На краю

Валеева всегда дико раздражала самодеятельность Вики. А временами и вовсе откровенно бесила. Нет, Костя, конечно, понимал, что Орлова далеко не девочка из института благородных девиц и умеет за себя постоять. Да и рукопашным боем она владеет не хуже его самого. Не говоря уже про бокс. Вот только легче ему от этого не становилось. Да и к тому же одно дело, когда он сам контролирует её выкрутасы и если что, может принять удар на себя, и совершенно другое, когда за неё отвечает кто-то другой, а сам Валеев узнаёт обо всём постфактум. И не то, чтобы Костя не доверяет коллегам, просто Вика настолько упёртая, что переупрямить её может только сам Валеев, да и то не всегда. А остальные даже и не пытаются с ней спорить, потому как это, во-первых бесполезно, а во-вторых это ещё и опасно. В САУ все знают о крутом нраве Виктории, и самоубийц, кроме Валеева там не имеется. И вот сейчас, мчась со своей снайперской точки к оцепленному дому, Костя сам не знал, чего ему хочется больше - прибить преступника, который заминировал здание или же придушить Орлову, которая не став дожидаться сапёров, сама пошла, разминировать бомбу. Его мысленные метания прервал оглушительный взрыв, и часть здания обрушилась, от чего майор резко остановился. В голове билась только одна мысль. Не доглядел! Не успел! Не сберёг! Из его горла вырвался крик, напоминающий рёв раненного зверя. Командир ОМОНа хотел было что-то ему сказать, но встретившись с абсолютно бешеным взглядом Валеева, решил промолчать, от греха подальше. Словно очнувшись, Костя бросился в горящее здание. Попытавшиеся его удержать Омоновцы были попросту сметены в сторону. Дико кашляя, он пробирался сквозь огонь и дым, стараясь хоть что-то разглядеть. Вдруг его взгляд зацепился за распластанное на земле тело. Подойдя ближе, он понял, что взгляд его не подвёл. Это действительно была Вика. Его Вика. Упав рядом с ней на колени, он дрожащими руками попытался нащупать пульс, мысленно моля Бога о чуде. Он не знал никаких молитв, а если бы даже и знал, то сейчас всё равно бы не вспомнил. Просто молил, чтобы Вика была жива. Почти отчаявшись, он вдруг почувствовал под пальцами совсем слабо бьющуюся жилку. Не теряя времени, Костя подхватил девушку на руки и почти бегом направился к выходу. За его спиной что-то пару раз грохнуло и обрушилось, но он даже не обернулся. Просто бежал, не замечая даже того, что сам захлёбывается кашлем, так как успел надышаться дыма. Он выбежал из здания буквально в тот момент, когда повреждённый участок окончательно обрушился. - Врача сюда! Скорее! - майор снова закашлялся. - Что с вами? - к ним метнулась бригада скорой помощи, которая была вызвана ещё до начала операции. - Я в порядке, - отмахнулся Валеев, осторожно опуская напарницу на мягкую траву, - Вику! Вику спасите! Врачи тут же приступили к осмотру, попутно удивляясь, что девушка вообще выжила после такого взрыва, находясь почти в его эпицентре. Проведя все возможные на данный момент процедуры, они госпитализировали Вику в больницу, так же забрав с собой и Валеева, поскольку он здорово нахватался угарного газа. С момента взрыва прошла почти неделя, но майор категорически отказывался покидать больницу в целом, и палату Вики в частности, как его не отправляли домой. А Громов махнув рукой, выписал ему отгулы, в счёт больничного. Но больше всего удивлялась мама Виктории, которая очень часто навещала дочь и каждый раз обнаруживала в её палате Костю. На все её вопросы, он отвечал, что будет сидеть там до тех пор, пока Вика не поправится. Вика очнулась глубокой ночью и, открыв глаза, попыталась сфокусировать взгляд. Это получилось с пятой попытки. В палате приглушённо горел ночник, а на соседней койке, которая почему-то стояла на расстоянии вытянутой руки от её кровати, лежал Валеев. Мужчина просто спал, но Вика, не зная об этом испугалась, что он пострадал, спасая её. То, что из горящего дома её вынес именно Костя девушка даже и не сомневалась. Ибо никто кроме её безбашенного напарника не рискнул бы туда сунуться. Девушка попыталась сесть, но застонав от дикой головной боли, опустилась обратно на подушку. Но её стон разбудил Валеева. Резко сев, он посмотрел на соседнюю кровать, и встретился взглядом с глядевшей на него Викторией. Находясь вне себя от счастья, он попытался встать, но запутавшись в одеяле, едва не грохнулся на пол. - Вика, девочка моя, как же ты меня напугала, - наконец распутавшись, он пересел на её кровать, взяв девушку за руку. Он говорил очень тихо, но Вика чувствовала сквозящую в его голосе нежность вперемешку с тревогой. - Костя, что с тобой? - голос девушки звучал хрипловато, - ты ранен? - Нет-нет, со мной всё в порядке, - поспешил успокоить её молодой человек, - Викуль, я всё это время был здесь, рядом с тобой. А иначе я бы просто с ума сошёл. Это ведь я во всём виноват. На Олега ругался, а сам вот не доглядел и не уберёг. - Костя, ты ни в чём не виноват, - девушка слегка сжала его руку, - это я дура, сама во всём виновата. Зачем только полезла в это здание. Кому, я, что хотела доказать.... - Ты не дура, - Валеев улыбнулся, - просто слишком упрямая и самостоятельная. И с этим видимо уже ничего не поделаешь. - А что со мной вообще? - капитан не совсем понимала, что с ней, - и как долго я была в отключке? - Почти неделю,- отозвался Костя, - у тебя сотрясение мозга приличное и первое время ты действительно была в отключке, а последние дня три тебе кололи снотворное, сказали, что во сне ты быстрее пойдёшь на поправку. Я уж не знаю, что было там, в доме. Ты видимо пыталась убежать, но тебя отшвырнуло взрывной волной. В результате травма головы и перелом ноги. Ну и дымом надышалась. - Обалдеть, - девушка потёрла голову в повязке, - погоди, ты выходит, здесь неделю просидел? - Да я бы и год тут просидел, главное чтобы с тобой всё хорошо было, - слегка наклонившись, он поцеловал девушку в лоб, - ты самое дорогое, что у меня есть. Он хотел отстраниться, но девушка притянула его к себе ещё ближе, осторожно коснувшись губами его губ. Костя целовал её нежно, почти невесомо. Словно боясь навредить. А чуть позже, отстранившись, он лёг рядом с Викой, осторожно обняв её и поглаживая по плечу. Вскоре они уснули, с мыслью о том, что теперь в их жизни будет всё по-другому. Совсем по-другому.