Одеваясь в множество слоёв

— О, мой дорогой, вы неправильно понимаете природу службы в разведке, — руки Гарака распрямляют отрез ткани кремового цвета. Ткань неровная — Джулиан был заранее проинформирован — но очень элегантная. — Вы полагаете, что она состоит из убийств, устранения инакомыслия и вторжения в частную жизнь обычных граждан? Право, доктор, вы не видите леса за деревьями, — Гарак хмуро смотрит на материал, как если бы он ещё не знал, как сделать из него совершенство. Каков обманщик. — Разве не сказал один из земных поэтов: «Если ты хочешь, чтобы они построили корабль, научи их жаждать моря»? — это не точная цитата, но Джулиан продолжает смотреть на ткань, не моргая. — Это именно то, что делают шпионы — они жаждут безопасности своей родины. Столь много сил стремится посягнуть на неё... Ткань отмерена и скомпонована, её чистый отрез весь покрыт яркими линиями меток. Гарак настаивает на том, что он портной, но это ложь. «Портной» — это тот, кто шьёт или перешивает костюмы, а Гарак делает нечто большее. — Подумайте о кораблях. Разве имеет значение, из чего они построены? — лазерные ножницы разрезают ткань с искусной лёгкостью. — Важно то, на плаву ли корабль. Чтобы поддерживать его в этом состоянии нужно спланировать все варианты событий и принять необходимые меры. Устранить всё, что может привести к кораблекрушению и потерям среди экипажа, — вот что такое искусство судовождения. Ткани придана форма, части временно склеены специальным составом. Гарак — не портной, а настоящий мастер превращения любых обрезков в прекрасные одежды. И часто — не оставляя ни одного кусочка ткани не у дел.  Гарак поднимает глаза от работы, чтобы сделать предупреждающий взгляд в сторону ухмылявшегося Джулиана. — Море непредсказуемо, а моряки как никто другой знают, сколь хрупко их существование. Как легко может затонуть лодка, исчезая в глубине, — металлические поверхности швейного инструмента блестят в мягком свете, пока Гарак рассматривает свою работу. — Поэтому они ведут себя соответственно. Но создание одежды — это лишь часть того, чем занимается Гарак. Как говорит Кварк, в нынешнее время, чтобы держать бизнес на плаву, нужно быть в курсе всего — конкуренции, новейших разработок, рекламы, торговых соглашений... Как так вышло, что Гарак заставил их поверить, будто держать магазин одежды — это нечто, что может сделать любой уличный бандит? Его новое творение — будущая выходная рубашка — помещена в одну из камер для улучшений высокой точности. Гарак вводит параметры, и ткань приобретает прочность, дополнительные слои для поглощения пота, защиту от радиации. — Иногда лучший способ решить проблему это спланировать её возможное решение далеко на будущее, чтобы в тот момент, когда она возникнет, проблема оказалась поймана в сеть из контрмер. Джулиан берёт в руки рубашку и смотрит на неё невидящим взглядом. Разве не Гарак был правой рукой Тейна? Стал бы кто-то вроде него тратить время на грязную полевую работу? Неужели Гарак убедил их всех, что он самый обычный оперативник, который никогда не имел дела с политическими перипетиями высшего уровня? Джулиан сдаётся. — Думаю, я в тупике, — смущённо бормочет он. Рубашка скроена из гораздо большего количества кусков, чем он привык. Как же ему следует...? Гарак проходит в примерочную, несколько раз уверенно дёргает ткань, освобождая голову Джулиана. Он расстёгивает несколько пуговиц и распрямляет воротник. Замысловатая измерительная лента обнимает шею Джулиана. Пальцы Гарака почти касаются его кожи. — А вы всё ещё следуете правилам «хорошего судовождения» в своём деле? — спрашивает Джулиан. Гарак поднимает взгляд, укоризненно поджимая губы, как если бы Джулиан должен был сам знать это лучше него. Джулиан задерживает дыхание, всё ещё путаясь в рубашке, пока пальцы Гарака скользят по измерительной ленте. Гарак смотрит на него из-под опущенных ресниц. На его лице ухмылка. Лента на шее Джулиана затягивается сильнее.