Я оказалась дома, правда, как прибыла домой, как пришла в комнату, не помню. Но дело не в том, что инстинктивно нашла дорогу домой, хотя я сомневаюсь, что это делала одна я, а в том, что моя персона была дома. В родных четырех сенах, а рядом на деревянном стуле сидел Мэдока. Он смотрел на меня. Но глаз не было. Ясно. Мэдока, я тебя ненавижу.
— И что из воспоминаний ты стёр?
— Ничего, не успел.— Врёт и не краснеет. Мэд, я знаю тебя как облупленного, ты, как-никак, мой брат. Но иногда мне приходится сомневаться в этом.
— Ты врешь. Конечно, ложь во благо — правда. Но врать мне — не лучшее из решений.— Брат лгал. Он не умел врать, хоть и искусно заметал следы за собой, если сделал что-то не так. После провалов, парень становился таким милым, прямо пай-мальчиком. И тогда делал все, не в зависимости от прихотей. Правда, не длилось такое поведение больше, чем день, но все же это было самым запоминающимся временем.
— Для твоего же блага. Ты не представляешь, в какую задницу тебя занесло.
— Ну да, альтруизм* — дело чести. Но засунь его туда же, куда меня занесло. И перестань вмешиваться в дела сестры. Если я там, значит нужно. И апраксией* из-за тебя я страдать не хочу. Поэтому, милый и не единоутробный брат, свою опеку можешь не показывать. Или тебе напомнить о той самой ситуации? — Уже давно стоявшая на ногах я, обошла брата. И уже над ухом шепотом сказала последние слова.
— Ты стерва.
— Тотальная. Ты же помнишь школу, ведь так? Помнишь, брат и сестра, король и королева школы, университет — принц и принцесса, мы не смогли их обойти. За то нас признали лучшими, когда король и его экс-королева выпустились. Тогда я была последний сучкой и стервой, а ты бабник. Но в отличие от меня, ты ослабил свою хватку. Поэтому мне приходится отдуваться и за тебя. Прощай, мой милый старший брат.
— Вот когда-нибудь ты полюбишь, а любовь будет безответной. И моя сестрица останется одна, понимая как это больно. Тогда-то ты вспомнишь мои слова о том, что не надо было рушить сердца других.
— Поверь, об этом ты узнаешь первый. Брат, знаешь, мне так немного осталось до достижения цели, а дали неделю. Вот три дня прошло, осталось еще четыре. Поэтому, если через четыре дня не увидишь меня заплаканной, то и твое предсказание не сбылось, тогда и ждать, брат, придется следующего раза.
— А если, — Он смеётся. Сейчас сидит и нагло хохочет, смотря мне в глаза. Это может означать только одно: «Шутки у тебя в голове, сам придумал, сам — посмеялся». А если и вправду, когда братец смеялся, становилось жутко. Всегда, если кто-то мне не нравился или портил жизнь, Мэдока помогал в моей мести тем. Но иногда, юноша отступал от моего плана и действовал по своей инициативе, а это было даже изощрённей. И поэтому сейчас, когда парень смеялся, мне стало не по себе.
— Мэ-эд, что творится в твоей черепной коробке, — Я начала потихоньку отступать назад. А его прищур сейчас не внушал спокойствия.
— Ничего особенного, я просто придумал одну игру. Ни хочешь поучаствовать? — Его глаза озарились несущем блеском. Это было не в первый раз, и я, можно сказать, привыкла к такому. Но такое состояние для меня все равно внезапно. Но и у Мэдока, все игры оканчиваются смертью. Проиграл — умер, победил брат— умер. Исход один.
— Давай поиграем лучше в молчанку, кто сможет дольше всех не говорить — победил.— Всегда в этих случаях нужно было заставить его замолчать. Юноша не говорил и забывал о том, что произошло. Ему были даны огромные умения, но с ними пришел и огромный недуг. В брата, в прямом смысле, вселялся ребенок, убивающий всех, кто плохо развлекается.
— Нет, это скучно, я хочу играть в прятки.— Нет, Мэд, я же не спрячусь от тебя.
— Только при двух условиях: Я вожу — это первое.
— Я согласен. Только в следующий раз ищу я. И ты от меня не спрячешься, — И без тебя знаю. Ты уже давно вовлекаешь меня в свои развлечения.
— А второе условие, это моё желание. В конце игры я озвучу его. И ты беспрекословно все выполнишь. Договорились? — Какое может быть желание у человека в предсмертном состоянии — жить. Раньше это срабатывало безотказно. А сейчас он мне не отвечает. Видно, брат задумался, учуял подвох? Хоть бы нет, хоть бы нет! Я хотела молиться всем богам мира, чтобы все прошло гладко.
— Хорошо. Только знаешь, я же буду выступать в роли джина, а у него свои правила. Нельзя желать жизни, смерти, любви и ещё больше желаний. В остальном все желания исполнимы. — Особенно предсмертные… Выкрутился уж, но и на каждую змейку найдётся птичка.
Медленно считая, давая время на прятки, прокручиваю в голове дальнейший исход событий. Спрятаться от брата моя персона не могла. Никто не мог, парень найдет всех. Я не тот, кто умрет сегодня без боя, я и не тот, кто сегодня погибнет.
— Кто не спрятался, я не виновата.— Ключевая фраза, означающая начало игры вырвалась, и пошли поиски брата. Не смешно ли, два человека двадцати одного года играют в прятки?! Полное недоразумение.
На кухне было пусто, в ванной тоже, в моей спальне смысла искать тоже не было, ибо я там считала. Остался холл, зал и пару кладовых комнат. Конечно, будь я ребёнком побежала бы сразу в кладовку, но, если пользоваться логикой, то прятаться на виду более эффективно. Именно поэтому я направилась в зал. Конечно, в холле он тоже мог быть, но к залу меня тянуло сильнее. Там было больше места, чтобы спрятаться: за телевизором стоящим на закрытой тумбе, за угловым диваном, (так же можно было спрятаться и в нем, он был довольно массивный), в шкафу или за креслами.
Начала я с дивана, да в нем и за ним ничего не было. Далее в ход пошли кресла, столики, шкаф и все остальное, куда только падал взгляд. Его не было в зале — к этому решению я пришла, через десять минут непрерывного поиска. Казалось, человек, хоть и худощавый, но под два метра роста, может спрятаться так, что сыщики с их собаками позавидуют этой сноровке.
После пустого холла, спальни и одной из кладовой, я перестала соображать. Это становилось невыносимо, ведь конечности уже онемели от однотипных действий. Осталась только вторая кладовая, где хранились в основном вещи для уборки: швабры, ведра, различные распылители, очищающие порошки, тряпки, освежители воздуха, а также различные инструменты. Там было темно, как говорится: «хоть глаз выколи», а свет бы мне пригодился, но он, увы, шел лишь из дверного проёма. Согласно плану дома здесь не были предусмотрено электричество. Но не суть, сейчас важно было найти моего неотёсанного братика.
На этот раз я его тоже не нашла. Конечно, Мэдока мог сотни раз убежать, ведь правила не обговаривались. А мне нужно было что-то делать. Вот только выйдя из комнаты, я услышала еле слышный вздох. Он доносился из-за стены, но там не было комнат. Это нечестно с моей стороны, но все-таки я решила прибыть к брату немного иным путем. Моя персона переместилась к нему.
Комната, в которой был брат, едва охватывала сто сантиметров пространства. Он сидел как маленький ребёнок, опустив голову на колени, обхватив их руками. Неужто парень уснул? Да быть не может! Юноша среагировал только, когда я дотронулась до него.
— Сестрёнка, нашла всё-таки. А я-то думал ты никогда не найдёшь или воспользуешься моментом, убежав Но ты не так глупа, верно? Ты не оставишь Мэдока одного? — голова свалилась на бок, как у марионетки. О чем речь, конечно, не оставлю. На тот свет только вместе!
— Мэд, как ты сюда забрался?
— Лёгкий вопрос. Смотри.— Брат встал и подошёл к одной из стен, разорвав ту в разные стороны. А ведь я и забыла, что его комната вся в плакатах. По-видимому, это был один из них. Ладно, как мы выбрались — понятно, но до меня не дошло, как Мэдока туда залез. И почему я услышала парня возле кладовой, когда комната юноши в другом конце дома.
— Слушай, Мэд, может, не будем дальше играть?
— Будем, но не сегодня, ведь это и есть твоё желание, — он стал грустить из-за не продолженной игры.
— Нет, это была просьба и ты согласился её выполнить. Да помни, ты до сих пор торчишь мне желание.
— Селиель, спасибо.
— Слушай, прекращай ты эти свои игры, тут даже катарсис не поможет.— Конечно, не поможет, это не тот случай. Тут ни психолог, ни психиатр, ни психотерапевт не поможет. Уж я-то знаю.
— Ты про очищение через влияние. Сил, о чем можно говорить, если мы не пробовали. И я не знаю, что должно произойти в итоге. А если вообще ничего? Давай проверим, сестричка? — Конечно, ничего не должно. Я всего лишь умру. Вот так просто: был человек и не стало его. Все, конец жизни, конец всему. А и мне кажется, что брат снова не на шутку разыгрался, нужно было уходить пока не поздно.
— Сестричка, не уходи, а как же поиграть?
— А как же поспать? Может уже пора научиться как-то противостоять своим желаниям, а? Надоел, правда. Надоел. Как так можно, объясни, здоровый мужик и цацкаешься тут? Сестричка, сестрёнка, может в прятки сыграем? А может, лучше в дерьмо тебя закатаем, как думаешь? Это рациональное решение из всех имеющихся. — Сейчас это выглядело, будто я ночью лежу, продумывая разные варианты издевательства над братом. Но, так как, именно такого эффекта я хотела добиться, все сошло мне на руку.
Он успокоился, а мне захотелось сказать: «Представление окончено. Всем спасибо, все свободны. Прошу покинуть помещение, дабы присутствием своим не смущать актеров». Все бы поднялись и разошлись. Но между театром и нынешней ситуацией есть нечто общее — любой спектакль повторяется, так и его приступ тоже.
— Я не хочу больше жертв, Селиель, я уйду.
Конец POV Селиель
***
— Сенсей Ву, надеюсь, вам нравится тут. Конечно, здесь не всемирная библиотека, но, несмотря на это, есть давно вышедшая из тиража. Такая же дряхлая, как и вы.
— Мне уже интересно, что же это за преступник, заботящийся о моральном состоянии врага?
— Я не преступник и не враг вам. И вы знаете, кто я. Я все делаю ради ниндзя, они должны самостоятельно справиться с той задачей, которую я поставил. Даже с помощью Виолы они не могут увидеть нужное. Услышать очевидного, и что же будет, если перед ними предстанет серьёзный противник?
— Да, Виола хорошо играет свою роль. И совсем не глупа, она старается не выдать себя. Быть более естественной, девушка слушает, запоминает и извлекает из этого выгоду.
— Она, как и все несовершеннолетние девочки с психологической травмой в детстве. Она наивна.
— Я так не думаю. От её поступков зависит исход событий. Твоя судьба тоже.
— Она никому не скажет обо мне. Она меня чуть ли не боготворит, а ты, старик, рассмешил меня. Спасибо тебе за это. А если всё же этот мелкий эндорфин, вскружит ей голову, то у меня есть запасной вариант. И он уже с ниндзя.
— Они найдут тебя — это меньшее. Виола узнает о тебе всю правду — это худшее. Я бы на твоём месте, так не рисковал, пуская всё по самовольному течению реки. Ты оплошал, пустив её одну. Она единственная, кто способен как-то повлиять на тебя, друзей, ниндзя.
— Ты перестанешь об этом повторять? И ты мне надоел. Старик, а я ведь хотел по-хорошему. Ирга, смотри за ним. Я буду у себя.
***
Селиель уже давно была в доме, а именно в спортзале. Она использовала не один, а сразу весь комплекс состоящих из разных тренажеров. И их последовательность не давала ни одной свободной секунды. Чередовала девушка их так: тяжёлые — лёгкие — тяжёлые. Концентрация на работе не давала пролезть в голову ни одной лишней мысли. Но сейчас ей помешал Ллойд, который озабоченный чем-то, пришел именно к брюнетке.
— Селиель, извини меня, пожалуйста, но ты знаешь, где Виола? — Ллойд подошел к девушке. Она не была в лучшем расположении духа, но старалась держаться и не показывать этого.
— Я откуда знаю? Последний раз я её видела вчера вечером. По-моему, когда она шла к тебе ночевать.
— Ко мне ночевать? — Гармадон был удивлен. — Селиель, ты уверена? Она ушла от меня в тот день, когда ты появилась. Сказала, что не хочет серьёзных отношений и впоследствии обязательств. А, если я правда настроен на продолжительные отношения, то ей нужно подумать. При этом Виола поставила условие, что при всех я должен вести себя как обычно, будто между нами ничего не было. Потом пришла и сказала о тебя, якобы, ей нужно посоветоваться с подругой. На следующий день я видел её лишь на завтраке. Я думал, она избегает меня, но и сейчас её нет во всем доме.
— А между вами уже было? — Эта язвительность подняла настроение Селиель, но тот факт, что подруга обманывала девушку, рушил все веселье, уже забурлившее в её крови.
— Ты воспринимаешь серьёзно сложившуюся ситуацию? Нет! Пропала твоя подруга и ты не знаешь, где она, что делает и в безопасности ли?! И ты находишься тут, не прилагая ни каких усилий для ее поиска?!
— А ты не на шутку втрескался в неё. Но ты не знаешь, ни Виолу, ни её характер. Знаешь, сколько нервов она истрепала родителям, будучи ребенком? Она выделялась с раннего детства, она вела двойную жизнь. Дома она была примерной девочкой, а за порогом она превращалась, не побоюсь этого слова, в мальчишку. Её круг общения сужался исключительно парнями, среди которых она была фаворитом. Они всегда принимали её и, тогда никто не видел разницы. Позже она начала собирать технические модели. Первой была не робот и не кукла, — первой из моделей была машина, которая управлялась её голосом. На твоём месте, я перестала бы волноваться уже давно. Хочешь попробовать её найти — флаг тебе в руки.
— Из твоего монолога, я не понял, что ты говорила про «волноваться» и про «флаг».
— Если перефразировать, то ты не найдешь её, если она этого не захочет. И тем более, ты говорил, что искал во всем доме, так? Согласись, ты перемещался из одной комнаты в другую, она тоже имеет право ходить по дому.
— Спасибо, извини, что помешал, ты продолжай. — Ллойд вышел ещё больше озабоченным.
Но как такового спокойствия Селиель не дали, так как, после блондина в зал зашёл Коул, который пересекая с Гармадоном и сразу помрачнел, в цвет своей стихии. Но увидев Селиель, натянул на лицо улыбку. А девушке не нравилось только то, что она не могла до сих пор прочитать парня. Брюнетка не могла понять, влюблен ли юноша в неё или он ведёт себя так, чтобы « не ранить её чувства ».
— Что он тут делал? Ему Виолы не хватает, он решил к тебе переметнуться?
— А ты ревнуешь? Не думала… — Маленькая, злорадствующая Селиель танцевала внутри себя ламбаду, ещё одна маленькая победа в её копилку.
— А не могу? Ты как-никак моя девушка, и я буду стоять горой за тобой. Пускай хоть кто-то косо взглянет на тебя, нет, я не набью ему морду, я с ним поговорю. Но поверь, он несколько раз помолится перед этим. Если кто-то осквернословит тебя я, выдерну ему язык. Если кто-то поднимет на тебя руку, впоследствии он останется без неё. Я не ревнивый, нет, и не романтик. Но я могу постоять за ту, без кого жизнь теряет краски, без которой солнце не светит, а звёзды не горят. Видя ту, чья улыбка хочет заиграть мелодию. Рядом с той, с которой жизнь складывается в единый пазл. Сложно найти себе единомышленника, чтобудет поддерживать тебя в трудную минуту, но я один из тех счастливчиков. Я боюсь позволить себе лишний взгляд, лишнее прикосновение. Боюсь испортить то, что дала тебе природа, боюсь как-то задеть тебя, боюсь причинить тебе боль. — Незамысловатое касание щеки Селиель рукой Баккета будоражило в первой кровь. — Я всегда знал, что я железный. Меня сложно разжалобить и не просто вывести из себя. Увы, но и у холодного железа есть один существенный недостаток — против магнита оно бессильен. А ты, видимо, и есть мой магнит. Я всегда думал, что стены не рушимы, что их легче обойти. Мне всегда ни хватало видимого толчка, чтобы начать взбираться. Ты и есть мой толчек, только не подталкиваешь меня, а возносишь на вершину. Вершину счастья. — Вторая рука легла на плече, и стала медленно водить от него и до локтя, и в обратном направлении. — Я не суеверный и не верю в магию. Но ты заменила мне ее. Ты мой личный сияющий камешек с дорогой огранкой. Но не один минерал не будет сиять ярко и красиво, без достойной опоры и крепления. Я стану для тебя ими. Верь мне и верь в меня, Селиель. Я не раскрошусь на мелкие кусочки и не покроюсь ржавчиной, если ты будешь рядом. Ты придаешь опору мне и я буду уверенно стоять на ногах, пусть и на шаткой почве. Я горжусь, что мне выпал шанс, сделать тебя счастливой Дорогая моя, не отступлю не на шаг, сделаю тебя самой счастливой. Меня радуют дни, когда рядом с тобой мы проводим вместе. Мне печально, когда не могу на тебя взглянуть. Тебе все на свете отдам я. — брюнет взял её за талию, одновременно с тем, как немного грубо взял за подбородок.
Его дыхание обжигало, а слова будоражили каждую клеточку женского естества Селиель. Парень медленно прислонился губами к уху. А сама девушка уже была на грани, слезы просто рвались из её очей, но она сдерживала себя.
— Я просил тебя верить мне. Поэтому поверь. Я люблю тебя. Люблю безоговорочно и сильно. Ничто не помешает этому. — Это было последней, финишной точкой для Селиель. Из её глаз ручьём потекли слёзы. Но брюнетка не обняла Коула, а выдернулась из его «объятьев» и отвернулась.
— Прости меня, если я сделал что-то неправильно. Я не хотел ранить тебя. Просто… Подумал, что сейчас именно то время, в которое я скажу тебе это. — Коул тоже развернулся и собирался уходить.
— Стой. Коул, не уходи. Ты сделал все правильно.
— Что же тогда тебя расстроило?
— Я не расстроена Коул, эти слезы, слезы радости. Такие искренние слова ни каждый день можешь услышать. У меня не много опыта, но я верю, что эти слова смогут растопить сердце любой. И Снежной Королеве. — Баккет медленно шел на свою прежнюю позицию. Боясь спугнуть Селиель и её ход мыслей. Но она больше не стала ничего говорить.
— Я хочу, чтобы это были твои последние слезы, — брюнет обнял её, а она, в свою очередь, ответила взаимностью.
— Я клянусь тебе, впредь слезы будут только от лука.
— По-твоему я не ясно выразился? Сил, я не потерплю слез у той, которую люблю.— Сурово обозначил свою позицию юноша. — Хотя, если так посмотреть, я очень люблю поесть, поэтому слезы от лука допускаются.
Селиель рассмеялась через слёзы. Парень вызывал у неё эту радость и ты благодарна за это. Сейчас девушка не подделывала смех, как это было раньше, когда она хохотала от его плоских шуток. Теперь ей показалось смешным и приятным все, что Коул делает. Теперь брюнетка поняла смысл слов брата. Теперь она полюбила его…
