***
Черный автомобиль представительского класса мчал по вечернему Лондону, презрительно сверкая фарами на посмевших «перейти ему дорогу» пешеходов. За бронированными дверьми и тонированными стеклами скрывался от обычных прохожих и водителей Майкрофт Холмс. Под пальто мужчины был синий костюм-тройка с белоснежной рубашкой, дополненный темным галстуком в белую и красную редкую крапинку. Зонту-трости, казалось, было уделено целое кожаное сидение справа от Холмса. Мужчина равнодушно смотрел в окно на сменяющие друг друга городские пейзажи. Мысленно он убирал в ящик и запирал на ключ все дела, которые могли хоть как-то волновать его. И не только дела, на самом-то деле — мысли о младшем брате тоже оказались под замком. Не стоит давать себе спуску, но иногда хочется отдохнуть от наложенных на тебя обязательств. И собрать их всех в одном месте, а потом забыть о них — отличный способ. Там, куда он едет, нельзя думать о работе, брате, как о смысле жизни. Там, куда он едет, таких не терпят.***
Гарри Харт смотрел перед собой, игнорируя прекрасный вид из кабины вертолета на Лондон. Он видел все это и не раз, нет смысла вновь смотреть на мерцающие огни внизу и восторгаться. Возможно, для кого-то это необычайно красиво, однако для Харта всего лишь рутина. С одного конца Лондона на другой летя на вертолете, вы даже не заметите, как пересекли столицу. Для агента очередной такой полет, словно поездка на такси. Поправив еле выглядывающие из-под рукавов серого пиджака манжеты, мужчина методично прогоняет от себя мысли о завершившейся сегодня миссии. Он выкидывает из головы все стратегии, которые несколько минут назад разрабатывал вместе с Мерлином; все переживания об Эггси. Он перестает убеждать себя в том, что каждый день спасает мир. Там, куда он летит, нельзя думать о работе, своем подопечном, как о смысле жизни. Там, куда он летит, таких не терпят.***
Профессор зельеварения заклинанием закрыл свой кабинет изнутри. Он не терпел непрошеных гостей, особенно в свое отсутствие. Снейп, вновь осматриваясь, прошел через класс с чистыми партами, однако на последней обнаружил пятно, должно быть, оставшееся от пролитого кем-то сока Мандрагоры. — Минус пять очков Гриффиндор. Поттер должен быть старательнее на отработках. Северус скрылся за невзрачной дверью, ведущей в его личные комнаты. Немало студентов пытались туда проникнуть, но все, как один, оказывались поражены защитным заклинанием. Конечно, оно не было смертельным, ведь на безопасности студентов настоял Дамблдор. Почему-то на безопасности личной жизни Северуса он не настоял. Профессор левитировал к себе горшочек с летучим порохом, взял в кулак идеальное количество для перемещения. Вместе с шагом в камин, мужчина отбросил все мысли о поручениях директора и сторонников Волан-де-Морта. Он перестал думать о глупом Поттере, которого ему необходимо было защищать против собственной воли. Там, куда он переместится, нельзя думать о работе, мести и заносчивом мальчишке, как о смысле жизни. Там, куда он переместится, таких не терпят. — Клуб «Диоген», — четко говорит профессор Снейп, разжимая кулак с летучим порохом, а после исчезает в языках только что вспыхнувшего зеленого пламени.***
Когда Майкрофт отпирает дверь и заходит в просторный зал, который закреплен за ним в клубе «Диоген», Северус уже там. Профессор успел оставить мантию висеть на вешалке, предварительно отряхнув ее от пепла, и устроился в одном из трех кресел, что стоят полукругом напротив большого окна. И нет, это не Северус постоянно приходит раньше на несколько минут. И нет, это не Майкрофт с Гарри вечно опаздывают. Они все приходят вовремя. Просто для каждого это «вовремя» — свое. — Северус, — тихо здоровается политик, и от обилия шипящих может показаться, что он изображает змею. Декан факультета Слизерин с уверенностью может сказать, что нечто общее определенно есть. — Майкрофт, — звучит бархатный глубокий голос. Снейп не поднимается из кресла, даже не кивает Холмсу, однако смотрит на его отражение в оконном стекле: силуэт мужчины прекрасно виден, ведь в отличие от зоны с креслами, вход освещен теплым светом торшера. Майкрофт надевает свое пальто на плечики, а их устраивает на красивой деревянной вешалке, похожей на оленьи рога. Профессору зельеварения нет смысла переживать о том, что форма одеяния может испортиться, потому мантия висит прямо на крючке. Так что плечиками пользуется лишь Холмс, а Харт и вовсе постоянно появляется без верхней одежды. Зонт-трость, ранее ожидавший своей очереди у стены, Майкрофт несет к подставке рядом со своим креслом — это банальная мера предосторожности, ведь нельзя быть уверенным в чем-либо на сто процентов. Гарри, кстати, не столь сильно заботится о своем зонте и вполне может оставить его висеть на вешалке у двери. Это и неудивительно, ведь агент с ног до головы обвешан оружием. Северус скептически относился к этим «маггловским» мерам предосторожности. Снейп признавал, что они были в какой-то степени элегантны и более-менее действенны, однако превосходство своей волшебной палочки не ставил ни под какое сомнение. Когда политик идет к шкафу и, открыв дверцу, достает самый обыкновенный электрочайник, профессор зельеварения замечает: — И все же, из раза в раз эта ситуация кажется мне забавной. — Я предполагал, что тебя она волнует меньше всего. Или ты из санитарных соображений? — невозмутимо говорит Майкрофт, пересекая зал. Он скрывается за дверью, ведущей в уборную, где набирает в чайник воду. Дождавшись, пока Холмс вернется и поставит электрочайник на журнальный столик, располагающийся между креслами и окном, а затем включит прибор в розетку, профессор ответил: — Когда-то я тоже жил здесь, так что прекрасно помню о том, что воду из-под крана пьет даже Королева. — Я сомневался в этом до последнего, пока не удостоверился лично, — коротко усмехнулся Майкрофт, опускаясь в среднее кресло. На самом деле политик понимал, что Северус просто не до конца верит в то, что Холмс и Харт могут сидеть в столь роскошном зале, но при этом кипятить воду в электрочайнике. Надо признать, даже сам Майкрофт не до конца привык к тому, что здесь нет нужды пользоваться лишь теми вещами, которые подходят тебе по статусу. Не прошло и минуты, как в зал вошел Гарри Харт: — Добрый вечер. Мужчина запер дверь, элегантно повесил свой зонт-трость на крючок и погасил торшер — единственный источник света в зале, а затем сел в оставшееся свободное кресло. Майкрофт и Северус лишь взглянули на него и вновь повернулись к огромному окну, из которого открывался неплохой вид на типичную лондонскую улицу. Электрочайник постепенно закипал, причудливо жужжа. Снейп шептал заклинание, делающее стены звуконепроницаемыми. — Как прошла неделя? — спросил Холмс, ни к кому точно не обращаясь. Гарри и Северус усмехнулись, понимая, что игра началась. — Задержали главу независимой шпионской группировки, — протянул Харт так, словно говорил о прогнозе погоды. — «Задержали» или «задержал»? — вскинул бровь профессор зельеварения, чуть поворачиваясь корпусом в сторону говорящего. Гарри закинул ногу на ногу и ответил: — Задержали, Северус, я верно сказал. Несмотря на то, что вся операция больше была похожа на… — Больше была похожа на попытку молодых людей привлечь к себе внимание друг друга? — ухмыльнулся Майкрофт, тоже включаясь в разговор и нисколько не смущаясь того, что перебил собеседника. — Эггси использовал все, что попадалось под руку, Рокси — наоборот, работала лишь клинками туфель. До сих пор не могу понять, о чем мы думали, принимая в «Кингсман» их обоих. — О своем споре, конечно. Надо признать, я был удивлен, когда Мерлин согласился на ничью, — Снейп припомнил рассказ Харта двухмесячной давности. — Северус, не выставляй Гарри глупцом, — нехотя вступился Майкрофт. — Поверь, это полностью его собственная инициатива. Секретный агент поправил манжеты рубашки, еле выглядывающие из-под рукавов пиджака, параллельно рассказывая: — На самом деле мы думали о том, кем заменить утраченные кадры. Тогда идея оставить на службе молодых людей, полных сил и энергии, не казалась столь безумной. — Я был уверен, что Роксана выше этих детских показных выступлений, — чуть разочарованно протянул Майкрофт. — Как я и говорил: если она не отдаст свое предпочтение наставнику, то остановится на молодом человеке, — невозмутимо прокомментировал Снейп. Харт поспешил переключить внимание на зельевара. — Кстати, Северус, как поживает твоя кладовая? Майкрофт повернул голову в сторону профессора, приготовившись внимательно слушать. — Кто-то выкрал две яичных скорлупки Оккамия, яйцо огневицы, луковицы морского лука и мешочек рутового порошка, — мрачно отрапортовал Снейп. — Кто-то? — усмехнулся Гарри, намереваясь отыграться за прошлые расспросы. — Известно кто, — продолжил Майкрофт, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. — Полагаю, Дамблдор до сих пор вынуждает тебя носиться с Поттером? — Старик до сих пор уверен, что манипулирует мной. А зельевар до сих пор уверен, что у Дамблдора это не получается. — И что же по-твоему собираются варить эти трое? — интересуется Харт. — Двое, Гарри, двое, — поправляет политик. — Я уверен, что столь бурную деятельность Уизли и Поттер устроили в преддверии экзаменов. — Именно, — бархатный и холодный голос Снейпа заполнял все пространство вокруг мужчин. — Они хотят приготовить зелье удачи. И я искренне не понимаю, почему директор закрывает на это глаза. — Вполне возможно, что он пытается вселить в мальчика веру в свою неуловимость и непобедимость, — заключил агент. — О, в таком случае я не могу подобрать выражения лучше, нежели «Растит, как свинью на убой», — равнодушно изрек Холмс. Северус продолжил разговор, как ни в чем не бывало, ведь здесь не было обязательным соблюдение этических норм: для всех троих цинизм был абсолютно приемлем. — Поттер и так излишне самоуверен. Того гляди, переплюнет отца. Не представляю, что будет с мальчишкой, когда он узнает о своем «предназначении». Майкрофт и Гарри одновременно усмехнулись, подмечая интонации профессора в конце предложения. — Еще скажи: «О своей судьбе», — добавил Холмс. Мужчины тихо рассмеялись, не желая рассеивать иллюзий о том, что являются хозяевами своей жизни. — Так почему же ты позволяешь Альбусу Дамблдору думать, что у него получается манипулировать тобой, Северус? — словно гром среди ясного неба прозвучал вопрос Харта. Не успел он его закончить, как профессор зельеварения легко поднялся из кресла и ушел к противоположной стене зала. — Куда ты уходишь? — словно нехотя протянул Майкрофт, смотря на проезжающие на улице автомобили и редких прохожих — осенняя погода не располагала к прогулкам. — Он уходит от ответа, — так же невозмутимо ответил агент, чуть поведя рукой в сторону политика. Вдруг чайник несколько раз пискнул, разбивая старательно игнорируемую неловкость ситуации. — Чашки, — холодно сказал Северус, возвращаясь с тремя оными в руках. Он аккуратно поставил высокую посуду на столик, стоящий между креслами и окном. Тут же левитировал к себе заварник с уже насыпанным в него черным индийским чаем. При помощи магии прогрел сосуд и только после этого залил заварку кипятком. Что мешало Снейпу так же, не вставая из кресла, левитировать к себе чашки, оставалось загадкой. Еще один взмах волшебной палочки, и на столе появляются блюдце с крохотными мармеладками, корзинка с печеньем и плитка горького шоколада, перенесенные в «Диоген» с кухни Хогвартса. Сахарница материализуется рядом с заварником, который Снейп уже поставил на столик. Казалось бы, как могут эти педантичные с ног до головы люди пить чай вечером? Да еще и не соблюдая всех ритуалов, любовью к которым так славятся жители Туманного Альбиона. А дело лишь в том, что здесь можно быть собой на столько, насколько это возможно. Уже через несколько минут Гарри Харт пьет сладкий чай, раздумывая, хочет ли он съесть второй крекер. Да, джентльмен любит сладкий чай, который так презирают добрые девяносто девять процентов страны. Даже люди, которых он когда-то считал друзьями, раз за разом расспрашивали его, как он может пить чай с сахаром. Как у него вообще рука поднимается испортить традиционный напиток? Гарри, которому надоело это ненужное внимание к вопросам его личных вкусов и предпочтений, больше никогда не пил чай с сахаром при знакомых и коллегах. При друзьях тоже не пил, потому что после одного случая их у него больше не было. Майкрофт аккуратно отламывал черный шоколад, долго держа кусочки во рту. Он запивал их обжигающим крепким чаем. Именно такое сочетание он любил с детства: тающий в горячем напитке горький шоколад. И именно в этом дуэте он, будучи ребенком, топил все ненужные эмоции: обиды, печали, привязанность к Эвр. У них в поместье, пока оно не сгорело, а потом в доме, всегда был любимый отцом черный чай и горький шоколад — единственный, который диетолог разрешал есть юному Холмсу. Снейп же долил кипятка в заварник, наколдовал кувшинчик с ледяным молоком и плеснул немного в свою чашку. Затем переместил кувшин обратно на кухню школы магии и, подождав, пока чай снова заварится, добавил его к молоку. Получился еле теплый напиток, о любви Северуса к которому знала лишь Лили. Однако после знакомства девочки с Джеймсом, Снейп больше не выпил со своей подругой ни одной чашки. Профессор зельеварения взял маленькую мармеладку и, положив ее на язык, сделал очередной глоток. — Алисия все же преступила черту, — сказал Майкрофт, держа полупустую чашку в руках. Снейп с Хартом переглянулись, агент торжествующе произнес: — Что ж, я оказался прав. — Но я не ошибся, сказав, что она сделает вполне конкретное предложение не позже следующей недели, — парировал профессор. — И, тем не менее, я практически указал точную дату. Прошу, — шутливо поманил рукой Гарри. Северус, закатив глаза, наколдовал на коленях Харта бутылку коллекционного скотча. Майкрофт проследил взглядом, как агент ставит ее на пол около своего кресла, а затем продолжил: — Она совершенно не понимает, когда следует сдаться. — Скорее всего, твою незаинтересованность приняли за неопытность, — усмехнулся Гарри. — Леди вздумала растопить сердце Снеговика? — не отставал Северус. — Не прошло и года после смерти ее мужа, — выдохнул Майкрофт, — а она уже ищет себе более выгодную партию. — Если посмотреть с ее стороны, то ничего страшного в этом нет, — задумавшись, поджал губы зельевар. — Насколько я знаю, вы были довольно близки, если не сказать «дружны». — Северус, не будь столь наивен. В секретных службах и речи идти не может о каких-либо искренних отношениях, построенных на настоящих чувствах, а не на выгоде, — казалось, что Майкрофт объясняет ребенку таблицу умножения, с какой уверенностью и легкостью было это сказано. — Не только в секретных службах, между прочим. Давно уже прошло время, когда ценилась сила слова, преданность Родине, Королеве и друзьям, — тень, набежавшая на лицо агента, никак не вязалась с безразличным тоном, которым была произнесена реплика. — Глупо говорить о таком, когда ты сам безбожный лицемер, — равнодушно ответил Снейп. На самом деле, его совершенно не задевало такое положение вещей. Однако, слышать подобные утверждения от Гарри Харта — джентльмена, человека слова, преданного Родине — было… неприятно. Вот сам Северус, в отличие от этих двоих, практически не лжет своему окружению. Профессор, да и агент с политиком усиленно гнали от себя осознание того, что устав от лицемерия общества, от несправедливости чертовой судьбы, в которую они, вообще-то, не верят, от картонного смысла жизни, что пришлось склеить на скору руку, когда развалился старый, сами стали лицемерами и теми, кто не задумываясь ломает чужие жизни, пренебрегая теперь уже безразличными для троицы нормами морали. Харт, казалось, не отреагировал на реплику Снейпа, но тему сменил: — А как поживает мистер Мориарти? Майкрофт, кому и был адресован вопрос, повернулся в сторону Северуса. — Я бы сказал, что ему нравится. По крайней мере, он не жаловался, — спокойно ответил профессор. — Не жаловался, говоришь… — протянул Холмс. — Ты вообще оставил ему хоть какую-нибудь возможность для связи с тобой? Северус прищурился, взглядом показывая, что он думает о предположениях Майкрофта. — Значит, Джим не у тебя дома? — спросил Гарри Холмса. — Верно. Теперь мистер Мориарти живет в зачарованном чемодане. А тот, в свою очередь, находится в ячейке на вокзале Кингс-Кросс. — Это, безусловно, умно. К тому же, зная тебя и возможности магии, я могу предполагать, что Джим никак не может выбраться из своего «убежища». Майкрофт хищно улыбнулся и прикрыл глаза, соглашаясь. — Однако зачем такие ухищрения? — продолжил Гарри, поставив пустую чашку на столик. — От каких спец. служб ты его прячешь? — О, есть кое-кто, кому я не хочу показывать Джима даже больше, чем своим коллегам, — выдохнул Майкрофт. — Шерлок, — догадался агент. — Давно хотел сказать, что у тебя довольно странное желание прятать людей от брата, — произнес Снейп. — Я беспокоюсь о его физическом и психическом состояниях. — Что ты будешь делать, когда он узнает об… Эвр? — вскинул бровь профессор. Крылья носа Майкрофта затрепетали, с непроницаемым выражением лица он «просканировал» Северуса, затем медленно проговорил: — Он не узнает, пока я этого не захочу. — Я бы не был так уверен. После нескольких мгновений тишины, Снейп непринужденно продолжил: — Мы можем только примерно оценить ее способности, однако, раз она уже может подчинять людей заклятием «Империус» даже без палочки, ее сила соизмерима с силой полноценного мага, окончившего школу волшебства. И ты думаешь, что она не сможет найти выход из маггловской тюрьмы? — Закроем тему, — спокойно сказал Майкрофт. — Дамблдор же говорил, что ее нужно отправить в Хогвартс… — Он говорил точно так же о Томе Реддле, и вот, что мы имеем теперь, Северус, — припечатал политик. Профессор скривился, однако ничего не ответил. Он не знал всей истории, но догадывался, что не сам Майкрофт принял такое решение относительно родной сестры. А потом… потом было уже действительно поздно, чтобы там не говорил Дамблдор. Обозленную на всех и вся взрослую девушку, которая, обладая огромной силой, не сбегала из места своего заточения, но и не прекращала время от времени устраивать загадочные смерти в тюрьме, ни в коем случае нельзя было привозить в Хогвартс. И уж тем более давать ей в руки волшебную палочку, если она и без нее может наложить на любого непростительное заклятие. Тишина воцарилась в зале ровно на пять минут. А после печенье, шоколад и мармеладки были легко оставлены без внимания. Харт первым направился к ранее закрытой двери. Майкрофт ушел через минуту после. Северус просидел в одиночестве добрые пятнадцать минут, но все же поднялся из удобного кресла. Он последний раз окинул взглядом уютный зал, находившийся в полумраке, и, подойдя к той самой двери, за которой скрылись собеседники, повернул ручку. Он уже знал, что увидит. Для него до сих пор оставалось загадкой, почему Майкрофт и Гарри любят начинать первыми и без него. О, это нисколько не задевало, но все же было любопытно. Снейп расстегивал пуговицы на манжетах, краем глаза следя, как Харт водит языком по шее Холмса. Майкрофт откинулся на подушки, позволяя агенту забраться руками под рубашку. У Гарри определенно был какой-то пунктик на шею и ключицы, это Северус понял давно. К тому моменту, когда Северус остался полностью без одежды, его член уже заинтересованно поднялся, а Гарри с Майкрофтом перешли к более решительным действиям. Признаться честно, профессор как-то упустил момент, когда Холмс притянул нависающего над ним Харта к себе, навалился сверху, а затем оседлал бедра секретного агента. Майкрофт расстегивал пуговицы чуть помявшейся рубашки, Снейп, нисколько не стесняясь, подошел к мужчинам и, нагнувшись над Гарри, снял с него очки. Только аккуратно пристроив их на прикроватной тумбочке, Северус присел на край кровати, намереваясь поцеловать Харта. — Убери очки в ящик, пожалуйста, — невозмутимо попросил Гарри. Без, несомненно, столь нужного аксессуара, он выглядел чуть моложе. А со слабой и удивительно невинной улыбкой на губах уж тем более. И не скажешь, что он сейчас в обществе двух полуголых мужчин, один из которых, снимая рубашку, трется о его пах. — Конечно. Припоминая, что в прошлый раз кто-то из них смахнул очки на пол, Северус признал просьбу вполне логичной и убрал очки в верхний ящик прикроватной тумбы, туда же переложил палочку, прежде призвав тюбик смазки. Майкрофт аккуратно скатился с Гарри, и, пока последний раздевался, устраивая костюм на вешалках в большом шкафу-гардеробе у стены, легко бросил рубашку на спинку кресла. Там же перекинул через ручку брюки, снял носки. Холмс всегда считал, что одиноко висящий на голом теле галстук выглядит слишком пошло, а потому поспешил снять и его. Ботинки они с Гарри оставили у кровати, как только вошли в комнату. Северус лег на место, где недавно лежали Холмс и Харт. Полностью раздетый Гарри прямо смотрел на него с другого конца помещения, а Майкрофт с некой кошачьей грацией вновь забрался на кровать, сел на колени у ног профессора. Политик остался в белых боксерах, впрочем, это было типично для него. Через пару минут Гарри все же подошел к кровати, лег рядом со Снейпом, положив руку на грудь профессора, и начал медленно водить языком вдоль ключицы. Майкрофт наклонился к паху Снейпа, нарочно выдыхая через рот у кожи внутренней стороны бедра. А затем наклонился еще ниже, сильнее прогнулся в спине, и, касаясь щекой яичек, подался обтянутой в белую ткань задницей назад, словно прося больше чьих-то невидимых ласк. Наблюдающий за Холмсом Северус прекрасно знал, что Майкрофту просто нравится ощущение чуть грубоватой - по сравнению с выбритой интимной зоной - ткани нижнего белья. Харт продолжал легко целовать шею профессора, однако рука агента, до этого приятной тяжестью лежащая на груди Снейпа, принялась очерчивать круги вокруг левого соска. Как раз тогда, когда Северус привык к этим нежным ласкам и закрыл глаза, наслаждаясь приятными ощущениями и вверху и внизу собственного тела, Майкрофт коснулся напряженным кончиком языка головки его члена. Ресницы профессора дрогнули, а Холмс продолжал ласкать только головку, намеренно не касаясь длины. Харт начал легко прикусывать тонкую кожу, когда Майкрофт обхватил член Северуса рукой. Тонкие губы политика плотно сомкнулись, однако снова не опустились ниже головки, и Снейп знал, что просить бесполезно. Как бы мастерски Холмс не орудовал языком, а его движения возбуждали не хуже. И, кажется, не его одного, раз Харт вдруг оторвался от столь любимой им шеи и, опираясь на выпрямленную руку, выжидающе уставился на Майкрофта. Заметив это, политик выпустил покрасневшую и набухшую головку изо рта и потянулся к Харту. Снейпу оставалось только закатить глаза, когда эти двое начали самозабвенно целоваться, больше не уделяя его телу должного внимания. Стараясь не задеть ни одного из мужчин, Северус поднялся на руках, аккуратно подгибая ноги. Еще несколько секунд он смотрел, как Харт довольно агрессивно проталкивает язык в рот Холмса, а тот, отвечая на поцелуй, все сильнее и сильнее ёрзает, сидя на коленях. Снейп берет смазку с тумбочки, перебирается за спину Майкрофта. Профессор приспускает боксеры Холмса так, чтобы член до сих пор мог оставаться в сладостном плену материи. Выдавив немного геля на пальцы, Северус размазывает его по промежности Майкрофта, аккуратно раздвигая половинки. Снейп утыкается носом в плечо Холмса, вдыхает глубоко и одновременно вводит один палец. Политик стонет в губы Гарри, рука его тут же оказывается на скрытом тканью члене. Северус, поглаживая большим пальцем левой руки головку своего члена, медленно растягивает Майкрофта – последняя встреча была месяц назад, да и торопиться, в общем-то, некуда. Через пару минут Снейп хочет ввести еще один палец, однако боксеры Холмса ощутимо ограничивают его в движениях, потому он резко, специально оттянув резинку посильнее, спускает нижнее белье к коленям Майкрофта. Политик всхлипывает, отрываясь от покрасневших губ Харта и жмурится, когда его член встает, больше не стесняемый боксерами. Северус тут же вводит второй палец, а Гарри ложится на живот, закидывая ноги на подушки. Он опирается на локти, медленно водя рукой по всей длине члена Майкрофта. Снизу открывается прекрасный вид на бледную шею Холмса, особенно, когда он закидывает голову, потому Харт смотрит, не отрываясь. Все же, у него определенно какой-то пунктик на шею. Майкрофт совсем на немного, лишь на мгновение теряется в ощущениях. Кажется, что его окружает ласка, что наслаждение сейчас проходит через каждую клеточку трепещущего тела. Харт, наконец, оторвав взгляд от шеи, касается губами яичек Холмса. Северус до сих пор растягивает Майкрофта - он легонько раздвигает пальцы внутри политика, продолжая целовать веснушчатые плечи. Когда Снейп считает, что Холмс уже готов, он вытирает остатки геля на пальцах о задницу политика. Зельевар касается натянутых между коленями белых боксеров, хрипло выдыхая: — Они мешают. Гарри отстраняется, когда Майкрофт окончательно снимает нижнее белье. Снейп кидает боксеры на кресло с остальной одеждой Холмса, а сам притягивает политика очень близко. Харт замирает, стоя рядом с кроватью и наблюдая, как Северус медленно входит в Майкрофта. Зельевар обхватил политика поперек груди, другая рука направляет член. Холмс почти не двигается, хмурит брови, а потом закидывает одну руку назад, касаясь шеи Северуса. Когда Снейп вошел на всю длину, он начинает так же медленно выходить. Кажется, что даже время в комнате становится тягучим, буквально осязаемым. Харт невозмутимо наблюдает за мужчинами на постели и не прикасается к себе, хотя его член стоит, требуя ласки. Спустя пару минут Майкрофт сам начинает подаваться назад, навстречу движениям Северуса, хоть это совершенно не обязательно – они и так слишком близко, а потому Снейп полностью контролирует процесс. Наблюдая за плавными движениями слившихся тел, Харт тянется рукой за спину и вводит в себя сразу два пальца, прежде смоченных в слюне. Он до сих пор не касается члена, потому тот болезненно напоминает о себе, однако Гарри продолжает его игнорировать. Растягивать самого себя, да еще и стоя, крайне неудобно, но агенту все равно – он растворяется в сексе мужчин напротив. Заметив, что Майкрофт начал ласкать свой член, Северус выходит из него. Холмс, практически дошедший до пика удовольствия, распахивает глаза в недоумении, а потом начинает глотать ртом воздух и круто выгибается, когда два пальца Снейпа резко погружаются в него и сильно задевают простату. Профессор намеренно добивался такого контраста – плавные движения члена не сравнятся с резкими и рваными движениями пальцев. Майкрофт даже не пытается сдержать себя – он кончает после пятого толчка и пачкает руку в собственном семени. Ослабив контроль над телом, он откидывается назад и Северус чуть не теряет равновесие, но вовремя подается вперед. Он гипнотизирует Харта, смотря на него через плечо Майкрофта, и замечает, что агент, как и он сам, обхватил основание члена пальцами, не давая себе кончить прямо сейчас. Майкрофт садится на кровати и Гарри с Северусом одновременно распластываются у его ног. Это их совершенно не смущает, и они делают ему минет вместе – Харт втягивает яички, вылизывая их, а Снейп обхватил губами головку. Нежная плоть после оргазма как никогда чувствительна, потому Холмс стонет в голос, не сдерживаясь – искусанные губы и следы от зубов на руках ему совершенно ни к чему. Вскоре член Майкрофта снова твердый, и через некоторое время Харт разворачивается к Холмсу спиной, встает на колени и опирается на локти. Северус отодвигается от мужчин, откидывается на подушки и легко ласкает свой чуть расслабившийся член. Однако, при виде Гарри, сквозь стиснутые зубы стонущего от наслаждения, когда Майкрофт вбивается в него, Снейп чувствует, что снова готов кончить. Он обхватывает основание члена, отводит взгляд, рассматривая знакомую икебану в вазе прямо за креслом с одеждой Холмса. На фоне мыслей о сушеных цветах и веточках, Северус слышит, что дыхание Харта участилось. Агент хрипит и стонет, а когда Снейп оборачивается, Гарри, опираясь на одну руку, резкими движениями уже доводит себя до разрядки и с гортанным вскриком утыкается носом в подушку. Снейп не выдерживает и, стиснув зубы, тоже кончает. Майкрофт начинает замедляться через пару мгновений после того, как Харт перестает подаваться ему навстречу. Он аккуратно, что совершенно не вяжется с тем, как размашисто он входил в агента, выскальзывает из сжавшегося колечка мышц, вновь падает на кровать. Член до сих пор стоит, но Холмс явно не намерен доводить себя до разрядки сейчас. Гарри поворачивается на бок, тяжело дышит и улыбается уголком губ. Северус продолжает размазывать сперму по опавшему члену и глядит на агента, который, несмотря на все произошедшее, выглядит удивительно невинно. Снейп как раз размышляет над этим вопросом, когда замечает боковым зрением, что Майкрофт приблизился к нему. Политик сел на колени на уровне бедер зельевара, взял за предплечье испачканную в семени руку и, нагнувшись, принялся по очереди облизывать каждый палец. Он специально причмокивал, когда доходил до подушечек, и совершенно не волновался о капающей на бедро того же Снейпа слюне, смешанной со спермой. Северус возбудился довольно быстро, однако Холмс не спешил прекращать. Должно быть, ему это тоже нравилось, однако, пока профессор сам не опустил руку, Майкрофт не думал останавливаться. Политик, явно чувствуя контроль над ситуацией, поставил колени по обе стороны от паха Снейпа. Со свойственной ему снисходительной ухмылочкой, он наклонился над зельеваром и посмотрел прямо в его черные глаза. Где-то на задворках сознания Северус подумал, что в который раз убедился в том, что люди, обладающие большой властью в повседневной жизни и привыкшие все постоянно контролировать, вовсе не обязательно будут мягкими, любящими подчинение в постели. Примером, пожалуй, могли послужить они трое. Майкрофт требовательно поцеловал Снейпа. Тот, не желая уступать, с готовностью ответил. И Северус даже позволил себе думать, что он ведет, пока Холмс не потерся задницей о его член. Харт неторопливо ласкал себя, наблюдая за распалявшимися мужчинами. В конце концов, Майкрофт оторвался от губ зельевара, и тот немного съехал вниз на подушках, предвкушая продолжение. Холмс подогнул ноги, приподнимаясь над пахом Северуса. Харт довольно быстро сориентировался, находя в складках покрывала тюбик смазки и передавая его Холмсу. Тот вылил немного на головку члена Снейпа, рукой размазал по всей длине и, направляя, начал опускаться. Гарри без какого-либо стеснения смотрел, как член скрывается в приятной тесноте Майкрофта. Северус стиснул зубы, как прекрасно было это медленное погружение. Опустившись до конца, Холмс начал так же мучительно медленно подниматься. Его член стоял, красноречиво требуя внимания, но Майкрофту сейчас явно было не до того – он гипнотизировал Северуса, словно говоря взглядом, кто из них сейчас ведет. И вдруг зельевар, ухмыльнувшись, двинул бедрами вверх, вслед за ускользающей теснотой. Холмс, казалось, задохнулся от ощущения полной заполненности, но своих позиций не сдал. Он поднялся на ногах еще выше, практически соскальзывая с члена Северуса. Тот, могло показаться, примирительно прикрыл глаза, расслабился на кровати, отдавая бразды правления в руки политика. Однако все прекрасно понимали, и даже вновь начавший медленно опускаться Майкрофт, что Снейп сдаваться не намерен. Схватив Холмса за бедра, Северус резко вошел в него, на мгновение замирая. Майкрофт не сопротивлялся, а потому Снейп принялся буквально вдалбливаться в бледное тело над ним. Черные глаза не отрываясь следили за членом Холмса, который довольно комично, но от этого не менее сексуально мотался то вверх, то вниз из-за резких движений. Харт наслаждался пошлыми шлепками бедер Северуса о задницу политика, когда понял, что ему абсолютно надоело лежать в стороне. Он встал на колени около лица Снейпа, однозначно касаясь членом приоткрытых губ. Профессор чуть сбавил темп, кое-как оторвал взгляд от тяжело дышащего Холмса и посмотрел снизу вверх на Харта, облизывая головку его члена. Снейп еще продолжал довольно быстро подаваться бедрами вверх, трахая Майкрофта, но язык его вытворял нечто невероятное. На этот раз не выдержал Гарри, сначала медленно, словно прося разрешение, положив руку на затылок Северуса, а потом, получив своеобразное одобрение, резко притянул его, насаживая горлом на собственный член. Рука сжалась на смоляных волосах, Харт запрокинул голову, наслаждаясь ощущениями упирающейся в стенку горла головки. Через какое-то время движения Северуса стали особенно резкими и какими-то рваными. Гарри выпустил его волосы из рук, позволяя самому контролировать процесс. Снейп изредка облизывал его стоящий член, полностью сосредоточившись на приближающемся оргазме. Однако Холмс решил иначе. Изначально подающийся навстречу Северусу, он вдруг соскользнул с члена зельевара, замирая над пахом мужчины. Снейп утробно зарычал, хватая Холмса за бедра и, направив свой член, резко опуская того вниз. Майкрофт вскрикнул, но далеко не от боли, и, пару раз проведя рукой по своему члену, излился Северусу на живот. А у Снейпа, могло показаться, крышу сорвало от того, как сжался внутри Холмс. Зельевар толкнулся всего один раз и кончил внутри Майкрофта, застонав своим приятным бархатистым голосом, от которого у Харта и Холмса мурашки по коже побежали. Майкрофт вновь встал на колени, оперся на руки, до сих пор сидя на члене Снейпа. Аккуратно приподнимая задницу, он позволил Северусу выйти из него. Холмс потянулся к члену Харта, Гарри немного повернулся в его сторону. И снова Майкрофт вобрал в рот лишь головку, а водил рукой по длине уже сам агент. Намеренно задевая языком уздечку, Холмс бессчётное количество раз обвел языком член. В конце концов, он плотно сомкнул губы на той же головке и кончиком напряженно языка начал ласкать дырочку. Гарри, хоть и знал, что Майкрофт не против проглотить сперму, все равно отстранился, боясь, что не сдержится и все-таки ухватит политика за волосы, а тот этого не любит. Харт резко проводит рукой по члену и с хриплым криком изливается себе на руку. Северус с Майкрофтом облизывают его испачкавшиеся в семени пальцы, а затем Холмс скатывается со Снейпа, и политик с агентом устраиваются по обе стороны от зельевара. Они лежат так минут пять, не больше, и сами понимают, что, вполне возможно, думают об одном и том же. Как назвать то, что происходит между ними? О, речь совершенно не об, откровенно говоря, соплях о том, что секса по дружбе не бывает. И, конечно, не о мнении общества: во-первых, это самое общество никогда не узнает о том, что происходит раз в месяц в клубе «Диоген» в личных апартаментах Майкрофта; во-вторых, ни Гарри, ни Северус, ни тот же самый Майкрофт никогда не задумывались о нравственной стороне вопроса. Просто это довольно странно - не находите?, - считать эти встречи просто сексом, но при этом так остро в них нуждаться. И дело не в том, что мужчины не могут найти себе достойных любовников – они им просто не нужны. Разочарованные в мире, разочарованные в людях, должно быть, когда Харт, Снейп и Холмс будут умирать, единственное, о чем подумают, так это о своей должности, на которую теперь долго придется искать достойную замену. Так почему именно они? Почему эти мужчины встречаются раз в месяц, чтобы поязвить в компании друг друга, выпить чаю и заняться сексом, словно это в порядке вещей – трахаться в клубе молчунов, где каждая фарфоровая ваза пропитана высокомерием, джентльменскими манерами, запахом свеженапечатанных газет и одиночеством? Возможно, это самое одиночество их и сближает. А, возможно, похожие взгляды на жизнь. Хотя все трое до конца своих дней будут цинично думать, что единственное, почему они «вместе» - то, что их члены подходят к дыркам друг друга. Отвратительно, грубо, но до боли просто и логично. Можно было бы сказать, что однажды кто-то из них поймет, как много они теряют. Что однажды кто-то заявится в клуб, образумит остальных и они заживут долго и счастливо. Вот только этого никогда не будет. И вовсе не потому, что до гениальной троицы это так и не дойдет – просто доходить вовсе и нечему. Ведь это действительно просто секс. Секс с людьми похожих взглядов, после которого ты можешь не прятать глаза, не придумывать, как сбежать утром. Не дарить подарков на праздники, а если и дарить, то только издевательские – вроде килограмма пончиков для Майкрофта на новый год, или трехпроцентного осветлителя волос Северусу; не подбирать слова, когда хочешь что-то сказать; не бояться, что тебя посчитают черствым циничным сухарем – здесь все такие. Только тут ты можешь избавиться от потребности лживо и с беспокойством отвечать на вопросы о брате, подопечном, своем «избранном» ученике. Здесь весь внешний мир – не более чем аквариум с рыбками, на который мужчины смотрят, сидя в удобным креслах, попивая чай и обесценивая все то, за что круглыми сутками борются. Ведь это намного проще - считать своим смыслом жизни спасение мира. Это звучит так обобщенно, но так значимо и глобально, что можно гордиться собой. А тишину от этого самого "мира" в ответ принимать с ледяным спокойствием - конечно, разве может столь обобщенный образ поблагодарить? Это самый замечательный картонный смысл жизни, который только можно было придумать! Его так легко считать настоящим. Так и не придя к четкому выводу, мужчины один за другим отправляются в душ, дверь в который прячется в той же комнате. Моменты ожидания, пока только двое из мужчин остаются на кровати, можно было бы назвать довольно романтичными, если бы в саркастичных репликах по поводу только что произошедшего была бы хоть доля романтики. Уже через полчаса Майкрофт, Северус и Гарри вновь сидят в креслах зала. Холмс доедает оставшиеся дольки шоколада, рассасывая каждую из них во рту – после секса ему всегда хочется сладкого. Северус совершенно спокойно, без присущего многим англичанам отвращения к холодному чаю, пьет его из своей чашки. Гарри задумчиво ковыряет заусенец на мизинце, еле заметно ухмыляясь от мысли, что такое поведение просто неприемлемо для мужчины с высококлассными манерами.***
Черный автомобиль представительского класса мчал по ночному Лондону. За бронированными дверями и тонированными стеклами скрывался от редких водителей и не менее редких в такое время суток прохожих Майкрофт Холмс. Под пальто мужчины был синий костюм-тройка с белоснежной рубашкой, дополненный темным галстуком в белую и красную редкую крапинку. Зонт-трость устроился на соседнем сидении, словно это еще один пассажир – не хватало только ремнем пристегнуть. Мужчина равнодушно смотрел в окно на сменяющие друг друга городские пейзажи. Мысленно он доставал из ящика все дела, которые могли хоть как-то волновать его. Новое убийство, о котором ему сообщили сегодня утром, наверняка привлекло внимание Шерлока. Остается надеяться, что доктор Ватсон будет более благоразумным, нежели в прошлый р… хотя, кого Майкрофт пытается обмануть. Холмс достает телефон и набирает сообщение Антее, в котором завуалированно просит временно заблокировать свой пропуск на секретную военную базу и усилить наблюдение за братцем и его карманным доктором – на этот раз политик не намерен уступать, глупо надеясь, что Шерлок образумится. Его мысли занимает Эвр, и Майкрофт, стараясь не паниковать, прикидывает, как скоро сестренке надоест играть в тюрьме. По его расчетам, она захочет больше внимания очень скоро. Майкрофт тяжело вздыхает, выходя из машины у крыльца своего особняка на окраине Лондона. Там, откуда он приехал, нельзя думать о работе, брате как о смысле жизни. Там, откуда он приехал, таких не терпят. Но скелеты в шкафу не ждут.***
Гарри Харт смотрел перед собой, игнорируя прекрасный вид на Лондон из кабины вертолета. Он видел все это и не раз, нет смысла вновь смотреть на мерцающие огни внизу и восторгаться. Возможно, для кого-то это необычайно красиво, однако для Харта - всего лишь рутина. Зачем-то оправив галстук, мужчина думает о завтрашней миссии, стратегию для которой они уже разработали. Однако Гарри кажется, что у него есть идея получше, следует сказать об этом Мерлину, как только они приземлятся – объяснять сейчас неудобно. Мужчина берет с соседнего сидения планшет, проверяет отчеты о тренировках Эггси, убеждая себя, что он действительно рад успехам парня. Как только лопасти вертолета постепенно останавливаются, Гарри ступает на идеально ровный газон загородной резиденции Кингсман. Наушник тут же оживает и Мерлин, не смевший общаться с ним во время ставших уже привычными ежемесячных отлучек, сообщает, что где-то в Шотландии найдена очередная секретная лаборатория Валентайна, которая, судя по имевшимся у них данным, до сих пор продолжает работать. Сегодня домой Харт не попадет, это уж точно. Там, откуда он прилетел, нельзя думать о работе, своем подопечном как о смысле жизни. Там, откуда он прилетел, таких не терпят. Однако настало время снова спасать мир.***
Профессор зельеварения заклинанием закрыл дверь в один из пустующих в это время суток залов Диогена. — Люмос. Синий свет, льющийся из кончика палочки, помог дойти до камина, не споткнувшись о дорогие ковры. Снейп достал из кармана мантии мешочек с летучим порохом, неуклюже развязал его – палочка мешала, и шагнул в большой старинный камин, произнося: — Комнаты профессора Северуса Снейпа в подземельях Хогвартса. Языки пламени полыхнули зеленым, и уже через пару мгновений, пропутешествовав по каминной сети, Северус оказался в знакомой комнате. Он положил мешочек с остатками пороха на каминную полку, отряхнул мантию. Прежде, чем готовиться ко сну, профессор выглянул в кабинет, проверяя, все ли в порядке. Невооруженным взглядом ничего заметно не было, и Северус посчитал, что перепроверять запасы ингредиентов бессмысленно – он хорошо защитил кабинет. Когда Снейп вернулся в свои комнаты и уже собирался снять мантию, левое предплечье пронзила жгучая боль. Подавив желание взвыть от досады, мужчина задрал рукав, смотря на метку пожирателей смерти, сейчас словно ожившую. Темный Лорд вызывает. Северус отправил патронуса Дамблдору, предупреждая, что оправляется на очередное собрание. Голубой феникс прилетел незамедлительно, сообщая голосом директора: «Постарайся узнать, где Том прячет пленных». Почему-то беречь себя Дамблдор не посоветовал. Северус вышел из кабинета, заперев дверь заклинаниями. До границы магического барьера придется дойти пешком – хоть он мог при большом желании трансгрессировать в Хогвартсе – Дамблдор позаботился, – это отнимало слишком много сил, а они ему сегодня еще пригодятся. Там, откуда он переместился, нельзя думать о работе, мести и заносчивом мальчишке как о смысле жизни. Там, откуда он переместился, таких не терпят. Но ты до сих пор шпион, Северус.