мой ангел

Первое, что мог подумать Глеб, услышав об этом от общих друзей, что все это пранк. Парни всегда любили шутить про смерть и издеваться всячески над этой темой, поэтому, почему бы всему этому не быть простой шуткой? Услышав об этом из уст Олега, он все еще считал, что это розыгрыш, который просто затянулся и перестает быть смешным. Завидев новость об этом в различных группах, по спине, от шеи до копчика, прошел холодок. Неужели все это правда? Нет, быть не может. В общей компании только и говорят об этом, дико раздражая Глеба этими глупыми шутками. Паблики в социальных сетях пестрят соболезнованиями, от которых уже тошно. Первая стадия — отрицание, и пока что она проходит на «ура», Глеб не хочет верить в произошедшее, да и не верит. Очередные девочки на одну ночь позволяют забыться, но лишь на первые пару часов. Потом идут запои, которые затягиваются в несколько суток, и выглядит все привычно, если бы не боль, которая ноет где-то под кожей, точно комариный зуд. Потом шла агрессия. Было легче огрызаться на всех и каждого, кто говорил на эту тему. Наливая очередную рюмку водки, что помогала ему забыться, Глеб проклинал этот мир. Сил не было ни на что, лишь на мимолетные приступы гнева, в которых он громил все на своем пути. Думается, в такие моменты алкоголь и адреналин смешивалась в его венах, создавая фейерверк эмоций. Затем, пропуская всякие торги, шла депрессия. Не было сил не на что, парень просто лежал в кровати целыми днями, снова пил, чтобы опустошить голову от совместных воспоминаний. Контакты с половиной друзей были попросту разорваны, ибо он не мог жить с напоминанием «его больше нет» в виде красного табло в голове. Надо было все это забывать. Принятие происходящего было самым болезненным. Стоять в ряду с людьми, которые даже не знали <его> как человека, которые просто пришли сюда для галочки, послушать глупую панихиду. Глеб точно знал, человеку, который сейчас лежит перед ним в этом гробу, не понравилось бы то, что к его смерти привлекли столько внимания. Ему бы не понравилось все это. Наигранные слезы падали с глаз приглашенных, люди зачитывали свои блядские речи, не зная, о ком они на самом деле говорят. У Глеба в горле стоял ком, который он никак не мог прогнать, нос предательски покалывал, а перед глазами все плыло. Ему не хотелось сентиментальности, да и его уже ушедшему приятелю не понравились бы все эти сопли, они бы даже посмеялись вместе, если бы кто-нибудь рассказал им, что Глеб стоял бы на его похоронах и плакал как маленькая девочка. Но сейчас Глебу было плевать, ведь отрицание, которое пряталось за маской принятия, заставляло верить в лучшее. Верить в happy end, которого уже никогда не произойдет.

Кровь на белых перьях, А я не попрощался. Мой ангел, ты уходишь, Взгляд такой стеклянный. Мой ангел, ты свободен. Мой ангел, мой любимый, Ты не разбудишь больше Теплом зари имбирной, Зимой под моей кожей. Лети, мой ангел, И не возвращайся.