Про Соньку-стрекозу да про чудищ болотных

- Славный у вас тут городишко. Люд добрый. Знаю я, в таких городках всегда есть байка местная, чтобы путника порадовать. Расскажи мне, чем тут приезжих почуют. - Правду говоришь, брат. Есть одна занятная история. - Что же за история такая? - История как история, каких в каждом селе полно. Да ничем от их сказов и не отличается. Про Соньку-стрекозу. - Полно да не полно. Рассказывай про свою Соньку, а чем отличается, сам посужу. - Иж какой! Посудит он. Ладно, Бог с тобой, – расскажу, и суди, как душеньке твоей угодно будет. - Хватит языком попусту молоть, говори уже. - Нетерпеливые все стали. В незапамятные времена, значиться, жила-была в селе нашем Сонька. Маленькая была девица, юркая, что дитё неугомонное. А ростом от горшка два вершка. Тринадцать годков ей было, когда замуж ее отдавать собрались. Так, значиться, и отдали… *** - Бабка, слыхала ты, стрекозу нашу замуж выдають! - Да как ж так-то? Малая совсем, какой ей замуж, у мамкиной юбки еще расти положено. За кого выдають-то? - Дык за Давида, сына лесничего нашего. - Ой, бедная девонька. Ей бы скакать да веселиться с ребятней еще, а ее в такую глушь отправляють. - Говорят, по любви выдають. Мол с ума девка по Давиду сходить, жить без него не может, больная в койке валяется. - Как же так-то? Как же так? Больная, в тринадцать годков-то! Ой, девонька, за что ж ей такое горе-то? - Бабка, совсем ты умом тронулась? Говорю, любить она Давида сваво, замуж за него хочеть. - Да Бог с тобой, окаянная! Кого она любить можеть окромя отца да матери. Дитё ведь еще сущее. - Что ты заладила, дитё да дитё. Тьфу на тебя, бабка. Никакого интересу с тобой новостями делиться. *** - Муженек-то ее был тем еще дитятей. В отца пошел. Ростом чуть ли ни в косую сажень*! - Брешешь. - Да есть чуток. Но высок детина был, статен. С царскую сажень** этак точно. - Давай дальше. - Так вот, значиться, ладная из них пара получилась. Сонька еле до груди мужу доставала, весь люд честной хохотал, когда их вместе видел, а им и дела нет. Любили друг друга страсть как. Давид, муж-то стрекозкин, и трогать ее боялся. Не прикоснулся к ней ни разу, пока сама Сонька возмущать не начала, что это собственный муженек на нее не зарится. И все ладно у них было до поры до времени… *** - Мать, а чтой-то дочь твоя все никак сынка мужу не народит, а? Аль что не так с девкой? Больную парню подсунула? - Бог с тобой, Степанна, каку больную! Всю жизнь здоровенькая была. - Всю да не всю. Вона какой год уж стараются, а дитяти нет все. - Ой, Степанна, у самой сердце не на месте. Свечку мне что ль держать? - А ты подержи, вдруг что путное выйдет. Авось дочь свою чему научишь. *** - Давид-то и не думал о сыне, не нужен он ему пока был. Жену берег, пылинки с нее сдувал. А Сонька-то себя изводила! К знахарке ходила, отвары всякие пила – ничего не помогало. А потом и любовь прошла. Тут-то, значиться, и началось все. Стрекозке, значиться, на волю захотелось, мир поглядеть, себя показать. А какой уж тут мир, токмо свое село. Там и показывала себя кому не попадя. Муженек из дому – а на пороге уж мужик чужой. Так и скакала стрекоза от одного к другому… *** - Сонька, привет тебе! - Здравствуй, Ванечка. Хотел что-то аль так поболтать? - Так это… завтрема? - Завтрема с Давидом я буду. Послезавтрема приходи, чаем напою. - Бог с тобой, Сонька. Накой мне чай? Мне б тебя. - Деревянная твоя башка. Раньше времени руками не лапать! Муж узнает ни тебе, ни мне головы не сносить. На чай послезавтрема приходи, и все тут. - Вот девка! Как с мужиком разговаривает! Совсем тебя муженек не воспитывает. - Воспитывает, аль не воспитывает – это не твое дело. Разговаривать буду, как душе моей будет угодно. До послезавтрема, Ванечка. - Вот девка! *** - Тогда-то и дети пошли, много детей. Аж осемь штук стрекоза народила. Все сынишки как на подбор, ладные, крепенькие, одна дочурка на Соньку похожая. Муженек нарадоваться не мог, да и стрекозка остепенилась, за дитятями ухаживала, не до мужиков стало. - Неужто муж у нее тупой совсем был, не знал ничего? - Не знал, пока не доложили. - Кто ж доложил-то? - Дык сынишка старший мамку заложил. Рассказала папке, что дядьки чужие в дом захаживают. Тот и не знал что делать. И сказать кому стыдно, засмеют ведь: жена гулящая. Хотел было с Сонькой переговорить, да передумал, противно стало с женой разговаривать. Тогда-то, значиться, мозгами он пораскинул, глянул на детишек, и как обухом по голове его шандарахнуло. Ни одного ж единого дитяти его тут нет, все чужие, все осемь. - И что ж он? - Да что ж. Повесился он пошел, прям за домом. Слаб мужик оказался, значиться. *** - Мам, где папка? - Нет папки. - Как нет? Куда подевался он? - Так нет. Подевался. Далеко подевался. Братьев да Лизоньку бери, да в телегу запрыгивайте, уезжаем мы. - Куда уезжаем? - Далеко. - К папке? - Нет папки. И не будет больше. Пошевеливайся давай, спешим мы. - Как это не будет больше? - А ну-ка не рыдать. Говорю, пошевеливайся, аль плетку мне взять? - Не поеду я никуда! Скажи, где папка, к нему пойду! - Все к нему пойдем, ежели слушать меня не будешь. Хватай братьев и в телегу, а не то выдеру как сидорову козу! И не реви, младших напугаешь. Что я с вами осьмерыми ревущими делать буду? Лизка, подь сюда! Уезжаем мы! *** - И что ж, уехала она? - Да куда там уехала. Поймали ее, рядом с мужем повесили. Допрыгалась стрекозка. - А дитяток куда ж дели? Не повесили ж следом? - Бог с тобой! Дитятки, значиться, с бабкой да дедом жить остались, не на улицу ж выгонять. Однако ж хотели, ничьи они, ненужные. Бабка себе забрала. Ох, уж как они с дедом бранились из-за них! Вся округа слышала. Да токмо ненужными росли, таковыми и выросли. Господь Бог один знает, куда их по свету разбросало. Одна Лизонька в селе осталась, да токмо в жены ее брать никто не хотел, так и померла одна. - Да, брат. Невеселые нынче истории пошли. Вот были времени, про чудищ болотных да змеюк подколодных говорили, то были сказочки. - Дык я и про чудищ болотных знаю. - Что ж ты мне все какой-то Сонькой мозги пудрил. Рассказывай про своих чудищ. - Эх ты! Так уж и быть. Про чудищ, так про чудищ. В незапамятные времена, значиться… ___________________ *Косая сажень — расстояние от пальцев ноги до конца пальцев руки, вытянутой над головой по диагонали ≈ 248 см **Царская сажень ≈ 197,4 см