Этого оставлю себе

Когда его выволокли из-под обломков - ободранный, окровавленный кусок мяса, - он даже не мог разомкнуть губы для приветственных слов - не то, чтобы решать сейчас и спорить, жить ему или умереть. Тем более, спорить с тем, у кого раздвоенный красный язык хищно высовывается изо рта, проходится по ряду острых зубов, каждый из которых - будто клык, опасно поблёскивает вязкой слюной. Демон голоден, и он не будет откладывать обед до вечера или оставлять лакомый кусочек на сладкое. Он будет перемалывать белые кости звериными клыками - не кости Флёга, к счастью, но Флёг сейчас видит всё и чувствует их как свои собственные. Он не может закрыть застывшие глаза и наблюдает, как когтистые пальцы жадно и нетерпеливо срывают с тела одежду - уже с ЕГО тела, которое буквально звенит болью, настолько раны исполосовали и пронзили его. Пытается хотя бы стонать, но получается жалкое бульканье и кровавые пузыри: значит, дело совсем плохо, но вместе с тем хорошо - значит, измученное сознание с минуты на минуту покинет его. Но хитрый демон не собирается отпускать: зализывает кровоточащие полосы кошачьим языком, всё целится в раны поглубже и ЛАКАЕТ их, и от этого по телу такой жар, что Флёг покрывается испариной, кусает и без того уже истерзанные губы и думает только о том, как бы прекратить всё это, любым способом. А вокруг всё горит и плавится, но демон словно и не собирается тушить пожар, как будто ему вовсе наплевать на собственный дом. Он урчит и скалится, слишком занятый человеческим телом, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Флёг лениво и равнодушно замечает обвившее его грудь щупальце - скользкое, сильное и почему-то горячее, будто кровь в этом не-человеке такая же как его собственная, вытекающая сейчас из налившихся болью ран. Всё это напоминает извращенную прелюдию или прекрасную симфонию талантливого пианиста, сыгранную на сломанном инструменте, каждый звук которого вскрикивает голосом человека, оказавшегося не в том месте и не в то время. Вот уж действительно не повезло. Демон наконец насыщается и прикрывает красные глаза. Если бы он чуть больше напоминал человека, Флёгу было бы легче принимать факт своего чудесного исцеления: края рваной раны смыкаются, а синяки и ушибы сходят будто детские переводные татуировки. Флёг дрожит от отвращения, а демон наклоняется ниже, злобно скалясь рядом острых зубов: "Этого, пожалуй, оставлю себе". Он выжил. Его великодушно не будут топить - будто котёнка, который по счастливой случайности показался хозяину самым слабым, а хозяин был сентиментален ко всему, что вызывало у него отвращение. И ничего хорошего от таких отношений не жди. ... Флёг готов был поклясться, что дом, в котором ему не посчастливилось оказаться, живой. Что странный сюрреалистический особняк - на самом деле древнее существо, лязгающее пастью тяжелых дверей и хлопающее громадными веками оконных проемов. Оно разбирает тебя по косточкам и ко всему прикладывает свою... Лапу? Спутывает мысли, которые ты только-только разложил по полкам, наводит хаос в структурированных внешних данных, обводит вокруг пальца твою систему взглядов - и всё переворачивается с ног на голову. Существо, у которого сотни глаз, спрятанных в картинах, просто обязано следить. И выжидать - когда можно будет раскрыть гобеленовую пасть и разорвать все твои мечты, планы и глупые стремления, потому что мир давно поглотило зло, и теперь мы пожинаем его истекающие ядовитым мёдом плоды: набухшие грозди разочарования свисают с опустевших стен тут и там, и мы ходим по этой жуткой галерее, оглядываясь сиротливо в робкой надежде, что абстрактное "добро" придет и спасет нас. Добра нет. Флёг понял это, когда в первый раз заглянул в глаза демона. Блэк Хэт. Он - сущность всего, и он обратит всё в прах, потому что тому, кто создал наш маленький и как будто уютный мирок, стало лень присматривать за непослушными детьми, и он доверил осиротевший штурвал бесчинствующей твари. А она уж знает, как управлять: в ней власти столько, что все известные миру тираны пали бы на колени. Демон называет это любовью, но само понятие любви на его устах - грех. Грех первозданный и чистый, ничего общего не имеющий с ничтожными грехами человека. "Я люблю тебя", - и кинжалы-щупальца пронзают тело Флёга насквозь, а затем его вновь вытаскивают с того света, заставляя наблюдать закатывающимися в полуобмороке глазами за хитросплетением внутренностей, которые причудливыми цветами произросли из распоротой кожи. "Смотри, - говорит демон. - Внутрь себя смотри, глупый человек." И кошачьим языком зализывает раны, уже привычно лакая, и это почти нравится Флёгу, потому что язык Блэк Хэта - единственное, что ни пронзает, ни режет и ни вспарывает плоть. "Я люблю тебя", - голос становится низким, глубоким, рокочущим - в нем отчетливо проступает страсть, такая же дикая, как повадки демона. Потом Флёг лежит на полу сжавшимся, замотавшимся в лабораторный халат комочком, а Блэк Хэт охраняет его, свернувшись вокруг черным аспидом, который, быть может, и правда влюблен в свою добычу, иначе бы проглотил уже, ведь пахнет человек так, что с острых клыков на пол стекает слюна, и Флёг, ощущая ее под пальцами, понимает, что романтика - это не ходить по паркам, держась за руку и не лежать в горячей постели, тесно обнявшись. Романтика - это холодное дыхание над ухом и зашедшийся пульс, разрывающий пополам сердце. Это - не проходящие шрамы на запястье и разодранная на шее кожа, потому что демон просто хотел пить. И эта неуемная жажда познания заставляет Флёга понять: он у Блэк Хэта - первый. "Я спрячу тебя", - говорит демон и надевает на голову Флёга бумажный пакет. Коронует его безраздельной к себе принадлежностью, буквально ОБРУЧАЕТ с собой. Гладит ладонью шуршащую бумагу - хороший мальчик, - а потом толкает небрежным жестом, заставляя упасть к своим ногам, чтобы показать - место. И на это у Флёга уже не хватает слез, поэтому остается только молчаливо соглашаться, сжимая пальцы в кулаки и утыкаться лицом в острый нос ботинка: один удар - и челюсть раздроблена, но не сегодня, не сейчас, потому что демон награждает за послушание и только придавливает каблуком обессиленное запястье. Страшнее всего стало, когда демон узнал о любви человека к человеку - и, конечно же, загорелся идеей поиграть в людей. Физически бесполый, он модифицировал свое тело, напугав Флёга до чертиков, потому что уж такого подражания тот никак не ожидал: просто незачем было практически всесильной твари наделять себя столь человечески-детализированными чертами. И тогда Блэк Хэт впервые впустил Флёга в свои покои - вернее, принес на руках его упирающееся тело, бросил на кровать и снова заставил умирать, но уже не от боли и кровоточащих ран, хотя после неискушенному в человеческих играх демону все равно пришлось объяснять, что "нежно прикусывать кожу на шее" не означает безжалостно и дико рвать клыками беззащитную плоть - хотя, надо отдать должное осведомленности Блэк Хэта, тот сразу же старательно зализывал укусы, заживляя разошедшиеся края и проходясь горячим языком по шее, по щекам; а затем, рокочуще урча, и по губам, изображая какое-то нелепое подобие поцелуя. Флёг поначалу крутился и отбивался, цеплялся дрожащими пальцами за края балдахина в тщетных попытках сбежать, но силы быстро покинули его, оставив один-на-один с элегантным чудовищем, которое изгибалось сверху, не зная ни усталости, ни сострадания. Ни слезы, ни уговоры, ни слова выученной наспех молитвы - ничто не могло умерить пыл демона, который только вошел во вкус, влекомый жаждой познания. Он никак не мог определиться какая из форм ему нравится больше, поэтому видоизменял их, ОСТАВАЯСЬ ВНУТРИ, буквально лишая Флёга сознания, заставляя балансировать на грани между болью и удовольствием, позволяя время от времени срываться то за одну, то за другую черту, но каждый раз вышвыривая обратно в пограничное состояние. "Даже не пытайся убежать", - говорит Блэк Хэт разинутым где-то в районе плеча ртом - вторым по счету, потому что первый сейчас занят делом куда более интересным, чем разговоры. Флёг бы и не смог убежать: сложно ориентироваться в пространстве, когда уже не понимаешь, кто ты, где ты и с кем; просто пропадая в вымученно-тягучем удовольствии, которое затягивает как болото и хочется ещё, больше, сильнее. Любовь демона опасна: она острая, и это - не фигура речи, а ровный ряд хищных зубов, которые, как оказалось, могут быть безвредны - в особенных случаях, когда создание тьмы так искренне пародирует нежность. В конце Блэк Хэт всё-таки не выдерживает: безудержная демоническая сущность все же вырывается на волю, и Флёг пытается поднять руки к лицу и сорвать с головы хотя бы пакет, потому что скинуть со своей шеи когтистые пальцы он не может, а дышать как-то надо. Блэк Хэт сжимает кисть сильнее - обнаженное тело под ним агонизирует, и мастер с безумной улыбкой любуется творением рук своих: с этого тела писать бы картины или положить его стоны на музыку, но на такие мелочи нет времени, потому что век человека слишком недолог. Так думает злодей, целуя Флёга, вдыхая в того жизнь, которую он постарается продлить долго... Быть может, даже бесконечно долго. А Флёг наконец хватает ртом воздух и думает о том, что он однажды уйдет. Прошмыгнет за дверь вместе с доставщиком пиццы или почтальоном; окажется на окраине города, в другой стране, в другой Вселенной - лишь бы подальше отсюда. Флёг думает об этом и кладет голову на гладкое плечо Блэк Хэта. Всё это будет потом - а сейчас он слишком устал, и объятия сна кажутся желаннее объятий смерти: вот только и с тех, и с других ему придется вынырнуть, обнаруживая себя вновь безвольным пленником. Или, быть может, кто-то придет за ним и спасет: хотя бы та маленькая девочка, которая однажды прислала нарисованный от руки плакат "Держись там" с забавным котенком. Осталось только дождаться - и этого Героя доктор Флёг непременно будет обожать.