И я солгу, если скажу, что я не скучаю по тебе И я солгу, если скажу, что мне плевать И я солгу, если скажу, что не хочу тебя поцеловать Но я не лгу, когда говорю, что твои волосы люблю
Каждый вечер, каждый гребаный вечер он горбатится в лаборатории, такой старой и пропахшей хлоркой. Едкие запахи разъедают глаза до слез, а горло першит, но это ведь не ново, верно? Кого вообще волнует его здоровье? Даже ему плевать, даже ему уже всё равно. Флёг вздыхает хрипло и устало: кашель застает его врасплох. Ладонь тянется к губам, дабы прикрыть рот, дабы не было так больно, но горло терзает судорогой и он снова заходиться кашлем, таким протяжным и болезненным. На перчатке алеет теплая и яркая кровь, снова. Легкие жгло пламенем, глаза щипало от слёз, но надо взять себя в руки, надо перестать ныть - Босс этого не любит.***
"Почему ты такой жалкий?" Эти слова, как и тьма остальных, врезались в его память и каждый раз отдавали болью где-то в районе груди: сердце сжимало в тиски, разрывало на части, не щадя его. Он давно лжет себе, что ему всё равно и вообще плевать. Свои чувства он загнал далеко-далеко, в самые тернистые глубины души, но даже оттуда слышны их отголоски. Весь день он пробыл в сырости: за столом тьма чертежей и наработок, некоторые уже завершены и ждут своего часа, когда их узрит сам дьявол и решит их судьбу. Взгляд медленно скользит по тусклому свету лампы к настенным часам. Тик - Так. Звук размеренный и давит на уши: эхом разбивается о серые стены. Тик - Так. Уже восемь, надо отдать отчеты господину Блэк Хэту. Тик - Так. В часы летят старые ножницы, а руки дрожат. Его так всё достало - эта боль внутри, темнота и вонь лаборатории, вечные неудачи и собственная никчемность. Флёг наспех собирает наброски и прижимает их к груди, в руках у него изобретение, которое, по его мнению, должно понравится боссу, наверное. Но, он не уверен, впрочем, как всегда. Тощие ноги еле держат, но он продолжает идти медленным и размеренным шагом, умоляя всех Богов "Пусть он будет в настроении, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста." Доктор остановился возле массивной двери из красного дерева: дверная ручка манила его своим золотом, но "то" что там, а точнее "тот", его пугал до чертиков, но, при этом, заставлял внутри всё плавится и умирать его каждый день от этих чувств. Дверь скрипнула будто приглашая войти и парень ошалело взглянул в непроглядную темноту внутри, он колебался с секунду, а затем нога ступила и он оказался в прохладном кабинете: Господин любил свежесть. Свет резко загорелся освещая кабинет и Флёг зажмурил глаза, а чертежи с грохотом упали. "Черт" - Флёг, - голос режет слух, он раздражен - что за хрень? Так сложно просто принести клочки бумаги? Голова опущена, сердце бьется и норовит выпрыгнуть из груди, а руки собирают всё, что уронили. Когда он согнулся за очередным листом по телу прошлась судорога. "Нет, прошу, не сейчас" Кашель. Громкий. Сухой. Хриплый. Он раздирает всё внутри до крови: на пакете причудливым узором разрастается красное пятно. "Флёг?" Имя с его уст охмеляло лучше любого алкоголя. Он так устал прятать свои чувства от него, так устал. Сил нет терпеть, да и желания тоже. Он хочет кричать о своей любви, хочет взаимности, но все мечты громко разбиваются о жестокую реальность. Неимоверным усилием воли он поднял голову на Блэк Хэта и увидел в его взгляде волнение? Нет-нет-нет, быть этого не может. Доктор хотел что-то сказать, но кровь душила его, заполняла металлическим вкусом и стекала на пакет, пол, одежду. Флёг желал всем сердцем и душой высказать всё, что его терзало, всё на что ему не хватало духа, ведь он жалкий трус, но выходило лишь какая то пародия на булькание. Он задыхался и не заметил, как грубые руки обхватили его, как его надрывно звали. Флёг ощутил тяжелый взгляд, а дальше была темнота. Такая непроглядная и холодная. Перед тем, как погрузится в полный мрак, он услышал. "Не уходи"