calamity

      Осенний ветер обдал холодом, отрезвив разум и точно заставив прийти в себя. На секунду она ужаснулась происходящему, но убегать было поздно.       Да и некуда.       Прямо перед ней раскинулся город, чьи огни заманчиво горели в ночи, правда, они были не в силах разогнать ее тьму.       А позади…       Она скривилась. Лучше и не вспоминать.       Пальцы до боли вцепились в перила балкона.       Все происходило на самом деле, а не в какой-то странной и, безусловно, больной фантазии, похожей на бред умалишенного.       Она бы никогда не подумала, что когда-либо могла оказаться на этом определенно чужом месте. Сложно было винить кого-то, кроме себя, упрямо и глупо перекладывая ответственность на третьих лиц.       И насильно ее никто сюда не тащил, не хватал за руки и не пугал угрозами.       Вот ведь незадача, получалось, она пришла сама, по собственной воле. Более того, именно она была крайне заинтересована в том, чтобы встреча состоялась.       Сестра со свойственной ей беспечностью посмеялась бы над ней и толкнула бы в спину, мол, не бзди, лови момент, а брат, наоборот, обозвал бы дурой и запер дома.       Последний месяц ее считали чуть ли не Золушкой. Только она-то понимала, что никакая это не сказка, а игра, циничная и жестокая, в которой не считались с чувствами, разбивая их в мелкую стеклянную крошку.       Если бы ей предложили вернуться в тот злополучный день, ставший своеобразной точкой отсчета, она бы обязательно ухватилась за предоставленный шанс, чтобы отвести беду, которую не смогла тогда предугадать.       Да и кто мог подумать, что этот папенькин сынок зацепится, не простит обиды и решит потребовать сатисфакции?       — Долго тебя еще ждать? — с привычной наглостью поинтересовались позади, заставив Юлю вздрогнуть. Все, уже поговорил с отцом? Звонок стал для нее маленькой, пусть и бессмысленной отсрочкой, в которой девушка отчаянно нуждалась.       Ее обняли со спины. Чужие руки сомкнулись на ее талии, прижав к сильному телу. Еще совсем недавно Юля не позволила бы ему подобной вольности, но право голоса она была благополучно лишена.       — Разве ты не говорил, что тискаться со мной тебе неприятно? — ее голос прозвучал на удивление ровно, даже равнодушно, словно происходящее ее вовсе не касалось.       Внутри — та же пустота, звенящая и уже не пугающая. Даже недавнее волнение сгинуло в этой бездне.       За время их противостояния она как будто успела выгореть. Однако осталось совсем немного, они подошли к финишному рубежу и завтра уже разбегутся на радость всем местным сплетницам. Да, они еще позубоскалят какое-то время, напридумывают подробностей, правдоподобных и не особо, но это уже мелочи жизни.       — Не ерничай, — Максим нарочно крепче сжал объятия, насмешливо подул ей в ухо, на что девушка невольно, чисто рефлекторно, дернулась, чем вызвала смешок.       Юля лишь устало прикрыла глаза, замерев.       Он хотел вывести ее на эмоции, вновь заставить играть по своим правилам, но подобного удовольствия девушка ему доставлять не желала. Хоть немного, но его победа должна горчить.       Он сам презрительно называл ее куклой, награждал бесстыдными эпитетами, которым куда больше соответствовали девицы из его ближайшего окружения. Они не скрывали зависти, соперничали в остротах, не замечая, что Юля вовсе не радовалась своему положению.       Сегодня ей оставалось только соответствовать ожиданиям Максима. Пусть мальчик порадуется.       — Пошли, — он отстранился, но лишь для того, чтобы увлечь ее обратно в комнату.       Упираться Юля не стала, следуя за Максимом.       Определенно человек, который сейчас находился рядом, стал ее несчастьем.