"Наверное, я люблю тебя..."

      Зима Второго года Мэйдзи или, по-другому, 1869 года выдалась на редкость холодной и снежной. Почти каждую ночь бушевали вьюги и бураны, а серыми, скучными деньками солнце если и выглядывало из-за тяжёлых мрачных снеговых туч, то тут же и пряталось обратно.       Впрочем, в том, что погода стояла ненастная, были и свои плюсы. Ведь из-за постоянных бурь и вьюг вести военные действия на острове было невозможно, а потому императорские войска не спешили начинать наступление, что сыграло на руку военному правительству республики Эдзо и дало временную передышку от постоянных кровопролитных сражений.       Но всё равно, зима — есть зима, особенно в северных широтах. Унылые серые дни сменяются не менее серыми сумерками, а те, в свою очередь, плавно перетекают в холодные вьюжные ночи, которые затем так же незаметно переходят в алые рассветы, предвещающие всё те же серые и скучные дни… И так — на протяжении нескольких недель. Неудивительно, что все: и люди, и животные, и даже, кажется, сам засыпанный снегом чуть ли не по самые крыши домов суровый остров Эдзо, с нетерпением ждали прихода весны, которая не слишком спешила возвращаться в эти холодные широты.       Но рано или поздно, всё заканчивается: и хорошее, и плохое. Подошла к концу и эта, как могло показаться, бесконечная зима. Холодное тусклое солнце стало куда чаще выглядывать из-за туч, а в нескончаемой череде вьюжных ночей начали случаться ночи, когда бурь не было. И тогда, если выйти из дома в сад, можно было бы увидеть, как сверкающими бриллиантами искрятся в тусклом лунном свете снежные шапки на крышах домов, на деревьях и на кустах.       Шла уже третья декада февраля — время, когда по всей Европе устраиваются пышные карнавалы и весёлые гулянья перед самым наступлением Великого Поста. Но здесь, в Хакодате, среди заснеженных холмов и долин, никакие массовые гулянья в честь проводов зимы были немыслимы. Однако французские военные советники, видевшие, что их союзники вконец измотаны неизвестностью перед будущим и долгим ожиданием весны, с приходом которой военные действия снова должны были бы возобновиться, предложили устроить небольшое торжество, наподобие того, что уже состоялось в канун Нового Года. Президент Эномото горячо поддержал эту идею и вот, на 21 февраля 1869 года был назначен небольшой праздник, на котором могли присутствовать только высшие военные и гражданские чины республики Эдзо, разумеется, со своими чадами и домочадцами, если таковые имелись у них в наличие.       Не сказать, чтобы все приглашённые на это торжество испытывали великую радость от предстоящего увеселения, но, как и в прошлый раз, мероприятие было обязательным для посещения, а отказ присутствовать на балу или же на банкете, автоматически приравнивался чуть ли не к государственной измене. Поэтому, неудивительно, что даже самые недовольные постарались ещё накануне праздника запрятать подальше своё недовольство и усиленно готовиться к грядущему торжеству.       И вот, в назначенный день, в послеобеденное время, примерно в четыре часа пополудни, к парадному входу резиденции президента республики Эдзо начали съезжаться приглашённые на торжество гости, а примерно через час должен был начаться и собственно бал-маскарад.       Посетители, собравшиеся в холле двухэтажного, построенного на европейский манер особняка, были заняты разговорами друг с другом, а прислуга делала последние приготовления к торжеству. Поэтому, неудивительно, что никто во всём немаленьком правительственном здании не заметил проскользнувшего в дом высокого светловолосого молодого человека с горящими алым огнём глазами, облачённого в монашескую рясу и с надвинутым на глаза капюшоном.       Парень поднялся на второй этаж и, пройдя по ярко освещённому коридору, вошёл в бальный зал, где и притаился за огромной колонной, стоявшей в самом дальнем углу. Он был незваным гостем на этом торжестве, но это и тревожило его меньше всего.       — Отлично! — с коварной усмешкой, искривившей его тонкие губы, произнёс Казама Чикаге, снимая с головы капюшон. — Здесь я смогу наблюдать за ней, не будучи при этом никем замеченным… Впрочем, — покачал головой принц демонов. — Немного осторожности всё же не помешает…       С этими словами он вынул из складок монашеского одеяния маску, закрывавшую верхнюю половину лица, и надел её.       В это самое время послышалась громкая музыка, в зал вступили разряженные гости, и бал начался.       Казама поправил слегка сползшую маску и приготовился наблюдать. Демон совсем не желал принимать участие в человеческих увеселениях. Единственное, чего он сейчас хотел, это снова увидеть свою, как он полагал, наречённую, убедиться, что с ней всё в полном порядке и проследить за тем, чтобы она не наделала глупостей. А большего ему и не нужно было… пока не нужно…       ***       Военный наместник Хиджиката, стоя перед зеркалом, в некотором замешательстве оглядывал свой маскарадный костюм. Собственно говоря, будь его воля, он никогда в жизни не согласился бы на участие в таком мероприятии, как костюмированный бал. Но Эномото-сан очень обиделся бы и разозлился, если бы один из двух командующих сухопутной армии республики Эдзо отказался принимать участие в торжестве, да и Отори-сан очень просил не отказываться от приглашения на бал. Так просил, что даже сам притащил своему старшему другу и его адъютанту Юкимуре Чизуру костюмы для участия в маскараде и теперь Тошизо даже не смог бы отказаться от посещения бала, сославшись на то, что он не успел заказать себе маскарадный костюм.       Впрочем, надо сказать, что в своём карнавальном наряде, являющемся точной копией униформы французского маршала времён наполеоновской империи, военный наместник выглядел просто великолепно. Чёрный бархатный мундир, украшенный золотым шитьём и эполетами с аксельбантами, белые лосины и высокие ботфорты со шпорами невероятно ему шли и только подчёркивали его поистине аристократическую внешность. А чёрная же шляпа с золотым позументом и белыми страусовыми перьями чудесно оттеняла глаза цвета драгоценного аметиста и угольно-чёрные волосы. Жаль только, что в угоду требованиям маскарада, привычную катану и вакидзаси пришлось заменить на какую-то невразумительную золочёную шпагу, от которой в реальном бою, как полагал Хиджиката, толку не больше, чем от вертела, на котором жарят цыплят. Впрочем, бал на то и бал, чтобы даже оружие на нём было маскарадным и как бы несерьёзным…       — Хиджиката-са-анн!.. — послышался жалобный девичий голосок из смежной с кабинетом военного наместника комнаты. — Хиджиката-сан, я решительно не могу это надеть!       — Что-то случилось, Чизуру? — спросил мужчина, оборачиваясь в сторону двери, ведущей в смежную комнату.       При этом его взгляд, обычно холодный и суровый, заметно потеплел, а в голосе прозвучали почти нежные нотки, столь несвойственные грозному командиру-демону.       — Да-а… — чуть не плача, протянула Чизуру. — Отори-сан, наверное, не совсем хорошо себя чувствовал, когда заказывал нам с вами маскарадные костюмы. Ваш-то наряд просто великолепен, а вот мой…       Дверь комнаты отворилась, и на пороге показалось донельзя расстроенная девушка, облачённая в очень открытое платье в стиле ампир, сшитое из тончайшего муслина голубовато-сиреневого цвета и украшенное серебристыми кружевами по краям квадратного декольте и рукавов. Спереди наряд был украшен атласным бантом чуть более тёмного оттенка, нежели само платье.       — Вот! — выдохнула Чизуру, печально опустив голову. — Вы видите, Хиджиката-сан? Вы видите, на что я в этом наряде похожа? Даже последняя девушка лёгкого поведения из Симабары рядом со мной выглядела бы чуть ли не праведницей! Теперь вы понимаете, что я никак не могу идти на бал в таком вот виде?       Военный наместник не отвечал. Он, как зачарованный смотрел на свою боевую подругу и не мог поверить в то, что эта барышня в великолепном, хоть и непривычном его взгляду наряде, открывающем всё, что только можно и нельзя, и та Чизуру-тян, к которой он привык за столько лет — это одна и та же девушка. Та, прежняя Чизуру была миленькой, но не более того. А эта… Эта была невероятной красавицей.       Европейское платье сделало чудо и превратило девушку в настоящую принцессу. Тонкая, полупрозрачная ткань, ниспадавшая многослойными складками, не столько скрывала, сколько подчёркивала её точёную фигурку, а довольно глубокий квадратный вырез давал возможность созерцать изящную шею и едва прикрытую муслином, среднего размера грудь, не стянутую, как обычно бинтами и не спрятанную за несколькими слоями плотной одежды.       — Хиджиката-сан, почему вы молчите? — немного испуганно глядя на своего командира и, по совместительству — любимого мужчину, произнесла девушка. — Вам что, нехорошо? Опять приступ?..       — Нет, — покачал тот головой. — Просто… Извини, Чизуру, но я не думал что ты можешь быть такой…       — Я тоже не думала, — всхлипнула девушка, решившая, что она выглядит в этом платье просто ужасно. Не зря же её любимый даже слов подобрать не в состоянии, чтобы охарактеризовать её нынешнюю внешность — Это всё этот наряд… Я сама себе в нём кажусь развратной и противной до омерзения.       — Нет, это не так, — покачав головой, возразил ей Тошизо. — Ты вовсе не кажешься противной, Чизуру. Наоборот, это платье… Оно делает тебя… невероятно красивой. Такой, какой ты никогда прежде не была… Ну, разве что тогда, когда в целях конспирации надевала костюм гейши… А теперь, — добавил он, галантно протягивая девушке руку. — Нам пора идти. Будет крайне невежливо, если мы появимся на балу позднее Эномото-сана.       — Да, — кивнула Чизуру. — Раз вы говорите, что всё в порядке и что я не выгляжу распущенной, то я вам верю. Как, впрочем, и всегда, — добавила она так тихо, что военный наместник не услышал этих её слов, хоть и стоял буквально в нескольких шагах от девушки.       После этого Чизуру набросила на плечи лёгкий шёлковый палантин в тон платья и вместе со своим любимым вышла из комнаты.       ***       Стоя за колонной, Чикаге мрачно оглядывал зал, где, как ему казалось, уже собрались все приглашённые на бал гости. За исключением той, ради которой он, собственно говоря, и пришёл. Ну, и этого её горе-ухажёра, так и не удосужившегося хоть как-то продемонстрировать влюблённой в него девушке свои чувства к ней. Если, конечно, не считать того случая, когда они обнимались посреди его кабинета в первый вечер после приезда Чизуру, думая, что их никто не видит. Наивные! Это для людей с их слабым и неразвитым зрением стены являются непреодолимой преградой, но не для демонов. В тот вечер Казама незримо присутствовал в правительственном здании, где находились квартиры всех более-менее значимых государственных чинов — как военных, так и гражданских, и он всё видел и всё слышал. Жаль только, что не смог вмешаться из опасения быть застигнутым не в том месте и не в то время, а то бы принц демонов показал этому ничтожеству, именуемому военным наместником Хиджикатой, как воровать чужих невест. Ну, пусть и не невест, а просто девушек, на которых он уже положил свой взгляд… неважно…       — Чёрт, да где же она? — нервно кусая губы, твердил шёпотом светловолосый демон. — Все уже здесь, только Юкимуры и этого её хлыща нет… А, вот, кажется, и они… — добавил Казама, завидев только что вошедшую в зал парочку: высокого стройного мужчину лет тридцати в раззолоченном мундире наполеоновского маршала и его миниатюрную спутницу в голубовато-сиреневом муслиновом платье. — Или… не они? — вопросительно поднял он тонкую светлую бровь. — Да нет, это ничтожество ни с кем не спутаешь: слишком уж внешность у него… неординарная. А вот его спутница… Похожа на Юкимуру Чизуру, очень похожа… Но, судя по всему, это не она. Ведь не могла же эта девочка вырядиться как последняя распутная девка? Или… могла?       Разумеется, этот вопрос требовал немедленного ответа, и Казама, решив наплевать на своё инкогнито, снова натянул на голову капюшон рясы, после чего покинул своё тайное убежище и направился к странноватой, на его взгляд, парочке.       ***       Чизуру ещё издали заметила приближающегося к ним светловолосого человека в монашеской рясе и вопросительно посмотрела на своего спутника, словно бы спрашивая, не знает ли он, кто этот тип и чего ему от них нужно. Военный наместник только пожал плечами. Он не только не знал, но даже и предположить не мог, кто бы это мог быть.       Меж тем «монах» приблизился к ним и, сняв с головы капюшон, во все свои рубиновые глаза уставился на девушку, испуганно съёжившуюся от страха и смущения под его оценивающим и чуть ли не развевавшим её взглядом.       — Я смотрю, вы оба здесь развлекаетесь? — недобро усмехнулся демон. — Приобщаетесь к высшему свету, так сказать?..       — Ты! — с ненавистью глядя на своего заклятого врага, воскликнул Тоши. — Как ты посмел сюда явиться, демон? Убирайся отсюда немедленно, чтобы и духу твоего поганого тут не было!       — Ой-ой-ой! — с деланным сожалением покачал головой Чикаге. — Оказывается, мы такие храбрые! И такие вежливые! Любезность из нас прямо потоком хлещет! Только вот, кое-что ты забыл, шавка сёгуната, — добавил, он коварно ухмыльнувшись. — Катана-то у тебя на квартире осталась… Думаешь, что сможешь меня победить при помощи этой вот… зубочистки?       С этими словами демон небрежно указал на раззолоченную бутафорскую маршальскую шпагу военного наместника.       — Я повторять дважды не стану, — нахмурился Тошизо. — Или ты немедленно отсюда уберёшься, или я тебе и без всякого оружия всю морду сейчас разобью.       — Попробуй! — лучезарно усмехнувшись, кивнул блондин. — Если, конечно, уверен, что ты, жалкая, ничтожная подделка-расэцу, сможешь выстоять в бою против настоящего чистокровного демона.       Чизуру, видя такое дело, испуганно вскрикнула и прижалась к своему спутнику.       — Хиджиката-сан, Казама-сан, не надо! — в ужасе глядя на обоих мужчин, уже готовых вцепиться друг в друга, воскликнула девушка. — Перестаньте, пожалуйста, я вас умоляю!       В её глазах сверкнули слёзы, а голос предательски задрожал. И это отрезвляюще подействовало на двух заклятых врагов.       — Ладно, так и быть, я ухожу, — проворчал демон. — Но не потому, что я сдаюсь и отдаю её тебе, ничтожный человечишка, а потому, что не в моих интересах затевать драку с тобой на глазах десятков посторонних людей. Я сейчас ухожу… Но очень скоро вернусь, и уж тогда она окончательно станет моей.       — Не дождёшься! — с ненавистью глядя на Чикаге, воскликнул Хиджиката. — Она моя, и точка. И чёрта с два я её отдам кому-нибудь другому. Будь он демон или же человек — без разницы.       — И чего это ты так разошёлся? — с презрением глядя на своего противника, произнёс Казама. — Развоевался тут ни с того, ни с сего… А ты, несчастная женщина! — обратился демон к Чизуру. — На кого только ты стала похожа! Да последняя продажная девка из Симабары выглядит более целомудренной, чем ты сейчас… И во что только это ничтожество тебя превратило! Тебя, уважаемую чистокровную демонессу, приёмную дочь величайшего учёного всех времён и народов… мою будущую жену и будущую мать чистокровного демонического потомства, наконец!.. Эх, надо было мне тебя забрать с собой, когда мы случайно встретились у могилы Кодо-сана. Тогда, по крайней мере, ты бы не находилась сейчас здесь… и в таком оскорбляющем твою честь виде!..       — Казама, я ещё раз повторяю, чтобы ты немедленно убирался отсюда ко всем чертям! — уже не произнёс, а чуть ли не прорычал Хиджиката, в чьих аметистовых глазах засверкали багровые огоньки ярости. — В противном случае, с тобой произойдёт одно из пяти: ты или свалишь отсюда куда подальше, или четыре раза прямо здесь и сейчас получишь по морде.       — Ой, ну надо же: и снова ты начал на меня хвост поднимать! — ухмыльнулся демон. — Много вас таких, шавок сёгуната было, да все подохли, одна только и осталась, но зато самая злая и самая брехливая… Да, что ни говори, а простолюдин навсегда останется только простолюдином и ничем большим ему не стать… Как не было хороших манер и истинного благородства, так и не будет. И хоть он себе весь лоб расшибёт, самурая из него ни в жизнь не получится… Не говоря уж о главнокомандующем армией пусть даже и ничтожного государства-однодневки. Прощелыга всегда останется прощелыгой, таков уж закон жизни…       Сказав так, Чикаге отвесил своему заклятому сопернику насмешливый поклон, отбросил в сторону уже ненужную рясу, надетую поверх его обычного наряда, и, ступив в толпу пышно разряженных гостей, буквально растворился в воздухе. Вернее, стал невидимым и уже в таком виде продолжил наблюдать за своей как бы наречённой.       — Казама!!! Ах ты, сволочь такая! — забывшись и рванувшись вслед за своим врагом, заорал чуть не на весь зал военный наместник. Чем и привлёк к себе недоумевающие взгляды собравшихся в зале гостей. — Ну, подожди: я ещё до тебя доберусь! Ты у меня за всё ответишь, рано или поздно…       Чизуру вскрикнула и что есть силы вцепилась ему в плечи, останавливая и не давая сделать ни шагу.       — Что-то случилось, Хиджиката-кун? — подбежав к своему старшему другу, встревоженно спросил военный наместник Отори, облачённый в пышный наряд придворного эпохи Короля-Солнца.       — Нет, ничего не случилось, — покачал головой Тошизо. — Просто… Извини, Отори-сан, но, кажется, мне сейчас лучше уйти с торжества. Наверное, я и в правду в последнее время слишком много работал, вот и почудилось чёрт знает что… Надеюсь, Эномото-сан меня простит за то, что я покинул бал почти сразу же после того, как он начался.       — Да, разумеется, я ему скажу, что тебе вдруг стало нехорошо, и поэтому ты был вынужден покинуть бал, — кивнул Отори-сан. — Иди, отдыхай, и не думай больше ни о чём плохом.       — Только, пожалуйста, не говори Эномото-сану о том, что со мной сейчас было, — попросил своего приятеля Тоши. — Не хватало ещё, чтобы по Хакодате пошёл гулять слух, что у меня во время бала случился нервный срыв. Не нужно давать людям повод для беспокойства. Пусть думают, что я по-прежнему не даю воли лишним эмоциям и действую только по велению разума.       — А ведь это не так, верно? — печально улыбнулся Отори. — Может быть, тебе лучше временно отойти от дел и взять отпуск? Хотя бы до середины апреля или начала мая? Всё равно военные действия раньше этого времени не возобновятся, а ты за это время хоть немного отдохнёшь от бесконечной работы.       — Нет, — покачал головой Тошизо. — Это моё и только моё бремя и, пока мне хватит сил, я буду нести его.       — Ну, как хочешь, — пожал плечами Отори. — В конце концов, отговаривать тебя ведь, всё равно бесполезно…       В это самое время его позвал кто-то из гостей и молодой человек, поспешно попрощавшись со своим старшим другом и его спутницей, отошёл к стоявшей поблизости группке высших чиновников республики Эдзо и их жён и подруг.       — Вернёмся в свои комнаты? — вопросительно посмотрела на своего возлюбленного Чизуру.       Тот молча кивнул.       Они развернулись и направились к выходу из зала, старательно избегая при этом встреч со знакомыми: ведь сейчас им обоим было не до разговоров.       И никто из присутствующих в зале даже не подозревал того, что когда военный наместник Хиджиката в сопровождении своей помощницы покидал бальный зал, следом за ним и его возлюбленной невидимой тенью проследовал белокурый и красноглазый демон.       ***       Казама шёл за своей, как он уже давно решил, будущей женой и её, как он полагал, недостойным возлюбленным, до самых их апартаментов, но, на какое-то мгновение замешкавшись в тёмной прихожей, не успел протиснуться следом за этой парочкой в кабинет. А ведь демоны, при всей своей невероятной силе и могуществе, не могут пройти через закрытые на замок двери, особенно, если их там, за этими дверями, никто не ждёт и не жаждет увидеть…       Блондин остановился перед входом и принялся думать, как же ему дальше вести слежку за Чизуру. Немного поразмыслив, он пришёл к выводу, что легче всего было бы залезть на огромную сосну, растущую поблизости от окон нужных ему апартаментов и, устроившись в развилке толстой ветки, спокойно подглядывать за этой парочкой. Выйти незамеченным во двор и в мгновение ока взлететь на дерево было для Чикаге плёвым делом и заняло не больше пары минут.       С удобством расположившись на толстой раскидистой ветке, демон вытащил свою любимую трубку и, закурив, принялся вглядываться в окна кабинета, где начинался следующий акт драматического спектакля… Благо, что исполнители главных ролей в лицах военного наместника Хиджикаты Тошизо и Юкимуры Чизуру уже были на месте и о чём-то очень мило (даже слишком мило на взгляд Казамы) беседовали.       Чикаге весь сконцентрировался на разговоре этой парочки, еле слышном на таком расстоянии и, по мере его продолжения красивое лицо демона начало принимать недоуменное и даже обиженное выражение. И, нужно признать, было от чего…       ***       — Когда-нибудь я точно его убью! — со всей силы стукнув кулаком по стене, выпалил Хиджиката, едва переступив порог своего кабинета. — Этот демон совсем уже стыда и совести лишился, если ему хватило наглости притащиться на бал в правительственное здание и доставать меня там на глазах у доброй сотни, если не больше, зрителей!       Маскарадный мундир французского маршала, который военный наместник в ярости сорвал с себя, отлетел в самый дальний угол комнаты и застыл на полу чёрно-золотой кучкой бархата.       Чизуру молча кивнула. Девушка была погружена в свои мысли и оттого не вполне поняла, что именно сказал сейчас её любимый.       — Нет, ну, как он посмел так поступить? Как мог выставить меня дураком перед президентом Эномото? — продолжал бушевать Тошизо. — Мы с этим демоном, конечно, смертельные враги, но я отчего-то не выставляю его в смешном и нелепом виде. И после этого он ещё будет мне твердить о врождённом благородстве? Да он сам его напрочь лишён!       Глаза военного наместника блеснули алым огнём, а волосы начали предательски белеть, предвещая приближение очередного приступа. Чизуру поняла, что если она не остановит его прямо сейчас, то очередного мучительного превращения в расэцу не миновать… А каждая такая метаморфоза может стать последней. Девушка прекрасно помнила о том, как, израсходовав запас жизненных сил после таких вот приступов умерли двое её друзей и их тела превратились в серый пепел. Она не хотела и не могла допустить того, чтобы с Хиджикатой случилось то же самое, что с Хейске и Саннаном, и потому решила вмешаться.       — Хиджиката-сан, я боюсь! — глядя на своего любимого полными слёз глазами, произнесла Чизуру.       Эти слова девушки и её умоляющий тон подействовали на мужчину более чем отрезвляюще. Его волосы снова потемнели, а глаза приобрели привычный фиалковый оттенок.       — Боишься? — несколько недоуменно повторил он. — Но чего ты боишься? Того, что этот демон всё-таки добьется своего? Даже думать об этом не смей, Чизуру, слышишь? Пока я жив, я никому не отдам тебя: ни другому человеку, ни даже демону.       — Нет, — покачала головой девушка. — Я не боюсь Казамы-сана… Я опасаюсь того, что-то, что он сказал, может оказаться правдой. Неужели он был прав, говоря о том, что из всего отряда Шинсенгуми в живых остались только вы один, Хиджиката-сан? Неужели и Харада-сан, и Синпати-сан, и Сайто-сан… Неужели их тоже больше нет?..       — Вряд ли, — покачал головой Тошизо. — Скорее всего, этот демон просто хотел меня позлить, вот и сказал, что все наши товарищи мертвы. Но, на самом деле, у них был неплохой шанс уцелеть. У Сано и Синпати — наверняка. Насчёт Сайто — не уверен. Но если ему тоже удалось спастись, то я даже не удивлюсь этому. И уж, во всяком случае, — добавил он тише. — Они ведь, не пили отимидзу, понимаешь, Чизуру, что я хочу этим сказать?       — Да, — кивнула девушка. — Они не стали расэцу, а, значит, в этом смысле им ничего не может угрожать? Ведь, верно?       — Конечно, — кивнул военный наместник. — А потому, успокойся и больше не думай ни о чём таком… ужасном.       ***       Сидевший на дереве напротив его апартаментов белокурый демон даже хихикнул. Действительность превзошла все его ожидания: эти двое с таким серьёзным видом обсуждают сейчас весь тот вздор, который он им наговорил, что даже на душе радостно становится. Но что же будет дальше? Интуиция и знание людской натуры подсказывали Чикаге, что это ещё далеко не конец и что самое интересное ещё впереди. Демон вытянулся на толстой ветке сосны во весь свой немалый рост и, предвкушая продолжение банкета, снова принялся подслушивать и подглядывать…       ***       Между тем, Чизуру лихорадочно размышляла над тем, как же ей теперь быть и что делать. В том, что принц демонов от неё не отстанет, девушка ни на йоту не сомневалась. Пройдёт совсем немного времени и он снова предпримет попытку заполучить её… С этим нужно было как-то бороться, только вот, как именно?       Решение родилось как-то совсем неожиданно, просто внезапной молнией сверкнуло в голове девушки. Чизуру вспомнила свой давнишний разговор с Саннан-саном, имевший место быть ещё до превращения первого зама в расэцу. Юкимура не помнила уже, с чего тогда начался тот разговор, но то, чем он завершился, девушка помнила прекрасно. Они с Саннаном говорили о некоем явлении, получившем в научных европейских кругах название телегонии. Вроде как, первый сексуальный опыт женщины или же самки животного не проходит бесследно ни для её психики, ни для её будущего потомства. Саннан-сан тогда на полном серьезе утверждал, что первый партнёр непременно оставляет свой отпечаток на генотипе последующего потомства женской особи даже в том случае, если это самое потомство будет иметь совершенно другого биологического отца. Беседа с первым замом носила чисто научный характер и потому Чизуру не стесняясь обсуждала с ним такие вещи, как проблемы размножения. Что ж, ей, как дочери великого учёного и знатока европейской медицины, было не привыкать к разговорам на темы, беседовать на которые считалось неприличным для молодой девушки… вернее даже для девочки… Сейчас же удивляло её одно: то, что этот давний и, как ей казалось, уже забытый разговор, внезапно вспомнился в столь нужное время.       «Казама-сан хочет получить от меня чистокровное демоническое потомство, — подумала девушка, смущённо опустив глаза. — Но если предположить, что-то, о чём мы тогда говорили с Саннан-саном, является правдой… То выходит, что для того, чтобы Казама-сан раз и навсегда оставил меня в покое, мне нужно сделать так, чтобы у меня никогда не могло появиться чистокровного потомства, которое он так жаждет от меня получить. А для этого мне нужно…»       Она не докончила свою мысленную фразу, но в этом и не было нужды. Решение было настолько простым и очевидным, что девушка даже удивилась тому, как же она ещё раньше до этого не додумалась. Чтобы Чикаге навсегда отстал от неё, ей требуется переспать с другим мужчиной, только и всего. И, вместе с тем, Чизуру понимала, как непросто для неё будет решиться на такое…       За окнами медленно сгущались синие февральские сумерки. Был мороз, но из-за отсутствия даже лёгкого ветерка стояла такая тишь, что казалось, будто сам воздух начинал сгущаться. На небе в проблесках между туч загорались крупные яркие звёзды, которые казались столь близкими, что можно было бы дотянуться до них рукой… В ещё морозном зимнем воздухе уже ясно чувствовалось скорое приближение оттепели и, вслед за тем — приход долгожданной весны, которая по всему видать, должна была стать решающей в этой бессмысленной жестокой войне.       — Морозы отступают, — покачал головой военный наместник, стоявший возле окна и вглядывающийся в сумеречный полумрак. — Противник может напасть на нас в любое время… Даже завтра…       — Да… — не слыша, что он сказал, на всякий случай кивнула девушка, думавшая в эту минуту о чём-то другом.       — Чизуру, тебе, в самом деле, стоит… — резко обернувшись к ней, произнёс Тошизо.       — Нет, я останусь с вами до самого конца, — покачала головой девушка. — Не прогоняйте меня, Хиджиката-сан, прошу вас.       Мужчина недоверчиво покачал головой, после чего посмотрел на свою помощницу заметно потеплевшим взглядом фиалковых глаз и слегка улыбнувшись, изрёк:       — Ну, нельзя же, чтобы говорила одна только женщина… И, знаешь, — добавил он тише, подходя к ней чуть не вплотную. — Я бы хотел защитить тебя больше, чем кого бы то ни было… Наверное, я люблю тебя… — Последние слова были произнесены военным наместником так, как будто он и сам не был ещё уверен в своих чувствах. Но какое это имело для Чизуру значение? Главным для девушки было то, что это признание, пусть даже и сказанное не вполне уверенным тоном, всё-таки прозвучало… — Раньше я считал, что если я выполню до конца долг капитана Шинсенгуми, то и жизнь отдать не жалко, — меж тем продолжал Тошизо. — Но теперь я кое-что понял. Я хочу жить. Просто жить…       Девушка удивлённо смотрела на своего любимого, и не в силах была произнести ни слова. Наконец, справившись с бушевавшими в её душе чувствами и сомнениями, она сказала:       — Я… я очень рада тому, что вы хотите жить, Хиджиката-сан.       Слёзы ручьями заструились по её щекам, и Чизуру сама не знала: это были слёзы радости или же слёзы грусти и печали — предвестники будущих бед? Скорее всего, верным было и то, и другое… Но девушка не замечала ничего вокруг. Весь мир слился в эту минуту для неё в бесцветное, окутанное туманом пространство, в котором она блуждала и откуда не могла найти выхода.       — Прошу тебя, оставайся со мной и дальше, — донёсся до неё тихий голос Хиджикаты. — И знай, что я не отпущу тебя, даже если ты сама попытаешься уйти… Так что, будь готова…       Девушка вдруг отчётливо ощутила, как изучающий взгляд его кристально-ясных аметистовых глаз остановился на ней, и залилась краской смущения. Дрожь предвкушения чего-то ещё неизведанного, но несомненно прекрасного, пробежала по спине Чизуру, заставляя сердце девушки биться быстрее.       «К чему — готова?» — хотела она спросить у Тошизо, но не успела. Осторожно взяв её подбородок, он склонился к ней. Одна его ладонь легла ей на затылок, в то время как второй рукой мужчина обнимал девушку за талию, мягко, но в то же время и властно, притягивая её к себе. Мгновение спустя его губы нежно прикоснулись к её устам, словно пробуя их на вкус. Такие мягкие, бархатистые и вместе с тем, такие крепкие. Девушке показалось, что это напоминает ей прикосновение к её коже шёлковой ткани или же лёгких, невесомых крыльев мотылька.       Она, невольно поддавшись очарованию новых, неведомых прежде чувств, обмякла в объятиях любимого, всецело доверяясь ему. А чудо поцелуя продолжалось. Оно кружило неистовым вихрем внутри неё, подобно тому, как цветные стёклышки кружатся, сменяя друг друга в калейдоскопе. Жаркая волна наслаждения захлестнула девушку, окончательно и бесповоротно затягивая её в омут страсти.       «Так вот что такое — любить по-настоящему, — успела подумать Чизуру прежде, чем забыть обо всём и всецело предаться страсти. — Вот что значит — быть вместе с тем, кого любишь всем сердцем…»       Девушка больше не отдавала себе отчёт в собственных действиях и поступках. Будучи не в силах противиться своим чувствам и желаниям, она издала тихий звук не то протеста, не то удовольствия и принялась с не меньшей пылкостью отвечать на поцелуй любимого.       Этот её импульсивный порыв словно выпустил на свободу всё ещё не проснувшуюся страсть. Возбуждение огненной молнией пробежало между Тоши и Чизуру, зажигая в каждом из них жар предвкушения.       Они слились в страстном поцелуе, прильнув друг к другу, их сердца бились в унисон. Сквозь тонкую ткань своего платья и одежду возлюбленного девушка ясно чувствовала все изгибы его тела, все выпуклости мышц на его широкой груди и плоском животе и начавший твердеть бугор его мужского достоинства, упирающийся ей в живот. В другое время Чизуру была бы до крайности смущена а, возможно и напугана этим нечаянным открытием. Но сейчас, когда, во-первых, она уже была распалена проснувшейся в неё страстью а, во-вторых, твёрдо вознамерилась испортить Казаме всю обедню и не дать ему получить от неё чистокровное демоническое потомство, девушку ничто не могло уже смутить или, тем более, остановить. Решение уже было принято ею, и отступать с полдороги она не собиралась. Да и, если честно, не желала.       Единственное, что было ей сейчас нужно — это её возлюбленный, его уверенность, его сила и его нежность. Условности же, правила приличия и моральные устои вдруг стали для Чизуру несущественными, утратившими всякое значение. Да, эта ночь закончится и настанет новый день. И тогда, вполне возможно, она пожалеет о том, что так неразумно пошла на поводу у собственных желаний. Но это будет завтра, а сейчас…       Рот её приоткрылся от изумления, когда её возлюбленный провёл языком по краю её губ со сводящей девушку с ума неторопливостью. Она невольно открылась навстречу этим утончённым уговорам, будучи ошеломлённой той близостью, что зародилась сейчас между ними.       Не отдавая более отчёт в собственных поступках, девушка подалась любимому навстречу и, положив руки на его плечи, прильнула к нему всем телом. Весь её вид выражал полное согласие с тем, что должно было вскоре произойти между ними, а в её тёмно-карих глазах яснее ясного читались нежность и в то же время желание. А ещё — мольба о продолжении, так сказать, банкета.       Неожиданно для Чизуру, Тошизо вдруг прервал поцелуй и посмотрел на свою любимую вопрошающим взглядом.       — Ты уверена, что действительно этого хочешь? — спросил он, отстраняясь от неё и лишь слегка обнимая девушку за талию. — Пойми, Чизуру: сейчас я ещё могу остановиться, но если мы не перестанем прямо здесь и сейчас делать то, что делаем, то у меня не останется ни сил, ни желания на то, чтобы отговаривать тебя дальше и не дать нам обоим наделать глупостей, о которых мы, вполне возможно, будем потом жалеть. И даже если ты позднее вдруг передумаешь, даже тогда, я не уверен, что сумею вовремя остановиться.       — Да. Я уже всё решила, — убеждённо кивнула девушка. — И я не стану менять это своё решение…       — Ну, что же… В таком случае, не обессудь, если что-то будет не так… Хоть я и не собираюсь тебя пугать или, тем более, причинять тебе боль, но учти, что в первый раз тебе вряд ли будет приятно… Впрочем, — добавил он. Кому я это говорю? Ты, как дочь медика, наверное, и сама знаешь об этом и всё понимаешь.       — Да, — кивнула Чизуру. — Я понимаю. Но я согласна на всё, лишь бы быть с вами, Хиджиката-сан. Быть именно в том смысле, ну, вы понимаете… — добавила девушка, снова заливаясь румянцем.       — Глупенькая! — покачал головой Тошизо. — Не надо было мне идти на поводу у наших с тобой чувств, ох, не надо было. Ну, да теперь-то уже всё равно ничего не поделаешь, — добавил он, подхватывая девушку на руки и машинально удивляясь тому, насколько же она лёгкая. — Возможно, наступит время, когда мы оба пожалеем о том, что поддались зову страсти, — шепнул он на ухо Чизуру, пока нёс её в смежную с кабинетом комнату. — Но, надеюсь, что это случится не сегодня…       — Я… я тоже на это надеюсь, Хиджиката-сан, — пробормотала девушка, прижимаясь к своему любимому. — Что бы ни случилось, я обещаю, что ни в чём и никогда не упрекну вас за то, что между нами произойдёт. И вообще, — добавила она тише. — Уж если кто и будет виноват в чём-нибудь, так это одна только я. Ведь это же я сейчас пыталась соблазнить вас, а вовсе не вы меня.       — Ах ты… соблазнительница, — ласково улыбнулся своей любимой командир-демон. — Ладно, сдаюсь, — добавил он, опуская девушку на постель и нежно целуя. — Ваша взяла, сударыня… Впрочем, разве я ещё раньше не говорил о том, что спорить с девушкой из Эдо в её присутствии — гиблое дело?..       ***       — Тьфу ты, пропасть! — выругался Казама, даже плюнув от досады вниз, прямо на голову случайного прохожего, по воле судьбы-индейки оказавшегося не в том месте и не в то время. Обыватель поднял голову, пытаясь разглядеть, откуда это ему на голову прилетел плевок, но, поскольку демон всё ещё оставался невидимым, ему это сделать так и не удалось.       «Должно быть, ворона» — подумал горожанин.       «Сам ты ворона, — подумал в ответ Чикаге. — И вообще, в другой раз не стой, где попало, а то ещё раз попадёт» — мысленно добавил демон, снова, на сей раз уже намеренно, плюнув на макушку незадачливого прохожего… Правда, в этот раз демон промахнулся: то ли из-за расстроенных чувств, то ли ещё по какой причине… Впрочем, на данный момент у Казамы были куда более серьёзные проблемы, нежели то, на кого он плюнул и попал ли или же нет. Девушка, которую демон уже считал своей невестой, как раз сейчас собиралась изменить ему с этим… этим… этим ничтожеством. Подделкой под демона, жалкой, ни на что не годной подделкой-расэцу.       Чикаге аж перекосило, когда он подумал о своём счастливом сопернике. Демон отдал бы всё на свете, только бы оказаться сейчас на его месте. Но, увы и ах! Это по многим причинам было невозможно, и Казама прекрасно понимал это. Одного только не мог понять демон: для чего это Чизуру так упорствовала в своём намерении. Но ведь он же не мог читать её мысли, а потому истинная причина осталась для демона неизвестной.       — Ну, что, Чикаге, прокатили тебя с ветерком? — послышался совсем близко насмешливый голос Ширануи Кё.       Блондин обернулся и увидел восседающего на соседней ветке своего подчинённого. Синие волосы второго демона, завязанные в длинный волнистый хвост, развевались на ветру подобно стягу, а в глазах плясали насмешливые огоньки.       — Заткнись, а? — нахмурившись, посоветовал Казама синеволосому. — Без тебя сейчас на душе кошки скребут…       — Оу, ну, ещё бы! — хмыкнул Кё. — Неприятно, должно быть, ужасно неприятно осознавать, что в эту самую минуту стараниями ничтожных людишек рушатся все твои поистине дьявольские планы… Неприятно, обидно, досадно, и, что самое скверное, ты ничего не можешь тут поделать. Не так ли, Казама? Больше всего тебе хотелось бы сейчас разорвать твоего более удачливого соперника на куски, но ты не в силах этого сделать по многим причинам и потому, можешь только сидеть на этом дереве и, загнав свою гордость куда-то очень и очень далеко и глубоко, смотреть на то, как твоя почти невеста отдаётся другому…       — Ширануи, я смотрю, ты в морду давно не получал? — проворчал Казама, которому больше всего на свете сейчас хотелось сперва придушить приятеля, а потом уже отправляться на разборки со своим соперником. — Так ты это… Только скажи, я тебе вмиг организую.       — А ну-ка, оба прекратите! — прозвучал прямо за спиной блондина голос Амагири Кюдзю. — Ширануи, Чикаге, ну что вы, ей-Ками-сама, как дети малые! На минуту вас одних не оставишь… И вообще, — добавил рыжеволосый, зависая в воздухе перед двумя младшими по возрасту демонами. — Нам уже нужно возвращаться. Клан Сацума опять призвал нас и мы должны исполнить свой долг перед ним. Ширануи, ты немедленно идёшь со мной и поможешь мне с погрузкой. Казама, ты можешь посидеть на этом дереве ещё некоторое время, если тебе так уж приспичило понаблюдать за тем, как твоя так и не состоявшаяся возлюбленная наставляет тебе эфемерные рога… Но через два часа встречаемся на пристани, ты понял? Не придёшь вовремя, будешь догонять корабль вплавь, поскольку, хоть ты и принц демонов, но это отнюдь не избавляет тебя от твоих прямых обязанностей: верно и преданно служить людям из клана Сацума и приходить им на помощь по первому же их зову.       — Да понял я, понял! — отмахнулся Чикаге от Амагири. — А пока, вы, оба, сделайте милость: изыдите отсюда куда-нибудь подальше, а?       — Что, тебе так не терпится в одиночку насладится предстоящим эротическим зрелищем? — не сдержавшись, хихикнул Ширануи, но, встретившись взглядом с разозлённым донельзя приятелем, заткнулся и добавил. — Всё-всё, уже уходим… Верно, Амагири? Мы же не будем больше надоедать своим недостойным присутствием нашему прекрасному принцу?       — Уходим, — кивнул Кюдзю. — Время не терпит… Смотри, Казама — строго добавил он. — Надеюсь, ты ещё не забыл: через два часа на пристани… Не успеешь — возвращайся в Сацуму своим ходом, как знаешь…       С этими словами Амагири махнул рукой Кё, делая тому знак следовать за собой и, приоткрыв портал, скрылся в неизвестном направлении. Синеволосый демон скользнул в межпространственную дыру вслед за ним, оставив Казаму, наконец, в полном одиночестве, как тот того и желал.       Чикаге мысленно пожелал им всего «хорошего» за то, что они посмели отвлечь его от несравненно более важного занятия, чем-то, из-за чего они приходили, после чего снова сосредоточился на созерцании того, что происходило уже в другой комнате. И, по чести сказать, посмотреть демону было на что, ибо там уже начинали разгораться нешуточные страсти…       ***       Перенеся Чизуру на руках через порог смежной с кабинетом комнаты, Хиджиката усадил её на расстеленный на полу футон и, сев подле неё, принялся покрывать лёгкими поцелуями лицо и шею девушки.       Чизуру обняла своего возлюбленного и ещё теснее прижалась к нему. Ей было так хорошо и спокойно в его объятиях, но вот его поцелуи, которые становились всё более пылкими и страстными, несколько смущали девушку. Они буквально лишали её воли и сводили с ума, так что совсем скоро Чизуру перестала думать о том, правильно ли она поступает, или же нет. Её тело предало её. Оно больше не повиновалось девушке, а жило своей собственной жизнью, будучи готовым подчиниться любому желанию её возлюбленного.       По умоляющему взгляду Чизуру, в котором яснее ясного читалась просьба не останавливаться, Тоши понял, что наступило время переходить к более активным действиям. Нежно, но решительно он развернул девушку к себе спиной и принялся развязывать шнуровку на её платье. Почувствовав на своей обнажённой спине и плечах прикосновение его пальцев, Чизуру вздрогнула. Когда же возлюбленный принялся покрывать обнажившиеся участки её кожи нежными поцелуями, девушку бросило в жар.       — Хиджиката-сан… — только и промолвила она.       — Что-то случилось, Чизуру?.. — спросил мужчина, отрываясь от своего занятия и глядя на неё затуманенным страстью взором своих аметистовых глаз.       — Н-нет… Ничего… — заливаясь краской, прошептала девушка. — П-продолжайте…       Кивнув и ободряюще улыбнувшись своей возлюбленной, командир-демон вернулся к прерванному было занятию. Без особого труда он развязал шнуровку и предельно осторожно, чтобы не напугать девушку, снял с неё голубовато-сиреневое муслиновое платье, которое через пару мгновений опустилось на пол, подобно тому, как туман ранним летним утром ложится на землю.       Чизуру сообразила, что на ней не осталось ничего, кроме шёлковых кружевных панталончиков того же цвета, что и платье, и, отчаянно покраснев, поспешила прикрыть руками обнажённую грудь, но Тоши не дал ей это сделать, мягко, но решительно отстранив её руки.       — Не нужно этого делать, — тихо сказал он, осторожно разворачивая её и укладывая на футон. — Чизуру, ты прекрасна и, поверь мне, тебе нечего стыдиться.       — Д-да… — кивнула всё ещё красная, как маков цвет, девушка. — К-как вы с-скажете, Хиджиката-сан…       — Как я скажу? — усмехнулся командир-демон, нависая над ней и пристально глядя на девушку восхищённым взглядом, полным страсти и неги. — Вот, значит, как? А своего мнения, Чизуру, у тебя, выходит, не имеется?       — Имеется, — сжавшись под этим его изучающим её тело взглядом, пискнула та. — Только… Боюсь, что сейчас оно полностью совпадает с вашим мнением.       Тошизо не снизошёл до ответа. Да и нужны ли были сейчас малозначащие слова, когда страсть всецело правит балом, заставляя забыть обо всём? Вот и командир-демон в эту минуту был занят тем, что любовался своей возлюбленной, наконец-то представшей перед ним во всей своей первозданной красоте, не скрытой ничем лишним, вроде нескольких слоёв одежды, как это бывало всегда с тех самых пор, когда они только повстречались.       Девушка оказалась такой, как он себе и представлял: стройной, изящной, как фарфоровая статуэтка. На какое-то мгновение Тоши даже стало не по себе при мысли о том, что он может пусть даже нечаянно причинить ей боль. Но Чизуру, очевидно, заметив сомнение, промелькнувшее в глазах своего возлюбленного, вдруг подалась вперёд и, обхватив его шею руками, принялась неожиданно пылко целовать его. При этом девушку, похоже, больше не заботило то, что она была почти обнажённой.       Поняв, что он теряет контроль над собой, Тоши мысленно чертыхнулся, и, резким движением опрокинув девушку на постель. После чего склонился над ней и провёл языком по её груди с призывно розовеющими в полумраке комнаты сосками.       Ощутив жар его губ и языка на своей обнажённой груди, Чизуру невольно выгнулась и подалась своему любимому навстречу. Глаза девушки резко расширились, когда губы его сомкнулись вокруг её соска, а язык принялся описывать обжигающие кожу круги вокруг этого нежного розового бутона. Из горла девушки вырвался приглушенный стон страсти, свидетельствующий о том, что она уже успела довольно сильно возбудиться.       Всё тело Чизуру пылало от жарких ласк и поцелуев её возлюбленного, кровь вскипала, а мысли уносились куда-то в заоблачные выси, где не было места земным заботам и тревогам, а царили только сладострастная нега и всепоглощающая страсть.       Девушка тихо постанывала от необычных ощущений и невольно подавалась ему навстречу. Она изо всех сил вцепилась ногтями в спину Тошизо, от чего тот, как ни странно, в восторг не пришёл.       — Э, нет, Чизуру, так у нас дело не пойдёт, — на минуту оторвавшись от её столь сладостной груди, произнёс командир-демон. — Извини, но я не хочу ходить завтра с расцарапанной в кровь спиной, а значит…       Не договорив, он поднялся с футона, подобрал с пола шёлковую ленту, не так давно бывшую поясом маскарадного платья Чизуру и, вернувшись, не туго связал девушке руки и завёл их ей за голову.       — Вот так и лежи, — кивнул Тошизо. — А я пока сниму с себя эти тряпки.       С этими словами он отошёл на пару шагов и небрежно сбросил с себя всю одежду, за исключением бриджей, которые он пока решил оставить, чтобы нечаянно не испугать свою юную и пока ещё столь невинную возлюбленную, после чего снова присоединился к ней.       Чизуру немного обиженно смотрела на него. Всё-таки то, что он связал ей руки, лишив девушку тем самым возможности выражать ему свою любовь, немного ошеломило её. Но вместе с тем, она понимала, что Хиджиката был в чём-то прав. Действительно, если она его нечаянно исцарапает, это уже будет как-то… нехорошо. Поэтому девушка решила смириться и сделала вид, что ничего особенного не происходит. Тем более что лента на её запястьях была завязана совсем не туго и ничуть не причиняла боли. В конце концов, Чизуру мысленно махнула на это рукой и всецело сосредоточилась на восхитительных ощущениях от новых ласк, коими её снова осыпал возлюбленный.       Он же, снова начав целовать девушку в губы, стал плавно спускаться всё ниже и ниже. Покрыл поцелуями её шею и плечи, перешёл на грудь, обласкав руками, губами и языком каждый из двух этих нежных упругих холмиков, увенчанных затвердевшими от возбуждения розовыми бутонами, после чего спустился ещё ниже, на живот и бёдра девушки.       Стянув с Чизуру шёлковые панталончики, бывшие последней преградой к их окончательному сближению, Тоши осторожно коснулся рукой внутренней стороны бедра девушки. Нежно поглаживая её там, он очень медленно и в то же время неотвратимо, продвигался пальцами к средоточию её чувственности, уже начавшему сочиться жемчужной влагой. Девушка судорожно всхлипнула, когда его пальцы коснулись нежных розовых створок и проникли внутрь. Ей казалось, что ещё чуть-чуть — и она сгорит в этом жгучем пламени желания, которое он разжёг в её теле, и непроизвольно развела ноги во внезапно нахлынувшем на неё порыве страсти.       Взгляд девушки, полный вожделения и нежности, молил о прекращении этой сладостной пытки.       — П-пожалуйста!.. Я… я больше не выдержу! — взмолилась Чизуру уже вслух, когда ей показалось что ещё немного — и её просто разорвёт от неутолённого вожделения.       — Чизуру, ты уверена?.. — Тошизо вопросительно посмотрел на свою возлюбленную.       Он видел, что девушка уже успела возбудиться. Но вот достаточно ли этого для того, чтобы предстоящее соитие было для неё как можно менее болезненным? Сам командир-демон, в силу своего огромного опыта на любовном фронте мог сколь угодно долго, хоть и в разумных пределах, затягивать прелюдию, не переходя собственно к действию, но он понимал, что для Чизуру это всё в первый раз и что она контролировать себя и свои чувства ещё не научилась.       — Да… — кивнула девушка. — Я… я чувствую, что я уже на пределе.       — Ну, раз ты уверена, то и ладно…       Сказав так, Тоши сбросил с себя бриджи, и, слегка подмяв девушку под себя, жарко шепнул ей на ухо:       — Постарайся расслабиться, Чизуру. Обещаю, что я буду предельно осторожен и постараюсь не причинить тебе боли.       Почувствовав бедром его возбуждённое естество, девушка вздрогнула и неосознанно попыталась вывернуться. Но было уже слишком поздно: как Тошизо и говорил ей, он уже был бы просто не в состоянии остановиться. Резким движением, разведя в стороны ноги девушки и вклинив между ними своё бедро, он одним рывком ворвался в её лоно.       Чизуру, не ожидавшая столь быстрого и столь болезненного проникновения, не смогла сдержать вскрика. Слёзы ручьями полились по щекам девушки. Она не понимала, как человек, которому она привыкла всецело доверять, мог так жестоко обмануть её?       «И это называется — предельно осторожно? — думала она, глотая слёзы боли и обиды. — Как он мог, как мог! Ведь обещал же не причинять боли…»       — Извини, Чизуру, но… так было нужно, — прозвучал над ухом девушки полный раскаяния и сочувствия голос её возлюбленного, а в следующий миг она почувствовала, как он жаркими поцелуями стирает с её лица дорожки слёз. — Если бы я сделал это медленно, то тебе было бы только больнее. А сейчас тебе совсем скоро станет легче…       Девушка закрыла глаза и молча кивнула, так как говорить ей сейчас не хотелось. В голове у неё звенело, перед глазами плыли разноцветные круги, а боль внизу живота казалась просто нестерпимой.       Но шли минуты, боль ослабевала, а туман в голове рассеивался. Наконец окружающий девушку мир принял привычные очертания и краски, а неприятные ощущения, вызванные первым интимным опытом, перестали её тревожить.       Всё это время Тоши терпеливо ждал, пока она успокоится и привыкнет к новым ощущениям, вызванным пребыванием в её средоточии чувственности постороннего, и, надо признать довольно крупного предмета. При этом командир-демон продолжал расточать своей возлюбленной полные нежности ласки, шепча при этом ей слова любви.       Через какое-то время Чизуру успокоилась и расслабилась, только мышцы её лона продолжали непроизвольно сокращаться, словно пытаясь вытолкнуть наружу непрошеного гостя.       Ощущение тесноты и жаркой влажности, окружавшей его пульсирующее мужское естество, было столь восхитительным, что Тоши уже сам не смог удержаться от приглушённого стона, и он непроизвольно двинул бёдрами, входя в неё на всю длину своего немаленького члена.       Почувствовав возобновившиеся толчки, девушка вздрогнула и выгнулась ему навстречу. Боль давно прошла, и теперь Чизуру не могла не признать того, что ей начинали нравиться эти новые, доселе неизведанные ею ощущения. Конечно, страх перед тем, что ей снова может быть больно, всё ещё оставался, но с каждой секундой становился всё слабее и слабее, пока окончательно не исчез, уступив место чувству невероятного восторга и поистине восхитительным ощущениям. Девушке нравилось ощущать его всем своим естеством и ей бы хотелось продлить этот волшебный миг как можно дольше. Она снова подалась ему навстречу, с затаённым дыханием прислушиваясь к тому, как он раз за разом погружается в её лоно.       Вскоре толчки стали более уверенными и быстрыми, отчего тело Чизуру выгнулось, а с губ её начали слетать всё более громкие и откровенные стоны. Она импульсивно напрягла связанные лентой руки и, к её огромной радости, полоска шёлковой ткани развязалась и упала на постель, застыв там голубовато-сиреневой блестящей змейкой.       Чизуру обхватила руками шею своего возлюбленного, притягивая его к себе, а её бёдра с неискушённой страстностью поднимались ему навстречу, помогая ему продолжать этот сокровенный танец чувственности, всецело захвативший их обоих. И, наконец, девушка достигла вершины блаженства. Она громко вскрикнула и замерла от внезапно обрушившейся на неё волны резкого, почти болезненного наслаждения. Невероятный всплеск эмоций, бесконечная нега поглотили её, и девушка затихла, обмякнув в объятиях любимого.       Почувствовав, что и с его стороны развязка уже близка, Тошизо остановился, намереваясь выскользнуть из своей возлюбленной прежде, чем это свершится. Но стоило только ему попытаться покинуть лоно девушки, как Чизуру так отчаянно вцепилась руками ему в плечи, что о своевременном бегстве можно было больше и не мечтать.       — Чизуру, отпусти меня немедленно, слышишь?! — не в силах справляться больше со своим возбуждением и эмоциями, прорычал Хиджиката ей в ухо. — Пойми, дурочка: это для твоего же блага…       Бесполезно. Девушка, всхлипнув, ещё теснее прижалась к нему, не давая командиру-демону отступить, как он того желал.       «А, гори оно всё синим пламенем! — мысленно выругался он, осознав, что вовремя уйти ему не удастся. — Ну, что же, Чизуру, ты сама во всём виновата…»       Чувствуя, что не может уже больше сдерживаться, он вошёл в неё в последний раз, и в следующий миг разгорячённое доказательство его страсти бурным потоком выплеснулось в лоно девушки, частично изливаясь наружу и пятная постель. После чего влюблённые слились в едином стоне наслаждения, а мир вокруг них рассыпался мириадами сверкающих фейерверков.       Прошло немало времени прежде, чем командир-демон отстранился от своей юной возлюбленной. Как и девушка, он всячески старался продлить то волшебство, которое, как он ясно теперь осознавал, навеки соединило их судьбы, их души и их тела. Они с Чизуру шли к этому много лет, но никто из них двоих не решался прежде сделать первый шаг на пути к их сближению. Оттягивали момент признания в своих чувствах друг к другу, не смели даже мысленно допустить вероятности интимной связи. И вот, наконец, это свершилось. Жалеет ли он об этом? Пожалуй, нет. Наверное, и в самом деле их с Чизуру судьбы были соединены на небесах, наверное, они и в самом деле с самого начала были предназначены друг другу. Ибо, как иначе объяснить тот факт, что наперекор всему они всё-таки вместе и что вряд ли в мире существуют силы, которые были бы способны заставить их обоих добровольно расстаться?..       Что же касается девушки, то она, по-детски доверчиво прильнув к плечу своего возлюбленного, смежила веки и погрузилась в глубокий сон. На душе у неё было легко, как никогда за последние несколько месяцев. Чизуру осознавала, что она добилась своей цели и что теперь ей нечего опасаться надоедливых домогательств со стороны Казамы Чикаге, и от этого ей было так радостно и так спокойно.       Правда, в тот вечер девушка даже не догадывалась о том, что эта первая и единственная ночь, проведённая с тем, кого она так страстно любила, не осталась без последствий. Но у неё ещё будет время подумать об этом… Завтра… Или же через несколько дней и недель… А пока она спала, доверчиво прильнув к плечу своего любимого, и ей снились только самые яркие и чудесные сны.       ***       А что же в это время поделывал Чикаге Казама, так бесстыдно подсматривающий за своей так и не состоявшейся невестой и её возлюбленным? О, у белокурого демона сейчас имелись куда более серьёзные проблемы, чем гипотетическая измена его как бы наречённой. Дело в том, что силясь заглянуть в окно комнаты, смежной с кабинетом военного наместника Хиджикаты, Чикаге так близко подполз к концу ветки на которой сидел, что в один прекрасный момент, зазевавшись и заглядевшись на открывшиеся его взору прелести Чизуру, он просто-напросто навернулся с дерева. Причём так неудачно, или же, наоборот, удачно, что умудрился загреметь прямо в терновый куст. И вот теперь демон-блондинка, громко чертыхаясь, вытаскивал из своей одежды и слегка подпорченной лощёной шкурки острые колючки, набившиеся туда в таком несметном количестве, что издали Казама очень сильно смахивал на колючего ежа или же дикобраза. Физиономию принца демонов, помимо многочисленных довольно глубоких царапин, украшал ещё и громадный синий фингал под глазом, а щегольская белая юката, бывшая на Чикаге, превратилась чуть ли не в лохмотья.       Но не столько порванный наряд, ссадины и синяки волновали сейчас Казаму, сколько то, что до его встречи с двумя другими демонами на пристани оставались считанные минуты, и выходило, что у него совсем нет времени на то, чтобы привести разорванную одежду в приличный вид и замазать царапины и синяки гримом. А это означало только одно: то, что Ширануи, без всякого сомнения, поднимет его на смех. Да хорошо, если ещё просто высмеет его при Амагири, а то ещё и расскажет по секрету всему свету о том, что принц демонов Чикаге Казама так увлёкся подглядыванием за предающимися греху прелюбодеяния двумя людишками, что навернулся с дерева на котором в тот момент восседал…       Тяжело вздохнув, Чикаге выдернул последнюю колючку из своего многострадального зада и, прихрамывая на обе ноги, побрёл на пристань.       THE END