утречко

Тэхён переваливается набок и щурит слипшиеся глаза под пристальными лучами утреннего солнца, руками ведёт вверх и потягивается, вытягиваясь в до неприличия длинную позу и прогибаясь в затекшей пояснице, чувствуя легкие разряды тока по телу и довольно улыбаясь. пробегается беглым взглядом по голой чонгуковой спине, отмечая идеальные пропорции, молочную кожу и еле слышимое сопение по то сторону тела, облизывает в давно привычном жесте пухлые губы и к телу напротив жмётся со всей силы, со всей нежностью и хотением, возбужденным пахом задевая накачанный зад и тихо шипя. такой Чонгук — взъерошенный и ничего не подозревающий — разит Тэхёна и тэхёнов пах не то, что наповал, а насмерть. парень обкусывает свои губы и прикрывает глаза, представляя пред своим лицом лицо своего мальчика, начинает тяжело дышать и ручкой бесстыдно забирается под кромку домашних шорт, под которыми, к счастью Кима, Чонгук не носил больше ничего. он с садистским наслаждением сжимает упругую ягодицу до синяков и тут же отпускает, чувствуя шевеление под собой и недовольное бурчание, после чего даёт минутку, чтобы Чон перестал ерзать и вновь провалился в сон, более настойчиво сдирая шортики и оголяя гладкие ножки, приспускает практически на немного, лишь бы ягодицы виднелись во всей красе. моё. Тэхён без промедление суется и спускает свои боксы, выпуская наружу возбуждённую и истекающую смазкой плоть, нарочито медленно тыкаясь покрасневшей головкой меж ягодиц и закусывая губу, личиком утыкаясь в шею своего любимого и проводя по той носом, вдыхая слегка детский запах и стараясь не делать резких движений, чтобы, Боже упаси, не разбудить свою невинность, пока не войдет по основание, а то опять начнётся. — я не хочу. — хочешь. — пошёл нахуй. — снимай штаны. любит он истерить, думает про себя Тэхён и, достаточно смазав тугое колечко мышц, толкается своим предельным возбуждением непростительно глубоко, входя всего лишь наполовину и уже слыша тихое рычание, смешанное со сладким голосом, стонущем во сне и явно не от боли. парень усмехается и толкается глубже, с первого раза проезжаясь кончиком по чувствительной точке — давно ведь изучил это тело и правильный угол вхождения — сдавленно шипит и покрывается испариной от узости своего парня. — сука... — слышит тихое шипение сбоку и опускает взгляд ниже. Чонгук сильно прогибается в спине и бедрами подмахивает, прося большего и одновременно матерясь в мыслях на Тэхёна, который не понимает слова "нет". — и тебе доброе утро, солнышко. Тэхён довольный до сумасшедшей улыбки, резко приподнимается и укладывает Чона на животик, прижимая подкачанное тело к простыням и начиная делать резкие толчки, растягивая податливый зад и откидывая голову назад в немом стоне. у Чонгука задняя полость болит от постоянного агрегата, практически не покидающего ту, но он послушно выгибается в спине и выстанывает имя хёна, сжимает простынь пальчиками и хнычет, хотя то ли большего, то ли чтобы парень остановился — он сам до конца не понимает, чего именно хочет. Ким наклоняется профилем и мажет мокрым язычком по раковине ушка Чонгука, ставит только себе известный темп и несильно сжимает тёмные волосы на затылке, выбивая из нижнего парня хриплые охи и судорожное Тэ-э-э. Тэхёна от такой картины и тихих хрипов партнёра надолго не хватает, из-за чего у того темнеет в глазах, а тело пробивает предъоргазменной дрожью, покрывая разрядами тока, после чего пульсация в члене вырывается белёсой жидкостью, заполняющей задницу Чонгука, как молоко заполняет стакан — до краев. — в следующий раз ебу я, — голос звучит поистине уверенно, но Тэхён лишь прижимает дрожащее от оргазма тело к себе ближе, целует в лобик и говорит на ушко: — ты мне это уже несколько недель говоришь, любовь моя.