдвинешься, неужели он сам загнал себя в ловушку? - Нет. Я не собираюсь перекупать тебя у твоего заказчика. Я хочу, чтобы ты сам увидел, к какому миру ты можешь прийти, работая в моей организации. - Нужно быть довольно смелым, чтобы утверждать, что ты чем-то отличаешься от прочих продажных свиней. Я уже довольно натерпелся разного дерьма от тебя, из-за твоих интриг я потерял свою прошлую работу… - Интриг? – Эрвин нахмурился, задетый, - я лишь приоткрыл ваши махинации. Если ты так скучаешь по своему прошлому, я могу отпустить тебя. Но если ты хочешь посмотреть, каких высот мы все вместе добьёмся, что станет доступно нам общими силами, если не побоишься следовать за мной и моими стремлениями, ты увидишь, что я никогда не лгал тебе. «Крылья свободы» - не просто организация. Это дело всей моей жизни, и присутствие каждого в ней играет свою роль. Я хочу, чтобы ты тоже увидел это будущее. Но это только твой выбор, Ривай. Нож выскользнул из запястья, упав на коврик под ноги. Аккерман ещё шумно дышал, но пропитывался каждым словом своего начальника. - Почему я должен верить тебе? - Я не стану приводить тебе никаких доказательств. Мои действия скажут тебе куда больше. Но если бы я хотел уничтожить тебя, я бы поступил так с самого начала. Впрочем, если бы ты тоже хотел этого, думаю, давно бы обзавёлся пистолетом с глушителем. - Почему тогда ты всё ещё держишь мои руки? Что за игры, если ты всё знал? - Считай, что ты мой заложник, - голос стал мягче, а на лице снова проскользнуло это увлечённое выражение лица. Как ребёнок, чёрт подери. Ривай усмехнулся, смирившись с тем, что не сможет убить этого человека. Зато теперь ему не потребовалось даже двух секунд, чтобы осознать, что за мысли на самом деле всё это время сквозили в его голове. - Я так не думаю, - поддавшись вперёд, он коснулся его губ, но Эрвин позволил, и сам отпустил ладонь от запястья, приблизив к себе за затылок. Нет, в этой машине, будь она даже дьявольски комфортной, всё равно неудобно. Эрвин это словно на губах почувствовал, когда мягкий поцелуй сменил первый укус. Ривай стоял рядом с ним, мрачный и недовольный, разве что не теребя пальцами по ресепшену, пока Эрвин получал ключи от номера. Он шёл на шаг позади, поднимаясь с ним по лестнице, порой окидывая взглядом широкую спину впереди себя. Стоило, однако, только закрыться двери, он не стал дожидаться даже, пока Эрвин попадёт ключом в скважину, и тут же напал на него, стащив пиджак с плеч, вытягивая его за рукава, фыркая, когда металл гремел по скважине, никак не попадая в отверстие. Риваю приходилось наклонять блондина к себе, чтобы дотянуться до его губ – чёртова многоэтажка, но медлить не хотелось. Эрвин наконец повернул два раза ключ, скинув на тумбу, высвобождаясь из туфель, потянув Ривая на себя за галстук, выхватывая его жадные губы, колючие, резко хватающие поцелуи. Они шли, едва передвигая ногами, путаясь в шагах, сбрасывая галстуки и пиджаки, которые устилали пол, сброшенные наизнанку с разных сторон. Ни один даже не взглянул, что в самом номере, всё было абсолютно безразлично, кроме факта присутствия здесь друг друга наедине. Ловкие пальцы Ривая расправлялись с пуговицами на рубашке Эрвина, пока тот, чертыхнувшись, не рванул рубашку на Ривае, избавляясь сразу от нескольких. Стянув её с тела Эрвина, Ривай бросил её за голову, принявшись с нетерпением высвобождать собственные руки из манжет, ковыряя непослушные пуговицы, пока Эрвин принялся за его пряжку на ремне, что звякнула о его собственный. Взору открылись ключицы, линии плеч, хотя не сказать, что Эрвина когда-либо привлекала мужская красота, что он не видел во всех этих линиях и мышцах, особенно по утрам, когда сам поправляешь рубашку на теле, чтобы лучше сидела. Однако, именно сейчас рубашки летели к чертям за ненадобностью. Ривай притянул Эрвина за плечи, языком скользнув по его губам, пока тот не толкнул его на чистую заправленную постель – такому чистоплюю это точно придётся по нраву, впрочем, он тоже не шибко сейчас заботится об аккуратности. Эрвин стащил с него одну брючину, тут же почувствовав, как нога упирается ему в грудь. Расценив это как провокацию, он навалился на него следом, скидывая брюки на пол, то и дело получая от Ривая царапины по плечам, тыканье коленками в бёдра, его влажный язык у себя во рту. Словно кот, который стремится разодрать его спину, как обои. Всё происходящее было фантастично – Ривай впервые видел Эрвина лохматым и беспокойным, будто его страсть подхлёстывалась, как от кнута. Вечно завёрнутый в костюм, теперь он был полностью обнажён – и он бы не смог сказать физически больше или морально. Ривай собирался следовать за ним, куда бы ни занесло. И этот номер был лишь одним из многих мест, куда он готов был пойти за ним. У них обоих было словно время до начала рабочего дня, и они жадно использовали каждую минуту. Но даже здесь Эрвин был идеален – Ривай не смог бы ни к чему придраться, даже если бы хотел этого. Тем ещё больше раздражало то, что утром нужно было отрывать свою задницу от постели. Накинув пиджак Эрвина на свои плечи, Ривай закурил, почувствовав, как в спину утыкается нос Эрвина и руки обнимают его бёдра. - Раз уж ты здесь, я прошу выдать мне один день в счёт заработной платы. Работать я сегодня не смогу, мистер Смит. - Хочешь сказать, я лишу себя удовольствия видеть тебя сегодня? Нет, Ривай, это слишком шикарный подарок для тебя. Не мне же одному мучиться, - произнёс он, приподнимаясь и отнимая у него сигарету, затянувшись следом. - Не понимаю, за что коллеги называют тебя папочкой. Ты тот ещё изверг, - фыркнул Ривай. - А ты по-прежнему ничего не знаешь о субординации. Задержись после работы, Ривай. Мне нужно провести с тобой воспитательную беседу. - Как скажешь, Эрвин, - его лохматая макушка не лишала его идеальный образ совершенства. Скорее, наоборот. Ривай не мог подметить ничего в этом человеке, чем он не мог бы восхищаться. Сколько раз он уже неформально за ночь обратился к нему по имени? А сколько раз ещё обратится? – в таком случае, нам нужно поторопиться. Негоже начальнику опаздывать к началу рабочего дня. Идею отправиться на работу на собственном транспорте они оба отвергли – на какой машине, когда обе помяты, словно это у них была бурная ночь. Взяв такси, они оба сидели на заднем сидении, и каждая минута приближала к зданию организации, минуя уже знакомые повороты, парки, светофоры и фонари. Всё почти официально, не считая ладони Ривая на ноге Эрвина – ещё немного ухватить себе кусочек этого горячего блондинчика перед тем, как они оба выйдут и сядут за свои рабочие места. Он уже был готов к новым поручениям, к любым совещаниям и презентациям. Рабочий процесс обретал новую значимость, когда можно было перехватить взгляд, уловить аромат парфюма, взять бумаги из его рук. Слишком много тонких намёков, которых не подмечают остальные, которые больше не были для него докучливой пылью и царапинами чернил на рукавах. И Ривай готов был поклясться – все бы слышали грохот его сердца, словно в груди выстрел за выстрелом из пистолета вылетали пули. Услышали бы, не будь пистолет с глушителем.