Сингулярность

В Ваканде невыносимо жарко, полуденное Солнце жжет словно крапива, и тело Стива в скором времени будет покрыто красноватыми пятнами от загара, но он слишком долго был во льдах, чтобы не радоваться теплу. Даже такому. Только вот тепло физическое, ничем не помогает с холодом в душе. И Стиву это известно как никому другому. А в Нью-Йорке сейчас глубокая осень, дожди заливают улицы. Люди кутаются в теплые вещи, поглощают литры горячего чая и стремятся поскорее оказаться дома. Ему бы вернуться домой, в Нью-Йорк, к семье, и плевать на погоду. Потом вспоминает, что семьи у него уже нет. Он оставил ее в холодной, заснеженной Сибири. До чего же иронично: холод забирает у него все самое дорогое. Его губы растягиваются в печальную улыбку. Капитан обреченно качает головой. Было бы проще, если бы он не потянул за собой команду. Роджерс чувствует себя виноватым, не смотря на то, что Сэм убеждает его, что они сами сделали свой выбор. Он, конечно же, прав, но Кэпу от этого легче не становится. Все-таки Роджерс не слепой, хотя иногда так хочется притвориться. Стив понимает, что все они скучают по дому. Собственно, как и он сам. Помочь остальным пытается, только не выходит. Кэп, конечно, не отчаивается, потому что упрямства ему не занимать. Самому себе в слабостях признаваться не хочется, а в мыслях это нелепое«как я вообще могу помочь им, если не могу помочь себе?» Сокол, кажется, переживает меньше всех, но это только потому, что у него хотя бы есть работа. Он использует свои навыки социального работника, чтобы помочь людям. Сэм, конечно, скучает по матери и даже пытается приготовить ее фирменное печенье, едва не спалив кухню. Получается не очень, но Стив все равно его хвалит. Скотта Роджерс почти не знает, но и возможности его узнать ему не предоставляется. Лэнг часами где-то пропадает, а если и появляется, то только в компании Уилсона. Ванда почти не выходит из своей комнаты и подпускает к себе только Клинта. Он молчит большую часть времени и совсем не улыбается. Стив знает, что это из-за письма, присланного Лорой, но не спрашивает. Знает, что сделает больнее. Бартон расскажет ему позже, что в том письме были документы на развод и он их подписал. И пообещает, что когда они смогут вернуться, снова женится на своей уже бывшей жене. Кэп даже завидует такой уверенности Бартона, но потом понимает, что все это было лишь для того, чтобы защитить Лору и детей. Стиву звонит Наташа, но скучает он не по ней. Она тоже скучает не по нему, и, вряд ли по кому-нибудь вообще. Наташа задает вопросы о том, как им живется в Ваканде, скорее из вежливости, чем из действительного интереса. Роджерс не сомневается, что все ответы у нее уже есть. Из-за этого разговор получается слишком неестественным, с сухими вопросами и такими же ответами. Она звучит более заинтересованно, когда спрашивает о Клинте, но даже здесь Капитан чувствует, что Романова осведомлена лучше, чем может показаться. Стиву хочется спросить о Тони, может у нее и здесь есть тайные лазейки? Но он знает наверняка, что Наташе известно не больше чем ему самому. И от этого хочется выть. А потом Роджерс рассказывает ей о Баки. Он просто почему-то чувствует, что должен. Наташа молчит, пока Стив говорит, и он бы подумал, что связь оборвалась, если бы не ее прерывистое дыхание. — Это к лучшему, — хрипло произносит она. Стиву кажется, что в ее голосе чувствуется уязвимость. Но ему ведь только кажется, потому что слабых мест у Наташи нет. Хочется, чтобы не казалось, потому что тогда он будет не одинок. И сразу же обрывает себя. Когда он стал таким эгоистичным? О, наверно, когда пошел против всех, защищая собственные интересы. Никто его в этом не винит, но Стиву все равно кажется, что он упускает что-то. Недавние события кажутся какими-то чрезвычайно глупыми. Всего-то стоило сесть и все спокойно обсудить, но лучшие решения приходят в голову только тогда, когда уже поздно что-то менять, верно? Тони наверно его не простит. И будет прав. Но Роджерс не будет собой, если хотя бы не попробует. Надежда горит в нем непотухающим лучиком, но уже не таким ярким, как раньше. Поэтому Стив, будто бы всего того, что было ранее ему не хватило, принимает глупейшее решение в своей жизни. Он возвращается в Нью-Йорк. Не может больше ждать, ему нужно увидеть Тони, нужно поговорить, нужно хоть что-нибудь. Несмотря на то, что Роджерс является одним из самых разыскиваемых людей на этой планете, проходит все очень даже удачно. Маскировка — прекрасная вещь, если это, конечно, не кепка и очки. Стив чувствует себя идиотом, стоя перед башней Мстителей. Он даже не уверен, что может так ее называть, потому Мстителей уже не существует. И неизвестно, будут ли? Но Роджерсу очень хочется верить, что однажды это произойдет. Что Мстители, словно феникс, восстанут из пепла. Карточка, к его удивлению, срабатывает, и от этого внутри разливается приятное тепло. Стив боится заходить, боится увидеть, как все изменилось, боится, что Тони просто выкинул их из своей жизни. Последнее ему признать труднее всего. В башне все так как прежде, все на своих местах, будто бы ничего не произошло, отчего сердце у него стучит как отбойный молоток. Воспоминания затапливают, и Роджерс не обращает внимание на происходящее вокруг. Тони не говорит ни слова, просто неожиданно появляется у него за спиной. Стив вздрагивает. На лице Старка, так кажется Кэпу, проскальзывает усмешка. Он держится уверенно, выглядит словно сошел с обложки журнала, но Роджерс слишком хорошо его знает, чтобы заметить насколько тот устал. Между ними полно свободного пространства. Капитану хочется подойти заключить в объятия, сократить расстояние между ними, но знает, что нельзя. В глазах у Тони плещется нечто, причиняющее Стиву почти физическую боль. — Капитан, — голос у Тони глухой, и, кажется, что не его вовсе. — Мистер Старк, — Стив играет по правилам, установленным Тони. И все это так до ужаса неправильно. — Почему ты здесь? — Железный человек приторно вежлив, Стиву это не нравится. Пусть уж кричит, язвит, издевается, только не будет равнодушным. — Я… — Сказать Тони правду, что он здесь из-за него? Но он не захочет слушать, решит, что очередная ложь, чтобы втереться в доверие. — Из-за Мстителей, — твердо, так он считает, говорит Роджерс и, отчасти, не лжет. — Мстителей больше нет, Стив. — Вылетает у Старка эмоциональнее, чем он хочет, и Стив ловит перемену в его поведении. — Мы можем их вернуть. — Слова выходят слишком самоуверенными, слишком давящими. Роджерс играет нечестно, проходится своими красными сапогами по еще не зажившей ране. А у Железного Человека в глазах плещется злость вперемешку с отчаянием. Капитану даже не нужно смотреть на Тони, чтобы понять, что тот с силой сжимает челюсть. — Мы? — Старк глухо смеется, но смех этот искусственный, — Забавно, Роджерс, а тогда в аэропорту, ты думал о чем-то, кроме себя и своих эгоистичных желаний? А теперь будучи одним из самых разыскиваемых людей, ты, конечно же, решаешь заявится сюда. Очень умно, — хмыкает Железный человек. — Тони… — предостерегает Стив, но возразить ему нечем. Да и что он скажет? Он мог бы сказать «мне жаль», ведь это же решит все вопросы, а Тони, услышав заветные слова, сразу его простит как в дешевой мыльной опере. Роджерс чувствует тошноту. До чего же глупо. — Я не закончил, — холодно отрезает Старк, — Хочешь подставить меня, прекрасно, мне наплевать, — Железный человек делает несколько шагов назад, разводя руками, — Но, пожалуйста, прояви хоть немного уважения к человеку, который тебя покрывает, — устало произносит он. Капитан теряет дар речи, когда его прошибает понимание того, что Тони все это время знает, где они скрываются. Старк пользуясь замешательством Стива, идет к выходу, но останавливается на полпути. — Возвращайся в Ваканду, Роджерс, — выдыхает он, — Ты им нужен, — оборачивается через плечо Тони, заглядывая Стиву в глаза. От этого действия Роджерса словно бьет током. — А тебе? — вырывается у Капитана, прежде, чем он успевает обдумать. Прежде, чем понимает насколько это глупо. Тони молчит, кажется, вечность, а затем лишь горько улыбается. В голове у него спиралью крутится едкое, плавящее внутренности: — А мне больше нет. Но слова так и не слетают с его губ.