***
Сергей был найден мёртвым в три часа ночи около своего особняка. По словам Шурика, он вылез из окна и упал на каменную плитку с глухим хрустом. Он делал попытки его остановить, но Сергей бормотал в ответ что-то неразборчивое и всё равно делал попытки вылезти из окна. Падение закончилось летальным исходом. Олег прибыл через полчаса после звонка наёмника, но скорую вызвали уже потом, потому что лужа крови и неестественно свёрнутая голова не давали и доли надежды на то, что он выживет. Шурику было приказано вызвать скорую лишь через час и оставить Олега тет-а-тет с Разумовским. Так обезображенный вид Олег видел и ранее, но сейчас тошнота подступает к горлу, которую приходится контролировать. Рука трясётся, когда он пытается дотронуться до шёлковых волос Разумовского. Пустые глаза. Рядом разбросанные рисунки, которые вылетели из окна. Пытается взять за руку, которая холоднее обычного, и дрожащим голосом просит прощения, сглатывая слёзы. На самом деле Олег заходил каждое утро к Разумовскому и по возможности пытался пробыть с ним как можно дольше. Он не знал, что делать с Сергеем лишь потому, что тот просто не мог объяснить ему и начинал трястись. Надеялся, что пойдёт на поправку. А уходил, потому что не хотел видеть, как Разумовский умирает изнутри. Показывать слабость перед Серёжей — наименьшее, что он хотел бы сделать.Часть 1
14 августа 2017 г. в 13:39
Протягиваю руку и скулю.
Спаси меня, Олег, спаси-спаси-спаси. Порой мне так страшно тебе рассказывать о том, что я вижу, но ты так заботливо сжимаешь мою руку во сне, что Птица млеет в твоей нежности и растворяется. Если бы я мог рассказать тебе, кто стоит за твоей спиной сейчас и говорит мне о том, что я ничтожен. А ты вновь злишься, потому что я тебя не слушаю. Но Олег, если бы ты знал, что за твоей спиной стоит моя смерть. Просто однажды ты бросишь меня и она поглотит изнутри. Кашлять собственной кровью и сгибаться от боли. Рыдать ночами и сжимать окровавленные стёкла. Ты находишь меня без сознания около кровати. Руки в крови, на лице мокрые дорожки от слёз. Просыпаюсь в твоей футболке и с перевязанными руками, на собственной кровати. Облокачиваешься на кровать, и кажется, спишь. Но стоило мне подняться, и кровать издаёт скрип.
— Тц!.. — Вздрагиваешь и смотришь на меня. Замечаю твоё бледное лицо. Зачем же ты так со мной? Берёшь мою руку, поглаживаешь большим пальцем и целуешь. Хочется плакать, но сил совершенно нет. Вижу сзади тебя Птицу и меня бросает в дрожь. Аккуратно гладит тебя по голове и хватается когтями за твою шею. По её лапам течёт твоя кровь, а ты всё также гладишь мою руку. Нет, Олег, так нельзя.
Вторая неделя на таблетках. Ты целыми днями пропадаешь где-то. Птица появляется реже, но теперь изнутри меня грызёт что-то иное. Стыд, злоба, депрессия. Кажется, ещё одиночество. По полу раскиданы мои зарисовки. На стене около кровати тоже красуется рисунок. Как, рисунок. скорее чёрная акварель вперемешку с кровью. Мне кажется, ты тоже боишься этого. Только ты боишься неизвестности, а я боюсь Её. Первую неделю я ещё мог отправлять тебе сообщения по типу «будь аккуратен», «надеюсь, ты хорошо проведёшь время» и тому подобное. Сейчас телефон лежал на тумбочке без зарядки уже третий день. Ты сказал Шурику проверять меня и носить еду, потому что я не выхожу из комнаты. Но Шурик боится меня и поэтому просто оставляет поднос около двери.
Превратился в какого-то ничтожного овоща. Я согласен с тобой, Олег, что с таким ничтожеством в одном доме жить невозможно. Словно, блять, инвалид. Ты знаешь, что я сильный, а я вот забыл это. Я забыл, что своими руками мог убить человечество. Сейчас с помощью своих рук я даже не способен открыть дверь. Задыхаюсь здесь, смотрю на свои старые сообщения тебе. Последние даже не помечены как прочитанные. Если перемотать назад, можно найти наши переписки со времён студенчества.
— Гуляешь с девушками? Бухаешь с друзьями? Молодой человек, вы знаете, что это нечестно? Я начинаю тебя ревновать. Жду тебя в общаге. Прямо сейчас. —
— Буду через 15 минут. И вообще-то, я ходил в магазин за подарком тебе, идиот. Правда, там не нашлось твоих любимых конфет, но я купил кое-что интереснее. Жди.-
— Оййй, без конфет не пущу!!! —
— А с презервативами и букетом из незабудок? —
— Если ребристые, то подумаю <3 —
Где ты вообще сейчас, Олег? Мне нужны твои объятия. Твоя забота продлевала мне жизнь. Мне надо было сказать тебе это до того, как ты уйдёшь в вечный загул.
Хриплю, пытаясь выдавить из себя хоть слово. Давлюсь слезами и сползаю с кровати на пол. Надо открыть окно. Пошатываюсь, но всё же встаю на ноги. К ногам прилипают рисунки. Пол медленно покрывается кровавыми следами. Галлюцинации или правда — уже без разницы. Руки покрываются чёрной слизью. В отражении окна вижу Птицу, но всё же открываю окно, и ветер сразу врывается в комнату, поднимая в воздух все листки. В ушах звенит и слышен противный голос. Выглядываю в окно и пытаюсь сфокусировать взгляд. Ты стоишь там и что-то кричишь мне. Пытаюсь избавиться от звона в ушах и хоть что-то расслышать. Начинаю слышать стук сердца, ветер тянет как минимум на бурю. Вдалеке сверкает молния, и небо затянуло тучами. Вот ты тянешь руку ко мне, и чувствую, словно ты совсем рядом. Вот-вот и ты коснёшься меня кончиками пальцев, дотянешься и переплетёшь наши пальцы.
Перед глазами предстаёт картина времён дет. дома. Нам по 10, я словно на первом этаже в общей спальне и сижу на подоконнике.
— Серёжа, бежим! Быстрее, пока никто не пришёл! Я видел Марину Николаевну, она болталась на заднем дворе с уборщицей. Давай руку и пойдём гулять. —
Видно, нервничаешь, а я улыбаюсь. Терпеливо ждёшь, пока я неуверенно протяну руку и вылезу из окна, стараясь не упасть на тебя. Крепко держишь за руку и тянешь за собой. Поворачиваешься ко мне, вижу твою улыбку. Такой счастливый. Теплеет в районе груди и отдаёт по всему телу.