underpants with cats

— Никто не смеет нарушать комендантский час! Эту фразу Минхен произносит уже... Сотый раз? Ах, простите, сотню и еще один раз. Хван быстро преодолевает несколько этажей и вскоре поворачивает голову в сторону правого крыла, где, собственно, по слухам произошел непростительный случай. Как чья-то грешная душа в общежитии посмела даже пикнуть после полуночи, что уж говорить о криках или стуках по стене? Минхен искренне не понимает этого, а потому серьезно озадачен тем, как наказать провинившихся. Может заставить засранцев отдраивать полы на всех четырех этажах? Или, например, вынудить их промыть все унитазы? Минхен ведет языком по собственному ряду зубов, когда взглядом замечает заветные три цифры на деревянной поверхности — номер комнаты, где скоро произойдет расправа. Хван порывается выбить дверь и громко прочитать нотации студентам, как вдруг вспоминает, что именно здесь проживает лишь один второкурсник. Сосед последнего недавно навещал кабинет Хвана с просьбой переселения по "личным обстоятельствам" и, если честно, то Минхен не особо заострил внимание на причине, ссылаясь на то, что был слишком занят другими, более важными делами. Теперь же, некто по имени Ли Дэхви проскальзывает в памяти мужчины, напоминая ему о том, что выражение лица первокурсника было, мягко говоря, недовольным. Но отчего?.. Мысли Минхена прерывает чей-то мужской крик и последующее грязное ругательство, которое вскоре сменяется стоном и довольным хихиканием второго парня. Хван невольно морщится и думает, что окончательно сошел с ума из-за этих спиногрызов, когда вдруг следом за еле уловимыми стонами по ту сторону двери раздаются громкие стуки о стену и последующее мелодичное: — Даниэль, если ты сейчас остановишься, то я... Клянусь, я изобью тебя до смерти! В ответ на это слышится уникальный и действительно неподходящий в подобной ситуации смех, а затем удовлетворенное рычание. — Черт возьми, они что, занимаются этим как кролики в моем общежитии?! — с ужасом задается вопросом Минхен, дрожащими руками выискивая нужный ключ среди сотни других. В конце концов в связке находится предполагаемый и, спустя несколько секунд, ключ оказывается в замочной скважине. Дверь поддается не сразу (Минхен не хочет признавать, что виной всему доисторический возраст общежития, но это, если честно, совсем неважно), лишь по прошествии пары минут, за которые голоса в комнате стихают, а их обладатели, громко перешептываясь, спорят о том, что делать дальше, она наконец отворяется и представляет взору Минхена идиллическую атмосферу. Хван неспешно направляется к единственной кровати в комнате — благодаря сообразительности студента она стала единственной двухместной кроватью — и с удивлением замечает невинно дремлющего светловолосого парня, чью наготу прикрывает тонкая простынка. Минхен невольно фыркает, но решает принять правила игры. Он прокашливается: сначала негромко, а затем так, словно подавился плодовой косточкой. Последний вариант действует на спящего ангела, что наигранно разлепляет веки и, слегка потягиваясь, резко проговаривает: — Ох, Минхен-сонбэнним! Какая неожиданная встреча! — Действительно неожиданная! Представляешь, проходил мимо твоей двери и решил заглянуть, как поживает наш... — Даниэль, — шепчут откуда-то. — Да, Даниэль, — кивает Хван, не отрывая взгляда от Кана. — И чем мы тут занимаемся, студент? — Ничем противозаконным, сонбэнним, — протягивает Даниэль, садясь на кровати, продолжая прикрывать наготу. — А что-то случилось? — Да вот, ходят слухи, что в такое время кто-то нарушает комендантский час. Не предполагаешь кто? После произнесенных слов Минхен замечает, как Кан буквально входит в астрал: парень напрягается, словно он и впрямь пытается вспомнить наиболее подходящих под описание личностей. В какой-то момент мужчина даже задумывается о том, что нажаловавшиеся просто обознались комнатой, но громкие стоны и довольный смех, услышанные ранее, заставляют Хвана прийти в себя. — Я не в курсе, сонбэнним, — произносит Даниэль в итоге. — К сожалению, ничем не могу вам помочь. Минхен в ответ щурит глаза, но решает не взрываться прямо сейчас. Вместо этого он опускает взгляд на старательно прикрытый простынкой бугорок в области паха и наигранно-удивленно протягивает: — А что это у нас такое? Почему вы совершенно голый, молодой человек? Кан стремительно краснеет, но вслух произносит: — Предпочитаю спать в чем мать родила. — Вот оно как, — понимающе кивает Минхен. Внезапно он подходит к шкафу и, открывая дверцу, проговаривает: — Но у тебя есть такая милая пижамка! Или вот, трусы с котиками. Или просто ночная рубашка. Здравствуй, Сону. — Доброй ночи, сонбэнним, — как ни в чем не бывало проговаривает парень, забившийся в шкафу, отчего Минхен скользит взглядом дальше. — А еще я вижу спортивные штаны... Стоп. Он Сону?! — Хван поворачивает голову обратно. — Ты и Даниэль... Вы с Даниэлем... Прямо здесь?! В этот момент Сону резко вскакивает с места, заставляя ошарашенного Минхена попятиться назад. Парень выхватывает из рук мужчины ранее упомянутые трусы с котиками и, спешно натягивая их, ковыляет к Даниэлю. Тот все еще не произносит и звука, но, завидев своего парня, моментально приходит в себя и поднимается с кровати. Сону мажет губами по его, Кана, губам и, смачно шлепая светловолосого по оголенной ягодице, спешит к выходу: — Мы еще увидимся, Даниэль! Будьте здоровы, Минхен-сонбэнним! — и с этими словами брюнет вылетает из комнаты второкурсника. Минхен еще с минуту смотрит на тихонько закрывающуюся дверь. В конце концов он поворачивается к нагому студенту и, взмахнув рукой, бормочет: — Делайте что хотите. Только будьте потише, прошу вас. И да, надень уже хоть что-нибудь, будь добр.