We all are going to hell

- Блять! - выругался Милкович, увидев Галлагера, успевшего вылезти из машины, пока Микки пытался нацепить на себя женскую одежду для «безопасного» пересечения границы Мексики. - Нахуй ты вылез? Я и сам блять справлюсь с этим платьем. - Мик… - голос Галлагера был взволнован, а взгляд изучал Милковича, будто пытался запомнить его таким на всю оставшуюся жизнь. - Вот только этого блять не надо,- произнес раздраженно парень, увидев в руках рыжего внушаемых размеров конверт, набитый деньгами. - Микки, понимаешь, я не могу. Я изменился. У меня другая жизнь. То, что мы родились в Саутсайде, не означает, что мы должны провести ее, живя по его законам всю жизнь,- парень всего на миг вспомнил слова Милкович, но успел ухватиться за них, как за спасательный круг, не дающий Милковичу утянуть его на дно. – Я не хочу содрагаться от страха каждый раз, слыша полицейскую сирену, боясь что тебя закроют прямо сейчас, влепив пожизненную. Я люблю тебя. - Тогда сядь в эту гребаную тачку и не выебывайся, - брюнет пытался вложить в эти слова всю боль, которую приносит ему Галлагер. Йен Галлагер. Два слова вытатуированные над сердцем Милковича, с ошибками, с занесенной заразой от не совсем чистой иглы в тюремной камере. Два слова, обозначающие, насколько глубоко тот проник в его сердце, вывести которые будет слишком дорого для души и кошелька парня. Взглянув в голубые глаза, в которых каждый раз Галлагер открывал для себя новые оттенки голубого, еще не изведанные другим, но ставшими настолько родными для рыжего. Делая шаг навстречу друг другу, в миг сокращая расстояние между телами, соприкасаясь губами и оставляя на них сначала легкий и нежный поцелуй, плавно переходящий в страстный и настойчивый, одновременно передающий всю боль и отчаяние, Йен принял решение, разрешающее его жизни скатиться по пизде. - Иди нахуй, Галлагер, - брюнет развернулся и пошел к машине, оставляя позади человека, из-за которого сердце неприятно закололо, возможно от не до конца вылеченной болячке, которою он занес под свою кожу вместе с именем рыжего, а возможно от осознания последней встречи с зеленоглазым рыжим парнем. Но сев в машину, захлопнув дверь со своей стороны и услышав звук захлопывающейся пассажирской двери, Микки услышал дыхание рыжего рядом с собой, в машине, которая через пару минут окажется в другой стране, до последнего боясь повернуть голову в сторону, опасаясь того, что это всего лишь мираж. - Мне не понравилось, предпочитаю быть активом, – саркастически произнес рыжий, устраиваясь поудобнее на сидении, якобы не замечая ошалевших голубых глаз парня, сидевшего в паре метров от него, до сих пор окончательно не понимающего, что Галлагер согласен ехать с ним. – Ну, чего стоим, поехали. Натянув на себя угольно-черный парик, парень, ныне выглядевший как девушка, завел машину и медленно выехал на шоссе, пристраиваясь в линию из машин, ожидающих досмотра перед тем, как пересечь границу. Спустя несколько минут машина с двумя парнями припарковалась уже на другой строне. Брюнет стянул с себя парик и давно вышедшее из моды платье, оставаясь в одной футболке и обтягивающих штанах, мигом притянув к себе хищный взгляд Галлагера. Заведя мотор угнанной машины, Милкович направился прямо по шоссе, а рука рыжего парня переплела свои длинные и холодные пальцы с пальцами брюнета, на костяшках которых красовались давно набитые татуировки, довольно отмечая то, что в этот раз Микки не отдернул свою руку со словами от том, что это все для сопливых пидоров. В этот же моменет Йен осознал, что идея, пришедшая ему в голову десятью минутами ранее, оказалась самой бредовой в его жизни. Он ни за что и никогда не оставит Микки. Его Микки.