У каждой истории есть своя предыстория. Хотел бы ты того или нет, но это неотъемлемая часть твоей жизни.
Безмолвный гость
Кладбище — подземное царство мертвых. Тонны земли покрывают этот, кишащий духами умерших, мир. Чувства боли и утраты непередаваемы. Ты не можешь выразить всю свою боль словами, тебе тяжело. Тяжело терять близкого, осознавать то, что больше его не увидишь, не прикоснешься, не расскажешь о сегодняшнем дне или забавном случае, который произошел с тобой. Но, что ты чувствуешь сейчас, смотря на памятную плиту чужого тебе человека? Вина гложет тебя, заполонив все мысли и сознание. Она кричит в твоей голове тысячу голосами "Это ты! Это твоя вина! Убийца!" Ты снова и снова возвращаешься воспоминаниями в тот злосчастный день, но ничего не можешь сделать — твое время утекло. "Отпустишь меня?" — взгляд синеватых глаз выжигает тебя изнутри. Да, ты виновен в смерти этого человека, который однажды спас тебя, но взамен попросил то, что ты отказался отдать. Твой испуг отражался в его зрачках, что сузились, почувствовав угрозу твоей смерти. Рука разжалась. Вмиг вся твоя злость и обида утопли в отдаляющемся от тебя, погружающемся в вечную тьму и холод, человеке. Причины его страшного поступка так же неизвестны, как и его жизнь: кто он? Что из себя представляет? Чем увлекается? Не зная истины, ты не вправе судить его. Хочешь оставить все в прошлом, убежать... Однако не выходит. Тень вечно хмурого мужчины с печальным и холодным взглядом преследует тебя. Он вторгся в твою жизнь по твоему желанию, а покинул... И вот ты стоишь перед могилой, где на гранитной, черного цвета плите, виднеется надпись "Будь счастлив в своем одиночестве". Что ты испытываешь, сжимая стебли принесенных тобой красных роз, коие ранят твою кожу, проникая своими шипами в ладонь, заставляя выступать капельки алой крови, собирающиеся подтёкой, падающей в сухую, потрескавшуюся от палящих лучей солнца землю? Боль утраты? Нет. Свою вину. Ты сходишь с ума, медленно.Шрамы
— Эрен, сегодня тебе исполнилось пятнадцать лет... Ты у меня такой большой мальчик, — расплывшись в широкой улыбке, женщина, расположившаяся на пассажирском сидении подле водителя, повернулась к сидящему сзади юноше, который прикрыл глаза в усмешке. Эти двое являлись неимоверно схожи чертами лица и шатенистыми прядями, коие словно загорались на фоне садящегося вечернего солнца. А вот глаза, они были необычайно красивы: что у женщины, что у парня — завораживали своими глубокими переливами янтарного и изумрудного цветов. Мать и сын смеялись, шутили, пытаясь вовлечь и мужчину, находящегося за рулем, в свои словесные забавы. — Эй, ребята, хватит смешить меня, — улыбнулся Гриша, перестроив машину в другой ряд. — Слышите? — Да ладно тебе, любимый, — звонко засмеялась шатенка, легонько коснувшись плеча мужа. — Сегодняшняя совместная прогулка всем пошла на пользу. Смотрите, какие вы веселые, взбодрившиеся и розовощекие, — Карла потянулась к сыну, ущипнув того за нос и взъерошив непослушные волосы. Она не могла нарадоваться своему чаду, постоянно восхваляя небеса за то, что они позволили ей ощутить счастье материнства. Как долго она ждала, плакала ночами, вымаливала себе малютку... И вскоре чудо свершилось. Растив, воспитывав, заботясь — женщина думала, что сможет увидеть свое дитя большим, успешным молодым человеком, лидером по жизни, порядочным гражданином и примерным отцом ее будущих внуков. Но... Ее мечтам не суждено было сбыться. — Это все от холода, — утирая нос, что секунды назад был в плену женских пальцев, протянул зеленоглазый, выгнув пухлые губки в хитрой улыбке. — Пап, скажи ей, чтобы больше так не делала… Я же уже не маленький! — Карла, ну как ты можешь?! Зачем смущаешь парня? — веселясь над сказанными сыном словами, глава семейства перевел «хмурый» взгляд на виновницу поступившей жалобы. — Ох, простите, как я могла обидеть своего взрослого... Скрип тормозных колодок заложил уши, в глазах замер ужас. Непонятно откуда взявшаяся на дороге, не поддававшаяся управлению, машина летела на бешеной скорости, подрезая всех на своем пути, пока ее не занесло. Попытавшийся вывернуть скоростное авто, водитель не справился с управлением и протаранил первую попавшуюся машину. Автомобиль Йегеров был отброшен в сторону обочины и перевернут. BMW цвета «Металлик» был расплюснут с правой стороны, коль пробитый бак и короткое замыкание, выжегшую искру, незамедлительно дали о себе знать. Карла и Эрен, в отличие от Гриши, который отделался лишь ссадинами и переломом ноги, серьезно пострадали. Очевидцы в панике набирали номера служб, сообщая об аварии. А когда появилась угроза возгорания, то неравнодушные спохватились доставать тела пострадавших, унося их от возможного места взрыва. Однако пришлось изрядно повозиться… Как это всегда и бывает, в самый неподходящий момент, заднюю дверцу заклинило, и бедного мальчугана доставали уже из пламени, что успело изувечить кожу смуглого личика. Тридцатое марта — день, когда мир Эрена Йегера рухнул в одночасье. Разбился и разнесся семи ветрами, оставив лишь горечь воспоминаний, что гложет его и по сей день. День рождения — это больше не веселый и шумный праздник с тортом, колпаками, поздравлениями друзей и родных, папы и мамы... Мамы. В день своего пятнадцатилетия юноша лишился одного крыла, части своей еще хрупкой души — своей матери. Зеленые глаза распахнулись только через несколько дней: переломы, ожоги и прочие раны были скрыты под слоем бинтов. Неподвижный, словно кукла. Повязки на теле и сильные боли не заставляли парня так страдать, как известие о смерти матери. В тот момент слезы и наполненный отчаянием крик заставили открыться успевшие слегка прижить раны, что заново пропускали кровавые дорожки из лопнутых участков кожи. Прозрачные слезинки проникали в увечья, смешивались с кровью и щемили, разъедали всего изнутри. Самым тяжелым оказалось то, что Эрен не смог проститься с родным человеком — Карла была похоронена без участия своего единственного ребенка, коим так дорожила. *** Время шло. Израненное тело заживало, как и душевная пустота, что наполнялась новыми событиями, незначительными воспоминаниями и фразами, которые бередили и очищали загноившиеся раны сознания. Выписавшись из больницы, Йегер-младший уже не был тем веселым, беззаботным мальчуганом, норовящим встрять в какую-нибудь переделку. Его мир, как и лицо, был покрыт шрамами. Общение со сверстниками, одноклассниками, друзьями, давалось трудно — не каждому было приятно созерцать на плавленую кожу, состоящую из багровых и белых клаптей. Он чувствовал себя чужим среди своих.Шанс на жизнь
Два года спустя. — Эрен, есть хорошие новости! — влетевший в комнату сына, соответствующую палитре серых и черных тонов, Гриша схватил удивленного его поведением парнишку за плечи, легонько встряхнув. — Хорошие новости... — Какие еще? — пряча интерес в голосе, стоявший посреди своей спальни, Йегер-младший вскинул голову. — Сегодня на работе мне посоветовали одного молодого и успешного хирурга. Оказывается, он занимается пластикой. Этот парень единственный в своем роде, кто делает подобные операции... Ты представляешь себе?.. Наступят времена, когда люди перестанут стесняться своих увечий, ибо они смогут обратиться к хирургу, который поможет им избавиться от своего кошмара наяву. Скольким он облегчит жизнь, — узковатые глаза, скрывающиеся за оправой линз, светились неестественными огоньками, а улыбка была искажена в оскал, заставляя пугаться. — Отец, я устал верить в очередную выдумку. Все они обещают помочь, но при первом же осмотре разводят руками. Мне надоело слушать о том, что я навеки останусь таким — уродом. Достаточно, — закусив губу, вздохнул парень, стараясь скрыть свои слезы от отцовских глаз. — Я тебя понимаю, однако и ты меня пойми — я желаю тебе только добра. Я хочу увидеть твою улыбку, снова. Чтобы ты жил нормальной жизнью, не сидел в четырех стенах. Давай попытаемся еще раз, всего лишь один, — Гриша приложил свои огрубевшие от времени ладони к щекам Эрена, всматриваясь в изумрудного цвета глаза. — Если не хочешь ради себя, то хотя бы ради меня… Давай? — Хорошо, — наполненный грустью и отчаянием, взор отца заставил сдать позиции. Эрен боялся обидеть Григория, но и не хотел, чтобы тот изматывал себя, питая иллюзии. Люди живут и с более ужасными увечьями, чем у зеленоглазого юнца, и не стесняются этого. Впрочем, все же уступив, нужно было исполнять обещанное. Почему-то, хоть Эрен и не верил, глубоко внутри горела надежда на то, что в этот раз все получится, невзирая на все "но" предрассудка. *** Утро выдалось славным. Настроение было на высоте, и парень не мог этого скрыть. Подпрыгивающее внутри волнение, щекотало в груди, заставляя биться сердце сильнее. А рваное дыхание, в ожидании вердикта, заставляло подкашиваться ноги и мельтешить кругами перед глазами. В просторном кабинете с белыми стенами и потолком, легкой гардиной, что вздымалась от проникающего в комнату через открытое настежь окно со стоящими на подоконнике горшками разных комнатных цветов, которые облегчали вдыхание, пропитанного фармацевтическими препаратами, воздуха, сидели двое мужчин. Изучая и перелистывая странички затертой от постоянных передач из рук в руки медицинской карты и рассматривая снимки, хмурый на вид парень двадцати семи лет, изогнул тонкую бровь: — Сколько времени прошло со дня аварии? — холодный голос доктора заставил оживиться притихшего в ожидании мужчину, сидящего напротив. — Чуть больше двух лет, — послышался ответ Гриши, заметившего, как хирург переменился в лице, глядя на фотографию Эрена до автокатастрофы. Синеватые радужки стали ясными, как небо после непогоды, что бушевала долгое время. Григорий поник и собрался уже покинуть очередной кабинет, когда был потрясен положительным ответом: — Я возьмусь за лечение вашего сына, господин Йегер. — Но вы даже не взглянули на его... — замешкался Гриша, собирая бумажки с анализами в папку. — Сейчас и посмотрим, — кивнул черноволосый, вставая из-за своего стола. Он подошел к стеклянному шкафчику, достал новые одноразовые перчатки. Пульс взрывал виски и давил на переносицу, от волнения резко подскочило давление. Перед глазами стоял образ зеленоглазого, требовавшего немедленной руки помощи. — Пригласите своего сына, я хочу осмотреть его. — Да, конечно, — мужчина быстро встал со стула, оставив карту на столе доктора, вышел в коридор. Не сдерживая себя в эмоциях, Йегер-старший окликнул погруженного в свои мысли парня, расположившегося на стульях, что стояли вдоль стены узкого коридора. Все было понятно и без слов. Эрен, который все последнее время делал безразличный вид, мигом оживился. Откинув все дурные мысли, шатен набрал в грудь воздуха и нажал на ручку двери. У окна, заложив руки за спину, стоял невысокий, в слепяще-белом халате, мужчина. — Добрый день, сэр, — легкая улыбка заиграла на устах юнца, вошедшего в кабинет, что встал, переминаясь с ноги на ногу. — Добрый, — голос, прогоняющий мороз по спине, оказался с хрипотцой. — Проходи за ширму, я осмотрю тебя. Парень молча кивнул и проследовал за стоящую преграду, что позволяла скрыть пациента от глаз входящих в кабинет посторонних или других медицинских работников. Так как правое плечо и небольшой участок груди пострадали не меньше лица, хирург велел снять и футболку, которая скрывала шрамы, имея длинный рукав. Обтянутые латексом руки касались когда-то изрезанных и обожженных участков, превратившиеся в уродливые рубцы и шрамы. Пристальный взгляд, оценивающий масштабы предстоящей работы, был взволнован неопределенным чувством. Прямые, аккуратные черты лица брюнета, склонившегося над лицом пациента, обжигая его дыханием даже через маску, вводили Эрена в краску — еще никто из незнакомцев не был к нему настолько близко. — Хорошо, — черноволосый отпрянул от Йегера, стягивая перчатки. Прошел за стол, достал блокнот. — Думаю, разобьем операцию на три, а может, и на четыре этапа с месяцем на приживление тканей. Как думаешь? — Я в этом ничего не понимаю, потому не могу сказать, что я думаю, господин... — глаза парня забегали в поисках бейджика, которого не было. — Ривай, Ривай Аккерман, — ухмыльнулся синеглазый, протянув руку к напротив стоящему парню, светящемуся изнутри. — Будем знакомы, Эрен Йегер?Не ври мне
Каждый человек исцеляется по-разному, и шрамы всегда уникальны. Когда кожа находится в процессе восстановления после травмы, рубцевание, образовывающее соединительные ткани будет происходить там, где были затронуты несколько слоев кожи. Потому коллеги в белых халатах обсуждали планы предстоящих операций, рассматривая все возможные варианты. Шуршание бумаг, царапающая штрихи ручка, проводящая косые линии, разделяя снимки на участки, выделяла места, требующие вмешательства хирурга. — Рубцы уже давно проросли кровеносными сосудами и сформировались окончательно. Тяжелые ожоги, разрушившие большие участки кожи, зажили, стянув кожу. Однако мышцы и сухожилия незатронутые. Рубцы нормальные — имеют уровень окружающей кожи, местами слегка втянуты, не патологические, — взгляд упал на фотографию парня до полученных им травм, что заставило мужчину умолкнуть, а все мысли рассеяться. Пока Черч отходил от созерцания на фото зеленоглазого, Зоэ, которая рассматривала приближенные снимки пораженных участков кожи, сделала свое заключение: — Мы не в состоянии удалить их полностью, но можем заметно уменьшить размер и изменить внешний вид. Попытаемся сгладить шрам и сделать его невидимым, насколько это возможно. — Я осматривал кожу, и уже набросал пометки: этот шрам мы переместим, сделаем надрезы здесь и здесь, — мужчина зажал ручку между большим и указательным пальцами, вырисовывая пунктирные линии от виска к углу нижней челюсти. С этими — уменьшаем напряжение, вызванное рубцовой тканью. Ну а остальными займешься ты, Ханджи — лазерная шлифовка, инъекции стероидов, силиконовые повязки — думаю, ты сможешь свести их к минимуму без хирургического вмешательства, — Аккерман выровнялся и, заложив руки за спину, направился к своему столу. Он уже предвкушал свою победу над увечьем парня, захватившего все его мысли. Когда Зоэ со своим помощником покинули кабинет, Черч собрал анализы и показатели в папку, подошел к Райвелю, сидящему за своими рабочим местом. Легким движением мужчина хлопнул бумагами, спрятанными в картон, об отполированную поверхность стола, пытаясь выразить и сдержать свое негодование одновременно: — Ривай, что ты удумал? — серые глаза заиграли злостью. — Говори все как есть! Не нужно строить из меня дурачка. — Я и не собирался, — прошипел черноволосый, пытаясь скрыть нотки раздражения в голосе. Его предположения о том, что Фарлан поймет в чем дело, оказались верны. Но отказываться он не собирался. Отложив ручку в сторону и вынув из кармана золотое кольцо на тонкой нитке цепочки, мужчина прокрутил украшением меж пальцами, потом снова спрятал. — Не хочу, чтобы он мучился. Если я могу помочь, почему нет? В конце концов — это мой долг, — недовольно рыкнул Райвель и, оттолкнувшись от стола, начал кататься на стуле, предательски потрескивающего ножками. — Из-за этой дурной привычки, в твоем кабинете приходится полы красить два раза в год. Плюс еще шпаклевать, — уловив в голосе товарища нежелание продолжать обсуждение темы, светловолосый попытался взять все под контроль. — Не тебе же его делать, — прошипел Аккерман, намереваясь выставить друга за дверь, ибо он не нуждался в чужом мнении и советах. Невзирая на то, что Черч был для него и опорой, и поддержкой на протяжении всех сознательных лет жизни, сейчас мужчина меньше всего хотел выслушивать его нотации в свой адрес. Когда ты запутался, указанный кем-то путь может оказаться ложным. А если ко всему прочему, мнения заблудшего и наставника разнятся, это рано или поздно вызовет негодование двух сторон, которое может перерасти в конфликт. И прощай дружба с детских лет. А как все начиналось? Воспоминания подводят тебя. Размытые картинки прошлого, они словно высохшая краска, которую неумелый художник выдавил на палитру и смешал кистью, в надежде получить великое творение. А в итоге? Измазанный холст жизни, памяти — все превратилось в труху, что сыплется вместе с песком времени, оставляя лишь отрывки. *** — Ривай, ты уже решил, что будешь делать дальше? — после окончания церемонии выпускного, два парня прогуливались под цветущими деревьями со срывающимися нежно-розового цвета лепестками сакуры. Наконец-то школа была окончена и юноши готовились вступить в бурлящую жизнь студентов: больше свободного времени, новые варианты подработки, более интересные лекции, а не скучная, затертая годами школьная программа. Жизнь налаживалась. По крайней мере, в мечтах, коие никто не мешал воплотить в жизнь. — Ты забыл наш уговор? — изогнув дугу брови волной, поинтересовался брюнет. Давно решив, чего он хочет от жизни, парень шел напролом, невзирая на трудности и преграды, что вырастали перед идущим, словно стены. "Планида — капризная и недобрая сторона судьбы, которая может предать тебя в любую минуту. Перечеркнуть все твои труды и старания. Главное, не стоять на месте. Двигайся, и беда не нагонит тебя. Чем проворней ты будешь, тем быстрее ей надоест играть с тобой в догонялки..." — так думал Ривай, когда еще не до конца осознал всю несправедливость игр на выживание. — Мы собирались покорить мир? — засмеялся светловолосый, стараясь внести какого-то разнообразия в вечно краткие и скупые на слова диалоги, — А может, захватить? — Тебе сколько лет-то? Не стыдно придуриваться? — последовал, как всегда, разбивающий все надежды на веселье ответ. — Хотя... Ладно, давай покорим с тобой мир разочарований и страданий. Как тебе? — Звучит неплохо, — усмехнулся юноша, не ожидая услышать подобного от своего строгого и сдержанного друга. — Мы станем лучшими пластическими хирургами на планете! — Да чего там мелочиться? Давай сразу — во вселенной, — подколол собеседника Аккерман. Отстегивать подобные фразочки, это у него получалось лучше всего. Правда, порой ему не нужно было и рта открывать — скупая мимика вечно угрюмого лица с холодом в глазах умудрялась выразить всю гамму бурлящих внутри мыслей и эмоций лучше, чем язык. Однако эту особенность мог разглядеть только Черч, и то, не всегда. *** Мечты имеют свойство исполняться, правда, если они реальные. Стоит только приложить усилия, и ты достигнешь желаемого. Дружеское плечо всегда даст тебе поддержку, окажет помощь в трудный час. Все возможно — добивайся, невзирая на трудности. — Привет! — протянула шатенка с непонятным гнездом из растрепанных и торчащих во все стороны волос на голове. Она набросилась на шеи, уже студентов-выпускников медфака, с протяжным визгом. — Ребята, есть предложение! — Тц... Не люблю ненормальных, — прохрипел Аккерман, окинув девушку колким взглядом с ног до головы. — Это невежливо, Леви... — закрыв лицо одной рукой, прошипел Черч. — Вот именно! Слушай друзей, коротышка, — выпалила очкастая, за что и получила. — Я к вам с предложением, а вы... Ну да ладно, ближе к делу, — кивнула кареглазая. — Меня зовут Ханджи Зоэ, я заведую отделением косметологической пластической хирургии. Несмотря на такое приветствие незнакомой девушки, я все прощаю и предлагаю вам работу. — Вы сейчас серьезно? — воспылал светловолосый. — Я похожа на человека, который шутит? — изогнув бровь и скрестив на груди руки, фыркнула девушка. — Тц. Ну, как бы — да, — справедливо подметил Аккерман. — Да и на здравого... ты тоже мало похожа. — Леви! — прошипел Черч, боясь спугнуть удачу, пришедшую в их руки по собственной воле. — Извините, в связи с недавним происшествием, мой друг не в духе. Прошу простить его и поведать подробности предложения. — Ммм, ясненько... Ну, во-первых — я осведомлена о произошедшей трагедии, и приношу свои соболезнования; во-вторых — Эрвин Смит, основатель клиники "Крылья надежды", ведет набор окончивших обучение студентов на пробный срок. Ваши анкеты были лучшими: теория, практика... — все на высоте. Нам нужны такие кадры, как вы. Что скажете? — уста Зоэ расплылись в улыбке, давно прочитав ответ на лицах парней.Это судьба
Дверь кабинета Аккермана распахнулись, на пороге показалась Ханджи. Возбужденный вид и блуждающие глаза говорили о том, что Зоэ пришла просить об услуге. — Тц, даже не думай! Ты задолбала, скидываешь на меня свою работу... Тебе вообще, за что зарплату-то платят? Сколько можно? — выражая все свое негодование, прорычал брюнет. — Ну, последний раз... Ну, пожалуйста, Леви... — начала давить на жалость женщина, положив карту пациента на стол и подсовывая ее самыми кончиками пальцев ближе к Райвелю. — Йегер? — искры зажгли глаза, разбавив радужки светло-голубыми тонами. — Он самый...— кивнула Ханджи. — У меня возникли дела, неотложные... — Хорошо, — дал согласие Ривай, не вслушиваясь в бессмысленные речи очкастой. — Исчезни. — Нет проблем, — улыбка озарила лицо кареглазой, которая уже закрывала дверь с другой стороны, даже не обратив внимание на резко данное согласие коллегой. Через пару минут в кабинет снова постучали. Это был Эрен. Черноволосый отозвался, разрешив войти. — Присаживайся, я сейчас, — отложив свою писанину в сторону, мужчина встал из-за стола. — Хорошо, — зеленоглазый, посмотрев в вслед доктору, скрывающемуся в темноте пристройки, где была небольшая раковина, прошел за ширму. — Как поживаешь? Как кожа — не жжёт, не чешется или краснеет? — раздался глуховатый голос мужчины, который, закатав рукава, принялся тщательно вымывать руки с мылом. — Все нормально, — кивнул парень. — Я выполняю все предписания доктора Зоэ. Она объяснила мне все, и я следую ее рекомендациям. — Похвально, — обсушивая кисти, ухмыльнулся Ривай. — Ну а в личной... Как дела? — Да, ничего особенного. Все осталось по-прежнему, — улыбнулся юнец, качая скрещенными ногами, сидя на кушетке. — Но я не расстроен из-за этого. Возможно, я какой-то ненормальный, потому что мало похож на своих сверстников… — А может, это они ненормальные? Нынче молодежь странная. Взять, например, самое простое — независимо от пола делают пирсинг, где только возможно, набивают татуировки, отпускают или окрашивают волосы… — готовясь к осмотру Йегера, прохрипел Аккерман. Своими разговорами хирург пытался пробраться в сознание парня, добиться доверия с его стороны. Каждое сказанное Эреном слово было переведено в нужное мужчине русло. Потому иногда его мысли и высказывания выглядели рвано, не имеющие логического смысла, взаимосвязи между собой. — А ты никогда не задумывался о том, чтобы измениться, например, немного осветлить пряди, сделать их рыжее? Как тебе? — Даже не знаю, — задумчиво протянул юноша. Ему было достаточно тех перемен во внешности, которые произошли с ним за эти годы. Сначала его изуродовала авария, потом неумение врачей. А сейчас он вернулся. Пусть не все так гладко, но и не безобразно. В него больше не тычут пальцем испугавшиеся дети, не перешептываются девушки, бросая косые взгляды. Теперь ему не нужно прятаться, скрывать лицо. Благодаря человеку, который в данный момент стоит и готовится провести косметические процедуры, позволяющие улучшить послеоперационное состояние кожи, он свободен и не скован в действиях. — Нет, не думаю, что мне пойдет. Правда, одно время я отпускал волосы. Летом было неудобно, они мешали мне из-за жары. Потому и обрезал. Однако я удивлен, что вы так откликаетесь о молодежном стиле. — Да? И почему же? — мужчина направился к сидящему. Включив лампу, что ярко осветила лицо шатена, Ривай провел пальцами по более гладкой коже. Как же ему хотелось проделать то же самое, только без латекса, обтягивающего его пальцы, коий не позволял прикоснуться к желанной щеке юноши. Сердце трепетало, словно птица, бьющаяся о прутья клетки. У него, лишенного крыльев, осталась лишь угасающая надежда. Курс терапии подходил к концу, и Леви понимал — он не сможет удержать парня подле себя. Нужно было что-то делать. — Вы сами являетесь сторонником современного сленга, стиля одежды, стрижки, которая вам так идет, — без всякой задней мысли выпалил Эрен, не догадываясь, что наталкивает мужчину на ложный след. Детская наивность в глазах совершеннолетнего парня, чистая и неоскверненная душа была испачкана мыслями взрослого мужчины, который словно обезумел с первого дня их знакомства. "Это судьба" — не веря в правдивость фразы, Леви противоречил сам себе. Йегер стал его болезнью, неизлечимой. Когда долгое время парня не было видно на горизонте, Аккерман погружался в работу с головой, отвлекался от своих дурных идей. Но стоило тому объявиться в узких коридорах белых стен, как болезнь черноволосого начинала прогрессировать. Давление, дрожь, агрессия в свой адрес, на свою слабость — безумие поглощало его. — Это ты сейчас комплимент отстегнул или хотел напомнить мне о моем возрасте? — поинтересовался Ривай, стараясь сделать безразличный вид, что обтекал с его бледного лица, точно плавящийся воск. — Извините, если я сказал что-то не так, — замялся Йегер, отводя глаза в сторону. Ибо не мог выносить пристального синевато-стального цвета взгляда, заставляющего покрываться румянцем. — Ну что, даже очень неплохо. Мы добились того, что планировали, — обжигающее дыхание вырвалось из груди. Райвель закончил осмотр. — Мой рабочий день окончен, я мог бы отвезти тебя домой. Что скажешь? — бросая использованные перчатки в урну, мужчина начал снимать свой халат. Леви был настроен решительно, у него зародился план, которому он начал следовать.Боль потери
Машина тормознула у небольшого кафе с яркой вывеской, так и манящей к себе посетителей своими пестрыми красками. Идея пришла сама собой: — Не хочешь составить мне компанию? — Пирожные, бисквиты, парфе и прочие сладости никогда не интересовали мужчину. Он считал все эти вкусняшки убийцами зубов, а также источником лишних калорий, что накапливались в ненужных местах. Как пластическому хирургу, ему довольно часто приходилось видеть людей с лишними килограммами, оседающими в виде избытка жировых отложений, если пациент, исключая болезни и гормональный сбой, не следил за своим питанием — жирная пища и неумеренное поедание кондитерских изделий. Преобразованные крошечные "резервуары" жиров благополучно откачивались при процедуре липосакции. Эта ужасная картина, не для слабонервных. Так вот, к сладкому он был равнодушен, однако внутренний голос подсказывал, что сидящий рядом не прочь полакомиться подобным. Да и лишний вес ему явно не грозил. — От меня и так хлопот... А вы еще и в кафе зовете, — не догадываясь, что дверцы клетки распахнулись перед ним, парень дал согласие. Невинные посиделки за чашкой чая позволяли Леви узнать парня со всех сторон: его интересы, увлечения, душевное состояние. Эрен доверился черноволосому, поведал о самом сокровенном — матери. Раны юноши, как и раны Аккермана, коий сидел и молча слушал, были еще свежи. В зеленых глазах мужчина видел отражение себя. Боль от потери близкого, с каждой секундой, проведенной ими вместе, объединяла и усугубляла положение обоих пленников жизненных обстоятельств. "Что я испытываю, глядя на него? Смешанное чувство, непонятное. Мне больно. Я боюсь потерять сего мальчишку, несмотря на то, что не знаю его. Знакомые черты из прошлого вновь со мной. Я думал, мне будет легче, если он будет рядом. Но я ошибся. Этот парень заставляет меня переживать потерю близкого мне человека, снова и снова. Тц... наверное, я стал мазохистом, если, опуская всю боль, желаю наших встреч все больше и больше. Находясь около него, время теряет свое значение. Я тону в его глазах, глубже и глубже. Задыхаюсь с ним и без него. Я рад тому, что смог помочь ему, что позволил улыбаться. Его смех — награда и услада ушей моих. Но мне этого мало... Что со мной происходит? Эти, давно забытые, вырванные с корнем чувства — они оживают... благодаря ему. И только сейчас я почувствовал, что являлся мертвым, глубоко несчастным и одиноким человеком". *** — Ты снова встречался с ним? — светло-серый взгляд прожигал Ривая, сидящего за бумажными делами. — Не твое дело, — рыкнул тот, нервно сглатывая пересохшую слюну. — Не мое? — взбешенный подобными словами, Фарлан обошел стол Аккермана и потянул за ручку ящика. Вынув банку с успокаивающим, мужчина ткнул таблетками прямо под нос другу. — Ты снова подсел на психотропы? Это все из-за того, что ты не можешь разделить их… Довольно жить воспоминаниями — все в прошлом! — Я сколько раз тебе говорил, не лазить в моих вещах… — прохрипел черноволосый, вырывая баночку с лекарством из рук товарища, нависшего над ним. — Если заметят, ты распрощаешься с карьерой… Ты этого хочешь? — тон Черча слегка умерил пыл. — Мы же так долго к этому шли. Неужели ты хочешь все загубить, непонятно из-за чего и кого? — Я знаю, чего хочу. Не мешай мне, пожалуйста… — сухой ответ. Светловолосый вздохнул, понимая, что все сказанное им бесполезно. Мужчина направился к двери. Уже на выходе он обронил фразу, которую до конца не хотел произносить: — Мертвых не воскресить…Что плохо-то?
Несмотря на гуляющую по улице осень, погода наблюдалась замечательная. Дни еще были теплыми и позволяли обходиться пайтами и вязаными кофтами, не отягощая тело куртками или плащами. Йегер шел неторопливо, размеренными шагами, по аллее в сторону клиники. Сегодня был последний день его мучений — он станет свободным от опеки людей в белых халатах и хирургических перчатках, что имели противный запах и неприятно скрипели о кожу. Его лицо, хоть и не полностью, стало гладким: рубцы и шрамы почти незаметны, под каким бы углом ты не смотрел. Ничего не могло испортить настроение... Ничего, кроме Зоэ, которая снова куда-то спешила, не имея времени на парня, пришедшего, между прочим, в назначенное время. А с другой стороны, что можно было ожидать — уже был практически конец рабочего дня… — О, Эрен, ты давно ждешь? — чуть не пришибив шатена дверью, что отбилась от стены и полетела обратно, в сторону хозяйки кабинета. Женщина выглядела растерянно. Сжимая в руке телефон, в ее голосе распознавалась дрожь волнения, видимо, что-то случилось. — Понимаешь, тут такое дело... Сегодня я не смогу тебя принять. — Ничего, — кивнул Йегер, пытаясь успокоить Зоэ. — Я обращусь к доктору Аккерману, он меня осматривал прошлый раз. — Нет! — налетев на зеленоглазого, Ханджи схватила его за плечи и сжала. — Давай, просто перенесем процедуру на завтра. Это моя работа, а не Ривая. Если Смит узнает о моих косяках, мне несдобровать. Потому прошу, давай я все сделаю сама, только чуть позже. Договорились? — Почему... Ай, ладно, — пожал плечами Йегер, чувствуя напряг кареглазой, которая будто хотела его предупредить о чем-то, но не знала, как это сделать. — Хорошо. Значит, утром буду ждать, — послышался облегченный вздох. Спрятав мобильный в карман пиджачка, женщина замкнула дверь кабинета на ключ и повернулась вслед уходящему, окликнула: — Подожди, есть еще кое-что — не попадайся Аккерману на глаза. — Что-то случилось? — услышанное заставило Эрена заволноваться. Зоэ явно что-то скрывала. Но что? Это заинтересовало шатена, который, не выдержав гнета непонятности и таинственности, начал допытываться правды. Но распалившая интригу молчала, уклоняясь от вопросов, что градом повалили со стороны мальчишки. — Что вы хотите этим сказать? — Да так... Он поссорился с Фарланом, а ты, наверное, слышал, что они лучшие друзья... — пошла на попятную доктор. — Теперь к скверному характеру добавилось еще и плохое настроение. Хоть на глаза не попадайся — метает все, что попадет под руку. Боюсь, он и тебя не пожалеет. — Ясно, — недоверчиво протянул шатен. Впрочем, поняв, что большего не добьется, отступил. — Не буду вас задерживать. — Ага, — кинула женщина, цокая невысоким каблуком по кафельным плиткам. *** Уже на выходе, Эрен неожиданно наткнулся на Аккермана. Тот действительно был раздражен, но столкнувшись лицом к лицу с Йегером, мрачные цвета слегка отошли. — Эрен? Уже уходишь? — разлился грубый голос мужчины, вставшего в дверном проеме, не давая возможности шатену уйти от разговора. Эрен задумался о правдивости слов Зоэ, ведь Ривай не был похож на взбешенного и неуравновешенного из-за ссоры с лучшим другом. Все же слова предостережения не были напрасно сказаны, это парень понимал ясно. — Да, уже закончили... Сегодня был последний день, — кривая усмешка растянула линию губ, скрывая правду. Пытаясь миновать «преграду», Йегер то отступал назад, то увиливал, избегая пристально-изучающего взгляда собеседника. — Понятно. Но ты забыл зайти ко мне — я тоже должен осмотреть тебя, — Леви прищурил глаза в ожидании ответа. Он чувствовал напряжение и догадывался, откуда дул ветер. Потому-то и решил развернуть свою игру. — С Ханджи все в порядке? Когда ты был у нее, ничего странного не заметил? — Ну, насколько я успел ее узнать, доктор Зоэ всегда со странностями, — засмеялся парень, потирая шею. — Она переживает за вас, сказала, что вы повздорили с Черчем. — Тц... Вот оно что. Очкастая у нас любитель сплетен и выдумок, точнее, перекручивания всего на свой лад, — прохрипел Ривай, скрежеща зубами. — Последнее время меня это пугает. — Хотите сказать, Ханджи ошиблась, сделала поспешные выводы? — намереваясь узнать в чем дело, Эрен начал задавать каверзные вопросы. Ему захотелось пролить свет на небрежно брошенную фразу «не попадайся Аккерману на глаза», засевшую в голове, проедая мозг. — Ну, не совсем… Ладно, не будем о грустном, — усмешка пробежала по узким губам, осев загадочным блеском в непонятного цвета глазах. — Пошли, подвезу тебя... Правда, мне нужно будет заскочить домой, переодеться. Друзья позвали на дачу, думаю, там я и помирюсь с Фарланом. — Ага, — на мгновенье позабыв о предупреждении Зоэ, зеленоглазый согласился на предложение. *** Припарковав автомобиль на стоянке, у многоэтажного новостроя с голубоватой кладкой и тонированными перламутром стеклами балконов, мужчина заглушил мотор, отстегнул ремень безопасности. Искоса наблюдая за интересом юноши к постройке и звуку, который внезапно рассек гомон людей, идущих по аллеям. — Здесь возводят еще один дом, за этим не видно, — пояснил брюнет, кивнув в сторону раздавшегося гула. — Будет некрасиво с моей стороны, если я оставлю тебя в машине одного. Поднимешься вместе со мной? Кофе выпьешь или чай, пока будешь ждать. — Да я вообще-то могу и сам дойти… Здесь немного осталось, — пожал плечами Эрен. — Не хочешь посмотреть, как я живу? Ну ладно, ступай, — встав из машины, Леви захлопнул дверцы вслед за шатеном, поникшим в свои мысли. «Обиженно» вздохнув, мужчина направился к подъезду, оставляя позади стоящего в замешательстве Йегера. — Подождите... — широкий шаг, полупробежкой, вмиг сократил расстояние между парнями. "Что плохого-то может произойти? Зря Ханджи так беспокоится… — доктор Аккерман, он хороший человек", — слепо ведясь на поводу у стоявшего напротив, в ожидании, мужчины, за плечами которого расправились далеко не ангельские крылья. Черта была преодолена, когда нога Йегера ступила в подъезд.Одиночество и пустота
— Я живу на восьмом, — Леви нажал на кнопку, вызвал лифт. Усмехнувшись своей маленькой победе, он зашел в открытые створки подъемника, зазывая за собой и Йегера. Парень чувствовал внутренний дискомфорт от жаркого дыхания в затылок — Ривай стоял позади, пылко всматриваясь в тонкую линию шеи, выпирающие позвонки из-за юношеской худобы и каштановые пряди, напоминающие шелковые нити. Сигнал лифта, приехавшего к месту назначения, вывел мужчину из замершего состояния. Мотнув головой, брюнет попытался отогнать пошлые мысли, которые могли навредить ему и мальчишке, если не удержать все под контролем, прочь. Достав ключ из заднего кармана джинс, затем вставив в замочную скважину, он провернул его, отворяя железную дверь. — Проходи, чувствуй себя как дома, — послышалось приглашение разувающегося хозяина. Просторная квартира, выходящая окнами на север, встретила своей прохладой. Что можно было ожидать от хирурга? Верно — стерильная чистота, как в операционной. Все было на своих местах. Отсутствие нагромождения лишней мебели давало дополнительное пространство, позволяя дышать свободно. Хотя цвета, окружающие со всех сторон, слегка напрягали непривыкший глаз: черный, кофейный и цвет спелой вишни — все было заполнено гнетущими тонами, которые давили на сознание парня. Даже его комната, в черно-серых тонах, не оказывала такого влияния, как эта квартира. Положение исправляли только яркий свет софитов и несколько вазонов несветолюбивых растений, что благоухали в этом темном царстве мрака и холода, плетясь по карнизу. — Иди, чай готов, — раздался голос с кухни, заставив отвлечься от изучения поглощающего интерьера. — Как ты понял, я не любитель сладостей, но печенье у меня есть. — Я не привередлив, — усмехнулся шатен, следуя на фруктовый запах свежезаваренного чая. — Ты пей, а я займусь своими делами, — скрываясь за дверью другой комнаты, прохрипел Аккерман, снова оставив юнца наедине самого с собой. Холодный душ не помогал. Желание овладеть юным созданием, беззаботно сидящим на кухне и попивающим чай, накрыло с головой, лишив последнего отголоска разума. Мужчина потерял контроль. Натянув домашнюю одежду, а именно: свободные, серого цвета брюки из мягкой ткани и облегающую черную футболку, повторяющую рельеф тела, он покинул ванную комнату. Обсушивая полотенцем мокрые волосы, с кончиков которых скатывались капельки воды, мужчина направился к гостю. — Если хочешь, я мог бы осмотреть тебя сейчас — у меня имеется все необходимое, — кивнул Ривай, потянувшись за чашкой с остывшим напитком. — И тогда тебе не придется тащиться в больницу... Как тебе идея? — А разве вы не спешили к друзьям? — изогнув широкую бровь, протянул Йегер. Идея ему, в принципе, пришлась по душе: кому хочется посещать подобные заведения и мероприятия, торчать в очередях бесцветных коридоров с удушливым запахом? Да и время сэкономит на завтрашнем визите к Ханджи. Не дожидаясь ответа на свой вопрос, зеленоглазый кивнул, — Почему бы и нет? — Тогда готовься, — ухмылка заиграла на бледном лице. Леви достал с полки коробку, где были все необходимые ему вещи, направился в сторону ожидающего. — Эрен, а у тебя есть девушка? — задав вопрос как бы между прочим, обнаженные пальцы рук прошлись по щеке, очертив скулы парня, заставив того смутиться. — Мне было не до знакомств… сами понимаете, — послышался сдержанный ответ. — Вы многое обо мне знаете, а я о вас ничего, — напряжение возросло вмиг. Парень начал сожалеть о своем решении. Внезапные перемены в поведении доктора настораживали. — Может... — Не хочу тебя разочаровывать, но если тебе так интересно, Эрен — я скучный, одинокий мужчина, который хочет... — Ривай заметил проскользнувший в зеленых глазах ужас, и, чтоб не упустить момент, быстро склонился над лицом юноши, не давая тому времени на размышление. Властные сухие губы завладели устами бьющегося в неволе парня. Обхватив затылок, впиваясь пальцами и сжимая каштановые пряди в кулак, Леви заставлял Эрена задыхаться от нехватки воздуха и бесчинства властвующего во рту того языка. Поцелуй был прерван. Слюна, соединяющая своей прозрачной нитью, оборвалась, покрывая подбородок замершего в испуге Йегера. — Я хочу тебя, уже давно... — Нет…Нет... Этого не может быть! — дрожь в голосе не давала вымолвить слова четко. А когда его кожа опять-таки ощутила прикосновение холодной руки, шатен оттолкнул напротив стоящего синеглазого. — Я верил вам, доверял самое сокровенное, делился своими мыслями, переживаниями... А вы! Вы воспользовались этим! Я считал вас за друга, старшего брата, наставника... Но не как любовника. — Замолчи! — гнев разбавил синеву, заставляя скрежетать зубами. — Хочешь того или нет, ты станешь моим. Ты не выйдешь отсюда, пока я не разрешу, — просипел черноволосый. Обхватив запястье зеленоглазого, резко потянул на себя, а тот, пошатнувшись, упал. Взгляд поднялся к лицу доктора, растянувшего губы в безумной улыбке. Необходимо было что-то предпринять — найти выход и сбежать. Покорно стоящий на коленях с задумчивыми глазами, парень резко подскочил. Он рванул к коридору, что вел, как оказалось, к запертой на ключ двери, который смирно лежал в протянутой ладони Ривая. Делать было нечего. Других идей, как забаррикадироваться в первой попавшейся комнате, не возникло. Схватившись за ручку и нажав на нее, Йегер оказался в не менее темной комнате, чем предыдущие. На ощупь найдя какую-то тумбочку, шатен подпер ею дверь, в надежде задержать мужчину, пока он обдумает следующее действие. Рассекая воздух взмахами рук, точно прокладывая себе путь, Эрен наткнулся на висящую ткань, отдернув которую, в комнату пал дневной свет. Восьмой этаж... — он вовсе позабыл об этом. Можно было попробовать спуститься по водосточной трубе, однако дождь, начавший моросить, сделал ее скользкой. Удар в дверь заставил парня повернуться на шум. — Боже! Что это? — взгляд упал на фотографии и опустошенные упаковки снотворного, а также всевозможных антидепрессантов, что лежали в коробке на тумбе, пока он ее не опрокинул, спасаясь от преследования. Дрожащая рука потянулась к карточкам, позабыв о вламывающемся в комнату черноволосом.Я л…
Сжатое стальной хваткой горло не позволяло свободно дышать. Передавленные вены вздулись, лицо покрыла испарина и краснота от подскочившего давления, перед глазами темнели круги. Обжигающие слезы, срываясь, падали и терялись в постельном белье, перепачканном кровью, что стекала по внутренней стороне бедер шатена. Хрип, сорванного криком и мольбами о помощи, голоса уже не вырывался из груди мученика. Потупив взор в одну точку, Эрен ждал, пока им наиграются и оставят в покое. Он ничего не понимал. Ему было больно и противно. Нежные прикосновения мужчины, его поцелуи, сбитое дыхание — вызывали отвращение, тошноту. "Что с ним произошло? Почему он это делает? Кто это был на фотографиях и что среди них делают мои?" — вопросы роились в затуманенной голове, доколь его не перевернули на спину и он не столкнулся с наполненными отчаяния и слез, потемневшими радужками. Уста Ривая продолжали ласкать юное тело, врываясь в него со всей дури. Уже зажмуренные веки пропускали соленые, прозрачные капельки, которые падали и покрывали грудь мальчишки, разбегаясь в стороны. Сильные руки охватывали и подминали под себя не отвечающее на его действия тело Йегера. Аккерман осознал свой поступок, но слишком поздно — когда все было разрушено. — Прими душ, — послышался голос с хрипотцой, вернувшегося в реальность Леви. Брюнет сидел на краю кровати, склонив и обхватив голову руками. "Что теперь? Что дальше?" — отыскать выход из замкнутого пространства — нереально. Тем временем Эрен добрался до ванной. Вползая в душевую кабинку, он повернул смеситель, установив холодную воду. В одной руке был зажат острый кухонный нож, который был попутно захвачен с собой, проходя мимо кухни. Лезвие, играющее переливами на свету лампы, коснулось запястья с виднеющейся сеткой вен. Рука дрогнула — парень не смог убить себя, но решительно настроился на убийство своего врага. Взяв из сушилки чистую одежду хозяина квартиры, Эрен, зажав в ладони нож, направился в спальню. Ривай, коий так и продолжал сидеть, поднял голову. Бледное лицо исказилось. Резко приблизившийся шатен, замахнулся над головой мужчины, но тот ударил парня по ноге, заставив его пошатнуться и промазать. Лезвие прошло вплотную, порезав тонкую кожу щеки. Кровь не заставила себя долго ждать, выступила на разрезе тканей, стекая алой потёкой. Зеленоглазого это не остановило: он продолжал орудовать холодным оружием, пытаясь пронзить плоть своего обидчика, ловко уворачивающегося каждый раз, когда казалось, что Эрен достигнет желаемого. Запыхавшийся от безуспешных попыток мести, Йегер еле держался на ногах. Аккерман понял это, потому направился прямиком к нему, не чувствуя опасности. Удар в живот, потом по лицу, привели парня в себя. Леви опустился на колени перед упавшим от боли и бессилия Эреном. Подняв его лицо к своему, он только было хотел рассказать ему о накипевшем, объясниться. Но Йегер просипел трясущимися губами: — Ненавижу... Шатен оттолкнул мужчину и, схватив с прикроватного столика ключ от входных дверей, выбрался на лестничную площадку. Тяжелые железные двери подъезда распахнулись. Улица встретила прохладой осеннего вечера. Оборванные крупными каплями дождя, листья плавали в стоячих лужах, отражающих в себе свет зажигающихся фонарей. Незнакомые аллеи, дома, улицы — все мелькало, менялось одно за другим. Парень убегал от догоняющего его Аккермана, а в голове так и вертелось «Ненавижу!». — Эрен, остановись, нам нужно поговорить, — черноволосый вытянул руку перед собой, пытаясь схватить мальчишку за шиворот, но тот завернул за угол, скрываясь на территории строящегося объекта. Игры в догонялки между торчащими прутами, нависающими плитами и прорытыми траншеями, в любой момент могли печально закончиться. Но удача решила повеселиться чуть дольше. Поддавшийся чувствам, Йегер забежал на крышу строившегося дома, тормознув у самого края. Здесь его путь был окончен — и опять бежать некуда. Кашель вырвался из першащей от частого дыхания глотки. Леви наклонил корпус, упершись руками о колени: — Эрен... — Довольно! Не произносите моего имени, — жадно хватая носом воздух, крикнул шатен. — Все это время вы лгали мне. Выслушивали меня и делали вид, что понимаете. Говорили, что знаете, каково это — терять близкого. А на самом деле — подбирались ближе, завоевывали мое доверие. Зачем вы это сделали со мной? Зачем?! Я ненавижу... — Выслушай меня, я все объясню, — проклиная себя за случившееся, Аккерман двинулся к Эрену, который начал отступать назад, пытаясь сохранить дистанцию между мужчиной и собой. — Очередное вранье? Только зря время потеряете. Не приближайтесь! — Я не понимал, что творил... Знаю, звучит глупо, но... Я сожалею, правда, — невзирая на слова Йегера, Леви подбирался все ближе и ближе. Вот они на краю, стоят на деревянном помосте, напоминающий лесса. Не обращая внимания на предательское скрипение и треск плохо закрепленных досок, продолжали словесную перепалку. Пока, вскоре, одна из деревяшек не треснула от нажатия на нее ногой, на которую был перенесен весь вес шатена. Равновесие было потеряно. Беспомощные взмахи разведенными в стороны руками, кренящегося тела, готового пасть вниз. За доли секунды падение было предотвращено схватившимся за кофту Эрена Аккерманом. — Держись! — фыркая себе под нос, Леви потянул юношу на себя. Смыкнув его со всей дури, мужчина почувствовал, как его ноги провалились, и он оказался наполовину застрявшим между балками. В испуге, позабыв об обиде и желанье отомстить, Йегер бросился к черноволосому на помощь. Обхватив Ривая за руки, он улегся на бетонную плиту, пытаясь подтянуть висящего над «пропастью». Леви, найдя опору, уперся в нее ногой, чтобы облегчить взбирание. Сильное нажатие на опорную балку разбило все намерение мужчины — лесса начали рассыпаться. Обломки полетели вниз, разбиваясь о землю. — Я держу... давайте, вскарабкивайтесь, — шипел парень, чувствуя боль в руках, которые, казалось, вот-вот оторвутся. Эрен не рассчитал того, что мужчина намного тяжелее его самого. А когда Ривай, еще и попытался взобраться наверх, то потянул Йегера, заставляя его тело оказаться у самого края. — Господи! Только держитесь... Узковатый разрез глаз округлился, выражая страх — парень не мог больше держаться сам и удерживать черноволосого, который уже знал, что следует делать. Проходящие мимо, кто с работы, кто с прогулки, люди в панике наблюдали за происходящим, ожидая прибытия спасателей, которых они и вызвали. Тем временем силы были на исходе. Где-то вдалеке уже слышался гул сирен, но это только казалось. Тело юноши сползло наполовину, а помощь созерцателей не приходила: никто не решился лезть на крышу недостроенного здания, опасаясь за свою жизнь. Скрежет зубов выдал Йегера. Леви решил покончить со всем и сразу: — Отпустишь меня? — Нет, даже несмотря на то, что презираю вас, — просипел зеленоглазый, тяжело вздыхая от боли в груди. — Вы же дали мне второй шанс на жизнь, я должен отплатить тем же. — Эрен, надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня... — Ривай? — Я не допущу, чтобы ты еще раз пострадал из-за меня, — черные брови свелись у переносицы, а на сухих, холодных устах проступила искренняя улыбка. Печаль наполнила глаза, сделав их завораживающие красивыми. Предсмертная минута заставила замереть сердце и скатывающиеся слезы, развеивая их на ветру. Руки мужчины расслабились, отпуская пальцы шатена, кричащего вслед парящему на крыльях смерти: — Ривай-а-ай, не-е-ет! Когда Йегер спустился вниз и пробрался сквозь толпу, окружившую еще живого мужчину, он пал на колени подле него, склонившись и оглаживая его бледную щеку. Дыхание было рваным, тяжелым. Хрипы вырывались из глотки в попытке захватить воздух, который, словно вода сквозь пальцы, проливался и не наполнял пробитые ребрами легкие. Леви захлебывался своей кровью, лежа и не шевелясь. Глаза смотрели на растрепанного, рыдающего над ним Эрена. — Я л... — зеницы замерли, голос исчез, оставив лишь слабую улыбку. Тишину разрезал протяжный вой машины с мигалками, играя в отражении мокрого асфальта переливами красного и синих стробоскопов. Мертвое тело погружено в черный полиэтиленовый мешок, свидетели опрошены, а Йегер, будучи осмотрен врачом, увезен в участок. Один серый взгляд из, уже рассевшейся, толпы выражал истинную скорбь, чувствуя свою вину в произошедшем. Ибо он опоздал.Безумие
— Простите, я не хотел, чтобы все так вышло. Я испугался... я не знал, что делать, — сипел шатен, когда заметил силуэт высокого светловолосого мужчины, вошедшего в ворота кладбища. Он стремительно сокращал дистанцию, направляясь в сторону могилы Аккермана. Сероглазый кивнул Йегеру и склонился над плитой, положил цветы. — Не думал, что ты придешь, — прохрипел Черч, вставая с колена. Отряхнувшись от впившиеся в ткань брюк мелкой крошки земли, мужчина выровнялся и повернулся к Эрену. — Сколько времени прошло... Смотрю, твои дела улажены, в принципе, как и мои, — тяжелый вздох. — Я уезжаю, потому пришел проститься с другом. Теперь меня ничего здесь не держит. — Простите... — боясь взглянуть в глаза знакомому, просипел парень. Он знал, что Ривай и Фарлан были лучшими друзьями, всегда рядом, помогали друг другу в тяжелые времена. И сейчас, находясь рядом с человеком, который столько лет делил радости и беды с убитым ненавистью и злобой парня, что запал в окаменевшее сердце Райвеля, Эрен чувствовал себя последним ничтожеством. Ему было тяжело. — Ты, наверное, думаешь, что он плохой? Эгоист? Ненормальный? Но могу поспорить, что ты не задумывался о причине внезапной вспышки, эмоциональном потрясении, что и перевернуло его мировоззрение, — внезапно отозвавшийся Черч, остановил парня, собиравшегося уйти прочь. — Он не такой. Ты его не знал. И уже не узнаешь. Слишком поздно я спохватился... — Что вы хотите этим сказать? — недоумение выражалось на смуглом лице. Одна часть шатена хотела узнать о жизни усопшего, вторая — противилась и протестовала. Но все зависело от решения Фарлана — захочет ли он разделить сокровенные воспоминания, или нет. Стальной взгляд потупился на лежащие, перемотанные черной лентой розы, что их принес шатен. Это заставило мужчину искривить уста в печальной улыбке. — Все началось задолго до твоего рождения, Эрен. Мы еще были детьми, когда в нашу с Риваем мужскую компанию влилась рыжеволосая бестия с жизнерадостными зелеными глазами. Так мы втроем и выросли из песочниц, каруселей, избавились от ветра в уже не пустой голове, и облачились в форму студентов медицинского университета. Тогда-то я и заметил изменения в поведении Ривая. Хоть и не явные, но они начали зарождать чувства симпатии к нашей общей подруге, Изабель. Вскоре он и Магнолия стали встречаться. Тихий и хмурый Леви влюбился по уши, хоть и пытался не подавать виду. Мы все учились на одном факультете, проводили свободное время тоже вместе, Аккерман не провел черту между дружбой и отношениями — мы доверяли друг другу. Последний курс. Ривай подрабатывал, хватался за всевозможную работу, хотел скопить денег побыстрее. Жил он сам — отца не было, мать скончалась, когда он учился в старшей школе, а дядя отказался от племянника. У Изабель тоже были проблемы с семьей... В общем, Леви решился сделать ей предложение, и девушка не отказала. Планировалась скромная посиделка в узком кругу друзей. Все были счастливы, отсчитывали дни к дате росписи. Девчонки с нашего курса, подружки Изабель, решили сделать ей подарок — скинулись на свадебное платье, дабы девушка могла почувствовать себя настоящей невестой. Кто знал, что безобидный поход в магазин с однокурсницами обернется трагедией... Ривай провел шумную компанию до станции метро. Все было как и всегда. Магнолия обернулась, на ее лице читалось счастье, а в глазах непонятная тревога. Это были последние их секунды. Аккерман не успел подняться с подземки, как прозвучал дикий скрежет металла о металл. По неизвестным причинам, едущий навстречу маршрутный поезд, оказался на тех же путях, да еще и на неимоверной скорости. Первый вагон, в котором находилась Изабель, был разбит всмятку. Леви собственными глазами увидел, насколько страшной бывает смерть. Он тогда чуть с ума не сошел. Если бы Аккерман хоть как-то выражал эмоции, я не так бы переживал, но он молчал, потупив взгляд в одну точку. Долгое время я вытягивал его из глубокого состояния депрессии. И мне это удалось. Все постепенно начало налаживаться и возвращаться на круги своя. Но я больше не видел его улыбки, блеска в глазах — эти эмоции, которые и так были чужды ему, заменились на холод и безразличие. Он держался. Все это время я думал, что знаю его... Думал, что стальной стержень, который взрастал годами, не даст трещин. Но я ошибся — сооруженный им, крошечный, внутренний мир оказался настолько хрупок... Пустота, что резко наполнилась чувствами, была раздавлена давлением на стенки сознания. Ривай разбился еще до того, как сорвался... Он долго падал в бездну, а я не замечал, хоть и был рядом. Я виноват перед ним не меньше. — Но я так и не понял, почему Леви выбрал меня? Почему?.. — Йегер мотнул головой и пал на колени. Внутренний голос нашептывал ему возможные варианты ответов, но разум отказывался верить. Все перемешалось. Замерли звуки, разносящиеся дуновением по-адски жаркого потока ветра. Солнце ослепило взор, перелистывая слайды с изображением последних встреч, бесед, последних минут. Круговорот событий ураганом сносил все на своем пути, не оставляя следа, надежды на будущее. — Когда я увидел твои снимки и вновь пылающий блеск в его глазах, я понял... Я понял — Ривай обезумел. Он взялся за тебя не только чтобы помочь тебе, но и избавить себя мучений, которые долгое время разрывали его на части. Излечивая твои раны, он бередил свои. Кто знает, как ему было тяжело. Леви видел в тебе ее образ — у вас схожи истории, вы похожи внешне: зеленые глаза, непослушные волосы, веселый смех, искренний и чистый взгляд. Аккерман стал зависим от тебя, начал нуждаться. Потому не хотел отпускать. Он хотел привязать тебя к себе, но поспешил и наломал дров. Леви позвонил мне утром того дня. Был полон решимости, в хорошем настроении... Даже смеялся. Я заволновался, думая, что он окончательно спятил, однако ошибся. Аккерман рассуждал четко, трезво — он разобрался в себе, в своих проблемах, желаниях. Он понял, что Изабель — это всего лишь воспоминания, образ чистого и невинного, который он нес все эти годы. Но повстречав тебя, был в смятении. И пока разбирался, что и к чему, влюбился. Узы, сковывающие его, были разорваны тобою, Эрен. Наконец-то Леви избавился от своего проклятия — избавился от кольца, что всегда было с ним, и которое должно было быть надето на безымянный палец любимой. Сказав, что выбросив «оковы» в воду, он утопил все, мешающее ему жить свободно. Я не принял этого, взбесился, а он лишь хотел высказаться мне. Но наш телефонный разговор услышала Ханджи. Зоэ, будучи в смятении от услышанного, перезвонила мне, попросила поскорее вернуться в город. Как оказалось, предчувствия ее не подвели... Вечером, по прибытии, я решил заскочить к Аккерману, извиниться... Но квартира была открыта, вещи разбросаны, нож... кровь... Я понял — что-то произошло. Убрав нож на место и спрятав твою одежду — ты приходил в ней в больницу, потому я и догадался — а также простынь со спальни, я направился на шум толпы. Я видел... все. Ты до сих пор находишься в замешательстве, и это понятно. Поставь себя на его место — как бы поступил ты? Полагаю, что замкнувшийся в себе человек, слегка "подвинутый" и сидящий на таблетках, убивающих все его эмоции окончательно, не может вести себя подобно влюбленному идиоту и выражать свои чувства нормально. Любовь — тонкая грань между безумием и реальностью. И я не уверен, что Ривай изначально испытывал к тебе именно ее, он просто был одержим. А осознал он свои чувства, только в день смерти, чем и хотел поделиться... С другой стороны, разве желание помочь страждущему, помочь тебе излечить раны, а в конце отдать свою жизнь ради твоего спасения — это не можно назвать любовью? Пускай она не такая, как у других — непонятная до последнего момента, до последнего слова... Он напугал тебя? Между вами что-то было, не так ли? — голос мужчины дрогнул, когда он повернулся к припавшему к земле парню. Побледневшее лицо Эрена было покрыто багровыми пятнами и омывалось потоками соленых слез, что скатывались и падали на землю. Фарлану все стало ясно. Больше вопросов не последовало. Светловолосый вздохнул. Проведя пальцами по выгравированным инициалам на граните, Черч простился с Риваем и так и не ответившим Йегером, оставшимся сидеть у плиты. Без всхлипов, словно не дыша, Эрен всматривался вдаль мутнеющим взором. Все плыло. "Будь счастлив в своем одиночестве". — Силуэт невысокого мужчины, тенью прошел мимо застывшего над могилой зеленоглазого, холодком пробежавшись по коже шеи, вгоняя прохладные пальцы в отросшие на затылке пряди каштановых волос. __________________________________________________________________