Больше всего на свете

      Больше всего Стив любит брать своего мужа в гримёрке. Там душно, зачастую пыльно и тесно. Зато он знает, почему, выходя к зрителям, Энтони Старк такой счастливый и улыбчивый. Ему только что отсосали. И не абы кто — символ нации.       — Я уже говорил, насколько обожаю твой рот? — он вынул смоченный слюной член и слегка побил по розоватым губам.       — Всего лишь пару тысяч раз.       — Иди сюда.       Руки несдержанно блуждают по телу, хочется здесь и сейчас. Они не виделись около недели из-за разъездов Тони по конференциям. Долгий срок, у обоих голодный взгляд. В бедро упирается твёрдый стояк, и это так чертовски трудно. Невозможно.       — Мы не можем, ты опоздаешь.       — Ничего, мы терпели неделю, и они подождут.       Он спешно срывает белоснежную рубашку Стива, едва не разрывая ткань. Приникает к сильной груди, зажимая соски. Стив стонет в голос, поздно себя одёргивая, закусывает тонкую полоску кожи в тщетной попытке отрезвить мысли. Тони пьянит бесконечно сильно — крепче любого напитка.       С шеи и ключиц сошли засосы, поставленные в прошлую встречу, — непорядок. Тони сильнее прикусывает сосок, потому что знает — Стиву так нравится. Носом ведёт по солнечному сплетению вверх, цепляясь руками за плечи. Инициативу перехватывают быстро, не давая опомниться: глубоко целуя и придавливая немалым весом к фанерной стене. Его прокол. Белая мелкая пыль разлетается в разные стороны, кружится, оседая и окрашивая всё вокруг. И они на полу. Тоже белые. Тони смеётся заразно.       Грохот стоял неимоверный — будто прошла вторая мировая. Последний раскат смеха замирает в горле, когда горячий язык проходится по кадыку, задевая пульсирующую венку.       Они, конечно, снесли весь инвентарь со стола и порвали шторы, но Тони сейчас волнуют только любимые руки, стягивающие с него костюм на три пуговки.       Раз — дыхание у уха, два — полоснуть зубами по жилке у шеи, три — Стив усаживается сверху, без подготовки седлая и начиная двигаться. Тони загнанно дышит, он слегка удивлён, даже не успевает ничего возразить, только помахивает бёдрами в такт.       — Полегче, ковбой, мне уже не восемнадцать.       Роджерс знает, что это просто шутка. Потому что ещё чуть-чуть и он оказывается снизу, а Тони уже вколачивается в неподатливое нутро с невиданной страстью, почти яростью, взяв первенство. Он знает, что Стив любит его приказы, любит слушаться на самом деле — образцовый солдат. Поэтому на каждое хриплое «пожалуйста», вбивается сильнее. Поэтому не оставляет ему спорной радости — контролировать процесс. Тони велит обхватить его ногами для большей близости, Стив послушно скрещивает лодыжки над головой и отдаётся без остатка. В такой позе легче всего попасть по простате, чем Старк и пользуется. Полностью вытаскивая напряжённый член, он вводит его снова, размашистыми движениями разогревая желание, хотя куда уже. Бравый Капитан горит, это видно по его лицу, он на грани, сейчас вспыхнет. Тони обожает смотреть на него, когда трахает, прямо в глаза и приоткрытый в беспамятстве рот. Когда он снова резко входит, Стив не сдерживается и вскрикивает, заставляя ускориться в ожидании разрядки, подмять под себя совершенное тело и брать, брать.       Стив стонет и запрокидывает голову, открывая вид на выпирающий кадык. Тони обхватывает его губами и всасывает, слегка сжимая. Последние звёзды гаснут перед глазами — толчок — взрываясь, разносятся снопами искр под закрытыми веками — ещё один. Горячее семя обильно выплёскивается между их животами, и Тони кончает следом, обессиленно падая сверху. Тьма накрывает мягким ковром из звёзд — последняя целая лампочка, мигнув, гаснет в отражении зеркал.       Он чувствует, как на коже тёплыми вспышками отзываются незатейливые поглаживания в тех местах, где только что прошлась слегка шершавая ладонь. Длинные пальцы невесомо перебирают волосы, слегка путаясь в них. Стив всегда приходит в себя первым, и ему чертовски нравится ощущать расслабленное после безудержного секса тело Старка. Беззащитное перед его силой, прекрасное и бесконечно желанное.       Однажды Стив, завороженный зрелищем, открытым для него одного, проникается настолько, что признаётся: — Я люблю тебя.       И в этот раз Тони вновь возвращает ему признание: — И я тебя, солнце. Больше всего на свете. — Затем размазывает штукатурку большим пальцем ему по носу тонкой белой линией и смеётся.       Стив улыбается в ответ и думает, где он так нагрешил, что вынужден делить внимание этого мужчины с кем-то ещё. Ведь только что тот опять опоздал на представление компании. Ещё думает, глядя на собирающиеся морщинки в уголках глаз напротив, не соврал ли он. Ведь, кажется, улыбку Тони он любит больше, чем его самого.