Свадебный переполох в Оттери-Сент-Кэчпоул

Мерлин, ну и влип же я! Ведь как чувствовал, не надо было соглашаться на трехдневное приглашение погостить в «Норе»! И пары часов хватило бы! А все Северус: — Тебе необходимо пообщаться с друзьями, Поттер. Уизли уже обижаются, что ты сто лет у них не был. Мне, разумеется, льстят твоя преданность и тот факт, что из-за моих многочисленных заказов в лаборатории ты собираешься все праздники просидеть дома, но я не тиран и не законченный эгоист. На носу Пасха. Ничего страшного не случится, если ты весело проведешь ее в «Норе». Ну вот я и «провожу». Весело. Рон и Гермиона сразу после ужина куда-то свалили. Джордж и Анджелина — тоже. Билл и беременная очередным ребенком Флер ушли подышать свежим воздухом. И Чарли с его новым любовником отсутствуют. Правда, судя по стуку, доносящемуся откуда-то сверху, вряд ли они в данный момент совершают променад. И только Джинни неизменно находится возле меня и подобострастно заглядывает в глаза, ловя каждое мое слово, но, кажется, и ей надоедают причитания родителей, и она быстро удаляется, изо всех сил виляя задом — надо же, а в школе я никогда не замечал за ней таких пошлых замашек! И вот из молодого поколения я остаюсь в гордом одиночестве и вынужден выслушивать (и уже не в первый раз, между прочим!) кудахтанье Молли и сетования Артура. — Гарри, милый, — миссис Уизли чуть не плачет, — ты такой худой и бледный! Совсем ваш домовик за тобой не следит! А Снейп закопался в своих зельях, ему и дела нет, что ты на скелет ходячий уже похож. Совершенно невозможный человек. А уж для совместной жизни — тем более. То ли дело наша Джинни... Вот, попробуй пирожок с мясом — это она специально для тебя приготовила, собственными руками, без магии. И Артур — туда же: — Давай, Гарри, еще по рюмочке! Может, и повеселеешь, а то смотреть на тебя больно. Инфернал — и тот жизнерадостнее выглядит! Вот всегда я говорил: не доведет тебя до добра твой зельевар. Ты, конечно, не станешь меня слушать, но я тебя люблю как родного сына и желаю тебе счастья, а рядом со Снейпом его у тебя точно не будет. Ведь в чем состоит смысл жизни? — В любви?.. — делаю я робкую попытку подать голос. — В детях, глупый мальчишка, — мистер Уизли укоризненно качает головой, — в детях! Он с гордостью окидывает взглядом развешанные по стенам колдографии своего многочисленного семейства. — А какие же дети могут родиться у двух — прости Мерлин! — мужчин? Мне хочется поделиться с ним секретом, что Северус как раз сейчас занимается этой проблемой, но интуиция подсказывает — такая новость совершенно не обрадует мистера Уизли. Скорее, наоборот. — А какие красивые у тебя и у Джинни были бы детки! — не унимается Артур. — Рыжики зеленоглазые... Загляденье... Ну, раз уж не судьба — давай хотя бы еще по рюмашечке. А потом, может, прогуляешься с Джинни по окрестностям? Она так соскучилась, ты ведь уже почти год у нас не показывался! Ну что тебе стоит? Заодно и хмель выветрится, а то еще достанется тебе от твоего Снейпа... Хмель? Выветрится? У меня?! Да мне теперь пинта лучшего, сваренного моим персональным зельеваром Антипохмельного не поможет! Голова гудит, как полный улей рассерженных пчел. Ноги заплетаются. Язык еле ворочается. А мысли... Они вообще, кажется, ушли в загул, оставив мою голову девственно пустой, иначе я бы заметил, что Джинни сменила свое простое домашнее платье на белое, отделанное кружевом. В общем-то, ей к лицу. Надо бы, конечно, спросить ее, к чему так наряжаться, если мы всего-то собираемся пройтись вокруг деревушки Оттери-Сент-Кэчпоул, но не обижать же девушку. Все же пару лет назад она считалась моей невестой. Прогулка получается не из приятных: Джинни без умолку болтает, в основном о своих бывших школьных подругах. Рассказывает, как они повыскакивали замуж и сколько у них уже детей. А я сосредоточенно смотрю себе под ноги и изо всех сил пытаюсь не споткнуться. Тем более что ведет она меня кружным путем, и дорога выходит длинной. Очень длинной. От трескотни Джинни у меня начинается зверская мигрень. Хочется закрыть глаза и броситься в траву. А еще до безумия хочется, чтобы на лоб легли прохладные пальцы Северуса, помассировали ноющие виски. У него самые потрясающие руки в мире! Изящные, но в то же время сильные. И глаза... Ни у кого нет таких красивых глаз. И они совсем не холодные и безжалостные, как казалось мне на первом курсе в Хогвартсе. В них светится незаурядный ум, а когда они горят страстью, я и вовсе теряю голову... — ...ну вот мы и пришли! — доносится до меня словно издалека голос Джинни, и я обнаруживаю себя на пороге небольшой деревенской церквушки. — А что мы тут делаем? — с тревогой спрашиваю я. — Заходи, Гарри, сам увидишь. Я, с трудом волоча ноги, переступаю порог и... Вот они все: Рон и Гермиона, Джордж и Анджелина, Билл и Флер. Даже Чарли оторвался от своего любовника и приволок его сюда. Все красивые и нарядные. Мистер Уизли в маггловском костюме, поверх которого надета парадная мантия — и когда только успел переодеться? — берет Джинни под руку и ведет ее к алтарю. На передней скамье миссис Уизли в затейливой шляпке подносит к глазам платочек, а рядом с распорядителем церемоний, на месте шафера... Северус. Мой Северус. В строгой черной мантии. Длинные волосы стянуты сзади лентой. Руки сцеплены в замок. А губы шепчут мне: — Вперед, Поттер, смелее. Ах так, да? Значит, вот для чего ты выпроводил меня из Лондона?! Тебе надоел вечно путающийся под ногами молодой любовник, и ты решил от меня отделаться? Сбагрить меня Уизли, будто я вещь, старый котел или поношенная мантия? Выбросить жалко, так пусть хоть другие попользуются? Ну, хорошо же, мистер зельевар! Если вы так настаиваете, Гарри Поттер готов хоть сейчас жениться. Давайте сюда вашу невесту! Отлично! Вот и кольцо. Надеваю его на изящный пальчик. — Мистер Гарри Джеймс Поттер, клянетесь ли вы любить и оберегать мисс Джиневру Уизли, почитать ее и быть ей опорой в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии? Смотрю в бездонные черные глаза моего самого любимого мужчины, вижу тень жестокой усмешки на его губах и отвечаю: — Да, согласен! Словно сквозь толщу воды слышу клятву Джинни. — А теперь поцелуйте невесту! Великолепно! Мокрые, слюнявые поцелуи вместо тонкого жесткого рта, который, как я думал, никуда от меня не денется вместе с его обладателем. Все встают и неистово хлопают. Рон залихватски свистит. Нас обсыпают рисом (видимо, чтобы нарожали побольше детишек). Вот сию минуту этим и займемся, а они пускай празднуют. И Северус, вот так запросто отказавшийся от меня, тоже. В комнате Джинни тускло горит ночник. — Гарри, дорогой, помоги мне расстегнуть платье, — кокетливо улыбается она. Я выполняю просьбу и присаживаюсь на самый краешек разобранной двуспальной кровати. Смотрю на Джинни. Она счастлива. Пусть не вполне честным путем, но она все же добилась своего. Теперь мы — супруги. И я обязан — как это говорится? — исполнить супружеский долг. Здесь и сейчас. Белое платье волной спадает к ее ногам, обнажая пышную грудь. Джинни стягивает кружевные трусики и остается нагишом. — Гарри, милый, я не верю, что мы наконец-то вместе! — лепечет она. — Поцелуй меня! Грудь надвигается на меня, покачиваясь в такт ее шагам. Розовые соски уставились мне прямо в лицо. Рыжий треугольник волос на ее лобке становится все ближе и ближе. Сладковатый запах духов Джинни окутывает меня, заполняя пространство вокруг, и я не выдерживаю: — Северус! — истошно ору я. — Северус, спаси меня!.. * * * — Не кричи, Гарри, ты всех Уизли уже перебудил своими воплями! Родные руки прижимают меня к груди — не мягкой и пышной, а жесткой и жилистой. Северус! Мерлин, что он тут делает? — Молли прислала мне Патронуса. Ей показалось, что тебе без меня тоскливо. Все приехали парами, и лишь ты остался один. — А Джинни? Где Джинни? — бормочу я, все еще находясь во власти своего «грудастого» кошмара. — Ушла на свидание с Дином. Сразу после моего прибытия. Почему, когда меня нет рядом, ты всегда так напиваешься? — с мягким укором говорит он. — Я... просто, — я теряюсь, не зная, что сказать: как мне плохо без него, как я его люблю... Он, кажется, понимает и без слов, прижимает меня к себе, зарывается лицом в волосы и шепчет прямо в ухо: — В будни и в праздники, Гарри. Только с тобой. Навсегда.