Рождественская сказка

      Прищурившись, я разглядела двух маленьких человечков в ярко-красных пластиковых костюмчиках и полосатых носках. Нет, не двух, даже трех… Или… ой, да их там больше десяти!       — Они ведь не настоящие? — с сомнением спросила я.       — Разумеется, настоящие, — раздраженно ответил Вонка, жестами подзывая одного человечка к себе.       Смуглый черноглазый умпа-лумп с воинственным видом, так не соответствующим кукольному костюмчику, приблизился к нам.       Он едва доходил мне до колен. Ничего себе! Настоящий лилипут.       — Приве-ет, — нерешительно протянула я, нагибаясь к нему.       Умпа-лумп хмуро посмотрел на меня снизу вверх, но не сказал ни слова. Да что там, он даже в лице не изменился.       — Они говорят по-английски? — тихо спросила я у шоколадного магната.       — Да, но они не очень разговорчивые, — шепнул мне на ухо Вилли Вонка. — Им больше нравится петь и танцевать. Они такие заводные, просто чудо! — нервно хихикнул он.       Я с сомнением оглядела коротышку, застывшего по стойке смирно. Что-то не похож он на заводного.       — А они могут что-нибудь спеть сейчас? — спросила я. Уж больно мне было интересно на это посмотреть.       — Нет, мисс Трамп, сейчас им надо работать, — отрезал Вонка. — Но они еще споют для вас, — зловещим тоном добавил он. — Вот увидите…       — А как они здесь появились? — с любопытством спросила я, не придав его тону особого значения.       — Когда-нибудь я вам об этом расскажу, — пообещал Вонка. — Но сейчас я немного устал отвечать на ваши вопросы. Не обижайтесь.       Когда мы шли обратно через луг, я вновь залюбовалась окружавшим меня великолепием. Никогда в жизни я не видела чего-то более прекрасного. Сочные, алые, диковинные плоды словно не зрели на тонких золотистых веточках, а вырастали вместе с ними. Огромные, сладкие тыквы, и яркие карамельные яблоки, цветные леденцы занимали свое место на кронах фантастических деревьев так непринужденно, словно сама природа в этом месте опровергала свои законы. Пастила, воздушный зефир, твердые оранжевые фрукты, раскрывающиеся с негромким хлопком, наполненные мармеладом и многое-многое другое — все это окружало со всех сторон палитрой красок. Взгляд не мог сконцентрироваться на чем-то одном, он скользил вдоль каждого растения все быстрее и быстрее, пока от восторга не перекрывало дыхание. А Вилли Вонка? Как органично он смотрелся в этом месте! Словно дивный сад был выращен и придуман не им, а для него. Как же поразительно все это! Как невероятно! Мечтательный вздох вырвался у меня из груди. Если бы мне дали одну малюсенькую возможность самой исследовать окружающий меня особенный мир, я бы уцепилась за нее как за последнюю соломинку, связывающую с мечтой. Ведь разве жизнь в сказке — не может быть мечтой взрослого человека? Исчезнуть для реального мира во имя пришествия к миру совершенному — чем не лучшая участь любого? И жизнь отдать за это не жалко! Лишь бы все вокруг стало добрее, светлее, лучше, легче… Как жаль, что настоящий мир не такой!.. Как жаль!       Я взглянула на великого кондитера глазами, полными восхищения. Так должно быть люди будут смотреть на Мессию, когда он посетит нашу Землю. Когда мы проходили по мосту через шоколадную реку — покрытому травой из мятного сахара, без перил и перекладин — я старалась держаться очень осторожно, чтобы не потерять равновесия. Плаваю я не очень хорошо, а в густом шоколаде бы вообще утонула.       Утонуть в шоколаде… где-то я уже это слышала… Воспоминание о рассказе Саймона пришло неожиданно, заставив меня посмотреть на реку другими глазами. Неужели даже в этом мире есть место ужасу и смерти? Я почти наяву услышала жалобный зов мальчика, наполненные страхом глаза его матери и безжалостный, расчетливый вид Вилли Вонки, наблюдающего со стороны за этим кошмаром.       — Мистер Вонка, — догнала я шоколадного магната, ушедшего сильно вперед.       — Да?       — Всего один вопрос. Можно?       — Валяйте, — небрежно и презрительно бросил тот.       — Скажите, а правда, что Август Глупп — один из детей, посетивших вашу фабрику, — утонул в шоколадной реке? — с внутренним содроганием произнесла я.       — Фу! — поморщился Вонка. — Что за грязные слухи дошли до ваших ушей! Разумеется, нет! Шоколад, в котором кто-то утонул, невозможно было бы есть. Его вкус был бы настолько отвратителен, что об этом растиражировали бы по всем средствам массовой информации. И моя репутация пострадала бы так, что пришлось бы навсегда закрыть фабрику. «Утонул в шоколадной реке!» Где вы только вычитали это?!       — Простите, но, что же тогда на самом деле случилось с Августом?       — Ваше любопытство не знает меры, мисс Трамп! Однажды один ужасный мальчишка и в самом деле оказался в шоколадной реке. Он, как и вы, не знал меры. Словно какое-то животное, все ел-ел и не мог остановиться. Но, посмотрите во-он туда! — пальцем указал Вилли Вонка на одну из больших стеклянных труб, выкачивающих шоколад, находящихся далеко от нас. — Эти трубы доставляют шоколад по различным цехам, где из него готовят конфеты с самыми разными начинками. В такую трубу втянуло вашего мальчика. Но в цехе сливочно-клубничной помадки в шоколадной глазури его вытащили целым и невредимым. Вы себе не представляете, сколько шоколада после него было испорчено! — вздохнул Вонка. — А ему хоть бы что!.. Всю обратную дорогу он себя облизывал, — брезгливо поморщился магнат.       — Вы всегда думаете только о шоколаде? — хмыкнув, спросила я.       — А вы всегда думаете только о том, как бы соблюсти все формальности? — парировал он, закатив глаза.       — Что вы имеете в виду под «формальностями»? Мою манеру общения?       — Я уверен, что вы соблюдаете не только эту формальность. Но, да, в данном случае я имел в виду ее, — сдержанно ответил он.       — Это не формальность. Я лишь стараюсь говорить с собеседником вежливо.       — Конечно. Это очень важно, — не скрывая сарказма процедил Вонка.       — Я приму ваш совет к сведению, — холодно ответила я, с трудом сдерживая злость.       Сколько в нем высокомерия! Сколько желания выставить себя умнее собеседника! А этот невыносимый тон!       Но все же… Как властно и повелительно он звучит здесь, где Вилли Вонка — король. Как искренне кондитер улыбается Бакетам — да, от меня это не укрылось! — людям, которых он по-настоящему любит. А Чарли? Разве он не стал тому, как сын? Нет, я уверена, в Вилли Вонке много хорошего. И как бы он мерзко себя ни вел, я точно знаю, что у него золотое сердце. Возможно, он просто не привык ко мне. Может, на самом деле он стесняется? Не знаю. Но одно я знаю точно: никогда я не любила никого столь же сильно, столь же безрассудно, невзирая на все «против», и никого не смогу полюбить так же. Меня на это просто не хватит.       Эх, у Вилли Вонки есть все — любимая работа, ставшая главным смыслом жизни, любимая семья, миллиарды долларов, и наконец, волшебная фабрика, где веришь в Лумпаландию, не задавая лишних вопросов. Да и не только в Лумпаландию: веришь в чудеса. А теперь у него есть еще и мое сердце в придачу. Только вот не уверена, что для шоколадного магната оно обладает хоть какой-нибудь ценностью. Так, дешевая безделушка.       Эта мысль больно ранила меня, заставив поморщиться. Лучше не думать о правде. Лучше верить иллюзиям. Легче верить иллюзиям. Так совсем не больно. Грустно, но не больно.       Обернувшись, я увидела, что он стоит, небрежно поигрывая тростью и не переставая улыбаться. Его приветливая снисходительная улыбка в этот момент подействовала на меня, как успокоительное. В самом деле, чего это я впала в такое заунывное настроение? В этом удивительном месте это вообще недопустимо! Может, постоянное одиночество плохо сказывается на моем характере? Не удивлюсь, если лет через двадцать я стану толстой, обрюзгшей, желчной теткой.       Мы вышли из главных ворот фабрики и я, взглянув на темную, тускло-освещенную фонарями улицу, поежилась. Ненавижу ходить по незнакомым местам в темное время суток. Кто знает, какие незнакомцы могут встретиться на пути? Да и дорогу домой я, честно говоря, плохо помню.       Робко улыбнувшись, я поинтересовалась у шоколадного магната, не опасны ли эти улицы ночью.       — Оу, вовсе нет! Если вы умеете драться и бегать, то домой вернетесь целой и невредимой, — равнодушно ответил он.       — Я боюсь, что бегаю плохо, а драться не умею совсем.       Вилли Вонка покровительственно положил мне руку на плечо и деланно вздохнул:       — Не скрою — это ужасно! Плохая физическая форма до добра не доведет. Но надо же когда-нибудь учиться, верно?       Даже его прикосновение к моему плечу не помогло мне сохранить счастливое расположение духа. Обида и разочарование вытеснили всякий страх. Я не сумела сдержать расстроенный вздох, который шел не из легких, нет — он шел от самого сердца, которое мечтало о покое и которому до смерти надоело выстукивать бешеные африканские ритмы.       Вилли Вонка вдруг расхохотался.       — Что это вы нос опустили? Сдались? Так нельзя! Разумеется, я не могу отправить вас на встречу с опасностями! Городские джунгли, моя дорогая, даже хуже, чем леса Великании: в них даже не спрячешься. Уж можете мне поверить. Но у меня есть решение! — довольно возвестил он.       — Правда? — радостно улыбнулась я. Сердце аж подскочило от неожиданной радости.       Рядом с Вилли Вонкой — все равно, что на американских горках. Только там, если прокатиться много-много раз подряд привыкнешь и не будешь получать свою заслуженную дозу адреналина, а с ним чем дальше, тем только хуже. Или, все-таки, лучше?..       — Правда!       — Какое?       — Что?       — Какое решение вы нашли?       — Самое лучшее из всех возможных, мисс Трамп. Идемте.       Я в нерешительности направилась за ним обратно на фабрику. И какое решение он нашел? Не вертолет же у него там, я надеюсь. Вонка шел уверенно и не оборачиваясь, и я в который раз за сегодня задумалась о его личности. Он ни на кого не похож. Не человек — головоломка!       — Вы такая странная, Элизабет, — вдруг сказал он. — Просто сумасшедшая.       — С чего вы так решили? — меня настолько изумило это высказывание, что я даже не возмутилась против фамильярного «Элизабет».       — Вам не нужно стыдиться того, что вы не такая, как другие. Попытки стать серостью — удел недалеких людей. Посмотрите на меня! Меня ни капли не волнует чужое мнение, и я счастлив!       — Это здорово, — согласилась я. — Но насчет меня вы ошиблись. Я такая же, как другие.       — Запомните это, мисс Трамп! Нет, лучше зарубите себе на носу — я НИКОГДА не ошибаюсь! — гордо воскликнул он, элегантно взмахнув в воздухе тросточкой.       — Ну с чего вы это решили? — спросила я таким нарочито усталым голосом. Внутри во мне все кипело от нетерпения и … радости? Именно радости! А какой женщине не будет приятно, если ее назовут особенной? А мне это к тому же сказал человек, к которому я испытываю достаточно неоднозначные чувства. И да, он еще назвал меня «Элизабет». От этой мысли у меня внутри так потеплело, словно там включился радиатор.       — Согласитесь, нормальный человек не стал бы терять сознание в главном цехе, — сказал он с такой странной интонацией, что я не поняла была ли это шутка, издевка или комплимент.       Поэтому, покраснев до кончиков волос, я сконфуженно промолчала. А что я могла сказать?       Тем временем мы подошли к стеклянной кабине лифта, находившейся в том же главном цехе, в который мы вернулись. Вилли Вонка нажал на маленькую красную кнопку и со странным лицом повернулся ко мне.       — Неужели вы никогда не испытывали соблазна, мисс Трамп? — понизив голос, приблизился он.       Я почувствовала его запах: сладкий, как и все, что окружало меня. Он смотрел прямо мне в глаза, и я чувствовала, что не могу оторваться от его сверкающего взгляда. Сердце стучало прямо в горле. Я задышала так, словно только что пробежала стометровку. Наваждение какое-то!       Он манил меня, как ночные созвездия, как огонь в камине. Я словно приблизилась к завесе тайны, окутывающей этого человека, и это ощущение заставило мой пульс биться чаще. От напряжения все вдруг показалось мне таким же нереальным, как полотна Сальвадора Дали. А он был близко, так близко, что мне даже на секунду показалось, что… а впрочем, это совершенно не важно.       — Какого… соблазна? — дрогнувшим голосом прошептала я.       — Соблазна сбросить маску и делать то, что хочется, а не то, чего требуют ваши установки, — со странной улыбкой пояснил он.       — Я не…не знаю…       — Подумайте об этом, — произнес он с назидательным видом, отодвигаясь назад и отворачиваясь.       Наконец, лифт приехал, и я на негнущихся ногах зашла в кабину. Внутри у меня зарябило в глазах от бесчисленных кнопочек на одной из стен кабины. Под каждой кнопкой была маленькая табличка с названием цеха. Вопрос о количестве этажей на фабрике моментально поднялся у меня в голове, но я не смогла выдавить из себя ни слова, зная что сейчас мой голос точно выдаст меня.       В лифте меня не оставляло ощущение легкого головокружения и улыбка, появившаяся на моих губах, не сходила с них. Я посмотрела на Вилли Вонку, и мне показалось, что мир вокруг ухнул куда-то вниз. Мое сбившееся дыхание никак не приходило в норму.       Кабину сильно качнуло, и я словно очнулась от этого странного состояния. Только сейчас я почувствовала, что кабина ехала вверх слишком быстро. Взглянув на нажатую кнопку, я увидела на ней надпись: «вверх и наружу».       — Что это за цех: вверх и наружу?       — Это не цех, мисс Трамп. Это направление.       — И куда оно ведет? — быстро спросила я, ощутив легкое волнение. — На крышу?       — Нет, — загадочно улыбнулся шоколадный магнат. — Этот лифт доставит вас прямо к дому.       — Как?       — Очень просто, — пояснил он мне так, словно говорил с умственно-отсталой. — Вылетев вверх и наружу.       — Что? Вы, должно быть, шутите! Это же невозможно! Если он вылетит наружу, мы разобьемся! Но он даже не долетит! Он разлетится на осколки, еще раньше, чем… чем…– вскрикнула я, в ужасе поднося ладонь к губам, не в силах закончить предложение.       — С чего вы взяли? — как ни в чем не бывало спросил этот безумец.       — Ну это же физика! Это известно даже ребенку!       — Где-то я это уже слышал. Но ведь Лумпаландия существует, мисс Трамп? — довольно улыбнулся мистер Вонка, подмигивая мне.       Я в панике кусала губы. Несмотря на то, что сегодня мне довелось столкнуться с вещами, которые я не могла вообразить даже в самых смелых своих фантазиях, это выглядело, как что-то мистическое. Но внутреннее предчувствие подсказывало мне, что все обойдется, поэтому мне удавалось держать себя в руках, а не вопить во все горло, что я бы сделала, если бы рядом со мной оказался не Вилли Вонка, а, например, Эдвин. Шоколадному магнату я доверяла. Он ведь гений.       Зажмурившись, я ощутила сильный толчок и, когда открыла глаза, увидела, что за стеклянной стенкой лифта больше нет шахты. Мы парили в воздухе!       — Невероятно! Невероятно! — только и восклицала я. Мистер Вонка улыбался.       — Где вы живете? — спросил он.       — Уоллен стрит, 11.       Нажав на пару кнопок, Вилли Вонка привел в действие реактивные турбины, затем на небольшой клавиатуре ввел в окошке адрес и выжидательно посмотрел на меня, в надежде услышать новые возгласы восхищения. Самодовольства ему не занимать.       Разумеется, я сказала ему то, что он так хотел услышать. И заметьте, в моих словах не было ни капли лицемерия, потому что мои восторги были по-настоящему искренними.       Лифт пошел на снижение. Еще издали я увидела крышу моего домика.       — До свидания, мистер Вонка. Была рада знакомству, — вежливо кивнула я, выходя из лифта. — И спасибо, что проводили.       — Не за что, мисс Трамп! Завтра я вас не встречу, поэтому постарайтесь не нарушать правила. Прощайте! — кивнул он, приводя в движение двигатели чудо-машины.       Волшебный лифт взмыл в небо. Проводив его глазами, я мечтательно вздохнула. Несмотря на все минусы, до чего же удивительный день!       Включив свет в прихожей, я долго смотрела на свое отражение. На щеках появился несходящий румянец, в глазах блеск — я словно похорошела, или это все игры освещения?       Подойдя к окну и мечтательно уставившись в ночное небо, я, улыбаясь, как ненормальная, вспоминала все события этого удивительного дня, предвкушая, что это не последний день, когда фабрика меня удивит.       Телефонная трель заставила меня вынырнуть из пучины мечтаний, в которую я успела погрузиться с головой.       — Алло?       — Здравствуй, Лиз, — голос Эдвина на том конце провода звучал официозно, но несколько взволнованно.       — Да, что случилось?       — Ничего существенного. Прости, я видимо тебя отвлекаю?       Фух, после общения с Вилли Вонкой вежливость Эда кажется напыщенной и чрезмерной.       — Да, ты немного не вовремя: я сейчас ужинаю, — без зазрения совести солгала я. Желания разговаривать у меня не было. — Ты звонишь просто поболтать?       — И да, и нет. Я бы хотел услышать от тебя рассказ о шоколадной фабрике.       Эду я уже рассказала о занятиях с Чарли, а вот Мэтти пока нет. Чувствую, ей это не очень понравится.       — Эд, давай завтра! — взмолилась я. — Я о-очень устала!       — Хорошо, Элизабет, — он замялся, словно решая, сообщать мне что-то или нет.       — Элизабет?       — Да?       — Завтра тебе следует быть очень деликатной в общении с Матильдой. Она переживает очень непростой период, постарайся не ранить ее случайным словом.       — Она рассталась с этим ее. как его там…?       — С Брайаном.       — Точно! Так в чем причина?       — Лиз, пойми меня, я не могу тебе рассказать: это очень личная информация. Но я уверен, что завтра она сама захочет с тобой поделиться. Так что прими мои слова к сведению.       В этом весь Эдвин! Вершина чистоты и джентльменства, он никогда не позволит себе сплетничать или даже просто шутить. Конечно, он зануден, но зато очень порядочен и умен. Я уже сильно завидую его будущей жене: ведь такого идеального мужа еще поискать надо, но сама бы за него замуж не вышла. И дело даже не в том, что я не влюблена в него — это мало кого останавливает -, а в том, что слишком мало существует на свете вещей, которые нас объединяют. Проще говоря, мы слишком разные.       Пожелав друг другу спокойной ночи, мы распрощались.       В моих планах на вечер (а может быть и на ночь, если Морфей так и не соизволит заявиться в мои покои) было начать читать Жюля Верна, но, видимо, судьбе было угодно распорядиться иначе. Странные чувства наполняли меня с ног до головы, я нигде не могла найти покоя. Так и металась из комнаты в комнату, пытаясь дать объяснение беспокойному внутреннему состоянию.       Я чувствовала, что вот-вот свершится что-то особенное, что я стою на краю обрыва, и через считанные секунды моя привычная жизнь круто изменится, и от этих сумбурных чувств захватывало дух. И хотя со стороны у меня будто бы не было повода так думать, я даже не сомневалась в том, что перемены наконец меня настигли. Вот он, долгожданный ветер свободы.       Все вокруг теперь казалось таким маленьким и незначительным. Я словно вернулась домой из волшебного королевства, принеся с собой частичку этого волшебства.       Я уже скучала по шоколадной фабрике. Мне вновь хотелось вдохнуть этот сладкий запах, пообщаться с эксцентричным владельцем и добродушными Бакетами. В ней было все, о чем я мечтала. Крепкая, любящая семья, проводящая вечера у камина, одинокий человек, чья душа пока оставалась от меня в потемках, клубок тайн и загадок, пейзажи, красивее альпийских гор, сладости всех сортов и видов и главное — сказка. Да-да, на территории шоколадной фабрики с легкостью веришь в волшебство и магию, там невозможное становится возможным, там я дышала полной грудью, там испытала все эмоции, которые до этого не позволяла себе, там моя душа нашла равновесие и покой. Я будто оказалась дома после долгих странствий… Конечно, я понимала, что после Рождества сказка закончится, но это будет еще так не скоро… Господи, спасибо тебе. Это твой лучший подарок на Рождество. Ты вновь вдохнул в меня жизнь. Я сначала шепотом, а затем в полный голос начала благодарить судьбу за то, что мне посчастливилось увидеть… Тогда я еще не знала, чем обернется для меня это Рождество. Тогда я была зачарована волшебным местом и, пожалуй, останусь им зачарована на всю жизнь.       Мечтательно закрыв глаза, я вновь и вновь воспроизводила в голове все увиденное и передо мной яркими картинками оживали чудесные деревья с сочными плодами и глубоководная река, несомненно, из лучшего шоколада. Незаметно воспоминания перешли из реальности в сновидения, и я уснула по-настоящему здоровым и полноценным сном. Всю ночь мне снилась шоколадная фабрика, и если бы не утренний звонок будильника, я бы предпочла никогда не просыпаться.