Вещи незыблемые

Стивен Стрэндж всегда был уверен в себе и своём будущем. Эта уверенность присутствовала всю жизнь: и когда он был хирургом, и сейчас, когда неведомые нити судьбы привели его к Древней, искупить ошибки прошлого, найти лечение для души и тела в иных реальностях. И ведь нашёл, пусть и не такое, о каком мечтал. Первое утро после злополучной стычки в Гонконге начинается рано, когда рассветные лучи впервые касаются поцелуями света мшистых скал. Стрэндж открывает глаза легко, просыпается так, словно б и не спал. Его келья, родной, практически, дом, завалена фолиантами. До звона колоколов в башне, судя по местоположению солнца, часа два. Все, казалось бы, как обычно. Стрэндж приводит себя в порядок: привычными, резкими движениями расчёсывает волосы гребнем, умывается ледяной, словно родниковой, водой. Он всегда тянулся к знаниям, и всегда хотел взять больше, чем ему дают. Руки болели нещадно после боевых тренировок, мышцы ныли, перестраиваясь под новый режим своего носителя. Стивен никогда не считал себя слабым, но такие нагрузки утомляли даже его. Не сравнить эти нагрузки было ни с одной многочасовой операцией, однако… даже уставший после дня, полного тренировок, медитаций и молитв, он искал знаний. Он нуждался в информации, словно все эти годы был отлучён от реальной жизни, словно все земное — такое пустое, бессмысленное, ведь вот она, вот она настоящая жизнь, настоящие знания! Информационный голод накатил волной. Он продолжал это делать и после заварушки с Дормамму, и первые несколько дней даже не различал разницы, что до, что после. Да и никто не замечал. Лишь потом Вонг заметит, что улыбка не достигает глаз Стивена. Что тот просто изгибает губы, смеётся, а в глазах у него — пустотапустотапустота, холодная, глубокая. И дело отнюдь не в уходе Мордо или усталости после тренировок. Мастера и ученики, все обитатели Камар-Таджа чувствуют, как ушло что-то незримое из их жизней. Но доктор Стрэндж настойчив, и упрямо делает вид, словно бы все правильно, все так, как надо. Он обложился книгами — интересовался всем: историей, реальностями и альтернативными линиями пространства, магической медициной, боем, артефактами. Фолианты читались один за другим, и все реже он заглядывал в переводчик и словари, чтобы перевести то или иное слово. Время здесь, в Камар-Тадже, текло невозможно быстро, а с ним текли в его голову знания. Он не знал, сколько дней, недель пролетало вот так, за книгами и бесконечными тренировками. И все меньше болели руки, все привычнее ощущалось на пальцах кольцо. Вместе с равновесием в душе успокаивалось и тело. Но что-то замерзло, чего-то не хватало. И все равно его терзали вопросы. Что-то назревало в душе, крепло. Первый раз Стрэнджа обожгло, когда он, сидя с мастерами за одним столом и цедя травяной, сладкий чай с мёдом, услышал про переизбрание нового Верховного Мага.  — А если она вернётся? — задал он тогда вопрос, и мастера на него посмотрели дико, с сочувствием. Надломилось что-то именно тогда. А окончательно сломалось, стоило ему поверить в реинкарнацию.  — Помешался ты, Стрэндж, не иначе, — качал головой Вонг, отдавая стопками книги Древней в руки чародею. Мастера косо смотрят на Стивена Стрэнджа, средь учеников ползут перешептывания. Говорят, уже несколько недель Стивен ходит по мирам, нарушая все мыслимые и немыслимые законы времени. Ищейкой прочесывает реальности, цепляется за ускользающий образ. Говорят, если упомянуть о выборе нового Верховного мага Земли, Стрэндж выйдет из зала, хлопнув дверьми, взметнётся за ним алый плащ, так опрометчиво, легкомысленно выбрав своим хозяином вздорного чародея. Стивен Стрэндж плохой человек. Абсолютно прогнивший, наполненный гноем до краев, до самого дна изъеденный ржавчиной. Но он знает, что, черт возьми, есть в этом мире вещи незыблемые. Взгляд светлых глаз и певучий голос — одна из таких. Светлые одежды, пропахшие чаем — одна из таких. Мантры, нараспев читаемые где-то в верхних комнатах — одна из таких. Древняя со всеми ее хитростями — одна из таких.  — Вы дали мне надежду, — яростно шепчет он, отбрасывая реальность за реальностью. — Вылечить тело — одно движение, но вылечить душу — истинное чудо. Вы дали надежду. И я, черт возьми, даже не успел поблагодарить вас за это. А я не люблю быть кому-то должным. Он ищет ее сквозь миры и вселенные. И найдёт.