Несистемный

      Крадусь по извилистым улицам, оборачиваясь, как изшуганный зверь, ожидая камня, и ускоряю шаг, когда иду по прямой. Боюсь всего. Боюсь не потому что хочу бояться, а потому что это вынужденная мера, обеспечивающая моё выживание.       Руки. О, руки, обожествляемые художниками и воспетые менестрелями, они и есть самая страшная вещь! Бойтесь рук вместе со мной, и справедливо бойтесь, потому что руки - единственный на свете инструмент, умеющий нажимать кнопки, запускающие ядерные ракеты! Лучше бы эти руки дальше продолжали копаться в грязи! Именно нежелание барахтаться в грязи и сделало в своё время из обезьяны человека, и вот теперь человек, прошедший столь длительный путь, продолжает кричать и скалится. Он кричит: "Да, я маленький и слабый, но у меня есть оружие, так что бойтесь меня!"       И кричит не потому что хочет быть страшным, а потому что боится, что кто-то нападёт первым. Живут в страхе все: и те, у кого ракеты, и те, кому ими угрожают.       Боже. Как страшно жить. Страшно жить в стране, где нам с самого детства внушают, что ядерное оружие - это единственный шанс добиться к нам уважения. Стране не нужны простачки. Стране не нужны добряки, готовые работать всю жизнь, потому что любят свою работу, а не потому что хотят выжить. Люди, видящие смерти заграницей и кричащие во всю глотку "Так их!" - вот тренд этого сезона. Этого режима. Ложись в девять, вставай в шесть, и ты всё успеешь. Не волнуйся, детка, взрослые всё решат за тебя.       Я лёг в девять и проснулся восемнадцатилетним. К своему удивлению, я обнаружил ценник у себя на шее. - Почему так мало нулей? - Потому что кризис. Кстати, ты будешь доедать этот пельмень?       Я заворачиваю за угол, шныряю в междудомье, и никаких чудес не происходит. Чудес вообще не происходит довольно давно. Чудес ведь не бывает, да? Бросьте, я как-то видел Деда Мороза, раздающего листовки в тридцатиградусный мороз. Я видел рекламу, где боги берут кредит. Это ли не чудо?       Горько. Я попробовал просроченный хлеб, потому что не было денег на свежий. Мне не слишком понравилось, зато это было бесплатно. Не считать же за плату немного усилий, затраченных на переворачивание бака. Там ещё была женщина, я видел на её футболке фамилию вождя. Она отобрала у нас кусочек колбасы, когда мы закончили с переворачиванием. Немного не честно, но главное, что я сыт.       Считать копейки? Как можно считать то, чего нет? Ха-ха. Зато есть телевизор. Телевизор хороший, на нём можно смотреть в прямом эфире и круглосуточно, как рука опускается ниже и ниже. Не пойму только, что же так медленно? Все любят яркие шоу. Почему бы не запустить парочку красивых ракет уже сейчас? Мы все любим фейерверки.       Приближаюсь к дому. Захожу в подъезд и любуюсь потресканной штукатуркой. Вы знали: у нас искать в трещинах причудливых существ - это отдельный вид искусства. Кто орла найдёт, кто медведя. Ну, разве не красота? Залетаю за дверь и запираюсь. Я не выйду в ближайшие несколько дней. Буду на руку смотреть. Хлеб пока есть, чего мне выходить? Вот кончится - выйду. А пока лучше шоу посмотрю. Довольно рейтинговое, кстати. Не за рубежом, правда. Ну, а что нам рубеж? У нас свои рубежи. Ну и что, что рубежи маразма и мракобесия.       Не нюхай, когда ешь. Запах может не сильно тебе понравится, малыш, но ты верь! Верь, что обязательно переваришь. Всегда ведь переваривал. А то, что тошнит, ты не волнуйся. Это не слишком большая плата за то, что ты жив. - Мама, когда мы перестанем есть невкусное? - Молчи. - Мама, когда мы перестанем экономить воздух? - Молчи. - Мама... Когда мы перестанем молчать? - Разве ты ещё не понял?       Тащат за решётку кого-то. Хорошо, что пока не меня. Потираю ценник, привязанный к шее, и боюсь, что верёвка затянется туже. Ну, да что мне верёвка. Другим, вон, хуже, у других - цепи. Не буду говорить. Не буду. Не. Ничего. Скреп пока достаточно. Скрепы хорошие, они не дают нам разобщаться. Мы ведь отлично работали в команде, когда рылись сегодня в баке. Это ли не признак того, что вместе мы - сила? Жаль только, что нас недостаточно, чтобы крикнуть, потому что каждый боится быть первым. Отныне и всегда мы будем открывать рты только, чтобы есть хлеб. Не беда, что чёрствый. Другим хуже. У других война. Грязь под ногтями легко отмывается. Мы готовы покопаться ещё. Лишь бы не было хуже. - Мама, я больше не хочу молчать.