Демоны Яны

Балор потерял счёт дням-часам-минутам, потому что дни-часы-минуты скатываются в единый ком извивающихся внутренностей и хохочут из темноты, потешаясь над его тупостью. Цепь обхватывала ногу стальным браслетом, и Балор выл от её тяжести и сизых опухолей на обеих голенях. Без одежды было холодно. Без надежды – страшно. Когда ему хотелось забиться в темный угол или провалиться в глубокий омут сна, в подвале горел свет – яркая лампа выжигала ему глаза и истощала. Когда он задыхался от ужаса, и пульс частил ему, что смерть идёт, то всегда вокруг были чернила – и никто не услышал бы его криков, никто бы за ним не пришёл… Балор идиот. А Яна всё ещё красивая. Раз три-четыре приступа его паники приходила Яна с пакетами еды. Садилась на корточки, открывала банку каши и кормила его с ложечки. - Как тебя зовут, Балор? Не верю, что тебя так мама назвала. Балор никогда не отвечал. Иногда Яна его за это била. Хватала за волосы и прикладывала об пол. - Так что, любишь меня? - Люблю… - Ну, ты ешь, ешь… Если Балор ел слишком медленно и ронял на пол, Яна могла задумчиво надавить сапогом на опухоль на ноге. Его сломанные кости смещались, Балор орал и по лицу его текли слёзы, которые Яна ласково стирала пальцами и целовала его в щёки. Если Балор ел слишком быстро, то Яна давала пощёчину и говорила, что он грязная свинья. Яна – мечта. Ходит на работу в торговый центр в девять часов утра, возвращается тоже в девять; выходные она проводит, гуляя со своим то ли другом, то ли парнем Пашей, но никогда не уделяет ему больше двух часов в день. Её размер обуви тридцать восьмой, любит носить толстовки белые, как облака, а глаза голубые – как небо. От улыбки, обращённой не ему, Балор дрожал, как эпилептик – забираясь к ней домой, Балор не думал ни о чём плохом. Он бы просто посмотрел. Просто бы потрогал – совсем немного! Из какой ткани её вещи? Какими она пользуется духами? Висят ли в её доме фотографии на стенах? Чисто ли? Домашние майки и шорты Яны тех тканей, от которых легко отстирываются капли крови; впрочем, у неё есть фартук, синий, к глазам. Пахнет от неё хозяйственным мылом и хлоркой; они отлично глушат кровь и гниль. Фотографий нет. Дома почти стерильно. В подвале холодно. Труп женщины свежий недолго. - Смотри, она уже начинает гнить, - Яна вела кромкой ножа, надавливает тупой стороной на высокую грудь с твёрдыми сосками. Почерневшая кровь вытекала легко, Балору привиделись мухи, и его вырвало на пол. Яна вытерла ему рот остатками сарафана предыдущей жертвы и поцеловала в лоб. Яна всё так же улыбается так, что Балора трясёт, но у его стылой любви в шкафу демонов столько, что раздерут кого угодно в клочья. Когда Яна поцеловала его, Балор вознёсся из ада в небеса. Меловая черта от края лестницы кричит ему – беги, кричит ему – останься, кричит – отрави эту суку цианидом, но его ноги сломаны, смелости не было никогда и он жмётся в угол. В момент колебаний он трясся, видел тысячи глаз людей, на рыбьих похожих, и кричал. Смеющаяся Яна приходила с битой в его кошмары наяву и выламывала хребет. Вернувшаяся Яна сказала, что он у неё умница. Через два дня у неё изменилось настроение, и она подвесила его в подвале. Кончиками пальцев ног он доставал и не доставал тот жалкий сантиметр до края стула, а Яна задумчиво наблюдала за его хрипами и бульканьем. Свалившись, Балор проклял её, проклял дважды, трижды, а Яна пнула его под рёбра и спросила: - Как тебя зовут? Балор назвал. - Балор лучше. Балор знал. - Такой неудачник, как ты, хотя бы пытался жить за пределом глупых ников интернета? Балора переклинило и затрясло от страха. - Ладно. Оставайся Балором. Когда Яна ушла, он плакал так долго, что потерял голос. Нож в руках Яны переливался лучами заходящего солнца. Шея Балора болела, так как он пытался сбежать через окно, и Яна, найдя его в саду, сняла с него слой кожи и избила так, что синяки ещё не скоро сойдут. Яна кормила его слишком мало, чтобы он не худел, но достаточно, чтобы не падал в обморок. В свою очередь Яна была крепкой, высокой, и бросила его тогда по ступеням за волосы. Теперь было тихо. В тишине Яна разматывала повязку на его шее, смотрела, как заживает порез и, если видела, что всё срослось, резала вновь по ровной линии. Это был уже четвёртый раз. - Ты красивый, Балор. Нынче очень мало красивых мужчин. И девок. Но первые хоть не притворяются красивыми. - Ты красивая… - Что? - Ты красивая. Яна определённо довольна словами. Она сажает его на цепь, но говорит, что принесёт замечательный подарок. Первый раз, когда нож вонзился в плоть, Балор орал от ужаса. Тело тучного мужчины содрогнулось, по подвалу разлилась вонь испражнений, и Яна хмыкнула, что теперь в жизни не проветрить. Её мягкая грудь прижималась к его спине; на ухо Яна шептала, как этот придурок её облапал в кафе, а она краснела, мышка-мышка, и улыбалась. Демоны Яны обхватили его склизкими руками, сдавили, душа, и налили чужой крови под ноги, чтобы Балор отшатнулся, невольно вжимаясь в Яну. Демоны Яны, разумеется, работали на Яну. Все сразу. Все одновременно. Иногда друг с другом ссорились просто. Вся ирония его положения только в том, что Яна всё ещё мечта. Цветок не стал уродливее, оказавшись смертельно ядовитым; его сладкий аромат кружил голову, заставлял сердце стучать чаще и вызывал некроз мозга. Его ноги заживали. Яна покрасила им волосы в бирюзовую зелень и сделала селфи, зная, что никто в целом мире Балора не ищет. Вонзая нож раз за разом в живот, в грудь, в живот, в грудь, в шею, Балор знал, что Яна им гордилась. Не вмешиваясь, она наблюдала со стороны; и руки его окрашивались кровью, рот наполнился собственным хохотом, а жертва перестала дёргаться. Узлы верёвки на собственном горле затянулись, мрак подвальных углов накинулся и пожрал. Балор готов был стать одним из демонов Яны. Он не знал, что Яне всё равно.