The ghost of you is close to me

      Тайлер посмотрел на звёзды. Холодный воздух окутал его и пробрал до самых костей. Однако холод был последней из его проблем. Он вытащил из кармана две баночки, таблетки внутри обеих задребезжали, вызвав шум, который заставил его сердце биться чаще. Его рука задрожала, когда он отвинтил крышку от одной. Она упала и покатилась по черепице, приземляясь где-то за её пределами. Он высыпал несколько таблеток, маленькую белую горстку, пристально глядящую на него. Угрожающий враг, который теперь не замышлял ни о чём другом, кроме как о том, чтобы прекратить постоянное биение сердца Тайлера. Он уставился на них, размышляя, нужно ли это ему, был ли конец его существования лучшим выходом. Его мысли возвращали его в школу, к людям, которые избили его. Сколько он себя помнит, в памяти были только непрекращающиеся издевательства. Они нацелились на его уже сформировавшуюся ненависть к себе, напоминали ему, что его внешность, сама его жизнь были просто ошибкой. Сейчас он почувствовал издевки всем своим сердцем, достаточно глубоко, чтобы те подтолкнули его сюда, к таблеткам, ожидающим окончательного решения на его ладони. Тайлер на мгновение прикрыл кулак, его глаза сжались, когда он поднёс их ко рту. Он так долго чувствовал тягу к таблеткам, что этот момент казался нереальным. Быть здесь, почти у цели, практически осязать это. Он мог это сделать, и он это сделает. Он улыбнулся на мгновение, задумываясь об этом в последний раз, вот и всё. Тайлер замер, когда услышал крик внизу, его мать кричала на отца. Почти истерично, но радостно одновременно. Тайлер почувствовал, как его дыхание покидает грудь, и сердце тонет, потому что осознавал — он должен убедиться, что с ней все в порядке. Он положил полупустую банку с таблетками и встал, залез обратно в дом через окно и покинул комнату. — Мам? — он позвал её через весь дом, отыскав её в гостиной, обнимающей отца. Первое, что заметил Тайлер, — следы от слёз на щеках отца. — Пап? — снова спросил Тайлер, его голос дрожал. Рука Тайлера сильнее сжала таблетки, его беспокойство мешало воздуху попадать в лёгкие. — Она беременна, — прошептал отец, и голос мгновенно передал эмоции мужчины. Тайлер был ошеломлен, слова мгновенно улетучились, прежде чем он подумал о том, что в этом доме появится другой человек, другая жизнь, ожидающая событий, любви, поддержки, это заставило таблетки в руке Тайлера гореть. Он улыбнулся своим родителям, удивляясь, задаваясь вопросом, насколько искренне у него это получилось. — Это будет прекрасно, — прошептал он, думая о том, чему бы он мог научить будущего брата или сестрёнку, о чём они могли бы поговорить. Тайлер улыбнулся ещё раз — и эта улыбка была яркой, менее безнадёжной — после чего повернулся, чтобы покинуть комнату. Он оказался перед кухонной раковиной, самой ближайшей раковиной, в которой мог избавиться от содержимого ладони. Он поднёс руку к стоку и прислушался к грохоту таблеток, падающих на металлическую поверхность. Тайлер повернул кран и наблюдал, как вода закрутилась вокруг белых таблеток и навсегда забрала их глубоко в канализацию. Позже той ночью Тайлер тайком сделал с остальными таблетками то же самое. Когда он закончил, то слегка улыбнулся раковине и почувствовал, как напряженность вокруг его сердца на мгновение ослабла. Этот ребёнок был чем-то, на что можно было рассчитывать, ярким светом в чёрном море, куда его затащили. Словно это была верёвка, способная вытащить его из ямы, которую он сам себе помогал копать всё это время, и Тайлер не хотел ничего иного, кроме как ухватиться за неё и вылезти, поэтому именно так он и сделал. ~~~ Прошло девять месяцев, и Тайлер несся в больницу на машине своего отца. Его мать стонала на переднем сиденье и жаловалась на боль, но единственное, о чем мог думать Тайлер, это то, что она будет здесь всего через пару часов. То самое, что давало ему мотивацию жить, было уже почти рядом. Тайлер почувствовал, что задыхается от собственного счастья. Он сидел в приёмной не очень-то терпеливо, подпрыгивая каждый раз, когда медсёстры появлялись поблизости. Он не прекращал этого делать, пока, наконец, одна из них не подозвала его и не провела в палату, где лежала его мать, её усталые черты светились улыбкой. Тайлер подошёл к кровати и уставился на маленькое личико, окружённое одеялами. Его мать передала маленький свёрточек Тайлеру, позволив тому убаюкать ребёнка на груди. — Её зовут Оливия, — тихо сказала его мать. Тайлер улыбнулся, глядя на сестрёнку, и наклонился, чтобы мягко поцеловать её в лоб. — Приятно познакомиться с тобой, Олли, — тихо сказал он, позволив теплу разлиться по всему телу. Тайлер понял, что тепло было счастьем. ~~~ В тот день Оливии исполнялось четыре. Тайлер хотел сделать ей удивительный подарок, хотел, чтобы это было чем-то, над чем она бы улыбалась даже спустя годы. Он хотел этого, чтобы отплатить за то, что она всё это время только одним своим видом вытягивала из него улыбку. Он снова был счастлив. Он прошёл через ад в школе, его подтолкнули к месту, которого он боялся. Но у него появилась сестра — появился повод вновь просыпаться каждый день для неё и продолжать бороться. Поэтому он собрал все скопленные деньги и пошёл в магазин за новеньким велосипедом для малышки. Его родители рассмеялись, когда он поделился с ними этой идеей, сказав, что у них не будет времени учить её. Он же сказал, что займётся этим сам. Она завизжала, когда увидела подарок, и сжала Тайлера в объятиях. Он тихонько рассмеялся и отстранился. — Для тебя — всё, что угодно, Олли, — прошептал Тайлер в её волосы. На следующий день Тайлер пошёл с ней на прогулку и помог начать обучение, поправляя ремень на шлеме, чтобы убедиться, что тот надёжно закреплён. — Ладно, давай потихоньку, поставь сюда свои ноги, — объяснял он, удерживая велосипед, пока она на него забиралась. — Здесь есть вторые колёса, поэтому ты не упадёшь, я обещаю. Оливия улыбнулась ещё шире, расположившись на велосипеде. Она начала медленно крутить педали, обретая уверенность. Тайлер улыбнулся, наблюдая, как она едет по улице, восторг на её лице поднял его настроение больше, чем он мог себе представить. Тайлер увидел яму раньше Оливии, увидел падение колеса и передней части велосипеда, её вес сдвинулся настолько, что велик отправил её на землю. Тайлер тут же подбежал к тому месту, где она плакала, и с беспокойством посмотрел на неё. У неё на колене была царапина, которая оказалась вовсе не крупной, но девочка сочла её громадной. — Тай, — сказала она, пока слёзы текли по её лицу, а руки тянулись к брату, как бы умоляя о том, чтобы её понесли, — оно кровит. Тайлер улыбнулся и подхватил её, прислонив к груди. Она прижималась к нему, пока они не добрались до ванной, где он отстранился от неё. — Я просто должен обработать ранку, — тихо сказал Тайлер, отыскивая аптечку, чтобы взять мазь и пластыри. Он использовал их так бережно, как мог, глядя на неё извиняющимся тоном каждый раз, когда она вздрагивала. — Теперь лучше, — сказал Тайлер с улыбкой, но его радужное выражение пропало, когда он заметил её надутые губы. — Тебе нужно поцеловать, — пробормотала она, её нижняя губа еще больше выпучилась вперёд. Тайлер вздохнул и наклонился, чтобы нежно прикоснуться к её колену. — Теперь твоему бо-бо лучше? — спросил он, улыбаясь, когда она с энтузиазмом кивнула в ответ. — Я пойду закачу велосипед в гараж. Тайлер отступил от неё и изо всех сил старался не допустить, чтобы его улыбка спала. Беспокойство по поводу того, что это плохой подарок, почти что причиняло ему боль; он чувствовал себя ужасно из-за того, что просто хотел поделиться с ней счастьем, но всё в тот же день полетело далеко в тартарары. — Тай? — тихо спросила Оливия, прежде чем Тайлер вышел из комнаты. — Я хочу попробовать ещё раз. Тайлер улыбнулся, кивнул, подошёл и снова взял её на руки. — Да, хорошо, мы просто будем более осторожны с ямами в этот раз? — спросил он, и она кивнула. Оливия бросилась на него, обхватив руками шею. Она улыбнулась, цепляясь за него, довольная собой, потому что знала, что сделала своего брата счастливым. Тайлер вытащил её на улицу, поворковал над ней минутку, дважды и даже трижды переспросил, действительно ли она уверена, что хочет попробовать снова именно сегодня. Оливия засмеялась и оттолкнула его обеспокоенные руки. — Моему колену уже лучше, Тай, со мной всё будет в порядке, — сказала она, и Тайлер кивнул. Он отступил и позволил ей ехать, улыбаясь, когда она объехала яму, которая подвела её в последний раз. Она взвизгнула, ускорившись, её движения были неуверенными, она долго пыталась выяснить, как лучше контролировать велосипед. Тайлер на мгновение забеспокоился, что она снова упадёт, но этого не произошло, и он заставил себя расслабиться, сделал пару шагов назад и присел на обочину. Оливия никогда не выглядела настолько счастливой, её улыбка была такой широкой, что Тайлер почувствовал, как вместо её щёк болели его собственные. На асфальте завизжали шины, и запах сожжённой резины быстро поднялся в воздух. Двигатель автомобиля работал слишком сильно и его колеса старались выровнять траекторию, пока машину явно заносило в сторону. Это привлекло внимание Тайлера — слишком высокая скорость для жилой улицы. Тайлер понял всё с того момента, как увидел, что всё резко и стремительно идет не так, как должно, но его мозг не мог осознать этого или же его нервы вовсе не выполняли свою работу. Он до сих пор сидел на обочине, скрестив руки на коленях, наблюдая, потрясённый и ошеломленный. Сначала велосипед захрустел, вторые колёса отскочили, куски байка взлетели в воздух. Следующий звук, который услышал Тайлер, был приглушен, а визг металла о металл стих. Он услышал падение чего-то мягкого, что напомнило ему о доме. Времени оказалось недостаточно даже на крик, в тот же миг машина унеслась прочь. Оливия лежала на асфальте, её конечности скрутились в направлениях, которые выглядели мучительно неправильно. Мозг Тайлера не мог функционировать, онемение в полной мере охватило все части тела, шестерёнки в его голове заморозились. Он вошёл в состояние автопилота, спокойно поднявшись и подойдя к месиву, у которого все еще было то же лицо, что и у его младшей сестры. Он подобрал её, занося в дом так же, как и когда она только родилась. Он чувствовал влагу на руках, мог видеть красный, который окрашивал её одежду и кожу, мог видеть, как её ноги и руки тряслись с каждым шагом, который он делал. Его мать сидела на диване и смотрела телевизор, смеясь над каким-то шоу, в котором на весь экран танцевали счастливые персонажи. Она никогда не слышала, как ходит Тайлер — медленно и методично, механически. Сейчас он встал перед ней. Глаза матери переместились на то, что он держал в руках. Мать Тайлера закричала, её ладони переместились ко рту, глаза быстро вспыхнули слезами, пока она смотрела, как её сын кладет дочь на пол. Тайлер сел на корточки, глядя на Оливию, на царапины, которые омрачали её лицо. Все казалось отдаленным, рыдания, которые звучали над ним, телевизор позади него был приглушен, но, самое ужасное, у всего был такой оттенок, словно отовсюду выкачали весь цвет. Время пошло иначе. Где-то в оцепенении Тайлера его мать собралась с мыслями и набрала номер своего мужа. Где-то в этом беспорядке пришёл отец Тайлера и забрал тело Оливии, не оставив ничего, кроме крови, которая окрашивала ковёр под ней. Только тогда Тайлер понял, как сильно тряслись его руки, сжатие кулаков оказалось бесполезным — это только усиливало тряску. Чувство высыхающей на руках крови заставило его мучительно желать кричать. Это был первый момент за долгое время, когда он вроде бы чувствовал, что у него есть контроль над тем, куда именно он направляется. Этим местом оказалась кухня, он включил кран и начал оттирать кровь, прилипшую к пальцам и запястьям. Он продолжал тереть, пока его кожа не стала красной и раздраженной. Кровь давно исчезла, стекла в канализацию и смылась с рук навсегда, но этого не могло произойти с ощущением её присутствия. Никакое количество мыла и усилий не могли избавить от этого скользкого чувства, которое испытывал Тайлер. Чувство, что подкралось под его кожу, и устроилось, как дома, в его внутренностях и разуме. Тайлер наблюдал за тем, как вода льется на его руки, тут его живот резко скрутило и желчь поднялась к горлу. У него едва хватило времени, чтобы убрать руки, прежде чем он почувствовал, как склонился над раковиной, и дал волю тому, что осталось от обеда, смыться в канализацию. Тайлер отступил от столешницы и медленно опустился на пол, на холодную плитку, положив на неё щёку. Он притянул колени к груди и лежал там, казалось, пять минут, но, может, и пять часов. Ночью, в какой-то момент, его руки перестали дрожать, но с этим пришло чувство депрессии. Оно накрыло его так тяжело и быстро, что он перестал дышать, его желудок снова скрутило — он вскочил и стал ждать, когда рвота снова вырвется наружу. Он ждал, уставившись в слив раковины. Впервые за последние четыре года Тайлер пожелал, чтобы таблетки, которые он когда-то смыл, преодолели обратный путь в его руки.