Подкормка Птичьего Пепла

— Хороший баттл. Молодец. Кормящая рука протягивает кость с лоскутками мяса. Гнойный тут же впивается в нее своими клыками и жадно хрустит. Цепь мерно позвякивает. Руки все также стянуты за спиной. Слава стоит на коленях и ест первую за три дня еду. Обломок кости вонзился в нёбо. Струя крови пачкает губы, подбородок, капает на пол. — Ты все замарал. Слизывай, — говорит Мирон и надавливает на голову, заставляя слизать свою же кровь с пола. Слава молча все выполняет. Он молчит, чтобы не получать чрезмерного наказания. Он хочет быть хорошим мальчиком. Как хвалят всех исполнительных собак. Заполучить Славу было легко. Стоило после баттла только поманить пальцем, только дать дурманящий наркотик. А какой он верный пес. Как замечательно вылизывает пальцы и жмется ночью к боку. Как приносит тапки в зубах. Воет и скулит, кончая. Голубые глаза такие умные. Он все понимает. Слушает внимательно, когда Мирон читает ему вслух. Треплет за ушком, а Гнойный жмется к ногам. Встречает с работы. Радостно бегает и весь трепещет. Он любит по-собачьи, грязная сучка. Заступается и защищает. Грудью на амбразуры. Мирон отстегивает цепь от штыря в стене и отводит пса в спальню. Грубо толкает на кровать. Достает плеть. Тот замирает и завороженно смотрит с восхищением в зрачках. Хозяин будет играть. С ним. Играть с ним. Разнесенный расплывающейся радостью КПСС стоял с приятелями у бара, все его поздравляли, жали руку, а он прижимал к груди бутылку, отданную Мироном. Это его умилило. Федоров высунулся из окна машины и крикнул Славу. Тот, не веря, покосился на него и поспешно (потешно) подошел, сильно наклоняясь, чтобы оказаться на одном уровне с кумиром. — Поехали ко мне, — три коротких слова и притягивание за голову помогают быстро склеить победителя. Махом садится в автомобиль и с вопросом, с томительным ожиданием вперивает пьяный взгляд в Мирона. — Умничка, — гладит он по коленке, — Держи марку. Это двоякое сообщение. Имеется в виду и карьера и протянутый на языке клочок бумаги. Слава держит. Развязно целует, забирая с языка. Вылизывает и марку и язык Мирона. Слюняво и липко. Окси и не ожидал, что выйдет так горячо. Поэтому укладывает татуированную ладонь на плечо, стискивая его, когда не стонать становится невозможно. Уже дома Славу ждут две бутылки алкашки с интересными вкраплениями, о которых знает только Мирон. Гнойного рубит и он туманным взглядом пытается видеть хоть что-то перед собой. Голова ничего не соображает, а последней мыслью витает то, какая зверская у кумира улыбка. Очнулся в комнате один. И заперт был. Мало волновало, если честно. Дикое возбуждение орудовало по телу. Жар катался гастролями. Стояло до боли. Слава облизал губы и выхватил вниманием ту самую бутылку воды. Хмыкнув, он поднялся с кровати. Нашлась и смазка рядом. Бутылка-трофей. Дар лысого бога, хранящий отпечаток его губ и часть слюны. Бережливо и завороженно Слава проводит по бутылке пальцами. Целует горлышко, а потом растирает по нему смазку. Держит бутылку рукой у основания и медленно насаживается на горлышко. Он уже растянул себя пальцами и поэтому все выходит немного легче. Все же крик боли вырывается. Кусает руку. Садится ниже. Давай же, давай. Думай о том, чьи вспотевшие руки сжимали бутылку. Вспомни его взгляд на баттле. Гнойный ерзает и вгоняет в себя пластик до основания. Вот он — конец кукухе. Зато можно продолжить любимое дело с остервенением. Хлюпающие звуки становятся чаще, примешивая к себе блядские стоны. Так хорошо, так много боли и толстенная хуйня в заду. Насаживаясь еще пару раз, Слава кончает, опрокидывая голову назад. В этот момент в комнату заходит Оксимирон. — Раз уж тебе так весело, то объявляю тебя своей псиной. Отныне ты живешь здесь, слушаешь мои приказы и спишь на диване. Славе похуй. Его опять вырубает. Мирон толкает на кровать. Удары плети приходятся по животу, тут же бухнут розовеющие борозды. — Перевернись на живот. Теперь достаётся спине, на которой ещё не зажили старые раны и синяки, похожие на змей. Запястья, все руки и ноги венчают следы от верёвок, губы обкусаны, ожоги от бычков сигарет и более нежные от воска. На шее, под кожаным ошейником, виднеются синие отпечатки пальцев, что душили до последнего. Отпуская только на самой грани, взрывая голову, вырывая остатки здравого смысла как гнилые зубы. Пальцы искусаны уже самим Славой от голода. Мирон впихивает холодную ручку плети, измазанную в смазке. Гнойный смотрит на это отрешённо, раздражая Мирона ещё больше. Бьет по лицу ладонью. — Не спи. Поцелуй как подачка, который ничего и не значит. За ним лишь новые втаптывания в грязь. Длится это уже месяц. Друзья ничего не подозревают. Оксимирон добродушный и мудрый хозяин. Он отпускает гулять, разрешает писать треки и делать твиты, посмеиваясь тихо и уверенно. Слава всегда возвращается за новыми унижениями. Он подсел на них как на наркоту. Подсел на хуй еврейский и кушает сперму вместо любимых сырков. — Больно тебе, собачка? — с издёвкой спрашивает Мирон, запихивая рукоять до основания. В ответ тихий скулёж и слёзы на лице вкупе с широченной улыбкой. Жалкое зрелище. Мирону даже ебать эту тушу больше не хочется. Он брезгливо спускает пару раз и ложиться спать. Открывая глаза, он чувствует, что движения скованы. Не может шевельнуться. А перед лицом маячит раздражающая прическа Гнойного и его безумное лицо. Впрочем, он не обдолбан. — Что, не ожидал? — Слава подходит вплотную и горячими пальцами впивается в подбородок, поднимая, заставляя смотреть себе в глаза, — Думал, ты владеешь мной полностью? И сознанием, и телом? Твоя наркота дешёвка, организм, наконец, справился. А я понял, какой же ты урод. Слава пинает по ногам со злости. — Сейчас повеселимся, — достаёт молоток. Деловито развязывает правую руку и кладёт на дощечку, тут же вбивая гвоздь в средний палец, — Это тебе за то, что отказался пить после меня воду. А что? Я обидчивый, знаешь ли. А это, — гвоздь устремляется в указательный палец, — за плохую подготовку. Силы экономил. Думал, со мной пройдёт трюк как с другими исполнителями? Третий гвоздь вбивается без объяснений, как и последующие. Левую руку Слава же просто превращает в фарш. Ёбнутый маньяк, который не видит границ. — Рабство карается. Подчинение против воли, изнасилование, выслушивание твоих притч. Ёбаный ты психбольной. Хоть и я на него больше похож. Сознание покидает. Мутно возится змеем дракон в голове, бесполезно дышит огнём и помирает уже месяц после баттла. Вот он, новый дракон, перед ним. Пыл его не охладить, потому что он дитя холода. Ребёнок с ледяным сердцем и зубастым оскалом. Его крылья свежи, а панчи полны яда, что медленно разъедал, а Мирон даже и не заметил. За что и поплатился. Слава забирает пару своих вещей, бросает презрительный взгляд на Мирона и вызывает скорую. Выходит из квартиры, натянув капюшон и подпевая под нос. «Мне нужен врач, лучше на дом, и немедленно. Хаус. Дре. Живаго. Менгеле.»