Итальянские страсти

Вся моя жизнь — сплошной комок эмоций, происшествий и путешествий. Я, нечто странное и непонятное окружающим. Мне всего 17, я молода, амбициозна, сильна, но мой бешеный ритм жизни мешает мне устаканиться хоть где-то. Вот он, тот самый ужас, когда ты родился в семье сумасшедших папарацци и надоедливых журналистов; через чур эмоциональных художников и грустных поэтов; вечно пьяных музыкантов и строгих модельеров. Итак, добро пожаловать в мой мир! Меня зовут Чарли МакКензи Роуланд и я убью все ваши стереотипы и приоритеты о нормальной жизни подростка! 1:02 АM. Международный Аэропорт Рима. — Мамá, мамá, — окликал мой младший брат нашу уставшую мать. — Федерико, если ты сейчас не заткнёшься, то я тебя накажу! — пригрозила я малышу и сделала грозный вид. Он этого боялся, поэтому мы уловили тишину и продолжили ждать нашего рейса. Сегодня мы уже в сотый раз куда-то переезжаем. Это уже традиция какая-то в нашей семье, сразу как я почувствую себя в своей тарелке в новом городе, мы уезжаем оттуда. Но чтобы получше рассказать о всех членах нашей семьи (а их у нас более 20), нам нужно приехать в самое начало зарождения нашего чокнутого семейства — в Шотландию. Но об этом чуть попозже, потому что сейчас начинается нечто великое — нытьё Рико в самолёте и несколько грязных словечек моего старшего брата в сторону своего младшего. 3:02 АM. Высота 5400 метров над уровнем воды. — Рик, отдай мои наушники, — рявкнул Уильям. — Ну Уилл, пожалуйста, у меня ещё одна серия мультфильма, — проныл младший. Как же я благословлена так сильно Богом, что не сижу с этими двумя идиотами. Нет, не то что я их не люблю, это самые мои любимые мальчики, но мы же семья Роуланд, нам без ссор никак. Если рассказать вкратце, то можно сказать что самый адекватный из нас, точнее самая адекватная — малышка Ло. А теперь представьте сколько нас в семье: моя мама — Франческа Канарьо, 41 год, не взяла фамилию мужа, по совместительству, моего папы — Áдама Роуланда, 43 года, потому что за равенство полов и тоже хочет продолжать род Канáрьо, следовательно, все представители мужского пола в нашей семье — Канарьо, а женского — Роуланд. Так продолжим, мой "любимый" старший брат — Уилям Канарьо, 19 лет, который не в восторге от его фамилии, мой младший брат — Федерико Канарьо, 6 лет, которому сейчас всё равно, цитирую "Когда мне будет 18, то я изменю свою фамилию на Бэтмен, и буду самым крутым Федерико Бэтменом", Латифа Роуланд, 12 лет, депрессующая девочка полуподросток. Ну она хотя бы не орёт так сильно. Она говорит что всё равно мы все умрём и нечего напрягаться. Ну и оставшаяся я собственной персоны. Думаю Вы уже знаете меня, так что, как говорит Ло, нечего напрягаться. 7:00 PM. Портри. Остров Скай. Шотландия. В нашей семье есть одна традиция — каждое 23 августа, мы собираемся в замке прабабушки и прадедушки. А то есть бабушки и дедушки моей мамы. Знакомьтесь, Карла Михаэль Канарьо — бабушка моей мамы, ей 81 год. А теперь дедушка моей мамы — Диего Канарьо, 82 года. Это было самое начало нашего семейства Канарьо, ну я имела ввиду, которые остались живы. Далее у нас мой дедушка с маминой стороны и моя бабушка. Камилла Канарьо, 63 года, такая же независимая женщина как и моя мама, поэтому не взяла фамилию моего горячо любимого деда. А вот кстати и он — Марко Капальди, 65 лет. И как Вы наверное догадались, то все они итальянцы. Кроме нас, так как мой папа коренной житель Лондона. И получилась такая смесь: я, Уильям, Федерико и Латифа полуитальянцы полу-англичане. Так же у моей бабушки есть сестра — Людмила Бланкó, ей 58 и она вдова, но имеет прекрасного сына, который двоюродный брат моей маме — Томáс Бланко, ему 38 и у него тоже есть дети, которые приходятся нам троюродными братьями и сёстрами — Милана Бланко, 11 лет, Виóла Бланко, 8 лет и Джо Бланко, 5 лет. У самой Камиллы две дочки и один сын: моя мама, мой дядя и моя тётя, Оливия Розетта Канарьо, которая разведена со своим мужем более 10 лет. На данный момент моей тёте 42 и у неё есть сын — Лиам Канарио, которому 20, и дочь — Маргарита Канарио, ей 18 и они наши двоюродные брат и сестра. Если говорить про нашего дядю — Марка Канарьо, которому 44 года, то можно сказать что он был ещё тем холостяком. Его единственному сыну — Оливеру Канарьо, всего 14 и они с Ло не так уж и плохо дружат. Вся сторона моей мамы итальянцы, но прадед и прабабушка в юношестве эмигрировали в Шотландию. На стороне папы всё более легче. Дедушка и бабушка папы не живы, поэтому я сразу перейду к нашей бабушке — Эмили Елизавета Роуланд, ей 65 и она разведена со своим мужем, Алексом Роуландом, которому 68. У них помимо моего отца есть ещё один сын — Эндрю Роуланд, ему 45 и у него есть сын, ровесник мне — Джозеф Роуланд. На этом и кончается родня отца. Если я не ошибаюсь, то нас 24. Странная семейка, где ты не найдёшь ни бухгалтера, ни менеджера. Все мы связаны с творчеством. Стук. Я побежала открывать дверь, на меня набросилась моя троюродная семья. — Чарли!!! — весело заверещали дети. Джо был весь измазан в шоколаде и я поспешила за салфеткой. В столовой стояла ругань, опять они ссорятся. И опять за кусок бабушкиного пирога. — Уилл! Может хватит спорить с шестилетним ребёнком и поможешь мне, — проворчала я и разъединила своих братьев, — Ты в конце концов самый старший и можешь отдать эту несчастную еду Феде! С мокрыми глазами я выбежала из комнаты и убежала на балкон. Так будет лучше. В нашей семье нет ни единого спокойного дня. Такова наша жизнь. — Ммм... Ты уже третий раз сюда за день, неужели тебя так выводят они? — подала голос Ло. — Латиф, я не понимаю что я делаю не так. Почему мы каждый божий день ссоримся? — проигнорировала я вопрос сестры. — Может ты делаешь всё слишком правильно, хм? После этого она ушла и на замену ей пришёл Уильям. — Что тебе? — грубо кинула я ему. — По-моему это наш семейный дом и я могу передвигаться в нём без твоего разрешения, — в таком же тоже ответил братец. Как же мне плохо когда мы ссоримся. Мы стояли и смотрели на закат. Я думала об учёбе, друзьях. О ссорах и постоянных криках в нашей семье. Мы все такие вспыльчивые. На людях мы ангелочки, а когда остаёмся втроём, то устраиваем хаос. Всё смешалось воедино. Ненавижу когда бардак в голове. — Мы любим тебя, Чарли, — тихо сказал брат, — Ты же знаешь что я за тебя глотку порву любому... Мне плохо когда обижают тебя, а когда обижаю я становится ещё хуже. Я переварила его слова, так ничего и не сказав. У него одна и та же речь, неужели другого извинения не может придумать? Все моменты из детства, когда ещё не было Ло, прокрутились у меня в памяти. Мы всегда были с Уиллом вместе. Всегда были дружны. Всегда поддерживали друг друга. Пока что-то не сломалось в моём брате. Что-то рухнуло. Что-то, чего я не знаю или не должна знать. Он ссылался всё на появление Латифы, потом на появления Федерико, мы стали отдаляться друг от друга и в конце концов, стали просто братом и сестрой без всяких секретов, посиделок вечером, пока мама с папой не загонят спать или игр в шахматы, где всегда выигрывал Уилл, а я дулась на него. — Не надо. Я знаю. Не стоит распинаться для меня, — сухо говорила я, пока меня не перебили. — Всё равно мы все умрём. — оптимистически закончила сестра. Уилл просверлил взглядом Ло и сказал: — Латифа, сколько можно тебя учить, подслушивать плохо! Уйди! Сестра ушла и он продолжил: — Ты не понимаешь. Ты мне правда дорога. Ты же знаешь это, — светло-карие глаза с теплом смотрели на меня. Редко его увидишь таким мягким. Он аккуратно обвил мою талию своими тёплыми руками и прижался ко мне. Его голова лежала на моём плече. Я учуяла запах шампуня: лёгкие нотки ежевики и лимона. — Мне кажется что раньше мы были более дружны... — Не говори глупостей, Кензи, — сказал мне под ухо Уилл. — Что-то случилось, а ты мне не рассказываешь... — игнорировала я. Образовалась тишина. "Я была права" — крутилось в моей голове. — Я тебе расскажу, когда вырастешь, — нервно ответил мне брат. Он был зол. — Мне 17! Ты никогда ничего мне не рассказываешь! С меня хватит, довольно! — прокричала я и ушла. К чертям пусть катится мой любимый братик. — А ну стоять Чарли МакКензи Роуланд! Если ты сейчас же не повернёшься, я тебя отшлёпаю как следует! — крикнул мне вдогонку брат. — А ты догони! — парировала я и побежала по замку. Наш замок состоял из пяти этажей, но только мы с Уиллом знали что есть чердак с комнатой. Я туда и побежала. Хотя было глупо, через 4 минуты, запыхавшийся Уилл обматерил меня как следует, закинув на плечо. — Уилл! Перестань! Мне плохо, придурок! — визжала я. Только ему я могла показаться слабой, так что плакать на его глазах — обыденное действие, тем более для меня, эмоциональной итальянки. 3:00 AM. Высота 3560 метров над уровнем воды. Всё семейство спало. Только одна я бодрствовала. Как говорится "Зло не дремлет". Единственное, что мешает мне заснуть, это Уилл который очень даже удобно уместился на моём плече. Только сейчас я осознаю, что мы на пути в Канаду. Встречай нас, Оттава.