Врач для трупа

Я тихо и мирно ввалилась домой после ночной смены, разулась и сразу завалилась на диван. Не было желания вставать, хотя, по-хорошему, необходимость в приеме пищи и гигиенических процедурах существовала. Решив отложить все на время «после пробуждения», я блаженно вздохнула и прикрыла глаза, чувствуя, как болит настрадавшийся за сегодня позвоночник и гудят уставшие ноги. На редкость неспокойный денек выдался… Вот правда, убью засранца, который позвонил! – Да! – злобно рявкнула я в трубку, не открывая глаз. – Сеструшенька, ты дома? – поинтересовался мой на редкость бессовестный родственник, почему-то запыхавшийся. – Может быть, – недовольно, но уже более миролюбиво буркнула я. Если звонит этот криминальный мудень, то, скорее всего, сейчас я буду латать дырку в теле какого-нибудь его дружка. Вот почему, почему так вовремя, а? Ну да ладно, выбора нет – так-то, мне за такие махинации неплохо платят, покупают все материалы, да еще и братишка содержал меня все время, что я училась, потому что его банде нужен был проверенный врач. – Нам тут опять нужен доктор, – теперь понятно, чего пыхтит, тащит кого-то, – а еще сообразишь мне перекус, ага? А то не жрал два дня. Тяжко и обреченно вздохнув, я оставила телефон на диване и поползла на кухню. Быстренько сварганив десяток бутербродов, поставив чайник и кастрюльки с яйцами и сосисками на плиту, я взяла свои довольно поношенные домашние шмотки и отправилась купаться. Ключи у Пашки есть, сам войдет, а мне себя надо в приличный вид привести, а то голова совсем уже грязная. В морге-то моем всем на это плевать, никто меня не видит, кроме санитаров, которых во мне интересует только объем ягодичных мышц. За плеском воды я слышала возню в коридоре, но ускоряться и не подумала. Мне нужно всего-то пятнадцать минут, а по голосу брата весьма понятно, что никто не умирает «вотпрямщас». Когда я вышла из полной пара комнаты и поежилась в коридоре, на кухне уже вовсю гремела посуда. Перекинув влажные волосы на одно плечо, я пошлепала к ним, думая о том, что вряд ли они успели все стрескать, мне тоже захотелось есть. Помимо хозяйничающего Пашки в помещении находился еще его друг, действительно близкий друг Максим. Даже первого взгляда было достаточно, чтобы понять, что Паша недооценил степень опасности – Макс был смертельно бледен, как при большой потере крови. Очень большой. – Ты чего не сказал, что все так серьезно? – возмутилась я, доставая из шкафчика свою здоровенную аптечку. – Все не серьезно, все очень странно, – с набитым ртом ответил мой безответственный брат, наливая чай в две кружки. Макс открыл глаза с дичайшим образом полопавшимися капиллярами, чуть улыбнулся, приподнял в знак приветствия ладонь. Если бы при наших встречах не присутствовал всегда мой ревнивый родич, определенно, кое-кто уже подкатил бы ко мне. Подвинув стул, я села рядом и, снимая кольца, поверхностно осмотрела парня, пытаясь определить местоположение раны и примерные шансы на выживание этого почти синюшного субъекта. Но на бежевой футболке не было темных пятен, как и на джинсах. Допустим, мне не видны полностью его ноги, но не мог же он столько крови потерять от ранения в голень, так? Максим прервал мой осмотр, взяв за руку. Я удивленно подняла на него взгляд, не понимая, чего это он при смерти решил на глазах у брата меня трогать, но тут он приложил мою ладонь к своей груди. Думая, что травмирована грудная клетка, я ощупала явно целую грудину, ребра с левой стороны, перешла уже на правую, когда до меня дошло. Сердце не бьется. Шокированно уставившись ему в лицо, я увидела только легкую чуть виноватую улыбку. И не вдохнул он ни разу с тех пор, как я к нему прикоснулась! Ладно, это минута всего. Но блять, он же умрет сейчас! Вскочив, я торопливо зарылась в пенал с ампулами, пытаясь откопать хотя бы адреналин, но Пашка мягко обнял меня со спины, прижимая мои руки к телу. – Тихо, сеструшенька, – сжав меня чуть крепче, Паша сделал вместе со мной шаг назад, – у него с вечера сердце молчит. – Да ну нахуй, – закрыв глаза, я откинула голову брату на плечо, – не смешно. – Никто не смеется, – на редкость серьезно, что ему вообще не свойственно, заверил родственник, – мы сами в ахуе. – Слушай, я, может, и трупный, но все же врач! – решительно высвободившись, я ухватила Максима за запястье, безуспешно пытаясь нащупать пульс. – Так не бывает! Еще скажи, что он сейчас скажет «мозги-и-и» и кинется нас жрать! Парни захихикали, причем по всем признакам мертвый смеялся беззвучно. – Мы проверяли, он жрать вообще не хочет, – отвратительно громко отхлебнув свой чай, Пашка прислонился к тумбе. Выудив стетоскоп, я попыталась хотя бы с его помощью опровергнуть эти слишком уж фантастические заявления, но в грудной клетке парня стояла стремная тишина. – Так, ладно, – бросив прибор на стол, я села и скрестила руки на груди, – что это за хуйня, я сдаюсь. – А то мы знаем! – фыркнул Пашка. – Вчера вечером сидели все вместе в баре, ему что-то стало хуево, я его повез домой. Он сначала блевал дальше, чем видел, – поджав губы, Макс кинул в прямолинейного друга чайной ложкой, – потом температура была сорок с хером, я хотел «скорую» вызвать, а он отрубился, отвлек меня, а потом открывает такой глаза, типа все норм, а сам уже не дышит и мотор не стучит. – Так а почему ты врача не вызвал, тугоумный ты камень с бровями? – вспылила я. – Я чем тебе сейчас тут помогу, а? Я патологоанатом, блять, а не специалист по зомби-вирусам! – Ты поможешь тем, что он у тебя пока побудет, – отрезал брат, очищая яйцо, – еще не хватало его матери его таким увидеть. – А почему не у тебя? – огрызнулась я. – Ах, да, – вспомнив про его новоиспеченную любовь всей жизни, я потерла лицо, – во что ты опять меня втягиваешь, Паш… – Не боись, сеструндий, – потрепав меня по макушке, брат сунул в рот один конец сосиски, взял бутерброд с половиной яйца и, невнятно попрощавшись, свалил. Как привычному к трупам человеку, то, что на кухне у меня находится недодохлый парень, не помешало мне с аппетитом позавтракать и насладиться теплым чаем. Сам трупик все это время молчал, наблюдал за мной и, если не считать бледности, на труп не особенно походил. Но только вот чего он настолько бледный, а? – Так, я после ночи, – встав, я взялась ополаскивать кружки и кастрюли, – так что иду спать. А тебе посоветую на балконе потусоваться, раз уж ты труп, – а то еще начнет мне тут разлагаться… На балконе, конечно, вряд ли подходящая температура для хранения тела, как и на улице, но около ноля точно есть, – если хочешь, книги бери. Поставив посуду стекать, я решила, что обо всем подумаю после того, как хорошенько высплюсь. Может быть, это вообще все сон, фантазии моего уставшего без отпуска сознания. Вот бы так и было… Я проснулась ближе к вечеру. Сладко потянулась, думая, что впереди еще времени до утра, чтобы спокойно почитать, посмотреть кинцо, может, заказать вкусностей. Потом вспомнился этот бредовый сон с зомби-Максом, я только усмехнулась. Приснится же такое… Зевая и для разминки потягиваясь в разные стороны, я побрела на кухню, чтобы найти буклет японского ресторана – захотелось мне рыбки. А вообще, на деле, надо бы дать Максиму понять, что я не против, если он от долгих переглядываний перейдет к ухаживаниям. В конце концов, он классный парень, спокойный, рассудительный, с чувством юмора, да и человек должен быть неплохой, если уж с ним Пашка дружит. Подумаешь, бандюк какой-то там, брат мой тоже, это же не показатель хорошего или нехорошего человека. Видимо, раз сниться начал, то уже точно пора. Поставив чайник, я выдвинула ящик, в котором у меня хранились разнообразные журналы и прочая бумажная ерунда, стала, напевая, перебирать брошюрки. Найдя нужную, выпрямилась – и увидела, что ручка балконной двери повернута. Нет, ну это же был сон… Выглянув через стекло, я увидела Максима, лежащего на голом полу. Он накрыл лицо моим раскрытым томиком Ларри Найвена и не шевелился, пристроив голову на свернутом коврике для йоги. Так-так… Неужели все же действительно помер? Когда я постучала костяшками по двери, он вздрогнул, убрал книгу, потер лоб. Вполне нормальные глаза с белыми белками сначала непонимающе уставились на меня, потом он улыбнулся бескровными губами. Так, не сон. Ладно, с этим придется жить. Я скептик, я врач, я справлюсь… В принципе, если не считать определенные обстоятельства, его присутствие не напрягало. Только вот обычно он куда более разговорчив… – Чего молчишь-то? – не выдержала я, когда парень отрицательным покачиванием головы отказался заказать себе тоже что-нибудь. Округлив глаза, он ткнул себя пальцем в грудь и пооткрывал рот, как рыба на берегу. Ах, да, не дышит… – Ну так вдохни, – пожав плечами, я с интересом проследила, как он аккуратно пробует усилием расширить грудную клетку. – Не додумался, – хрипло, почти шепотом выдохнул Макс и тут же перестал дышать опять. Ладно, хотя бы языковой барьер пройден… Но мне все равно интересно. Используя медицинские и подручные инструменты, я выяснила, что в его теле все перестало работать, кроме нервной системы, которая вообще непонятно как функционировала, но функционировала отлично. Все рефлексы были в норме, тут придраться было никак. Зато стало понятно, почему он настолько бледный – вся кровь, подчиняясь гравитации, тупо стекла ему в ноги. Ну, раз он полежал на спине, она распределилась по телу немного, но теперь неторопливо перетекала обратно. Белки снизу вверх тоже заполнялись кровью, которая стекла в заднюю часть глазных яблок. Жуть, конечно. Просто какой-то костяной мешок, не слишком вписывающийся из-за своей нервной активности в мое медицинское мировоззрение. Пока я ходила забирать у курьера свой заказ, Максим по моему указу проверял активность своих ноцицепторов, тыкая вилкой в разные участки тела. И я даже не нуждалась в его отрицательном жесте, хватило зрелища четырех некровящих дырочек на предплечье. Психически здоровый человек в таком спокойном и адекватном состоянии вряд ли может проткнуть себе кожу, проверяя собственную реакцию на боль. Значит, этой самой боли нет. Осталась только двигательная и умственная деятельность, вот и все. А почему она осталась – непонятно. И не спросить же ни у кого, засмеют или примут за неудачный розыгрыш. – Как насчет фильма какого-нибудь? – со вздохом поинтересовалась я, открывая контейнеры с роллами. Парень неопределенно пожал плечами, что я сочла за согласие на все. В конце концов, если ему что-то не нравится – милости просим на балкон, я никого не заставляю. Мы сидели и спокойно смотрели полнометражный мультик про Барби. Я увлеченно ела, какой-то не слишком довольный Макс сидел, скрестив руки на груди, и, судя по неуклюжим прерывающимся вдохам, пытался не забывать дышать. – Точно не хочешь ничего? – уточнила я, принимаясь за последний контейнер. Он покачал головой и явно прикусил нижнюю губу. – Откусишь, – предупредила я. Приподняв брови, парень чуть наклонил голову к плечу, а потом, видимо, до него дошло, он разжал зубы и языком проверил целостность губы. А вообще, получается, тактильные ощущения на месте. Позвонил Пашка. Мы с ним недолго поболтали, я рассказала, что интересного выяснила, поспрашивала на всякий о его самочувствии. Пришлось сообщить свои домыслы о том, что скоро нервные клетки должны начать разрушаться, долго он так не протянет, и меня не волновало, что объект моих высказываний сидит рядом и все слышит.На середине разговора я изумленно икнула, когда Макс взял меня за руку. По-быстрому закончив разговор с братом, я уставилась на целенаправленно обнюхивающего мою кисть трупака. – Съесть решил? – осторожно поинтересовалась я. Он серьезно кивнул и чуть прикусил мой указательный палец. Вот только взгляд не совсем как у того, кто решил мной подкрепиться, да и сухой холодный язык скользнул по коже. Сглотнув, я все же не решилась отбирать руку. В конце концов, это получается что-то типа последней воли умирающего, да? И я вот, вроде, утром думала, что не против этого всего… Но что-то как-то стремно, он же мертвый, нет? – Ты уверен, что стоит? Покачав головой, Максим перебрался поцелуями на запястье. А я от него этой хренью не заражусь через слюну? Хотя да, я осматривала его горло и точно знаю, что слюны у него как раз-таки и нет. А если не контакт слизистых, то тогда как? Или никак? Это вообще заразно? Потянув меня к себе, поразительно ловкий для трупа парень прижался холодными губами к моей шее, с усилием втянул воздух носом. – Можно, раз уж умираю?– на выдохе прошептал он, целуя под ухом. Да если бы он не умирал, даже просить не надо было бы, эх… Запустив пальцы в неожиданно мягкие русые волосы, я чуть отстранилась. Я же думала дать ему шанс, да? Вот он, его шанс. И мой шанс заразиться каким-то непонятным говном, но кого это волнует. Несмотря на полностью сухой рот парня, поцелуй вышел очень даже ничего. Мне почему-то показалось, что все происходит, как надо. Давно пора было, блять. Вот только кое у кого кровь не циркулирует… Целуясь все жарче, мы жались друг к другу, но, как подростки, только крепко обнимались, его руки скользили по моей спине и даже не касались кожи. И как же мне было хорошо… В моем возрасте мужчины не считают нужным соблюдать какие-то приличия, все ведь все знают уже об отношениях между людьми. А это молодое создание, пусть и младше меня на три года всего, такое ласковое… Ненавязчиво, но довольно уверенно Максим уложил меня спиной на диван, поерзал пару секунд, устраиваясь надо мной удобнее. Конечно, он не стал забираться на меня, лег рядом, на боку, но это не помешало ему протолкнуть колено между моих бедер и жадно прижаться животом. – Какой ты нахал, – тихо усмехнулась я, послушно сгибая ногу и позволяя ему огладить мое бедро до самой ягодицы. – Я люблю тебя, – выдохнул он, – уже давно люблю. Чуть выгнувшись, чтобы прижаться к его большому телу поближе, я потянулась за еще одним поцелуем. Не думала, конечно, что у него все так серьезно… И почему такое выяснилось только сейчас? Макс прикасался ко мне бережно, нежно, так ласково, что в признание охотно верилось. Я могла только дать ему ласку в ответ. Но, каким бы закаленным психически специалистом я ни была, я все же испуганно дернулась, когда у него из носа хлынула кровь. – Встань! – ухватив его за шею, я отвела его голову назад, заставляя чуть приподняться. – Скорее встань! Он послушно и довольно быстро вскочил, запрокидывая голову и зажимая нос ладонью. Кровотечение тут же ослабело. Задрав на нем закапанную футболку, я убедилась, что вся кровь стекла ему в живот, грудь, переднюю часть шеи, лицо. Темно-бордовая кожа постепенно светлела по мере оттока лишней жидкости. – Прости, – буркнул Максим, разглядывая окровавленную руку и как-то растерянно облизывая губы. – Просто у тебя капилляры в носу слабые, да? – вздохнула я, оглядывая свою любимую белую футболку с Микки Маусом, которой явно пришел окончательный конец. Взяв себе чистую майку, я отправилась в ванную. Если сейчас по-быстренькому застирать с пятновыводителем, может, ее и можно будет спасти. Закинув вещь в неглубокий тазик, я вылила почти всю бутылку чистящего средства в надежде отстирать свою любимицу, умылась, отмыла шею, оделась и позвала Макса, чтобы его футболку тоже закинуть в этот тазик. Послушный парень со взглядом нашкодившего щенка сделал все, как я сказала, умылся получше, потому что на кухне без зеркала не все отмыл. Его голова и грудь уже приняли тот абсолютно бескровный вид, что и был раньше, и только живот оставался телесно-розоватым. Красивый живот с аккуратными симметричными кубиками, надо же. Пресс, который я так пристально разглядывала, вдруг оказался недвусмысленно прижатым к моему животу. Холодные пальцы осторожно коснулись подбородка, приподняли мое лицо. Жутковатые, но оттого не менее красивые серые с голубым глаза смотрели очень странно. Наклонив голову, он как-то робко и очень-очень мягко поцеловал меня, прижал за талию к себе поближе. – Если бы ты мог меня выебать, ты бы не был таким нежным, – усмехнулась я, обнимая его за шею и приподнимаясь на носочки. – Если бы я мог тебя выебать, – Максим сделал маленькую паузу на вдох, – я бы выебал тебя очень нежно. Улыбнувшись, я первая его поцеловала, прижимаясь поближе. – Эй, врачеватели, чё как? – донеслось из прихожей вместе с хлопком двери. Понимая, что Пашка за меня бедного натерпевшегося Макса добьет, я отпрянула, как и парень. Оставив его в ванной, я успела выскользнуть в коридор и сделать вид, что иду из кухни. – Да вот, вроде бы, пока не помер окончательно, – вздохнув, я проводила взглядом последний ролл, отправившийся брату в рот, поставила мультик на паузу и предложила: – ужинать будешь? Паша не стал надолго задерживаться. Перекусил, поржал над тем, что я заставила Максима смотреть со мной Барби, и поехал домой к своей девушке. Ему хорошо, он все проблемы на мои хрупкие женские плечи скинул… Стоило только мне замкнуть за братом дверь, проблемы обняли меня со спины и поцеловали в шею, что-то невнятно шепча. Боже, ну зачем я только согласилась на это его последнее желание… Резко выпрямившись, будто палку проглотил, Макс остекленевшими глазами уставился в стену. Потом повернулся к двери, щелкнул замком и куда-то целеустремленно потопал. Босиком. Без футболки. Торопливо сунув ноги в тапочки, я рванула за ним, спрашивая, что случилось. Останавливаться он не желал, заставить у меня не получалось. Перед подъездом дома ждал темный минивэн, в который парень и забрался, как будто так и надо. Я не успела ни остановить его, ни сама залезть – не закрыв дверь, машина рванула с места. Чуть не плача, я потопталась на месте, покрутилась, понимая, что из довольно многочисленных прохожих никто помогать не собирался, да и похоже это было на не самое лучшее расставание, а не на непонятную хрень. Пришлось возвращаться домой, в слезах звонить не успевшему даже до машины дойти брату. Ночь я не спала, днем тоже не могла найти себе места, на работе все валилось из рук, я только и могла что думать и предполагать. Предположений был целый миллион, брат подкидывал не меньше, но как-то ни одно из них не было убедительным или хоть мало-мальски реально выглядящим. Ну что за пиздец, за сутки все наперекосяк пошло… Пришлось на два часа задержаться на работе, возвращалась я уже вечером, было давно темно. Я ужасно устала, измучилась и очень хотела спать, так что не стала даже в магазин заходить, хотя дома еды должно совсем чуть-чуть оставаться. И когда у подъезда меня за бока ухватили чьи-то руки, не хотелось даже отбиваться и кричать. – Отъебись, а, – устало попросила я, пихнув приставалу локтем в живот, – у меня был дерьмовый день. – Могу выслушать и поддержать, – прошептал в ухо знакомый голос. Молча развернувшись, я сжала ладонями щеки улыбающегося парня и поцеловала его, поднимаясь на носочки. Горячий, влажный, мягкий язык скользнул мне в рот, кожа под моими руками была теплой и упругой, как и положено. – Ну нихуя себе! – возмутился рядом брат. В нас прилетела горсть снега, пришлось отодвигаться и со смехом отряхиваться. – И я же, блять, им тортик принес, а! Охуели оба! За чаем Максим рассказал, что все произошедшее было последствием утечки какого-то там биологического оружия.Патоген или паразит, он сам не понял объяснений, берет под контроль все тело, которое в таком состоянии может прожить неделю и при этом в точности и с некоторой долей интеллекта выполняет ультразвуковые команды. Всех случайно зараженных вычислили, собрали, ввели антидот, предупредили о возможных проблемах с сосудами в течение пары лет и взяли расписку о неразглашении государственной тайны, подкрепив ее денежной мотивацией. Мы все втроем дружно поматерили этих непутевых вояк, после чего Пашка со страдальческим выражением лица разрешил-таки Максу остаться у меня на ночь. Он еще не успел уйти – а мы уже целовались. – Ты обещал нежно, – усмехнулась я, позволяя уложить себя на диван и подставляя шею под поцелуи. – Очень нежно, – хрипло поправил парень, забираясь теплой ладонью под мой свитер. И вдруг ткнулся лбом мне в плечо, – какое счастье, у меня встал… А что, – возмущенно запыхтел он, когда я расхохоталась, – вчера меня это пиздец как волновало, знаешь ли. Смеясь, я ухватила его за уши и потянулась поцеловать это чудо.